Пепел. Книга 1. Глава 5

 КНИГА 1. ГЛАВА 5

Очнулась я от сдавленного бормотания. Я лежала на боку, а Мау сидел напротив моего лица и отчаянно жестикулировал. Его мужская нагота, находилась прямо у меня перед носом.
- Так, помедитировали, рассвет встретили, -  угрюмо констатировала я, привстав и опёршись на руку. Очевидно, воспоминания меня вконец измотали, а потом ненадолго усыпили, свалив в не самой приличной позе, в которой мне хотелось бы проснуться.
- Мау, я «экин». Нельзя со мной так, хоть я и голая. Куда дел мою одежду, «мой маленький брат»? – улыбка невольно тронула мои губы, пока я стряхивала росистую влагу с тела.
«Ох-охо-нюшки! А вот это уже приобретённая способность – не мёрзнуть и не умирать от жары. Заполучила её то ли после Пепла, то ли уже в «жёлтом домике».

- Нэ, н-нэ! Экин! – мальчишка одной рукой прикрываясь лохмотьями, другой нервно указывал в лес. – Кел! Хуктырэн !
- Вот тебе на! – я вскочила на ноги. – Акела! Где ты, сукин сын! Вернись!
Вокруг было абсолютно тихо. Ветерок несмело будил отпрянувшие от озера деревья. Они неслышно, чуть заметно шевелили ветками, будто робко потягивались с оглядкой на абсолютно невозмутимое озеро.
Холодная роса пригнула траву в почтительном поклоне. Ни высвиста птиц, ни присутствия хоть какого-нибудь животного. Но страха лес, явно, не испытывал. Он, казалось, благоговейно следил за озером. Здесь, по-видимому, всё и вся вращалось около главенствующей надо всем воды.

- Мау, это ты хорошо придумал, малыш. Кел – это коротко и ясно. Вот только где он. Волк, а поступил по-свински, - я говорила, чтобы только как-то нарушить непонятную и только сейчас полностью осознанную мной тишину.
Но взяв Мау за плечо,  я, в тоже время, ясно ощущала – отступать надо к озеру.
 Слабо запахло Пеплом.
Мау тоже принюхивался.
«Да, мы с тобой одной крови. Одной крови», - родство с тем, кого я ещё недавно сторонилась, укололо в самое сердце.

- Чую. Хэркэвун! – мальчик, заметно дрожал.
- Угу, понятно. Для тебя это хэркэвун. Запах смерти – верёвка, - я заглянула в глаза Мау. – Акела мёртв?
- Н-нэ. Кел иникин . Экин, Мау, Кел… э-ми суруде-ми , – мордочка у мальчишки вдруг стала совсем осмысленная. – Н-нэ суруде-ми.  Н-нэлзя нодав-ми . Кел – анда!
-  Акела собирается убить? – я осела у кромки воды.
- Н-нэ знать. Верить Кел! – Мау схватил меня за руку, оттащил от воды и сел рядом.
- Верить. Понятно. А с тобой что? Метаморфоза… И разговорился вдруг, и телепатируешь с волком. Телепортировать тоже умеешь? – пеплом пахло всё сильнее. Я, натянутая, как струна, обегала взглядом приозёрную окрестность.
- Н-нэ тылде-ми , экин, - Мау нервно сморгнул.
- Ну, не тылде-ми, так не тылде-ми. А то совсем бы свалил наповал, - я чуть расслабилась, запах Пепла не нарастал.
- Мау дысутчэ-ми  экин. Экин кулураде-ми . Здать. На-до здать, - неожиданно добавил Мау по-русски.
- Так. Жди, защитник. А я иду его искать, –  я медленно поднялась, совершенно не понимая, что буду делать и как.
- Низя, - Мау тоже приподнялся.
- Льзя. Кто не спрятался, я не виноват, - прошептала я, ища глазами какую-нибудь палку. Но палок, очевидно, здесь не водилось.
Голая, внутри вся сжавшаяся от напряжения, я едва сделала два-три шага по тропе, как раздался далёкий истошный человеческий крик, потом ещё, и всё стихло.
- Варен , - Мау строго взглянул на меня.
- Акела! Я иду-у-у! – закричала я на бегу, споткнулась и чуть не упала, так как Мау помчался следом и схватил меня за ноги.
- Эки-и-ин! Н-нэ-э-э! – мальчишка пытался меня повалить.
- Там Кел и человек! – я всё-таки упала, но изловчилась поймать парня за вихры. – А вдруг Кел решит позавтракать?!
Но Мау мёртвой хваткой вцепился в мои щиколотки, закрыл глаза и, видно, решил умереть, но не выпустить меня.
- Сдаюсь. Всю ответственность берёшь на себя, защитник людоедов, - я выдохлась, была зла и испугана. Я поняла, что эту ситуацию контролировать не могу. Да и запах Пепла рассеялся.

