Гроза морей

ПРОКЛЯТЫЙ РЕЙС.

- Эй, Ран, что там у нас с ветром?

Хриплый голос капитана Туайнена прорезал ленивую тишину раннего утра.

 Корабль мирно покачивался на якоре у оконечности длинной песчаной косы.

Рассветный туман рассеивался, яркая зелень тропических зарослей безлюдного островка выступала все отчетливее.

Ран, сидя на бочке с пресной водой, болтал босыми ногами и любовался мирным пейзажем, ничуть не волнуясь по поводу капитанского крика. Такая уж у него была натура – никакого чинопочитания, одно сплошное нахальство и язвительность. За то и поплатился, выкинули из Магистериума, даже первый курс закончить не успел, однако впрок этот урок ехидному Рану так и не пошёл. Поэтому ответил не задумываясь:

- У вас – не знаю, может, в голове гуляет, а может, в животе? После вчерашнего супчика с бобами!

- Ах ты, акулий корм! Поговори мне еще, за борт выброшу!

-Ага, уже испугался! А кто тогда это корыто с места сдвинет? Или вы научились ветер призывать?

- Корыто?!

Такого оскорбления в адрес своего судна ни один порядочный капитан не выдержит. Порядочностью Туайнен по прозвищу Тесак не отличался. Скорее наоборот. Слухи о нем в портах Южных морей ходили самые нелестные, а Ран за три месяца пребывания под его командованием убедился – разговоры не на пустом месте возникли. Пожалуй, что истина и похуже будет.

Рыжеволосый и конопатый Тесак Туайнен на первый взгляд мог показаться нелепым и даже смешным. Его квадратная, не слишком ладно скроенная фигура, облаченная в широкие синие штаны и красную рубаху, поверх которой даже в самый жаркий полдень красовался застегнутый на все пуговицы зеленый жилет, поначалу вызывала у Рана желание сменить капитанское  прозвище. Попугай Туайнен! Парнишка решил, что непременно  переименует кэпа.

Но эту идею после более близкого знакомства с Тесаком он оставил. И, насколько мог, старался с ним не связываться. Разве что иногда, вот как сегодня, терял чувство меры, и потом приходилось как-то выкручиваться. Спасало Рана то, что второго стихийника на «Летящем» не было, и найти ему замену за то мизерное жалованье, что платил Туайнен, довольно затруднительно.

Однако сейчас Ран перегнул палку и сам это чувствовал.

Капитан надвигался на него, как девятый вал на тростниковую лодочку. Рыжие усы встопорщились, глаз почти не видно под грозно нахмуренными бровями. И правая ладонь уже на рукояти тесака. Того самого. От которого Туайнен и прозвище свое получил, и которым кроил черепа так же ловко, как портной юбки девчонкам из Порт-Джералда.

Ран спрыгнул с бочки и сразу отступил за этот стратегический рубеж обороны.
 
– Э…кэп, я не то хотел сказать… – произнес он примирительно,  поднимая кверху раскрытые ладони.

Туайнен притормозил, застыл на месте, угрожающе покачиваясь с носка на пятку. Не потому что вид беззащитного щуплого парня вызвал у него приступ миролюбия и снисхождения. А потому, что знал – сорвутся сейчас с ладоней этого недоучки толстые синие молнии, и тесак не поможет. Просто не успеет капитан его извлечь, и уж тем более пустить в ход.

 Ран рук не опускал, но ехидства в его физиономии не наблюдалось – он сейчас был сосредоточен и внимателен, как перед вступительным экзаменом в Магистериум.

– Беру свои слова обратно, капитан, – сказал он примирительно, –  а вы уж уберите руку от тесака. Не будем портить это прекрасное утро.

Светло-голубые глаза парня казались наивно-доверчивыми, светлая челка беззаботно растрепалась, а тонкая, почти детская шея выглядела так беззащитно в распахнутом вороте белой рубахи, что Туайнен невольно почувствовал искушение одним быстрым движением покончить с молокососом.

Если бы не успел за это время хорошо изучить своего корабельного мага, так бы и попытался сделать. Только знал капитан – ни наивности, ни доверчивости в Ране нет ни на четверть либра. Поэтому медлил, выжидал.

А Ран уже отчетливо представил, как дымится зеленая жилетка и на лице капитана застывает выражение удивления и страха. Навечно. Минуты на две-три. Как раз пока тело не осыплется черным пеплом на палубу «Летящего», и подхваченное легким ветерком не развеется над океаном.

Сколько эта пауза продлилась бы, трудно сказать. Вряд ли долго. Но появление третьего лица разрядило обстановку.

– Господа, возможно ли объявление перемирия, или все зашло слишком далеко? Секундант не нужен? А парламентёр?

Туайнен со вздохом опустил  руку и медленно повернулся. Его толстые губы изобразили нечто вроде улыбки.

– Блексторм, ты во-время. Уйми своего дружка, пока я ему мозги не вправил.
Ран радостно помахал раскрытой ладонью, приветствуя первого помощника капитана.

– Вижу, времени зря не теряете. Что, поразвлечься нечем? – суровый тон Киры Блексторм не оставлял сомнений – первый помощник не шутит и другим шутить не позволит. – Так пораскинули бы мозгами, как из этой передряги выбраться! Что будем делать, если налетим на Рикардо?

Тесак изобразил нечто вроде смущения, но крайне неубедительно, а вот Рану тревогу изображать не пришлось – она была самой настоящей.

Дела на фрегате и вправду шли не то что не блестяще, а хуже некуда.

Началось с того что перед самым выходом в море капитан Туайнен во время небольших дружеских посиделок в одном из питейных заведений Игайаса рассорился с капитаном Рикардо Грандэ.

По общему мнению разношерстного экипажа, набранного для последнего плавания Тесаком, это было глупо, опасно и очень некстати. Команда на «Летящем» была не слишком большой,  судну с механизмами управления парусами, магическим движителем и десятком алхимических пушек и тридцати человек вполне достаточно, считал Туайнен.

Тесак давно уже перестал ходить на абордаж, предпочитая угрозами заставить сдаться какого-нибудь слабо вооруженного торговца, поэтому большую команду и не содержал, а перед последним рейсом почти полностью сменил. Только первый помощник, боцман и два алхимика-артиллериста стались прежними. Ну, и Ран, конечно, Кира без этого паршивца никуда.

Капитан Грандэ, владелец новенькой «Мантикоры»,  выглядел гораздо моложе Туайнена. Смуглолицый красавчик, обожающий  последние новинки моды, с унизанными перстнями пальцами и аккуратно зачесанными назад длинными светлыми волосами. Горяч, несдержан на язык, самолюбив и злопамятен. Неплохой тактик и посредственный стратег. Отличный фехтовальщик и слабенький маг. Но даже слабенький маг-малефик может такое, что лучше не становиться ему поперек дороги. А Грандэ, не будь дурак, занимался тем, что заботливо обвешивал себя различными артефактами, усиливающими его небольшой дар, и старательно шлифовал магические навыки.

Карьера Рикардо Грандэ совершила стремительный взлет около двадцати лет назад, и он очень дорожил своей репутацией. А репутация этого флибустьера была такого свойства: бросишь в сторону Рикардо косой взгляд, и все, заказывай поминальный обед. Кто пытался посмеяться над его страстью к слишком ярким  нарядам или над не меняющейся на протяжении десятилетий гладкой юношеской физиономией, умирали по-разному. Но обычно довольно скоро.

Туайнен к магическим штучкам Рикардо относился пренебрежительно, однако предпочитал не связываться с капитаном-малефиком. Что на него нашло тогда в Игайасе? Но крепко он, видно, самолюбие коллеги задел. Рикардо о подробностях ссоры не распространялся, Тесак тем более, но невольные свидетели этого происшествия утверждали, что Грандэ пообещал проклясть Туайнена.

И, судя по всему, слово сдержал. Сначала на двух матросов напала какая-то странная светобоязнь, и они сидели в трюме, отказываясь высунуть нос на палубу. Их осмотрела Шайя, кок и по совместительству корабельный целитель, и, нахмурившись, изрекла:

– Запереть. А лучше сковать серебряной цепью.

Капитан посмеялся, да и все остальные не слишком поверили словам шаманки. Ран так вообще считал, что эти островные тролли ничего в настоящей магии не понимают, и потолок мастерства Шайи – рагу с черепашьим мясом.

Однако все припомнили этот совет, которому отказались следовать, на следующее утро. Когда обнаружилось, что матросики за ночь превратились в здоровенных обросших шерстью монстров и кинулись грызть глотки собственным товарищам.
Одного зарубил Тесак, второму снес голову боцман, но сам после этого прожил не больше трех минут. А как протянешь дольше, если тебе выпустили кишки ударом лапы с когтями, как у тигра?

Конечно, тут уж Шайю пригласили в качестве эксперта. Эксперт для начала обложила по матушке всех присутствующих, потом их предков, потом перешла к домашним питомцам и соседям. Затем провела сравнительный анализ умственных способностей головоногих моллюсков и прочих обитателей моря с экипажем «Летящего», исключительно не в пользу последнего.

