По горячему следу...

 Глава из романа "Алунта: время холодных зорь"


Защитники остановились, увидев Виктора, бегущего к ним. Его встретили радостными возгласами и криками о здравии.  Никто из них не мог поверить, что бандиты ушли, оставив его в живых.
- Ну, что, брат? - подбежал к нему Валентин.
- Все хорошо, все нормально! – ответил  ему Виктор.  – Лютас отпустил меня под расписку! – усмехнулся он. – Потом поговорим об этом. Надо догонять. Они, минут десять как уехали отсюда.  Надо пустить Индуса по следу. Может быть, мы их еще настигнем. Дай мне пистолет. Если сейчас Индус возьмет след, то я на Петькином велосипеде поеду за ним, а вы не отставайте и езжайте следом за мной.
- Петро, отдай ему свой пистолет, велосипед и Индуса! Возьмешь у Откочиса ручной пулемет и поедешь на второй подводе, - приказал Валентин.
- Садитесь на подводы, ребята, не задерживайтесь, - крикнул он остальным.
Петька  отдал Виктору свой велосипед и пистолет.  Тот дал понюхать  Индусу платочек Рени и скомандовал:
- Индус, вперед! Ищи!
Индус начал нюхать  дорогу,  нашел след от колес и затем резво кинулся по этому следу, видно, вспоминая свои игры с Реней и запах валерьянки на поляне у Малых сосен.  Виктор на велосипеде, пустив Индуса на поводке вперед,  двинулся за ним.  А вслед за Виктором, стегая  коней кнутами, помчались на телегах и алунтские защитники.
Женьке Валентин приказал вернуться в Алунту и лично Вигонису передать, что группа, возглавляемая им, ведет преследование бандитов, которые движутся на лошадях в сторону Антакщай.  Просил    послать к ним  на подкрепление по дороге, на грузовой машине солдат алунтского гарнизона. Женька, довольный тем, что он стал непосредственным участником начавшейся операции по преследованию бандитов, кинулся выполнять его приказание. Когда он прибежал  в Алунту, то Вагониса нашел в дежурной комнате у телефона.  Он передал все, что сказал ему Виктор на дороге, возле дома Сараюса.
- А сколько их там было, бандитов? – спросил Вагонис  у Женьки.
- Виктор сказал, что было трое вместе с Лютасом. И еще… Реня, - нехотя сообщил Женька. – Она пришла на свидание с Виктором и еще за лекарством для матери.  А потом, когда уходили, Виктор предложил сфотографироваться всем вместе.  Мы пошли к Сараюсу, а там – бандиты. Он мне и говорит: «Оставайся в кустах и следи: если через пять минут не выйду – беги в Алунту, к Валентину». Вот я и прибежал…
- Хорошо, - сказал Вагонис. – Молодец, что быстро прибежал и сообщил нам… А теперь, иди домой и не беспокойся, мы их все равно найдем. Главное, что Виктор остался жив и невредим. И я сейчас поеду с солдатами к нашим на помощь. Иди, сообщи родителям и успокой их.  Извини, я спешу и ты поспеши домой. А то мать, наверно, уже волнуется.
- Ну, давай! – сказал Вагонис, выходя вместе с Женькой из дежурки. Он проводил его за ворота, а сам бегом направился за  подмогой в казарму к солдатам…
А в это время, группа защитников, преследующая банду Лютаса, мчалась по ее следам, еле поспевая за рвущимся вперед Индусом. Они ехали и настороженно вглядывались в мелькающие на обочинах кусты и   исчезающую вдали за поворотом дорогу. Они спешили и были готовы к любым неожиданностям: и к взрыву, оставленной  с растяжкой на дороге гранаты, и  к убойному пулеметному огню из засады. Они спешили еще и потому, что бандитов нужно было настичь до наступления темноты, иначе они  исчезнут в ночи, растворившись, как капля йода в кружке чая. Выскочив на главную дорогу, они проскочили мимо Добю-озера и промчались  мимо Антакщай… И вдруг Индус, понюхав, свернул  на еле заметную  тропку проселочной дороги.
- Стой, - крикнул Валентин Виктору, ехавшему  следом за Индусом. – Надо оставить какой-нибудь знак для солдат, чтобы они поняли: куда мы свернули с главной дороги.