Мы сидели с мальчишкой у тропы и шумно дышали. Поразмыслив, я решила пока выяснить что-нибудь про Мау.
- Дружок! А ведь понимаешь-то ты меня хорошо. Да и сам стал говорить лучше. Что бы это значило? – любопытство снова взыграло во мне, но я всё равно  была настороже, я ждала Акелу, я  верила ему и очень хотела, чтобы он был опять с нами.
- Да-а. Кел водить меня сюда, аннанитыкин . Я дялунча. Ты ноён. А типирь мой ноён. Типирь мы в один, ну-у-у, как яйчко куры – желтое и белое.
Но ты исё дёкилдыдя-ми  моя экин. Ну-у-у… Ты меня выбрать. Мы вместе, - мальчишка, заглядывая мне в глаза, будто искал подтверждения своим словам.
- Ещё один пазл. Уже привычно. Да. Пока ждём «лохматого киллера», рассказывай всё. Вообще всё, что знаешь. О себе, о Келе. Я слушаю.
Я села так, чтобы видеть  тропу,  Мау я взяла за руку, чтобы в случае чего, вместе сигануть в озеро, и будь, что будет.
Очевидно, «экин» и «ноён» были не просто названиями, это были неизвестные для меня обязанности. Мне захотелось узнать, во что я опять вляпалась.
И Мау начал свой рассказ, сбивчиво, подбирая слова, то замолкая, то комкано тараторя. Он с отрывистого эвенкийского переходил на «разорванный» русский. Я многое домысливала, уточняла. Но по мере того, как Мау раскрепощался и внутри себя, и в речи, я постепенно погружалась в таёжный мир эвенков. И этот мир неожиданно подарил мне часть недостающих деталей от пазла, который я мучительно старалась собрать в последнее время.
И получилось вот что.

Давно, лет сто назад, наслали шаманы бога Агды  на какой-то чужой род, не на эвенков. Небесный старец обернулся птицей и, долетев с громами и молниями до земли, ступил на неё. Не выдержала земля и содрогнулась, пали ниц деревья перед грозным богом, и убил на месте многих оленей Агды.
- Ну, да. Тунгусский метеорит. Или осколок кометы, - пробормотала я.
- Мозет, комета, а мозет, и бог. Много ситранного потом быть. Беда прийти, - Мау неловко черканул рукой над головой и задумался.
И я ещё раз про себя поразилась и тому, что и как сказал мой «маленький брат» и тому, что задумался. Его речь - метаморфоза! Мау-то – сам загадка!

Пра-пра-прадед Мау - Тыманча  - подростком был тогда. От жара рубашку на себе рвал, глазам больно было. Хотя их с отцом чум очень далеко стоял от места сошествия Агды. Да и чум повалился. Кругом дым. Лес горит, мох горит. И вдруг там далеко, будто второе солнце взошло.  Всем стало страшно.
Одни бежали подальше, другие совсем ушли из этих мест. Но были и те, которые остались и молились. А когда, через день, пошло сияние по всему небу, решили, что Агды зовёт их. Решили, что хоть один шаман, да должен их сопровождать.
- Аминми  сказать мне – мало-мало эвенков пойти на место бога. Амин  Тыманча – Гугдауль  - пойти, взять и Тыманча. Ну-у-у, род саманов, вот! Долго н-нэ-э быть их. Прийти обратно – ничего н-нэ-э найти, - Мау скорбно качал головой.