 Надо было признать, что для столь малообразованной особы шаманка проявила недюжинные способности к научному прогнозированию. В другое время ее выводы привели бы к бурным дискуссиям, но в сложившейся ситуации все покорно выслушали Шайю и после сделали, как она сказала: Ран сжег своими молниями все тела, как кусавших, так и покусанных, а затем мощным порывом ветра развеял жирный черный пепел над водой.

Затем за дело взялась сама Шайя. Она облазила весь корабль, от трюма до марсовой площадки и пошаманила как следует. Выглядело это как невнятное бормотание с закрыванием глаз и  потряхиванием веником из ярких перьев, который Шайя то и дело сбрызгивала какой-то жидкостью из фляжки. Судя по тому, что она и сама к этой фляжке регулярно прикладывалась, и по характерному запаху перебродившего тростникового сахара, сопровождавшего ее манипуляции, это и в самом деле было сильное средство.

Еще вчера Ран животик бы надорвал, наблюдая за ее действиями, и  на ехидно-разоблачительные комментарии о магических способностях островных троллей не поскупился бы. Но это было до того как ему пришлось сжечь тела восьмерых ребят, с которыми совсем недавно вместе драил палубу, плевал за борт, ел шайину стряпню и травил анекдоты.

Теперь он только  покусывал нижнюю губу, настойчиво пытаясь проследить вмешательство шаманки в силовую структуру магического поля. Потому что она именно этим и занималась. Ран только диву давался, как совершенно незнакомая с теорией магии Шайя ловко находила ключевые точки и одним касанием меняла полярность или вектор силы.

На все вопросы юного мага она только непонимающе пожимала мощными плечами, и делала очередной глоток рома. Ран  обалдел от окружающих ее паров спирта и стал держаться в сторонке, любуясь на работу шаманки издали.

Казалось бы, теперь все позади. Оставшаяся в живых команда с благословения капитана как следует хлебнула рома и угрюмо расползлась по фрегату. На будущее теперь смотрели довольно мрачно и громко роптали, требуя повернуть обратно и помириться с капитаном Грандэ.

Тесак пообещал самым разговорчивым отрезать языки, а всем остальным – двойную долю в добыче с этого рейса. Моряки притихли, но Ран не сомневался – это ненадолго.


Вмешательство Киры, покровительницы Рана, ситуацию временно урегулировало, и все занялись своими делами.

Могло бы показаться странным, что капитан и хозяин судна, да еще такой самодур, как Тесак, позволяет первому помощнику иметь собственное мнение и высказываться вслух. Но Кира Блексторм  была не из тех, с кем можно не считаться. Крепкий профи, за плечами – Высшая Мореходная школа в Ост-Вальде и служба на королевском флоте северян, а это вам не благодатные южные моря.

Кира умела ладить с экипажем, железной рукой поддерживала дисциплину, но была справедлива и могла посмеяться удачной шутке. За это ее уважали, даже, можно сказать, любили, в противоположность Тесаку, которому повиновались из страха и надеясь на долю в добыче.

 Находились время от времени глупцы – засматривались на резкие, но правильные черты девичьего лица, смуглый румянец и густые каштановые косы, повязанные косынкой с монетками, по обычаю Островов. Те, кого обманывала мягкость ее женственных форм, имели случай убедиться в том, что у Киры отлично поставлен удар, а жалости к поверженным она не испытывает.
 
Ну, и конечно, не следовало забывать о Хьюго. Никто не знал точно, почему Кира не плавает со старшим Блекстормом. Но то, что Хьюго не простит плохого обращения с наследницей славной флибустьерской фамилии, сомнению не подлежало. Когда Туайнен нанял ее около полугода назад, к нему вскоре пришел незаметный такой человечек и шепнул пару слов. После этого Тесак возненавидел и Хьюго, и его распрекрасную дочурку Киру, но поделать ничего не мог. Приходилось терпеть. С Блекстормами связываться – себе дороже.



ГРОМ СРЕДИ ЯСНОГО НЕБА.

Вскоре фрегат отчалил и с остатками команды взял курс на Прийтт. На этом большом острове, лежащем к западу от Тай-Кина, находили самые крупные в восточном полушарии алмазы. Сами копи хорошо охранялись, но иногда можно было перехватить небольшой груз камней у тамошних контрабандистов. Туайнен туманно намекал, что у него имеется некая договоренность на небывало крупную партию и обещал с этого рейса неслыханные барыши.

Рану все это поначалу очень нравилось. К алмазам юный маг был равнодушен, но дух приключений манил его, как корабельного кота запах жареной рыбы. Потому после изгнания из Магистериума и подался в Игайас – очень уж заманчиво звучали рассказы о лихих флибустьерах, сокровищах, контрабандистах и схватках с морскими чудовищами. И там ему повезло – он познакомился с Кирой. И не просто, а как в самых дерзких мечтах: они сражались спина к спине, она увидела его в бою и, оценив по достоинству, тут же предложила  стать корабельным магом. Правда, Ран старался не вспоминать о том, что Кира взяла с него слово окончить курс в Магистериуме. Во всяком случае, об этом надо будет думать только осенью, а это еще очень не скоро. Мало ли что может случиться? Так что Ран строил радужные планы относительно ближайшего будущего, и наслаждался настоящим.

Правда, с Тесака глаз не спускал. Странный он, этот Тесак Туайнен, и его, Рана, явно невзлюбил, а это сразу человека характеризует, считал бывший студент.

Однажды Ран ввалился по своему обыкновению без особых церемоний в капитанскую каюту, передать поручение от Киры, и обалдел: Тесак сидел над книгой! Водил толстым пальцем по строчкам, шевелил губами, а увидев парня, взбесился, будто ему вместо рома рыбий жир подсунули. Ран даже не представлял, что Туайнен вообще умеет читать. Это казалось не просто странным, а чудовищно неправдоподобным!
Любопытство всегда было слабым местом Рана, а тут разгулялось не на шутку.

Мучимый желанием уличить капитана в чтении какой-нибудь бульварной литературы или детских сказок (почему-то Рану казалось, что дело именно в этом), парень проявил немало изобретательности. И однажды сумел-таки сунуть нос в заветную книжицу: Тесак с полным отсутствием воображения прятал ее под матрас. Поначалу, листая страницы, Ран расплылся в довольной ухмылке: он почти угадал! Кэп увлекается сказками – читает легенды Южных морей!

 Самой замусоленной выглядела страница, где излагалась легенда о Повелителе Морских Драконов. Ран попытался поделиться своим открытием с Кирой, но та отмахнулась, дескать, у каждого свои предпочтения и ничего зазорного в этом нет.
Ран настаивать не стал, но за Туайненом присматривал. Заприметил, как тот поигрывает маленьким ключиком на цепочке и прячет его в жилетный кармашек. Целый день потратил на создание копирующего заклинания с прикреплением на крохотный вихревой поток, а потом еще полдня выжидал удобного случая, но все-таки влез  в капитанский тайник – на самом деле ничего романтичного, просто большой сундук. Внутри оказалась всякая ерунда вроде золота, каких-то бумаг, мешочков с жемчугом и камнями. Ран уже разочаровался в своей затее, и хотел захлопнуть крышку, когда его внимание привлек странный шорох.

 Шуршал небольшой сверток на самом дне. В нем что-то возилось, и Ран с опаской несколько раз коснулся кончиком пальца плотной темной ткани, прежде чем решился развернуть. Содержимое свертка никак не обнаруживалось, и в какой-то момент Ран подумал: это крыса неосторожно влезла в кусок старой тряпки и теперь прогрызает путь к свободе. А что еще думать, если слой за слоем разворачиваешь ткань, а там – ничего?

Он оглянулся на дверь капитанской каюты, но все было спокойно – рёв Туайнена доносился с палубы, кэп проверял амуницию своей немногочисленной абордажной команды. Ран нетерпеливо вздохнул и решительно встряхнул ткань. Что-то стукнуло о дно сундука, и он зашарил руками, торопясь схватить находку, пока не сбежала. Поймал, поднес к глазам и разочарованно хмыкнул:

- И вот эту каменючку прячет Тесак? Ну, старик наверное совсем того… сбрендил от рома…

Ран уже хотел положить небольшой темно-коричневый камень назад, но тот вдруг запульсировал в руке. Сначала тревожно, быстро, а потом, будто успокаиваясь, неторопливо, размеренно. Ран от удивления даже рот приоткрыл. Ему показалось, что камень даже потеплел. Необычная форма, неровности и впадины, и эта пульсация делали камень похожим на что-то живое.

– Где этот бездельник, которого мы тут называем корабельным магом?! – голос Туайнена прозвучал где-то совсем близко, выдергивая Рана из задумчивости. – Я ему сейчас расскажу, как кормежку отрабатывать!

Кажется, Тесак сильно не в духе! А уж если застукает Рана здесь, у своего тайника… Маг торопливо вернул на место сверток, захлопнул сундук и выскользнул из капитанской каюты.



До Прийтта им оставалось около недели ходу.