Он вырвал листок бумаги из своей  записной книжки и написал карандашом: «Вагонису! Здесь поворот направо. Следуй по тропе за нами. Валентин».
- Давай свою пилотку, - сказал он, подбежав к Виктору.
И взяв у него пилотку со звездочкой, Валентин подошел  и срезал  ножом  в кустах  длинную  ветку ивняка.  Воткнув ее в землю,  на углу поворота и съезда их  с главной дороги, он повесил  пилотку  с белеющей запиской  на ее сломанный сверху конец.  Этот знак был хорошо  виден издали для проезжающих мимо  на машине алунтских солдат. И защитники, сев на повозки, вновь пустились  вдогонку за ускользающей от них бандой. 
Проехав так  еще минут двадцать, они увидели  вдали, за полем ржи, на пригорке, небольшой хуторок, скрытый  естественной изгородью из кустов и деревьев. Индус рвался вперед, но Виктор, соскочив с велосипеда, унял его  охотничий пыл, лег за кочку и уложил рядом Индуса.
Защитники, соскочив с повозок,  веером рассредоточились перед деревьями, скрывающими хутор, и замерли в ожидании. Надо было решать, что делать? Или небольшими группами по три человека идти на штурм хутора, или  же сидеть и ждать подкрепления  из подъезжающих к ним солдат. Валентин дал команду разделиться по три человека и ползком подбираться  к постройкам хутора,  чтобы не дать бандитам ускользнуть из него незамеченными.  Обстановка была неопределенной, и было страшновато  бросаться  вдруг на штурм хутора.  Тем более, что на хуторе стояла мертвая тишина…
Преодолев ползком  насаждения и приблизившись  к хутору, защитники вновь остановились и стали ждать.  И вот, наконец,  через несколько минут услышали и увидели сзади подъезжающую машину с солдатами. Валентин велел всем  оставаться на местах, а сам перебежками кинулся к подъехавшим солдатам.
Впереди солдат к нему уже бежал Вагонис и кричал:
- Стойте! Не стреляйте! Это свои!
Подбежав к Валентину, он начал  его  торопливо расспрашивать:
- Ну что? Как дела? Давай, докладывай обстановку!
Валентин начал детально объяснять  ему все, что они знали, и  что сделали, блокируя бандитов на  хуторе  к этому часу.
- Хутор окружен с четырех сторон нашими бойцами. Они продвинулись к хутору скрытно, ползком и теперь залегли непосредственно перед постройками. На хуторе нами пока не замечено никакого движения.  Вероятнее всего, бандиты или ушли из него через поле, или затаились и ждут нашего штурма.
- Хорошо! -  сказал Вагонис. – Будем идти вперед и прочесывать весь хутор! Ждать больше нельзя – скоро стемнеет.
- Лейтенант, - сказал он, подошедшему к ним, офицеру, командиру взвода солдат, - окружите хутор, и затем направьте  для проверки его к нам пять человек.
- Есть! – козырнул офицер Вагонису, и побежал отдавать приказания своим солдатам.
Через пять минут  солдаты вошли, и вместе с защитниками осторожно начали  проверять конюшню, дом и сараи хутора.  Но проверка сараев и конюшни ничего не дала, там не оказалось никого, кроме лошади и коровы. А в доме защитники обнаружили хозяев этого хутора: старика, старуху и их работника.  Старик и старуха были  перепуганы до смерти и толком ничего не могли ответить.
- Мы ничего не видели и ничего не слышали, - только и твердили они, но работник вел себя странно…
Вдруг Индус,  с которым  вошел во двор Виктор, подбежал  к телеге и начал обнюхивать колеса. Виктор понял  его действия и, наклонившись к телеге, тоже начал принюхиваться  к ее колесам и веревке, и тут же почувствовал еле ощутимый  запах валерьяновых капель. Он  подошел к Валентину и Вагонису, и сказал им тихо:
- Это телега «меченая» - пахнет валерьянкой, а парень – один из охранников Лютаса.
Вагонис кивнул Виктору, что все понял и  дал знак  Валентину: зайди и стань сзади него! Если побежит – бей по ногам.  Потом  он подошел к  мужику и стал спрашивать его по-литовски:
- Кто ты?  Как твоя фамилия?