Они ничего не нашли. Только огромное количество поваленных деревьев. Тыманча тайно принёс немного «ржавой земли». Ночью она красиво светилась.

- Зря он. Радиация, наверное, а, может и ещё что похуже, - теперь я говорила не про себя, а обращаясь к Мау, он всё понимал.
- Зря. Да. Н-нэ вазно. Ходить – н-нэ ходить. Взять – н-нэ взять. Всем плохо стать. Болезнь прийти. Тело - пятна, чесаться. Потом умирать, - мальчишка замолк.
- Но многие выжили, не заболели. Я знаю. Моя мама биолог. Она проводила исследования в этом районе, много чего мне рассказывала - я говорила с ним, как со взрослым, я уже смутно начинала понимать трагедию  Мау.
- Лутьсе умирать. Жить хузе. Дети родиться. Амин и энин  н-нэ знать их. Они разные. Один – ноён, другой – дялунча. Ну-у-у, жёлтое и белое, яйчко! А все бояться, н-нэ понимать, - Мау смотрел мне прямо в глаза. – Где ТВОЙ дялунча? Пока меня, ну-у-у, н-нэ быть рядом …
- Дялунча? Мой?
- Да. Ты иметь нэкун . Ты ноён. Он дялунча. Ты нузен нэкун. Он плохо без ноён. Он мозно умирать без ноён. Он умирать?

Мне вдруг перестало хватать воздуха. Я пыталась вздохнуть и не могла. Шатаясь, поднялась  и, ничего не видя перед собой, шагнула назад, к воде.
- Нэ-э-эт, экин! Ра-а-ано! – мальчишка обхватил меня и посадил на землю. – Рано, экин. Кел прийти, как надо. Ну-у-у, время нузьное. Тогда вода.
«Боже мой, Коля! Мой дялунча? Мой маленький «заблудившийся» братик. Что же произошло? Я так и не нашла маминых записей? Или нашла? А, помешавшись от горя, не смогла разобраться во всём.  В чём?! Почему они все погибли? Папа и мама сгорели на даче – я вспомнила. Но как? Почему? А Коля? Что было с ним?  Я попала в психушку и… оставила его. Мой бедный зверёк! И он умер. И никого больше нет».
Я легла на землю. Хотелось напитаться её покоем. Мау притулился под боком. Я с горькой нежностью ласкала его вихры. Ноён и дялунча. Дялунча и ноён.
 
Вот и недостающие детальки.
Мои милые «тунгусы». Так я называла, порой, родителей. Они познакомились когда-то на тропе Кулика , в одном из сезонов , в 1982 году.  Что по маминой линии, что по линии отца были деды и бабушки, ходившие по зову сердца или по требованию профессии в места Подкаменной Тунгуски.
Сколько рассказов мы с братом выслушали от родителей. Мама излагала интересные факты, папа доводил нас до коликов в животе, повествуя о забавно-поучительных происшествиях на таёжных тропах.

К тому же, мой прадед с маминой стороны был одним из проводников  у Кулика. Это был 1927 год.
Первая попытка пробраться к вывалу леса была осуществлена с проводником Лютчетканом . Но лошади вязли в снегу, и пришлось вернуться. Второе соглашение Леонид Алексеевич заключил с Охченом . Тот обязался доставить экспедицию со всем ее снаряжением на оленях с реки Чамба на хребет Лакуру.
Кулик, Лютчеткан, Охчен и Александр Гюлих  в апреле 1927 года отправились в тяжёлый поход. Несмотря на трудности, Кулик достиг южной области поваленного леса, где, как предполагалось, упал Тунгусский метеорит. Он сделал много записей и зарисовок. Но теперь Леонид Алексеевич отказался от своей первоначальной мысли идти на хребет Лакуру. Он захотел пойти на север, за белые горы, от сплошного вывала леса. Эти горы открылись перед ним с хребта Хладного .
Но эвенки Охчен и Лютчеткан наотрез отказались сопровождать экспедицию. Они и так неохотно, с оговорками, довели учёного до этих мест. Остаться вдвоём с товарищем в тайге, без оленей, Кулик не мог. Пришлось вернуться в Ванавару .
Для третьего захода Кулик решил использовать плот для продвижения по разлившимся рекам Чамба и Хушмо. Вот мой прадед и был одним из рабочих, что совершили вместе с учёным опаснейший  сплав по рекам-свидетельницам тунгусской катастрофы.
 