 «Летящий» развернул свои белые паруса, служившие не только обычным целям, но и выполнявшие роль накопителей. Они были пропитаны особым алхимическим составом, и передавали всю накопленную энергию огромному кристаллу, расположенному прямо под капитанским мостиком. Кристалл, установленный в центре специально сконструированной машины, и приводил в движение корабль. Собственно сам корабль он не двигал, воздействуя на воду под днищем судна, и создавал мощное направленное течение, ограниченное размерами корпуса.

Поэтому, в отличие от большинства подобных судов, у «Летящего» рубка располагалась не на корме, а прямо перед грот-мачтой, и была зарытым помещением.
Вахтенный управлял ходом корабля с помощью кнопок и рычагов на особой панели, поглядывая на показания приборов, занимавших одну из стен рубки. Ориентироваться помогало объемное изображение, его создавал кристалл-информатор. Он охватывал зону видимости в одну пятую морской лиги. Не слишком много, но в туманную погоду это было просто неоценимо. Конечно, корабельный маг мог разогнать туман, но тут опять же вставал вопрос о дальности действия его сил. Создать небольшую область без тумана – отнюдь не то же самое, что решить задачу полной видимости, еще и в шторм.

Шли полным ходом, «Мантикора» Грандэ не показывалась, и последующие три дня все было тихо и спокойно. Матросы повеселели, но Шайя угрюмо предрекала, что беды «Летящего» только начинаются. Ее никто не слушал, все обсуждали размеры вероятной добычи.

На четвертый день встали на якорь у небольшого островка из Драконьего Хвоста – западного ответвления Драконьего архипеллага. В крохотном рыбачьем поселке им сказали, что Грандэ не далее как вчера пополнял здесь запас пресной воды и расспрашивал о «Летящем».

Новость быстро облетела фрегат, но капитан пообещал, что проведет корабль под самым носом у «проклятого малефика», прячась между островками и рифами, и удвоил количество вахтенных. Судя по тому, как уверенно действовал Туайнен, он действительно знал Драконий Хвост как свои пять пальцев.

 – Я здесь еще юнгой под командой старого Хэмиша плавал, такое повидал, что вам, селедки вы малосольные, и в страшном сне не приснится, – приговаривал он, расхаживая по палубе, с засунутыми за вырез зеленого жилета большими пальцами, с видом самодовольным и каким-то предвкушающим.

Погода была не слишком хорошая,  к вечеру поднялся сильный ветер, и Ран всю ночь провел на мостике, удерживая вокруг «Летящего» небольшой островок относительного спокойствия.

Механизмы сильно облегчали задачу управления судном, и, убедившись, что кораблю не грозит ничего серьезного, а шторм стихает, после полуночи капитан решил оставить мостик. Кира осталась у штурвала, а Ран просидел до утра рядом, болтая ногами и выспрашивая ее о всяких морских легендах и загадочных случаях. А заодно безбожно хвастаясь своими амурными похождениями, по большей части вымышленными.
 
- А про Морского Повелителя ты слышала? – вспомнил легенду из книжки Туайнена Ран.

Кира пожала плечами, и потянулась к кружке с крепким кофе:

– Да так, смутно что-то. Кажется, это был дракон.

Ран оживился:

– Не просто дракон! В страшно давние времена, когда люди были самой незаметной расой, а за власть бились порождения дикой магии, перекроившей мир, морские драконы и огненные элементали вступили в битву. Эти драконы были огромными и могучими, но элементали побеждали их числом. Наступил день, когда неминуемым стало поражение, и Повелитель, самый большой и мудрый из драконов, увидел что почти весь его народ погиб. Чтобы спасти тех немногих из своих сородичей, что еще остались в живых, он превратил их кожу в камень. Вложил в это всю свою силу, всю магию. И драконы стали каменеть. Элементали напали на Повелителя, а тот не мог уже защищаться. Они испепелили его, но рано радовались. Из моря вышли водные элементали, и завязалась новая схватка, в которой обе стороны окончательно истребили друг друга.

– Поучительно, – заметила Кира, – Если не предусмотреть появления еще одного противника и не оставить в резерве запас сил, вот такое и случается. Стратегические просчеты дорого обходятся, нам в Ост-Вальде постоянно это напоминали. И чем там все закончилось?

- Ну, элементалей не стало, драконы окаменели окончательно, превратились в острова. Но в легенде говорится, что если однажды сердце Повелителя снова забьется, он может возродиться и разбудить своих сородичей.

- Разбудить морских драконов! Ну уж нет! Лучше пусть спят себе.

- Почему? – Ран от возмущения даже вскочил. – Это было бы здорово! Представляешь, как они встают из воды, расправляют свои крылья!

- И как топят корабли, не говоря уж о жителях тех деревушек, что стоят на их спинах, - рассудительно ответила Кира, слегка посмеиваясь над горячностью мага. – Все это хорошо в сказках и легендах. Пусть там и остается.

Ран разобиделся и дулся на нее целых пять минут.


Утро снова преподнесло сюрпризы. Сменить первого помощника на мостике никто не явился.

Ран вызвался быстренько сбегать поискать кого-то на смену уставшей Кире, и вернулся растерянный:
– А никого нет...

– Как нет? Что ты мелешь? – рассердилась Кира, потирая покрасневшие глаза. – Куда ж они подевались? Опять насочинял, нервишки пощекотать?

 Но побелевшие губы и растерянные глаза мальчишки заставили усомниться в том, что это глупый розыгрыш.

–А дай-ка я сама посмотрю…

Кира оставила у штурвала Рана, и отправилась на поиски.

Все оказалось, как и сказал маг: ни души! Исчезли все, включая Шайю и корабельного кота.

Единственный, кого Кире удалось обнаружить, был Тесак. Капитан спал в своей каюте одетый и отчетливо припахивал ромом.

Непочтительная Блексторм рывком привела Туайнена в вертикальное положение и произвела допрос:

– Где все?

– Какие все? – кротко поинтересовался Тесак, сдерживая икоту.

– Команда наша, капитан! Где команда?

– Согласно занимаемой должности и моему распоряже... Жжения…..

После чего снова вознамерился уснуть. Проснулся он только после кувшина воды, вылитого заботливой Кирой ему на голову.

– Капитан Туайнен!!! Корабль пуст! – рявкнула на свое прямое и непосредственное начальство Кира, полностью презрев субординацию. – От всего экипажа остались только я и Ран!

– А куда они все делись? – капитан покачивался, сидя на койке, но уже грозно хмурил рыжие брови. – Я такого приказа не отдавал!

– А вы их сами спросите, как они посмели покинуть судно посреди океана, еще и вплавь?

Как убедился Тесак, обойдя корабль вместе с Кирой, шлюпка принайтована на положенном месте, запас продуктов не тронут, а в закутке, где обычно спала Шайя, остались разноцветные бусы, перья, склянки со снадобьями и пучки трав.
Когда капитан убедился в этом лично, все трое собрались на мостике, держать совет.

«И это называется советоваться?», думал Ран, слушая как Кира и Туайнен, склонясь над картой  спорят, куда им лучше теперь плыть – в Айбуко или продолжать путь к Драконьему архипелагу. Можно подумать, мнение Рана кого-то волнует? Вон, даже внимания не обращают, мол, какое может быть мнение у парня, ничего не понимающего в навигации и прочих морских премудростях? Рану стало обидно.

Туайнен уже перед этим поднял насмех все его предположения насчет магического вмешательства в загадочную пропажу экипажа «Летящего», и заявил, что вся эта «неблагодарная шайка» просто перешла на другой корабль, о чем было договорено заранее. А что «Летящий» не пострадал, так это потому, что оплаченные «проклятым Грандэ» матросы хотели нагнать на Тесака ужас.  Но он, Тесак, на подобные мелкие трюки не поддастся! И нечего время зря терять, обсуждая всякие глупости.

– Айбуко – единственный выход, – доказывала Кира, пытаясь сохранять спокойствие.

 – Где еще поблизости есть крупные порты? Нам надо заново нанять команду, и на подходах к Айбуко всегда ошиваются тай-кинцы. Грандэ туда не сунется, говорят, Баожей лично пообещала пришпилить его к мачте собственного корабля...

– Вот бы она добралась до него раньше, чем он до нас, – пробормотал Ран, чем заслужил одобрительный  взгляд Киры и пренебрежительное фырканье капитана.

Гневно посопев, Туайнен стукнул по карте поросшим рыжей шерстью кулаком и изрек:

– Нам не дотянуть до Айбуко! Втроем с «Летящим» не справиться, слишком далеко. Драконьи острова рядом. Там есть рыбачьи поселки. Наймем человек десять, и можно будет двигать хоть в  Айбуко, хоть на Прийтт.

– Дикие места… – с сомнением сказала Кира, постукивая пальцами по деревянной розе ветров, украшающей капитанский мостик. – Сомневаюсь, что мы там хоть пару человек найдем, которых можно на борт пустить, не опасаясь, что от вида паровой машины они в штаны не наложат.

– А может, там правда водятся драконы? Ну, не зря же так острова назвали? Вдруг это те самые острова, из легенды про Морского Повелителя? – сунул нос в карту Ран.

