Имя твоё. Глава 15

Я медленно открываю глаза. Веки настолько тяжёлые, будто они наполнены свинцом, и мне кажется, что я не смогу их поднять самостоятельно. Я резко зажмуриваюсь и снова пытаюсь открыть глаза. Всё вокруг расплывается, как в тумане. Оказывается, я лежу на чем-то жестком. Я приподнимаюсь на локте, потираю глаза двумя пальцами, мотаю головой, надеясь, что туман быстро пройдет. После всех моих манипуляций он действительно немного рассеивается, но тут же я чувствую, как голова тяжелеет и меня снова кренит набок. В комнате, где я нахожусь, стоит тяжелый неприятный запах. Я поднимаю глаза наверх, но боль в висках усиливается.
- О, поглядите! Проснулась, спящая красавица! – противный женский голос раздавался откуда-то справа, - хорошо ли тебе, девица? Хорошо ли тебе, красная?
Женщина, которая произнесла эту цитату с ошибкой, еще и смеялась. Громко, заливисто и… противно. Сдвинув брови от боли, я повернула голову в сторону исходящего звука.  На нижнем ярусе железной кровати сидела женщина довольно крупных форм, одетая в спортивный костюм, состоящий из зеленых штанов и легкой куртки жуткого канареечного цвета. Невооруженным глазом можно было заметить, что вещи довольно поношены и застираны, а на куртке виднелись мелкие бурые пятна. Крашеные в белый цвет волосы с хорошо заметными отросшими корнями были заколоты сзади.
Только сейчас я поняла, где нахожусь. Удивительно, но я мало что помню после того, как вышла за порог дома. Последнее моё воспоминание: я делаю шаг в плохо освещенную комнату, как мне тогда казалось, серого цвета, голова кружится и… всё. Я потеряла сознание на пороге камеры следственного изолятора. Даже не знаю, сколько я здесь провалялась, на этом войлочном одеяле то ли синего, то ли черного цвета. Спасибо, что определили меня на нижний ярус.
- Чего ты лезешь к ней? – прервал мои мысли голос с верхнего яруса моей койки.
- А чего она валяется? Я уж думала, нам жмурика подсунули. Я ж так радуюсь! – парировала женщина в канареечной куртке.
- Прекрати Оксанка, не пугай девку, - раздался голос сверху, а металлическая сетка верхнего яруса скрипнула – женщина слезала.
Я наконец-то смогла нормально сесть  на кровати и оглядеть камеру.
Женщина в канареечной куртке, которую зовут Оксана, как стало понятно из разговора, опиралась на стену, выкрашенную в буро-зеленый цвет. Краска на стене покрылась от времени тонкой паутинкой трещинок, а некоторые куски и вовсе давно отвалились. Стены были достаточно обшарпаны, а эта женщина от безделья продолжала работу времени: изучала пальцами трещинки и надавливала на стороны многоугольников, где краска еле держалась. На верхнем ярусе ее кровати лежала девушка, поджав колени и обхватив их руками. Она смотрела в мою сторону своими большими зелеными глазами. Взгляд ее был настолько растерянным, что мне стало невыносимо жаль ее, хотя я даже не знала, почему она здесь. Девушка смотрела на меня словно оленёнок, мне казалось, что она ждет помощи от меня. Но я не знаю, что я могу сделать для нее.
В это время передо мной оказалась моя соседка по кровати. Темноволосая женщина средних лет в темных джинсах и тунике мятного цвета с тонким белым поясом смотрела в упор на меня. Я же просто хлопала ресницами и чувствовала, как голова снова тяжелеет и мне хочется прилечь.
- Марина. А ты представишься?
- Аня, - тихо произношу я, прочищаю горло и повторяю, - Анна.
- И как же тебя такую красивую занесло к нам? – интересуется Оксана в канареечном.