Тот, глянув на него исподлобья, ответил:
- Я работаю у этих стариков… Фамилия моя Курковский… Работаю здесь уже целый год.
- И ты, конечно,  сегодня никуда не выезжал с хутора? – спросил его Вагонис.
- Нет, почему же? – ответил неожиданно спокойно Курковский. – Я сегодня как раз и ездил в Алунту за солью, спичками… и лекарством.
- За каким лекарством? – настойчиво уточнил Вагонис.
- Ну эти, как их… валерьяновые капли, - выпалил Курковский.
- И что, значит, валерьянкой начал телегу свою мыть, что ли? – угрожающим тоном стала допрашивать его Вагонис. Почему она вся у тебя воняет этими каплями?
- А у меня один пузырек упал и разбился, а лекарство вылилось на колесо и повозку. Хорошо, что я взял еще таких два пузырька, - ответил Курковский. 
- Хорошо-то хорошо, да ничего хорошего! Лучше бы тебе было это лекарство не покупать. А теперь, дорогой, тебе придется ехать с нами,- сказал ему Вагонис. – Давай, одевайся, и пошли…
- Начальник! А что я такого сделал? За что вы меня забираете? – начал  протестовать работник.
- Поедем на экспертизу – там и узнаем, что ты сделал, а что не сделал! – доходчиво объяснил ему Вагонис. Он подошел к нему поближе и спросил:
- А ну-ка скажи мне, работник, сколько километров отсюда до ближайшего хутора, если ехать этой дорогой? – задал он неожиданно вопрос допрашиваемому, и увидел в его глазах мимолетную растерянность.
- Я там никогда не был, но километров пять, таки, будет, - ответил Курковский.
- Лейтенант, - обратился Вагонис к офицеру. – Давайте, сажайте  солдат в машину, и поедем, проверим соседний хутор. В этом уже никого нет. Я здесь оставлю половину своих бойцов, остальные шесть человек поедут с нами во второй хутор.
- Виктор, а ты иди и садись в машину в месте с Индусом. Поедешь со мной, - сказал он, увидев Жигунова.
Уже темнело. Услышав команду, солдаты быстро рассаживались в кузове машины. Вагонис и лейтенант поторапливали их. Все спешили.  Последними в машину сели Виктор с Индусом, и она тронулась. А через десять минут отряд был уже возле второго хутора. Соскочив с машины, солдаты готовились к бою. Прозвучал приказ:
- Рассредоточиться цепью  вокруг хутора на расстояние прямой видимости! Дистанция друг от друга – десять метров!
У Виктора сжалось сердце:
«Сейчас начнется стрельба, и если на хуторе находится Реня с матерью, то что будет с ними?  В любом случае, им грозит большая опасность: от пуль солдат или арест за пособничество при  освобождении… и он, не желая им зла, участвует  в совершении этого действия».
Послышалась команда:
- Вперед!
И кольцо смерти вокруг хутора Вишневого начало неотвратимо сжиматься… Стояла гнетущая, напряженная тишина и каждый в этот миг, наверно, шел и слышал лишь шорох своих шагов и стук своего сердца.  И каждый ждал первого выстрела, после которого все исчезает и отступает на второй план: и страх, и любовь, и жалость…
Индус, передвигаясь рядом с Виктором, тоже тревожно прял ушами, всматриваясь в близлежащие кусты изгороди вокруг хутора.  Но хутор молчал. Солдаты, осторожно сжимая кольцо окружения, вошли в пределы усадьбы, и начали методично и скрупулезно проверять все уголки и места хозяйских построек.  И, наконец, приблизившись к дому, постучали в дверь.  Сначала им никто не отвечал, но потом послышался голос хозяина:
- Кто там?
- Открывайте. Это – алунтские солдаты! – сказал Вагонис по-литовски.