 Эта мысль волновала его чрезвычайно. В последнее время он о драконах только и думал. Любопытство легко опрокинуло на обе лопатки обидчивость, и юный маг уже забыл, что намеревался хранить гордое молчание еще как минимум полчаса (про час даже не загадывал, знал, что столько не выдержит).

– Да нет там никаких драконов, враки это все, – сердито отрезал Туайнен. – Просто какому-то составителю карт очертания архипелага показались похожими то ли на крокодила, то ли на ящера. Вы оба отправляйтесь спать, а я останусь тут, у штурвала. Блексторм, сменишь меня через пять часов.

–А я?  – отбросил челку со лба Ран, и вытянулся, желая казаться выше. - Может, я вас сменю? Или потом, после Киры?

–А ты… - Толстый палец капитана возделся к небу, – Тебя чтоб я у штурвала не видел! И на мостике тебе делать нечего! Лучше поставь защиту какую на корабль, бездарь! Был бы путёвый маг на борту, может, и команда была бы на месте!

Ран даже задохнулся от возмущения и приготовился много чего высказать Тесаку в ответ, но снова вмешалась Кира и увела его с мостика.

– Ну и ладно! Сдался мне этот ваш штурвал! Пусть Тесак-тупак сам и торчит там до посинения! – бурчал себе под нос бывший студент, заваливаясь на койку в каюте Киры.

Каюта у первого помощника была поуютнее, чем кубрик, где обычно обретался Ран с другими матросами. Здесь на полу лежал немного потертый ковер, в застекленном шкафчике хранились книги и фарфоровая посуда, стоял большой обитый кожей сундук, а за небольшой дверцей пряталась пусть крохотная, зато собственная ванная. Кира велела ему спать тут, и Ран ничего не имел против. Жутковато было бы одному…

– Как думаешь, что на самом деле случилось? – спросил он, еще раз обегая взглядом каюту и проверяя надежность поставленной им защиты. Сейчас как никогда Ран жалел, что не доучился в Магистериуме.

– Если бы я знала… – голос Киры прозвучал устало.

Она старалась не пугать впечатлительного парня. Впасть сейчас  панику – самое последнее дело, а без помощи единственного тут мага им не выкрутиться. Поэтому добавила в голос оптимизма:

– Но кто бы это ни был, он еще пожалеет о своих гнусных шуточках. Особенно если всерьез разозлит Шайю…

– Шайю? А если она уже того… померла?

 –Ты видел ее тело?

– Я – нет…

– И я нет. Значит, не факт, что Шайя оправилась к Великому Предку.

Успокоенный Ран  удобно вытянул ноги под клетчатым покрывалом и взбил подушку. Блаженство! Предыдущие сутки вымотали его и глаза слипались. Но он еще боролся со сном, надеясь, что удастся рассмотреть Киру в интимной, так сказать, обстановке.
Сама Блексторм, не обращая на ворочающегося мага внимания, присела к столу. Облаченная в свободную рубашку, скрывающую очертания роскошной груди и короткие полотняные бриджи, расчесывала спутавшиеся волосы и одновременно что-то искала в старом фолианте.

Ран принял раскованную позу (рука подпирает голову, подбородок мужественно выдвинут вперед), и спросил как можно суровее:

– Кира… Где ты там? Ложись. Я подвинусь… 

– Спи уже, подвинется он… Я в гамаке посплю… Только кое-что сделаю сначала. Да где же она подевалась? Где-то тут была… – девушка быстро переворачивала толстые исписанные крупным почерком страницы, даже не глядя в сторону мага. – Турисаз, нападение… знать бы, на кого нападать……Райдо, переселение… До этого еще не дошло…Отила, наследие… вот! Наконец-то! Альгиз. Щит.

Кира заложила гребень между страницами, потянулась к кисточке и флакончику тай-кинской туши. Несколько быстрых движений – и на левом предплечье появилась руна, напоминающая очертаниями перевернутый птичий след. Покрыв руну прозрачным раствором из другого флакончика, она обернулась к Рану:

– Теперь твоя очередь… соня!

Ран сладко спал, чуть приоткрыв рот и тихонечко сопел, закинув руку за голову.
– Ну, хоть руку не забыл мне подставить, – пробормотала девушка, посмеиваясь. – Беззащитное тело Рана. Ха! Можно порезвиться!

 Он не проснулся. Спал, пока Кира наносила ему на внутреннюю сторону предплечья защитную руну и покрывала ее усиливающим и предохраняющим от стирания эликсиром. Дрых, когда она стянула с него покрывало и обнажила худощавый торс. И пока она, ухмыляясь, работала кистью, с вдохновением истинного художника, поглядывая в свой фолиант, ни разу не пошевелился.

Проснулись они одновременно, когда до рассвета оставалось около получаса.
Корабль раскачивался и трещал, так что Рана вышвырнуло из койки и хорошенько приложило о сундук. Кира, схватившись за дагу, уже выбивала заклинившую дверь каюты.

Фрегат стонал, как раненый зверь, море бурлило и кипело. А прямо по курсу вздымался скалистый уступ, весь седой от клочьев пены и водяных брызг. И «Летящий» несся вперед, жалобно скрипя голыми мачтами, стремительно сокращая расстояние до острых как обломанные зубы камней у подножия гранитного великана…



КАК СТАТЬ ДРАКОНОМ.

Тесак Туайнен ждал этого момента очень долго. Настолько долго, что ожидание стало частью его жизни, и когда он наконец понял что сейчас может осуществиться все, к чему  так стремился, внезапно испытал приступ разочарования и даже неуверенности – а надо ли оно ему?

Но отступать было поздно. Горячий шершавый камень нетерпеливо ворочался на дне сундука, и тихий шорох не давал Туайнену спать ночами. Это ритмичное шуршание каждый раз возвращало его на тридцать лет назад, и в прерывистых, полубредовых сновидениях Туайнен видел себя не грозным корсаром и владельцем красавца-фрегата, а сопливым юнгой Эльво из экипажа старого Хэмиша.

Он снова  брел по белому коралловому песку небольшого островка, прижимая к груди окровавленную тряпку. Юнга отобрал этот сверток у умирающего монаха и торопился отойти подальше – слышать предсмертные хрипы он еще не привык, и ему было жутко.

Маленький сухощавый человек, замотанный в темно-красную накидку, поначалу царапал скрюченными пальцами песок и пытался ползти следом, но силы быстро оставляли его вместе с вытекающей из  распоротого бока кровью. Эльво не терпелось посмотреть, что же там, внутри. За что отдали свою жизнь монахи маленького храма, какое сокровище хранили веками, пока про него не прознал старик Хэмиш, и не явился сюда со своими головорезами?

Поначалу Хэмиш пообещал оставить храм в покое, если ему отдадут сокровища. Одетые в одинаковые красные накидки бритоголовые монахи провели их в круглое наполненное дымом благовоний строение – главное помещение храма и показали единственное, что там было: бронзового морского змея, несколько раз обвившего большой неправильной формы камень, по виду поднятый с морского дна.

– Это наше главное сокровище, – с сильным акцентом проговорил невысокий темнокожий монах. – Больше у нас ничего нет.

Хэмиш не поверил. Он приказал своим ребятам обшарить остров и попытался с помощью «горючих слёз», сваренных судовым алхимиком, расплавить бронзового змея. А вдруг жадные монахи попрятали в его брюхо драгоценные камни и золото?

Однако покладистые до этого момента хранители храма внезапно воспротивились.
Поначалу Хэмиш боялся наткнуться на неведомую магию древнего храма. Про монахов Морского Змея ему говорили, что они владеют силой, способной повелевать океаном и двумя стихиями. Но оказалось, что бритоголовые отшельники просто неплохо дерутся, орудуя длинными посохами с острыми железными наконечниками. Но их было с десяток, а корсаров полсотни, озверевших и привычных к убийствам.

Отчаянное сопротивление немногочисленной монашеской общины распалило злобу пиратов, и они сожгли храм, убив всех, кого смогли найти.

Не рискнувший соваться в драку Эльво переминался в сторонке, и вдруг заметил, как между горящими строениями мелькнула фигура монаха. Тот что-то прижимал к груди и оглядывался. Юнга тут же бросился следом: наверняка это сокровище!

Он нагнал монаха у моря. Этот странный человек не делал попыток укрыться в зарослях, подступавших к самому берегу, и не убегал. Он встал на колени у кромки волн и бормотал какие-то молитвы. Эльво ударил его ножом, неловко, даже не смог сразу убить.

А потом он спрятался в скалах на берегу и развернул сверток. То, что он нашел, обескуражило: темно-коричневый горячий камень, похожий на комок спекшейся глины. Юнга скреб его, ожидая, что из-под слоя коричневой грязи сверкнет невиданной чистоты алмаз или кроваво-красный рубин. Пробовал разбить о гранитную глыбу, бросал на острые обломки скал – ничего!

И только мысль о том, что монах даже умирая, не хотел выпустить из рук эту непонятную штуку, не позволила Эльво выбросить камень в море.
Потом была встреча со старым полусумашедшим историком из Тара. От него Эльво Туайнен и узнал о Повелителе Морей.