Честно признаться, мне не нравится такое отношение к себе. Хотя, в подобном месте я и не ожидала лучшего, но, видимо, мне еще стоит привыкнуть. К горлу подкатывает ком, я опускаю глаза и уже подбираю слова для ответа, как мои мысли снова перебивает Марина:
- Не бойся. Здесь все свои. У каждой своя беда, своя история.
- Я… я не виновата, - начинаю я, но тут же понимаю, что завязка истории должна быть другой.
- Не думаю, что в этой камере есть виновные в том, в чем их обвиняют. Каждая из нас до конца будет верить в то, что справедливость на свете есть.
От Марины исходит невероятная энергия, тепло и уют. Наверное, если бы ей можно было дать такую возможность, она бы обняла весь мир и согрела его. Моя робость быстро пропадает, потому что я не чувствую рядом с ней такого одиночества, каким я была объята, когда проснулась. Мне кажется, что меня окружает материнская забота.
- Я правда ничего не делала… Всё просто очень глупо совпало…
- Так что у тебя-то случилось? – с нетерпением перебивает меня Оксана.
- Меня обвинили в том, что я… убила бывшую девушку своего жениха. Вернее, он мне не жених уже…
- Бросил? Вот гад! – нетерпеливо снова перебила меня Оксана.
Я нерешительно подняла на нее глаза и снова опустила. Я сжимала руки в замке, мне было ужасно стыдно и неловко.
- Нет. Там очень запутанная история, - хотела я отмахнуться, но не получилось.
- Во, здорово, хоть что-то новенькое! – с интересом уставилась на меня Оксана. С первых секунд она показалась мне ужасной хамкой, но, видимо, она настолько простая, что не обращает внимания на этикет и невоспитанность.
Кратко, без лишних слов, я описала мою жизненную ситуацию. Наверное, это глупо, - рассказать такое первым встречным. Но мне необходимо сбросить этот камень с души, поговорить. Даже если бы я была в камере одна, я бы все равно высказала все это вслух. Каждая с интересом слушала меня. Оксана то и дело меняла выражение лица: то расплывется в улыбке, то ужаснется, то удивится, то скривит губы – нет края ее эмоциональным «репликам». Лицо Марины почти не менялось в течение монолога. Лишь пару раз она вскинула от удивления бровь, но все остальное время сидела на кровати с Оксаной, слегка подавшись вперед, и смотрела на меня мудрыми темно-карими глазами. Третья девушка, которая лежала на верхнем ярусе кровати напротив так и не изменила своего положения и так же испуганно смотрела на меня. Теперь всё это пугать начало меня.
На подходе к событиям нынешнего дня, голос предательски дрожал, глаза наполнялись слезами.
- Вот дрянная семейка! – выпалила в конце истории Оксана, - Ну, мамашка! Что-то с ней нечисто. Вот она позаботилась, зуб даю!
- Зря, - не обращая внимания на реплики Оксаны сказала Марина спокойным и ровным голосом, - зря ты не рассказала никому раньше. Родители должны знать такое. Никто же не ожидал подобного случая. Но теперь тебе придется ждать.
- Чего ей ждать? Они ж богатые. В тюрьму ее только так отправят! – Оксана повернулась к Марине.
- Ждать показаний всей этой семейки.
- А сейчас-то ей что делать?
- Как будто у нее много вариантов! Конечно, рассказать правду, - Марина перевела взгляд с Оксаны на меня.
Я смахнула слёзы и глубоко вдохнула.
- А я долго была без сознания? – немного сменив тему, спросила я.
- Тебя вроде бы вечером привезли. Завтрак уже давно приносили. Значит, долго, - заключила Оксана.
- А кто…, - мой вопрос оборвал звон ключей и двери.
- Щербакова… Анна Владимировна, - с презрением произнес человек в форме, - на допрос.
Я в панике взглянула на Оксану, в глазах которой читались ужас и сожаление одновременно, а потом на Марину, которая, закрыв глаза, кивнула. Задержав дыхание, я вышла из камеры в еле открытую дверь.