Мое детство в Красноводске

            Красноводск… Какое красивое название… Мне раньше всегда казалось, что оно связано с революционным прошлым или какими-то яркими событиями периода Гражданской войны. Но гораздо позже я узнал, что такое название городок носил еще и до революции, при царе. И это действительно было связано с цветом воды, которую кто-то и где-то увидел.

            Сначала на берегу Каспия был построен укрепленный форт, где стояли русские войска. Позже отсюда в глубь Средней Азии потянули железную дорогу, которая нужна была для транспортировки в европейскую часть России «белого золота», то есть хлопка.
            В дальнейшем эту дорогу окрестили Закаспийской железной дорогой. Затем устроили порт, начали возводить жилые дома для разночинного люда, появились различные заведения, необходимые для полноценной городской жизни… В общем, стали как-то потихоньку осваивать эти места.

            60-ые годы… Отца перевели сюда из Баку, столичного и богатого города, где жить было интересно и комфортно. И город был на загляденье, хоть и восточный. Опять же, людей в Баку было уже около миллиона, и людей образованных, интеллигентных. Офицерский корпус был солидный, и состоял он не только из моряков. А тут сорокатысячный городок на другом берегу Каспийского моря, далекий от цивилизации и, что тоже надо учитывать, ещё дальше от родных, украинских мест, чем Баку.

            Но для офицера ведь главное что? Конечно, служба, рост в званиях. Тем более для моего отца. Службу он любил, поэтому у него колебаний не было: надо двигаться дальше, подниматься по служебной лестнице. Тут уж не до любований красотами города, который известен всему миру, сомнительными удобствами коммунальной квартиры, которая больше смахивала на семейное общежитие для морских офицеров со всеми его прелестями и проблемами.

            По малолетству я плохо помню Баку. Теснятся какие-то смутные образы… Парк, где я катался на качелях… Трамвай, на котором мы возвращались из гостей… Бакинская набережная… А вот житие в коммуналке с общей кухней и восемью-десятью комнатами, где полно было ребятишек, мне больше запомнилось.
            Только нечасто я бывал в Баку. Детство больше проходило в  деревне на Украине, куда меня отправляли в дошкольные годы не раз. Но подходило время идти в школу, значит, надо было воссоединяться с родителями. И это произошло в Красноводске.

            Красноводск оказался не таким забитым и провинциальным городом, каким он мог показаться после пышного Баку. Конечно, сравнивать тут особо нечего, но мне он представился очень интересным, с историей и совершенно другими для меня людьми. Не селянами, с которыми я больше общался до школы. И жизнь здесь не была скучной и монотонной. Как для ребенка, так и вообще. А для взрослых…

            Не могу, конечно, за них расписываться, но сами посудите: в городе был нефтеперерабатывающий завод, и не слабосильный заводишко, а крупное предприятие. Нефти ведь в Туркмении хватало.
            В Красноводске была важная железнодорожная станция. А железнодорожный вокзал еще с дореволюционного времени  заметно выделялся во всем среднеазиатском регионе своей архитектурой. К железнодорожникам во все времена всегда относились уважительно. Ведь железная дорога была основным транспортом  для такой огромной страны.
            Морской порт с знаменитой паромной переправой. Раз есть море, значит, есть и рыбаки. Осетрина тогда ещё водилась и ее свободно кушали очень даже многие простые люди. И икорка черная доставалась не только для элиты. Эх… Где оно все?

             Стояли военные моряки. Здесь базировался отряд катеров-тральщиков с парой-тройкой кораблей того же назначения. Часть была небольшая, но в городе пользовалась почетом и уважением. Стоял полк, а, может, и более крупное соединение истребителей.
             Люди служилые понимали, что морякам с летчиками и сравниться нельзя было по значимости в военной табели о рангах. Соответственно, присутствовала и гражданская авиация. Небольшой аэропорт, но с солидной взлетно-посадочной полосой. Говоря откровенно, гражданские в этом должны были благодарить, конечно же, армию,но тем не менее. Одно время, пока не построили современный аэропорт и полосу в Ашхабаде, самые большие самолеты в Туркмении мог принимать только Красноводск.