– Тупицы считают Драконьи острова всего лишь остатками горной гряды, а я говорю –  это драконы! Я изучил все древние хроники, в которых хоть слово сказано о морских змеях, а все и так лежит на поверхности! – хрипел одетый в лохмотья старик, и тыкал скрюченным пальцем в старую, с обгорелыми краями карту. – Я один понял, что все, сказанное в легендах – правда!

 И Эльво поверил его словам – потому что услышал в бормотании историка ответ на давно мучавший его вопрос: как стать могущественным и бессмертным.

– Где-то в архипелаге хранится сердце Повелителя. Оно окаменело, но его можно оживить. И то существо, которое вернет Морского Змея к жизни сольется с ним, станет его новым воплощением, и будет владеть океанами, морями и всем, чем пожелает, – хрипло шептал старик, и безумный блеск его впалых глаз завораживал Эльво, – Потому что нет ныне никого, кто мог бы по силе могущества сравниться с порождениями дикой магии.

– А как выглядит сердце? – осторожно спрашивал Туайнен, подливая старику дешевый ром.

– Я скопировал рисунок из манускрипта о морских змеях… Вот он!
В  толстой потрепанной тетради Эльво увидел сделанное выцветшей коричневой тушью изображение, и его сердце подпрыгнуло в груди. Не слишком умело нарисованный бронзовый змей держал в разинутой пасти неправильной формы комок глины, а вокруг почтительно склонились лысые люди в одинаковых одеяниях.

– Это храм, где-то на островах Драконов, и я скоро отправлюсь туда! Я поселюсь там, при храме и буду ждать того часа, когда смогу слиться с Повелителем! И тогда пусть трепещут все эти жалкие завистники и гонители! Я сотру их жалкие городишки, сожгу дотла…и мир будет новым, таким, каким я его пожелаю видеть!
Старик допил ром и зашелся в безумном хохоте, тут же перешедшем в мучительный кашель. Эльво усмехнулся, припомнив, что стало с храмом и у кого сейчас окаменевшее сердце Повелителя Морей.

– А чего надо ждать? – спросил он, старательно сдерживая дрожь нетерпения в голосе. – Почему сразу не завладеть артефактом и не провернуть оживление Змея?
Старик презрительно скривился и стал листать свою тетрадь.

– Вот, здесь…– историк ткнул в таблицы и схемы, какие-то формулы и знаки, занимавшие две страницы.

Из прерываемых с кашлем пояснений Туайнен уловил, что оживление Дракона возможно не в любой день, а в строго определенные периоды, и ближайший такой период наступит, согласно вычислениям только через четверть века.  Продлится такое время недолго, одно новолуние.

Старик собирался жить все это время на острове, сохраняя себе жизнь при помощи амулетов, алхимических составов и каких-то невнятных формул, нацарапанных тут же в его тетради. Туайнен вызвался помочь историку добраться до храма. Правда, корабль, на который сел старик по совету своего внимательного и отзывчивого собутыльника, плыл в Бьорнхейм. Вряд ли старик долго прожил бы поблизости от полярного круга, да еще и с его несносным характером.

 Но Эльво не доверял случайному ходу событий, и на всякий случай подарил тому на прощание бутылочку рома, предварительно накапав туда настойку щупалец карликового декапода.

Двадцать пять лет ему придется ждать. Но он был молод, силен, и это его не смутило. В любом случае к тому моменту как придет нужный час, он еще не будет дряхлой развалиной. А потом… Потом он больше не будет человеком. Он будет высшим существом, и весь мир будет простираться в покорной мольбе у его ног… или лап... но это уже не существенно.


Оправить на смерть «Летящий» – вот что оказалось сложнее всего. Людей Туайнен никогда не жалел, а вот корабль было жалко. Да и как их можно сравнивать? Этот крикливый сброд, набранный им для последнего плавания и людьми-то назвать было трудно. Шайя, правда, оказалась твердым орешком, знал бы – ни за что бы не взял ее на борт. Когда он уколол тех матросов тонкой иглой, смоченной слюной бешеного ликантропа, и они перекусали половину экипажа, эта шаманка сразу учуяла неладное. Ух, как она косилась на него потом, глаз не сводила! Едва не сорвала ему все своими примитивными ритуалами!

Ему пришлось потратить три Отменителя, и все три исчерпали себя полностью, рассыпавшись в черную пыль. Он смог убрать поставленную шаманкой защиту, но она каким-то образом почуяла это и выскочила на палубу, когда Туайнен уже заканчивал свою работу: нарисованная им на грот-мачте руна Безумия как раз начинала светиться, подпитываясь от большого кристалла-накопителя.

Он убил Шайю своим тесаком, и то был единственный труп, с которым ему пришлось повозиться. Остальные сами выбросились за борт, повинуясь неумолчному голосу, звучавшему в их головах.

Кира и Ран не пострадали – ему еще нужен был кто-то, кто поможет управлять судном. Да и оставить их на десерт казалось Тесаку заманчивой идеей. Уж очень он ненавидел заносчивую девчонку и этого сосунка. Что на этих двоих распространится действие Безумия, он не боялся: они оставались на мостике, а он был хорошо защищен от ментальных и магических воздействий (обычная практика: хорошо платишь – тебе ставят любую защиту; насколько долговечную, опять же зависит от того, сколько ты платишь).

Как же он забавлялся, видя потом их недоумение и явный испуг мага. Погодите, думал он, отплывая в шлюпке и бросая их на фрегате, идущем прямиком на скалы, вы еще хлебнете настоящего страху! Сейчас вы увидите пробуждение Морского Змея!
Причалив в крохотной бухточке между высоких скал, Туайнен наблюдал как волнуется море – оно не желало больше скрывать под собой великана, много веков спавшего на дне. Все было готово: разложены кристаллы, начерчены знаки. Оставалось лишь встать в центр, взяв в руки окаменевшее сердце.

Осторожно и торжественно Туайнен развернул кусок ткани, хранивший его сокровище.
Пустынный берег огласился диким ревом, распугав чаек и черепах.
Эльво Туайнен по прозванию Тесак сидел в центре магического круга и смотрел, как убегает от него большая серая корабельная крыса…




– Кира, что делать?! Мы сейчас разобьемся!

Ран в ужасе смотрел на надвигающиеся скалы. «Летящий» несся к ним как взбесившийся жеребец в руках неумелого возницы.

– Усмирить море! – ответила решительно девушка, быстро проверяя  по показаниям приборов состояние ходовой маг-машины. – Ты же стихийник! Тебе это раз плюнуть и два – растереть!

Ее спокойный властный голос подействовал на Рана отрезвляюще, и парень даже устыдился малодушного порыва. Он выпрямился, и вытянув перед собой руки (не то, чтобы это было необходимо, просто так ему было легче концентрироваться), сделал как учили: ощутил единство со стихией. Он слился с волнами, и понял: есть нечто, что тревожит море.

Это лежало очень глубоко и спало, но и во сне оно искало кого-то. Любопытство заставило неосторожного Рана потянуться, чтобы рассмотреть спящее создание. Он ощутил, как его притягивает чья-то воля, как охватывает неистовое пламя и как рушатся каменные оковы, сковавшие на тысячелетия могучую силу. Сила проникала в него, и это оказалось настолько захватывающе! Ран хотел крикнуть Кире, что сейчас он справится со стихией на раз-два, как она и говорила: он и вправду чувствовал, что сейчас может и это, и многое, многое другое! Но вместо слов из глотки вырвался низкий мощный рев, палуба под ногами вздрогнула, а от него пыхнуло жаром…

Море успокоилось так внезапно, что Кира поняла: Рану все-таки удалось сделать что-то! Не зря она верила в мальчишку! Машина не торопилась оживать, похоже, кристалл был разряжен, и чтобы развернуть корабль, у нее было очень мало времени. Фактически, его не было вовсе.

На мгновение прикрыв глаза, Кира сказала самой себе: надежды нет. И она это знала с того самого момента, как увидела с какой скоростью приближается «Летящий» к утесам. И когда она заставляла Рана действовать, делала это просто для того, чтоб парнишка, в отличие от нее, не терял надежды до конца. Умирать страшно, но еще хуже провести последние минуты, сходя с ума от ужаса и паникуя. Нет, она собирается уйти, как настоящий шкипер, как Блексторм, в конце концов. Хьюго, возможно, даже будет гордиться ею. Вот Рана жалко. Если бы она не втянула его в эту авантюру, а отправила назад, доучиваться в Магистериум, мальчишка остался бы жив!

Она обернулась сказать ему что-то ободряющее, и застыла с приоткрытым ртом: вместо Рана позади нее стояло огненное создание, очертаниями напоминающее человека, и может быть это даже был Ран! Какую магию он пробудил? Существо издало низкий угрожающий рёв, и Кира вцепилась в штурвал, стараясь удержаться на ногах. Взгляд через плечо – скалы уже совсем близко! Если это Ран, и он подчинил себе какие-то мощные силы, может быть он все-таки сможет их спасти?!

– Ран! Скорее! Сделай что-нибудь!

Пылающая фигура подняла вверх руку и Кира увидела, что в ней что-то зажато. Какой-то огненный сгусток, пульсирующий комок. Порыв силы был такой мощный, что девушка ощутила его как ураганный ветер, сбивший ее с ног. Падая, она ударилась головой о приборную панель, и мир стремительно завертелся вокруг нее.