Звякнула щеколда. Дверь открылась и солдаты, опережая Вагониса, ворвались вглубь помещения. Виктор с Индусом тоже вслед за ними вошли в дом и остановились в прихожей возле большой селянской печки. Вагонис прошел дальше в следующую комнату. А Индус стал  вдруг стал как-то усиленно и настойчиво нюхать пол, и плиту возле печки. Печь была сложена из кирпича и имела широкое  входное отверстие, и  полость  внутри для выпечки самодельного крестьянского хлеба. Задняя стенка внутри печи была закрыта железным заступом, но переднее отверстие было открыто. Индус нюхал и рвался  вглубь.  Виктор заглянул туда, и у него вдруг мелькнула мысль: «В полости, за печью, кто-то есть.  Там бункер! Но кто в нем находится?».
Индус, обнюхав платочек Рени, встал на задние лапы и начал, повизгивая, заглядывать в отвор  печи.  «А вдруг там Реня? – подумал Виктор. – Индус ведь шел по следу и запаху ее платочка. Значит, в глубине этого душного тайника сидят они все: и Реня, и ее мать, а, возможно, и Лютас… Что делать? – думал он. – Если открыть это Вагонису, то начнется стрельба, и они все погибнут там, в бункере. А если не сказать,  то будешь тайным пособником бандита…».
И Виктор решил: пусть  лучше уж он будет уволен и посажен в тюрьму, чем навсегда потеряет свою совесть и любимую Реню. И, приняв такое решение, он отвел Индуса от печи и приказал сидеть смирно. И когда Индус еще раз рванулся к печке, он сказал ему:
- Фу, Индус,  ты испортил воздух.
Индус не любил  этого слова, смущаясь за все свои произвольные и непроизвольные  запахи, и поэтому, виновато поджав хвост, пошел выветриваться с Виктором на улицу.
А солдаты, тем временем,  проверив комнаты дома, вывели оттуда кроме старика - хозяина дома, еще   женщину с девочкой и парня, их работника. Виктор в этой женщине сразу же  узнал   знакомую ему старуху, еще по прошлой кампании  вывоза бандитских семей, которая приняла его за своего пропавшего сына.  И чтоб не скомпрометировать себя  перед своим начальством таким  необъяснимым  знакомством с этой несчастной женщиной, он отвернулся и отошел с Индусом от нее подальше.
После  непродолжительного допроса, их отпустили, и защитники с солдатами, сев в машину вернулись в Алунту, захватив с собой лишь подозрительно пахнущего работника с первого хутора.
А Лютас, как удачливый  манипулятор, вновь ускользнул из рук сотрудников  органов государственной безопасности… И произошло это так…
Заставив Виктора под дулом пистолета подписать компрометирующую его в сотрудничестве с бандитами расписку, Лютас, вместе с двумя своими соучастниками, выскочил во двор, сел в первую повозку вместе с Реней и Альгисом, и умчался.  А в повозку, помеченную Виктором валерианой,  сел второй бандит.
И у него также была бутылочка с валерьянкой в кармане,  потому что он, сопровождая Реню, купил у аптекаря такие же валериановые капли.  И поэтому у него, для экспертизы следствия, было стопроцентное алиби и он, чтобы отвлечь и задержать защитников, остался во дворе первого хутора. А вторая повозка с Лютасом умчалась на второй хутор. Но, почувствовав, что за ним началась серьезная охота, Лютас, не имея времени для маневра, вместе с женщинами был вынужден укрыться в хитроумно сооруженном им прямо под домом бункере с лазом через крестьянскую печь.  Открыв дверцу печки, он приказал Рене и Альбине лезть туда, крикнув им:
- Иначе нас здесь  переколошматят солдаты Вагониса.
Этого было достаточно для того, чтобы перепуганные женщины, как цирковые гимнастки, быстро юркнули в отвор печи. Последним  туда  спустился Лютас с пистолетом в руках. А охранник, следом за ними закрыл  выложенную кирпичом заднюю стенку  печки, которая создавала полную иллюзию ее целостности.
Виктор же, при разговоре с Лютасом у фотографа остальных членов его банды просто не видел, так как они находились сзади него, поэтому сказать, что стоящий сейчас пред ним селянин и есть  человек Лютаса, он не мог. И тот был отпущен. Но самого Виктора, когда они возвращались назад в Алунту, всю дорогу мучила совесть от того, что он не рассказал Вагонису о странном поведении Индуса на кухне перед печкой.  И, понимая то, что он совершил преступление перед законом, он решил  искренне покаяться в этом Вагонису. Когда они вернулись с солдатами в Алунту, он зашел в здание МГБ и постучал в дверь к Вагонису.