             Квартировались какие-то сухопутные военные. Где их только не было…Ракетчики присутствовали, наверняка. И ничего такого, что было бы связано с переработкой чего-нибудь сельскохозяйственного!! Настоящий город, с городской психологией и городскими понятиями… Естественно, жили и работали учителя, врачи, культработники.

             Я очень полюбил этот городок. Как он потом часто мне снился! И в старшем школьном возрасте, и в студенческие годы, и даже после. Это был очень дружный и открытый город, люди здесь жили добрые, дети тоже. В этом городе я часто ходил повсюду один и никогда и никого не боялся.
             Все-таки Красноводск можно считать больше славянским городом, хоть и располагался он в Средней Азии. Намного меньше здесь обитало обрусевших кавказцев и  казахов. Туркменов тогда я вообще не видел. Казахи держались кучкой и вели себя незлобиво. Может, пока их не трогали. Но это так. В Красноводске было спокойно.

             Мне казалось это совершенно нормальным делом, и я никогда над этим не задумывался. Мы росли открытыми детьми с чувством собственного достоинства. Казалось, что во всем мире так живут.
             Когда мы через четыре года переехали в Ашхабад, то это представлялось как перемещение в другой мир или другую цивилизацию, кому как нравится. Здесь всё было по другому. Здесь мне приходилось на первых порах жестоко бороться за свою независимость, отстаивать свое я, биться за себя, проще говоря, надо было выживать… Локальные пацанячьи войны на первых порах в Ашхабаде проходили постоянно. Да и город был уже  не славянский… Но это другая жизнь.

             А пока я живу в Красноводске. Отцу выделили полноценную двухкомнатную квартиру в доме, который, по словам местных,построили пленные японцы. Может быть, это и правда, но ведь удивительно: зачем их так далеко везли, когда и на Дальнем Востоке можно было пристроить? Скорее всего, это была легенда, но красивая какая-то.

             Дом выглядел основательно. Два этажа, из кирпича, толщина стен доходила до метра. Жили мы на первом этаже. Двухкомнатная квартира была просторная, а главная комната по моему представлению занимала вообще метров тридцать пять. Её два окна выходили на солнечную, веселую сторону. Основная жизнь семьи проходила именно здесь, в этой комнате.
             Какие все-таки это были хоромы по сравнению с бакинской комнатушкой!.. Имелись собственные кухня и душевая с титаном. Вода в Красноводске шла не часто, ведь пресной воды своей не было. Её привозил танкер из Баку.
             Позже построили опреснительную станцию, вода стала идти более регулярно, но это было уже без нас. А пока воду давали два-три раза в неделю, все жители воду ждали, устраивали банные дни. Я очень ждал этого дня. Самое интересное было в подготовке. Сносились дрова, закладывали их в титан, растапливали его… Предварительно на дрова брызгали керосином. Этот запах и шум разгорающегося огня создавали какой-то праздничный фон…
             Потом работал душ. Это же какое удовольствие стоять под теплым душем… Ты стоишь и ничего не делаешь, а на тебя сверху САМА льется теплая вода! Это после моего-то жития в деревне, где о таком даже и не мечтали.

             Собственно, жизнь моя в Красноводске началась фактически в августе 1962 года, когда меня забрали из Ульяновки после очередной туда годичной «ходки». Ведь мне надо было идти в школу. Летом в деревню за мной приехал отец.
             Конечно же, я очень обрадовался, что еду к маме. Как бы мне хорошо не жилось в Ульяновке, но я всегда очень скучал за мамой и папой. До слез. Они мне даже снились. А когда они собирались меня навестить в деревне и мне об этом говорилось, то я места себе не находил и выглядывал их до ночи.