«Поздно», – мелькнула последняя мысль, медленно растворяясь в блаженной черноте.
Свет оказался неприятно ярким, режущим глаза. Кира несколько раз пыталась приоткрыть веки, пока наконец смогла сделать это без ощущения, что сейчас ослепнет. Первое, что она поняла – сухо. Второе – мягко.

– Пора бы уж, сколько прохлаждаться можно? – раздался рядом знакомый ворчливый голос, и перед Кирой появилось круглое лицо с приплюснутым носом и полными губами. Зеленоватый оттенок кожи и пышная копна черных волос убедили девушку, что она не ошибается. В любом случае, аромат рома, витающий вокруг, служил самым лучшим доказательством.

– Шайя??

Кира села, и сразу закрыла глаза, потому что каюта поплыла перед ней.
– Эй, эй, девочка, не так резво! Ну-ка, хлебни...

На колени Кире упала фляжка.

– И нечего носишко свой морщить, очень даже приличный ром, да еще и с нужными травками, – проговорила шаманка, завистливо поглядывая на флягу.

– Это не ром, – сдавленным голосом ответила Кира, – это жидкий огонь, и он сжег мне все горло!

Огонь! Едва она проговорила это слово, как перед глазами встала картина: пылающий Ран поднимает руку, а корабль вот-вот разобьется о скалы. Но раз она лежит на собственной койке в своей каюте, и здесь Шайя, то что же произошло?

– Где Ран?


 Кира схватила Шайю за руку, требуя ответа.
Рука оказалась неожиданно холодной, и пальцы девушки прошли сквозь лишенную материальности конечность. Кира охнула. Шайя снисходительно усмехнулась:

– Не резвись, говорю! Что за привычка, то скакать, то орать, то руками за все подряд хвататься? Как голова-то? Живехонек твой маг, сопля эта белокожая. Бегает там наверху, дозволения ждет к тебе явиться.

– Значит, все-таки ты…? – не закончила вопрос Кира.

Шаманка утвердительно кивнула:

– Померла, а то как же. Тесак, что б ему морские ежи уши объели, постарался! Но ты не боись, я еще на один подвиг сгожусь. Что, получше тебе?

– Я сейчас поднимусь!

Кира решительно сбросила покрывало и встала. Голова кружилась. В остальном было нормально. Шайя с усмешкой указала ей на юбку:

– Ну, тогда оденься. А то парень язык проглотит от эдакого зрелища, и ничегошеньки ты не узнаешь.

– Чтоб у Рана дар речи пропал надо что-то посерьезнее. Он даже во сне болтает не переставая, – ответила с улыбкой Кира, оборачивая вокруг бедер длинную пеструю юбку, и зашнуровывая красный корсаж. – Он там не обгорелый, нет?

Платок на голову она повязывать не стала, не хотелось время терять, да и голова еще болела. Выглядела она, благодаря бледности, неожиданно томно – но если бы ей об этом сказали, оскорбилась бы не на шутку.

Несколько неуверенных шагов к двери. Минутку пришлось постоять, прислонившись к переборке, чтоб каюта перестала кружиться перед глазами. Шайя терпеливо маячила рядом, ждала, ответила с усмешкой, потряхивая метелкой из перьев:

– Да что ему сделается, драконёнку нашему?

– Драконёнку? Скажи уже толком, Шайя! – досадливо морщась, Кира открыла-таки дверь и вышла из каюты, – Что все это значит?

– Да ничего особенного. Только то, что на «Летящем» теперь в команде два с половиной разумных и из них один полоумный. Иди, иди. Погляди на этого героя. Ты-то от своего сотрясения мозгов скоро оправишься, а что с мозгами у парня стало, я сказать не берусь. Когда в разум к тебе эдакая древняя тварюка влезет, кто его знает, чем оно закончиться может.

Встревоженная Кира поднималась по трапу на палубу так быстро, как позволяла все еще идущая кругом (не без помощи шайиных туманных намеков и ее же рома) голова и юбка.

Первый же взгляд на палубу и облегченный выдох: фрегат цел! Паруса убраны, утес, чуть не унесший их жизни, маячит примерно в четверти лиги справа по борту, океан спокоен до стеклянной гладкости и солнце неторопливо опускается к горизонту, завершая свой дневной путь.

– Кира!

Ран налетел на нее бешеным торнадо, схватил в охапку и оторвав от палубы, принялся кружить.

Кира отнюдь не рассчитывала на подобную встречу, да и силы такой в Ране не предполагала. Поэтому просто издавала неопределенные возгласы, пока Шайя не вмешалась и решительно потребовала поставить ее на место:

 – Отстань от девки, малахольный! У нее и так голова кругом, шишка с куриное яйцо, а ты ей еще такое круговерчение устроил!

Ран слегка устыдился и с явной неохотой отпустил Киру. Ей пришлось опереться на его плечо, и она произвела быстрый визуальный осмотр корабельного мага. На первый взгляд с ним вроде было все в порядке, но что-то точно изменилось.

– Ран? Ты какой-то… – она не могла сразу подобрать слов, а Ран усмехнулся, и она поняла: – Взрослый!

Черты лица семнадцатилетнего парнишки не поменялись. Не стали шире плечи, и голос не приобрел еще бархатного оттенка уверенного в себе мужчины. Поменялась осанка. В глазах затаилось что-то суровое, дикое, чего не было прежде.

Резкий насмешливый голос шаманки покончил с этим неловким моментом:

– Хватит в гляделки играть! Шевелите мозгами, как теперь быть! Ты, конечно, Ран, новое воплощение Морского Повелителя. Да только фрегат сам до Айбуко не дойдет. И ежели на «Мантикору»  или еще на кого наткнетесь, оттяпают у вас «Летящий», и очень даже может быть, что вместе с головами.

– Новое воплощение…Чтооо? – темные брови Киры от изумления взлетели над широко распахнувшимися глазами.

 Вид у Рана был одновременно смущенный и торжествующий.

– Ну да. Я, понимаешь ли, стащил у капитана одну штуковину… В общем, я так понял, это было то самое сердце, про которое в легендах…ну, помнишь? И Морской Змей его почуял. Он прямо под нами был, представляешь? И я себя почувствовал им! Я…

– Ты пробудил Повелителя, тюленья твоя башка! – перебила Рана шаманка, даже и в виде призрака не утратившая ворчливости и язвительности. – И я, видят боги, не пойму, каким чудом тебе удалось не стать настоящим змеем!
 
– Я просто захотел снова стать человеком, – серьезно ответил маг. – После того, как  сумел подчинить себе море, я развернул фрегат и отвел его подальше от скал. Я сделал это сам, как будто я был маг-машиной, я мог двигать его, как скорлупку по столу, куда мне вздумается. Мне показалось, что я и скалы могу двигать…

– Показалось ему, – проворчала Шайя. – Если бы!

Ран метнул на нее почти испуганный взгляд. Кира сильнее сжала плечо парня, а он с готовностью приобнял ее, поддерживая. Голова снова кружилась, но девушка упорно не обращала на это внимания. Были заботы поважнее.

– А ты ощущал себя Раном, или слышал мысли Змея?

– Не мысли, скорее желания. И… они были очень кровожадными, как мне показалось.
Ран поежился, вспомнив, как все его сознание было заполнено картинами битвы, в которой сгорают острова и материки. Он потряс головой, прогоняя эти видения.

– Нет, не хочу я быть этим драконом. Правильно ты  тогда говорила, Кира, все это легенды, пусть так оно легендами и останется. Я его из себя прогнал. Может, и не получилось бы, но я здорово разозлился, когда понял, что до людей ему дела нет. Собрал всю волю в кулак… И одолел его!

Он понял, что ему угрожает, увидев лежащую без сознания Киру. Человеческий порыв – броситься к ней, помочь, вступил в противоречие с драконьей сущностью Повелителя. Тот торопил его завершить трансформацию, перекроить жалкое слабое тело человека-Рана в могущественное покрытое чешуйчатой броней тело змея. Поднять из пучины окаменевших драконов, возглавить их и завоевать мир, потопив его в огне и хаосе.

Кто знает, не будь в сердце мага безответной полудетской влюбленности, драконья сущность могла бы одержать верх. Но Ран о своих чувствах к Кире признаваться даже самому себе не хотел, и вслух про это рассуждать, да еще и при шаманке, не собирался. Версия про сильную волю и стальной характер его устраивала куда больше.

Шайя  недоверчиво хмыкнула, но ничего не сказала. А Кира вдруг обняла его за шею и поцеловала. Правда, в щеку, но раньше Ран и об этом мечтать не смел. Его лицо вспыхнуло жарким румянцем, а шаманка захохотала:

– Полегче, девочка, полегче! А то загорится наш дракончик, он у нас теперь парень огненный, горячий!

– Ну, а мы его горячность на пользу делу направим! – ответила ей в тон Кира, и Рану сразу стало легко и весело.



– «Мантикора» прямо по курсу!