- Товарищ начальник, разрешите войти, - сказал он, открыв дверь.
- Да, да, входите! – послышался голос начальника. – Жигунов, это ты? – увидев Виктора, сказал Вагонис. – Что случилось? Проходи, рассказывай!
- Товарищ капитан… Товарищ начальник! Я хочу вас сообщить, что я совершил служебное преступление! – выпалил Виктор, чуть заикаясь от волнения.
- Что?!! – выкатил на него  глаза  от удивления  Вагонис.
- Да, да - это верно. Это так, - бормотал Виктор, потупив взор.
- Что ты такое тут мне говоришь, Жигунов? А ну изложи мне все четко и внятно! – приказал Вагонис.
- Я для этого и пришел, товарищ капитан, чтобы вам во всем признаться. Когда мы зашли с вами в дом второго хутора, то я обратил внимание на то, что Индус ведет себя как-то странно: он поднимался на задние лапы, повизгивал и норовил влезть в открытый отвор селянской печки. Я понял, что там кто-то есть еще и потому, что он несколько раз  обнюхивал платочек Рени, находившийся  в это время у меня в руках. Я понял, что под печкой есть бункер, в котором, наверно, находились Реня, Альбина и, конечно же, Лютас.  Ведь ему некуда было так быстро скрыться от нас, кроме как залезть в этот хитроумно устроенный тайник. Я понял это сразу же, но не сообщил об этом вам, потому что боялся, что при задержании Лютаса могут погибнуть Реня и ее мать…
- Та-а-ак! Ну парень!  Вот до чего довела тебя, Жигунов, эта неуемная чувствительность и мягкосердечность, - сказал после  некоторого молчания Вагонис. – Что тебе сказать? Я просто в шоке от всего рассказанного тобой! Ты, на кого мы так надеялись, как на наш главный козырь в борьбе с беспощадным и кровожадным Лютасом, вдруг расчувствовался, расплакался, растаял, как леденец от своей любви к девке… Предал нас, своих товарищей, отпустил бандита и теперь пришел ко мне, каяться… Да лучше бы ты промолчал и никому не сообщал об этом, - кипел, возмущаясь и срываясь на крик, Вагонис. – Что теперь мне с тобой делать? Под суд отдавать? Так ведь ты молодой же еще пацан, мальчишка. Ведь не хочется тебе жизнь калечить! Сорвал нам всю операцию… Мы теперь не можем доверить тебе ничего серьезного. А в Центре если узнают, то нам будет всем крышка! Единственный выход из положения – это твое увольнение из органов МГБ.  Давай забудем о том, что ты мне только  что сейчас  сообщил. Это не факт. Это твои догадки и юношеские фантазии… Подавай заявление и уезжай отсюда, как можно скорее, - продолжал Вагонис. – Ведь Лютас теперь будет за тобой охотиться и я тебя уже не смогу  защищать, а наши узнают – посадят в тюрьму. Так что, беги, парень!
- Но ведь еще ничего  не потеряно, - сказал Виктор. – Я же у него являюсь козырем. Он ведь думает, что завербовал меня.  И то, что я не выдал его там, в тайнике, только подтверждает это. И мы можем и дальше вести игру против него. Ведь когда-нибудь он все равно нам еще попадется. Но теперь уже мы точно знаем его логово – это те два хутора. Там его теперь и можно схватить без риска для жизни Рени.
- Ну, что же, тоже верная мысль, - согласился Вагонис, немного остыв. – Я подумаю об этом.  Но все равно, долго тебе находится здесь нельзя. Опасно. Если наши намерения раскроются и мы схватим Лютаса, то его сообщники тебя прибьют.  Так что, не рассчитывай в этих краях на долгую жизнь со своей  Реней, уезжай на Украину или куда-нибудь еще подальше. Я тебе это советую, как родной отец.
- Хорошо, я на днях подам вам заявление на увольнение, но давайте все-таки подождем и посмотрим, есть ли повод для такого опасения, -  сказал Виктор, собираясь уходить.
- Ну, хорошо. Недельку можем подождать, - кивнул ему на прощание Вагонис.