             Для многих людей чего-то ждать мучительно и нудно. А вот я с тех детских лет ожидание люблю. Вроде как всё время есть надежда, что вот-вот случится то, чего ты так ждешь... Вот мигнул свет автомобиля на гребле: это они! Ан, нет. Следующий проблеск фар, и снова не они… Второй день ожидания. И снова дежуришь возле ворот или ,если вечер, у окна, из которого хорошо видны автомобильные фары со старой дороги из Стаек… И снова прислушиваешься – воет ли двигатель, светят ли фары…

             Но вот и заканчивается моя обособленная жизнь. Теперь мы будем все вместе. Новость, что у меня появились братья, как-то не задевает. Проходит по боку. Братья какие-то… Да, ладно. Пусть себе будут.
             А вот то, что мне купили верблюжье одеяло и раскладушку – это, понимаете ли, интригует. Как это, одеяло из верблюда? А что такое раскладушка? Я долго об этом думал, но ничего не надумал. Сейчас бытует такое выражение: «Жизнь покажет». Тогда такими категориями не мыслили. Но у меня, хоть и неосознанно, но вырисовывалось в голове именно так, что «Жизнь покажет», или по другому: поживем-увидим.

             Добирались мы с отцом до места нашей «службы» на перекладных. Сначала мы ехали на поезде до станции Баку. Обычно, если отъезд с Украины намечался на поезде, все родственники грузились на какой-нибудь транспорт, это мог быть грузовик или даже телега, и двигались на станцию Ромодан. Название какое основательное: Ромодан… Так и рифмуй его с чемоданом и слагай стихи на тему дальних странствий.
             Тоже интересная тема – дальние странствия… В те времена еще ходили настоящие паровозы, которые сейчас такая редкость в жизни, но не редкость в разных ретрофильмах. Меня в первый момент  поразили громадные красные колеса с какими-то необычными спицами, черные шатуны и поршни, всякие сцепки, металлические палки и много чего другого, я бы сказал, «специального»...

             Паровоз грозно шипел и выпускал много пара. Вагоны были тогда чистые, проводники строгие и нарядные, чай непередаваемо вкусный, и, в довершение ко всему, волнительный паровозный гудок, который звал в дорогу… Полвека прошло, а все как перед глазами…

             Многослезное прощание, объятия, как перед отъездом на Северный полюс или в кругосветное путешествие. У нас всегда много плакали, когда встречались или расставались. «И каждый раз на век прощайтесь…» Помню свои слова на этом обрыдавшемся собрании:
              - Не плачьте, пожалуйста, тогда и я плакать не буду…

              И все подхватили:
              - Саша сказал, давайте не плакать.

              Ну, и все дали, то есть утешились, после чего уже спокойно простились.

              Вот на такой позитивной ноте мы с папой тронулись в путь. Дорогу почти не помню, осталось только какое-то праздничное чувство от нашего путешествия. Может быть, оно воспринималось на контрасте с той сельской жизнью, что я вел в Ульяновке. Ведь жизнь в селе была проста и понятна, а тут, в поезде, столько нового и интересного, совсем другого.

              Туалеты, например. С умывальником и сливом. Унитаз – это же вообще что-то заоблачное. По вагону разложены ковровые дорожки, везде чисто и опрятно. На окнах накрахмаленные занавески. Повторюсь, но чай для меня был в диковинку, потому что в деревне мы пили чай из листьев и цветов липы, веточек вишни и других деревьев. Это сейчас я понимаю, что в деревне я пил очень полезный чай.
              Но тогда вкус черного чая, да еще из стаканов с подстаканниками, меня покорил. Я этот вкус не так часто находил в последующие годы в разных чаях. Даже можно совершенно точно сказать, что много позже мне очень редко удавалось ощутить то вкусовое чувство из вагона поезда дальнего следования…