– Не надрывайся так, парень, я уж сколько тебе талдычу что чую этого задаваку Грандэ. Давай, начинай представление. Молнии свои, туман и прочие стихийные фокусы, – ворчливо ответила шаманка, возникая за плечом юного мага.

С каждым часом она становилась прозрачнее, и уже не могла проделывать такие трюки, как тот с фляжкой. Правда, нрав у призрака-Шайи остался все таким же задиристым и язвительным.

 Кира скепически оглядела лежащую на палубе набитую соломой одежду пропавших моряков. Получившиеся чучела выглядели неуклюжими и неубедительными.

– Мы хоть кого-то этим обманем? – с сомнением пробормотала она.

– Еще и как! – бодро отозвался  Ран. – Становись к штурвалу. Я об остальном позабочусь!

– Скрой как следует очертания рубки, и корпус чтоб было не рассмотреть. Рикардо Грандэ, может, и заносчивый франт, но в морском деле не новичок.

– Да не волнуйся, Кира, им тут будет на что полюбоваться! Они о «Летящем» и думать позабудут!

– Надо, чтоб они вообще обо всем на свете забыли! – поддержала Рана Шайя. – Я им устрою встречу с Плакальщиком, век помнить будут.
 
Она умолчала о том, что это будет последнее, что она сможет сделать для них. Как ни была сильна ее магия, продлить свое пребывание в этом мире Шайя уже не могла. Великий Предок звал ее к своему костру, и сегодня она уйдет туда навечно. Только сначала посмотрит, как рождается новая легенда Южных Морей. Эти двое и сами не знают, что они сейчас начали, и кем становятся. Что ж, оно и к лучшему. Всему свое время.


«ГРОЗА МОРЕЙ»

Рикардо недолюбливал ром. Ну не нравились ему крепкие напитки – голова потом болела, мысли путались и ноги заплетались. Это не считая языка, выдававшего все тайные помыслы своего хозяина.

Здесь, в «Белой Акуле» его вкусы хорошо знали, и едва Грандэ уселся за стол, тут же подали бутылку белого вина и наполнили высокий бокал золотистым напитком с легким ароматом зеленого яблока и цветов лимона. Светлые стены, украшенные гравюрами с морскими видами, широкие распахнутые окна с белыми занавесками и легкая плетеная мебель радовали глаз и навевали умиротворение.
 
Но Грандэ не успел как следует насладиться вином и приятной обстановкой в одиночестве.

– Еще бутылку, и бокал для меня, – раздался прямо над головой Рикардо знакомый голос и в поле зрения появился среднего роста мужчина, лет тридцати, одетый весьма скромно. Черная рубаха и штаны, черная куртка, такая же косынка на темно-русых волосах, связанных на затылке кожаным ремешком. Вся эта чернота разбавлялась единственным ярким пятном – широким красным поясом с серебряной цепочкой дорогого брегета.

Рен Асканец вообще не любил излишней экстравагантности в нарядах, в отличие от Рикардо, а вот по части напитков вкусы у них совпадали. Грандэ откинулся на спинку стула, сделал приветственный жест бокалом:

– Рад видеть, Рен. Не знал, что ты в «Белую Акулу» захаживаешь.

– А я услышал, что тут сидит чудом спасшийся после столкновения с кораблем-призраком Рикардо Грандэ и не удержался, решил послушать из первых уст, так сказать.

Асканец непринужденно расположился напротив, ему тут же подали вино.

– Отменно… а кстати, как ты рискнул сунуться сюда, на Айбуко, после той истории с Баожей? Говорят, она обещала тебе что-то отрезать?

 Грандэ самодовольно ухмыльнулся:

–  Речь шла о моем языке. Но это небольшое недоразумение уже улажено. Правда, примирение обошлось в парочку артефактов из моей личной коллекции…

– И покаянную речь в присутствии всего ее экипажа, - подхватил Асканец.

Грандэ досадливо дернул плечом:

– Ну, покаянная речь это громко сказано… всего лишь вежливые слова сожаления.

– Видимо, сказано было с большим чувством, или артефакты уж очень хороши… в любом случае, ты здесь, и я  жажду послушать: что это за призрак? И как тебе удалось с ним разобраться? Неужели он так же падок на вежливое помахивание шляпой и магические бирюльки, как Баожей?

– Если бы это было так, о «Грозе Морей» не болтали бы в каждом кабаке уже двести лет.

– Насколько я знаю, не более ста двадцати, но это мелочи, – заметил Рен, отправляя в рот крупную фиолетовую виноградину, – А правда, что весь экипаж «Грозы» это сумасшедшие духи повешенных на рее пиратов?

– Я видел только одного. И он выглядел вполне сумасшедшим.

Рен Асканец прищурился и уточнил:

– Значит, ты был так близко, что даже смог разглядеть Плакальщика? И… какой он?

– Не уверен, что это был именно Плакальщик, – нехотя признал Рикардо, – Высокая белесая фигура, окутанная вихрями.

– А это точно та самая «Гроза»? – усомнился Рен.

– Паруса все рваные, клочьями висят, борта в трещинах. Мачты в синих молниях, за кормой черная пена…и над бортами клубится туман, или дым, так что ничего толком не разглядеть…

– Вроде похоже…

Асканец задумчиво рассматривал свой бокал. Потом резко склонился вперед и спросил у Рикардо:

– Так что тебе напророчил Плакальщик? Неужели славу самого грозного пирата всех времен? 

Рикардо вспыхнул, хотел ответить что-то гневно-презрительное, но его собеседник уже доброжелательно улыбался, поднимая бокал:
 
– Давай лучше выпьем. И ты мне расскажешь все по порядку.

Конечно, Грандэ был в курсе слухов, что он-де проклял и Тесака, и весь его экипаж. Потому что сам эти слухи и распускал: просто ронял намек здесь, словечко там. А людишки остальное и сами додумают, как известно, перемывать чужие косточки –   любимая забава всех разумных.

О том, что старый пройдоха Туайнен замыслил взять крупнейший контрабандный груз прийттских алмазов, Грандэ шепнула одна маленькая птичка. Эта пичуга была его собственным шедевром, над ее созданием он бился не один год, но оно того стоило. Это порождение магии не отличалось красотой, и слабо походило на реальных пернатых, зато умело становиться незаметным, почти невидимым и превосходно шпионило для своего хозяина.

Провоцировать Туайнена на ссору Рикардо не собирался. Но Тесак вдруг неосторожно высказался в том смысле, что у некоторых репутация дутая, а на самом деле кишка тонка в честном поединке скрестить саблю не что с ним, а даже и с девчонкой Блексторм, его первым помощником, ежели без магии и прочих подлых штучек. Грандэ тут же сделал вид, что принял слова Тесака на свой счет, изобразил смертельную обиду и желание непременно поквитаться. Самым сложным было завершить тот маленький спектакль не переводя его в немедленную дуэль.

А после все был просто: дать «Летящему» отплыть, следовать за ним в отдалении,  не показываясь на глаза. А когда Туайнен возьмет на борт алмазы, можно будет появиться внезапно  и опустошить трюмы фрегата. Рикардо не сомневался: эта операция ему удастся. Хотя бы потому, что в противоположность жадному идиоту Туайнену, у него на «Мантикоре»  абордажная команда укомплектована опытными проверенными бойцами, а не пьяным сбродом.

Маг на фрегате Туайнена был совсем мальчишка, по сведениям Рикардо это было его второе или третье плавание, и поэтому он без опасения посылал свою птичку шпионить. Поначалу все шло гладко, а вот потом начались странности: «Летящий» закрылся, как будто его плотно магической сетью окутали, и проникнуть за эту завесу не было никакой возможности. Неужели он недооценил пацана, удивлялся Грандэ, но не слишком переживал – куда идет «Летящий» ему было хорошо известно, а уж встречу у Прийтта он Туайнену устроит.

Однако все вышло совсем не по плану. «Летящий» просто исчез. Грандэ рыскал туда-сюда, обшарил Драконий Хвост, и даже сунулся к центральной части архипелага, но фрегат как будто растворился!

Ни на Прийтте, ни в Айбуко, где Грандэ пытался наводить справки, никто не видел корабль Тесака.

«Маникора» опять развернулась к архипелагу, но попала в сильный шторм. Опасаясь налететь на острые подводные камни у островов, Грандэ бросил попытки найти Туайнена и ушел в открытый океан.

Шторм перешел в нечто невообразимое – казалось, океан взбесился. Низкие тучи клубились на востоке, над скрытым высокими пенными валами архипеллагом. Молнии на горизонте вспыхивали каждую секунду, мощные раскаты грома докатывались до «Мантикоры». Казалось, вся сила тропического урагана обрушилась на Драконий Хвост, а небо над кораблем Грандэ оставалось ясным, ярко светило солнце, и только громадные волны бросали корабль из стороны в сторону, будто под водой ворочался сбоку на бок громадный зверь.
 
«Мантикора» благополучно пережила тот день, к вечеру волнение стало умеренным, и грозовые всполохи на горизонте исчезли. Иногда доносились раскаты далекого грома, точно кашель старого великана.

А на следующий день, когда от вчерашнего буйства стихии не осталось и следа, и Грандэ решил, что пришло время вернуться к поискам «Летящего», они и столкнулись с призраком.