 А прапрадед папы прошёл по тем местам ещё в 1911 году в составе гидрологической экспедиции Шишкова , которая чуть не погибла. Хорошо, что экспедиция случайно обнаружила продовольственный караван, следующий по этим местам.  За небольшое вознаграждение удалось-таки уговорить проводников каравана довести отряд Шишкова до Ванавары. Благодаря этому прадед отца и остался жив.

«Да. Теперь вот это и аукается. Прадеды-первопроходцы, видно, и подхватили «бациллу» мутации. А бабушки-активистки и дедушки-энтузиасты продолжили «работу» в этом направлении. Встреча мамы и папы – была бомбой замедленного действия. Два мутационных рода слились в один!  Дааа.  А я и Коля… Мы с братом – последствия взрыва.   Теперь я хоть знаю, откуда «ноги растут». Значит, всё-таки Тунгуска. Не просто случайная мутация неизвестно от чего, а мутация известно от чего, но неизвестно,  почему именно так…»

Тишина начала давить на уши. Я привстала, погладила Мау по плечу.
- Расскажи мне о себе, Мау. О своём роде.
- Ну-у-у, хоросо. Слусать Мау. Мау всё сказать экин, - мальчишка улёгся на живот, задрал голые ноги и, покачивая ими в такт своим словам, начал рассказ.
               

Ссылки:

  Хуктырэн  -  убежать (эвенк.)
  Хэркэвун  -  Верёвка (эвенк.)
  иникин – живой (эвенк.)
  Э-ми суруде-ми  -  Уходить (эвенк.)
  нодав-ми  -  Бросать, оставлять (эвенк.)
  анда  -  друг (эвенк.)

  тылде-ми – понимать (эвенк.)
  дысутчэ-ми – защищать (эвенк.)
  кулураде-ми – сидеть (молча) (эвенк.)

  варен - убил
 аннанитыкин  -   из года в год (эвенк.)
  дёкилдыдя-ми   -  согласиться (эвенк.)

  Агды ("гром") - в мифах народов нижнего Амура (эвенков, орочей, ороков и др.) - хозяин грома и молнии.
Эвенки представляли Агды в образе небесного старика. Он просыпается весной и высекает кресалом огонь, поэтому на земле раздаются раскаты грома, а искры-молнии поражают злых духов ( Мифологический сло-варь./Гл. ред. Мелетинский Е.М. - М.: Советская энциклопедия, 1990 г.)

  Тыманча – утренний (эвнек. имя)
  Аминми  - мой отец
  Амин – отец (эвенк.)
  Гугдауль – высокий (эвенк. имя)
  Энин – мать (эвенк.)
  Нэкун - младший брат (эвенк.)

  Кулик Леонид Алексеевич -  советский специалист по минералогии  и исследованию метеоритов. В 1927—1939 гг организовал и возглавил  четыре или шесть экспедиций  на место падения Тунгусского  метеорита. Обнаружил радиальный характер сплошного вывала леса в месте падения, пытался найти остатки метеорита, организовал аэрофотосъёмку места падения, собрал информацию у свидетелей падения. В 1939, после организации при АН СССР Комитета по метеоритам, стал его первым учёным секретарём.
 
  Сезон – экспедиция к месту падения Тунгусского метеорита.
  Лютчеткан – первый проводник Кулика в 1927 году, эвенок  - Илья Потапович Петров.
  Охчен – второй проводник  первой экспедиции Л.А. Кулика,  эвенок Павел Аксенов.
  Гюлих – товарищ и помощник Кулика. О нём практически нет сведений.

  Хребет Хладный -  горный хребет, расположенный к востоку от горы Шакрама (сахарная голова – эвенк.). Назван так Куликом.
  Ванавара -  с 1908 года  торговая фактория — стойбище эвенкийских охотников.
  Шишков – писатель и путешественник, автор романа «Угрюм-река».