Сначала вахтенный заметил на горизонте очертания корабля, напоминающего фрегат, и Рикардо возликовал: наконец-то! Они бросились вдогонку, и скоро стало ясно – корабль идет им навстречу. На «Мантикоре» с недоумением наблюдали, как фрегат приближается, даже не делая попыток изменить курс.

Абордажная команда уже выстроилась на палубе, алхимики колдовали над пушками, а Грандэ хмурился, пытаясь рассмотреть через мощные линзы рефрактора палубу «Летящего». Неужели Туайнен совсем потерял голову и решил пойти на прямое столкновение? Или у него припасено какое-то мощное оружие, о котором никто и не догадывается?

Рассмотреть хоть что-то не выходило – корабль оказался в плотном туманном облаке, скрывавшем его борта, такелаж, и носовую фигуру.

Опыт говорил Рикардо: тут дело нечисто, и он не торопился. Отвлекся на минуту дать указания боцману и стоящему у штурвала матросу. Но с бака раздался вопль:
– «Гроза»! Это «Гроза морей!»

Не веря своим ушам, Рикардо бросился к окуляру и онемел: густой туман наполовину сполз с несущегося навстречу корабля, и стали видны рваные серые паруса и все в синих разрядах молний мачты. А на реях покачиваются повешенные – свернутые набок головы, безжизненные, будто тряпичные тела, и по ним проскакивают те же синие молнии. Высунулся из тумана острый длинный бушприт, и сердце капитана Грандэ пропустило удар: под ним торчал вырезанный из почерневшего дерева кулак со сжатым в нем пучком стальных молний.

– «Гроза морей!», –  ошеломленно прошептал капитан, а с палубы уже доносились крики его экипажа:

– Это она, она, смотрите! И повешенные моряки на реях!
 
– Спаси нас Хранительница, только бы за орпейцев не приняли! Враз к себе заберут, на мачтах качаться!

– При чём тут орпейцы, дубина! Их блинденцы перевешали, это все знают…

– Кранты нам, братцы! В них и стрелять бесполезно – для призрака это навроде щекотки, только разозлит!

Корабль-призрак уже был совсем близко, и Рикардо, сжимая эфес сабли, которая сейчас ничем не могла ему помочь, судорожно пытался понять, как действовать, потом оттолкнул оцепеневшего от ужаса рулевого и резко переложил штурвал, меняя курс – столкновение кораблей при такой скорости казалось неизбежным.

«Гроза морей» снова окуталась туманом и прошла мимо левого борта «Мантикоры» не снижая скорости. На корме уходящего корабля выступила из серого дымного месива массивная фигура, закутанная в плащ, и над водой разнесся низкий потусторонний голос:

– Для тебя тоже найдется местечко на рее, Грандэ…



…– И Плакальщик предрек мне удачное плавание и гибель всех моих врагов,  – бодро завершил свое повествование Грандэ, наполняя в очередной раз опустевший бокал.

– Да, да, – проговорил Асканец кивая,  – Плакальщик славится своими счастливыми предсказаниями.

И опять нельзя было понять, говорит он серьезно или пытается пошутить. А хитрый блеск в темных глазах – что ж, Рикардо Грандэ может сделать вид, что не заметил, а потом припомнить. Судьба еще не раз сведет капитанов южных морей, мир-то тесен!
А сейчас неплохо было бы найти «Летящий», и поквитаться с Тесаком за беспокойство. А то и вправду пойдут разговоры, что Грандэ испугался призрака, да и алмазы… Алмазы есть алмазы.

– Кстати, знаешь новости? «Летящий» сменил капитана, и сейчас идет полным ходом на Порт-Джералд. Блексторм хочет официально оформить владение судном,– поднимаясь, сказал Асканец. – Что это ты побледнел? Наверное, тут слишком душно, ты бы прогулялся, как раз увидишь их паруса на горизонте.  Ну, рад был поболтать, Рикардо. Попутного ветра.

Подхватил со стола гроздь винограда и, посмеиваясь, пошел к выходу.





ЕСЛИ ТЫ – БЛЕКСТОРМ.

– Папа, мне нужна твоя помощь.

Сказать, что Хьюго Блексторм был изумлен этими словами, значило вообще рта не открыть! Его гордая девочка пришла к нему за помощью! Он мечтал об этом, но не верил, что это случится так скоро.

– Любая помощь, которая в моих силах, – старательно скрывая внутреннее ликование, ответил капитан Блексторм. – Что скажешь насчет места капитана на моем новом корвете? Отличное судно, легкое, маневренное…

– Нет, папа. Не надо, у меня уже есть корабль. Я получила «Летящий» … как бы это сказать… после капана Туайнена.

Хьюго не зря был многоопытным дельцом и флибустьером. Он мигом понял, что она имеет в виду.

– Видимо, можно сказать, что ты получила корабль в наследство?

– Да, именно так, – с облегчением выговорила Кира. – В наследство. Капитан Туайнен …эм… исчез, и…

– И оставил фрегат тебе, – подхватил папа Блексторм, улыбаясь (зрелище нечастое). – Знакомая ситуация. Именно так у меня появился мой первый галеон… Ты, наверное, хочешь, чтобы я помог тебе оформить документы на судно?

– Да, именно! А это можно устроить?

– Хм…меня удивляет, что ты спрашиваешь! – строго сказал, скрывая ликование, Хьюго, – Конечно, я могу сделать это для тебя. Через пару часов документы принесут в капитанскую каюту «Летящего». Или куда ты сама пожелаешь.

Кира стремительно открывала для себя плюсы положения дочери самого Хьюго Блексторма. Конечно, это не отменяло ее намерения всего добиваться самой, но теперь она видела, что есть человек искренне разделяющий радость ее триумфа. Причем делает это так немногословно, истинно по-блекстормовски. Для нее это было чрезвычайно ценно. Как и то, что теперь Кира видела, к чему ей надо стремиться – обзаводиться связями, полезными знакомствами. Как теми, что появляются за деньги, так и теми, что рождаются между людьми, вместе пережившими не одну передрягу. Из первых у нее пока не было никого, из вторых один лишь Ран.

– Папа, я попрошу тебя еще кое о чем.

– Если речь не об императорской короне Тара, то я готов это обсудить, - ответил Хьюго без тени улыбки. – Не то, чтобы это было невозможно, но императрица Валерия очаровательная женщина, и оставить ее без любимого украшения было бы слишком жестоко.

Кира пожала плечами:

– Фи, папа... корона! На что она мне? Если бы ты предложил мне пони…

И тут они оба расхохотались, потому что в детстве малышка Кира бредила возможностью иметь своего пони, а отец подшучивал над ней, предлагая взамен все короны мира. Это воспоминание сломало остатки льда, все еще таившиеся в их отношениях после ее многолетнего отсутствия.

– Ну, раз ты отказываешься от короны, я спокоен. Все остальное не так трудоемко. Что надо сделать?

– Оправить одного недоученного мага обратно в Магистериум и проследить, чтоб он действительно остался там до конца учебного года.

В стальных глазах Хьюго блеснула искра:

– Ну, ты одарила меня бесценным опытом на этот счет, когда сбежала из пансиона. Грех им не воспользоваться!

Кира вздохнула:

– Бедняга Ран… Но ничего. Он еще скажет мне спасибо.

– Я не был бы так уверен в этом, Кира, – иронично заметил Блексторм, вспоминая собственные мысли при определении дочери в учебное заведение. – Что-то ты не торопишься благодарить папу. Нет-нет, не вздумай падать мне на грудь и орошать слезами благодарности мою новую рубашку! Иди, прощайся со своим магом.

– Хорошо, папа. И… спасибо.



ЕСЛИ ТЫ МАГ.

– Кира, я не поеду!
– Ты дал мне слово, Ран.
– Ну, пожалуйста! Я же тебе нужен!
– Да, нужен. Но я как-нибудь перетерплю этот год без тебя. А потом ты вернешься, и мы снова будем плавать вместе.
– Тебе совсем-совсем не жалко расставаться со мной?
– Ну что ты! Я обязательно буду страдать от разлуки. Целых пять минут, клянусь!
Вздох. Смешок. Дружное ржание.
– Ты только поменьше хвастайся там своими флибустьерскими подвигами, а то нам грозит наплыв магов-недоучек! И с драконьей сущностью поосторожнее, держи ее под контролем.
– Обещаю сочинить кучу историй, рассказывать их легковерным первокурсницам и прослыть саамы таинственным студентом-второгодником!
– Ты, главное, не сожги опять любимые тапочки Магистра. А то ведь выпрут!
– Нет, обещаю! Я буду сама осторожность! Обкапаю их соком  жарденника, и пусть потом по всему замку ловят. А целоваться на прощание будем?
– Нет, нежности оставим на потом. Ну, что ты надулся? Ладно, не хнычь. Поцелую.
– Правда?!
– Правда. Через год. Если закончишь курс с отличием. Эй, эй! И не пытайся меня обмануть – проверять подлинность документов меня еще в восемь лет научили. Так что не халтурь, и… до встречи, Ран. Год пролетит очень быстро. Обещаю.