Река жизни. Ставрополь

Итак, я приехала в Ставрополь. После жизни на хуторах и в станицах город в то время мне показался красивым. Поезд при¬шел рано утром. Только что взошло солнце. Жора встретил нас на такси и от железнодорожного вокзала по главному проспекту вдоль бульвара, разделяющего улицу на две половины, зеленого и густого, мы поехали на Железнодорожную улицу, в дом его родителей. Запомнились спуски и подъемы, виляющая до¬рога вокруг ватной фабрики, под мост и налево к дому. Ватной фабрики теперь уже нет, а тогда, при нашей Советской власти в Ставрополе была своя фабрика. Была и швейная фабрика, и ее тоже не стало. Обанкротили в первые годы правления Ельцына и за копейки присвоили.
Мать Жоры сидела у двора на деревянной лавке. Тут же прислоненная к невысокому заборчику палка – она пасла курей на травке, зеленевшей между двором и железнодорожным полотном.
Пока Жора рассчитывался с таксистом, я мельком окинула взглядом сидевшую тетку, мою будущую свекровь. Бросилась в глаза цветастая фланелевая кофта с длинными рукавами. Коф¬та прикрывала выпяченный живот, на котором лежали ее скре¬щенные руки, кистью на кисть. На голове – белый цветастый платок, подвязанный под подбородком.
Она искоса глянула на меня, стеснительно стоявшую с трехлетним Валерой на руках, однако сказала: «Ну, пишлы в хату».
По выражению ее лица поняла, нашим приездом недовольна. Жорик суетился, делая вид, что нам рады.
Мать его была уже не тетка, а баба Галя – чистокровная украинка, прямая, самоуверенная, несмотря на то, что грамоты не знала. В доме – главная.
Каменный четырехскатный дом был заметнее соседних. Во дворе – вместительная времянка. В ней мы и поселились. Ред¬кий деревянный частокол наклонно уходил вниз, в балочку. Им был огорожен их двор.
– Баба гарна, – сказала она соседке. – Ну с хлопцем.
Застала ли я отца в живых, не помню, времени прошло не мало. В похоронах, вроде бы, не участвовала. Мать Жоры говорила: «Петро був драгаль, ну звозчик».
Работу искали недолго. Уже 19 мая нас приняли в Ставропольское книжное издательство: Георгия – редактором сельхозлитературы, меня – временно редактором.
Директор издательства Сергей Михайлович Страхов в кабинеты редакторов заходил редко. Горбун с детства. Сидел он в своем высоком кресле, его горб и низкий рост были заметны. Широкая грудь Сергея Михайловича выпячивалась. С нога¬ми тоже что-то было. Ими он еле переступал, волоча то одну, то другу, держа в руке костыльки. Не остались незамеченными струпья на затылочной части шеи, ушах, в разных частях лба, на руках, которые он время от времени пытался счищать, царапая ногтями.
Этот человек, опытный литератор, был директором Краевого книжного издательства. По натуре веселый и добрый.
Книжное издательство находилось в одном здании с крае¬вой типографией на улице Артема. Она жила, работали печатные станки.
Типография была загружена заказами издательства, оно, в свое время, издавало книги русских, советских и местных авто¬ров, труды преподавателей институтов Ставрополя.
В издательстве мне пришлось читать произведения ставропольских писателей и поэтов, править. Это были Валентина Туренская, Сергей Дроздов, Иван Кашпуров, Владимир Гнеушев, Саша Екимцев, замечательный критик Карп Григорьевич Черный. Я знала многих литераторов края. Вычитывала и правила после набора в типографских оттисках их литературные произведения в стихах и прозе.
Сейчас, в режиме рыночной экономики и навязанного капитализма, той типографии уже нет. Многие помещения сданы в аренду или проданы.
Через три месяца меня перевели на должность корректора, где я проработала ровно десять лет, пять из которых – старшим корректором.
Через шесть месяцев Жора, по собственному желанию, ушел из издательства и больше туда не возвращался.
Мы продолжали жить на Железнодорожной улице у его матери, бабы Гали. Вечерами и по выходным Жорик знакомил меня с городом. Я, никогда не жившая в городах, надевала длинное, до щиколоток, единственное, приобретенное для го¬рода платье и щеголяла под ручку, в то время еще с гражданским, мужем.
Проспект Октябрьской революции тогда был местом гуляний горожан. Вечерами сюда приходили молодые люди, холостые и женатые, парами и в одиночку, прохаживались мимо почты от улицы Дзержинского до Комсомольской, делали по¬ворот и шли в обратную сторону. Встречались друзья, беседовали, знакомились. Это место с прилегающим парком в те годы было главным культурным центром города.
Тогда еще не было площади Ленина и зеленых насаждений, не было там и голубых елей. А был большой пустырь, куда в базарные (выходные) дни из окрестных сел свозили на продажу продукты, скот и птицу. В такие дни здесь гул и гомон – оживленно «ладились» продавцы и покупатели, мычали коровы, визжали поросята, кудахтали куры. Здесь стояли подводы с арбузами и картошкой, тачки с овощами и фруктами. Пахло дынями и конским навозом. Когда базар разъезжался, после него оставались притоптанные скотом сено и солома, помет от животных и другая всячина. Здесь же– невзрачная лавчонка, в которой торговали керосином.
Поодаль небольшая площадь между музеем и торговыми зданиями, тоже пустырь. На вкопанных нескольких длинных деревянных столах, продавались домашние молочные продукты со своих подворий, яйца, резаная птица, овощи и фрукты с огородов и садов.
Ставрополь тогда был другим. Жителей не больше, чем сто пятьдесят тысяч, да и двухэтажных домов – раз, два и обчелся.
Первое время по выходным мы часто бродили по городу. Он за компанию, я знакомилась с достопримечательностями.
Комсомольская горка. Раньше она называлась Крепостной. Еще до войны здесь был собор, но его взорвали, а в двухтысячные годы церковники добились восстановления, рядом с памятником генералу армии И.Р. Апанасенко. С верхушки горки и теперь открывается чудесная панорама. Отсюда видна вся Ташла, распростертая на многие версты. С того места, где был со¬бор, если подойти метров 15 к краю, виден глубокий обрыв, и маленькими кажутся там, внизу, домики ташлянцев.
Ночью же этот далекий низ красиво светится рядами уличных фонарей и окнами домов. Между низом и верхом разница метров 200, может и больше. И все, как на ладони. На плоской низине ложбины виднеются дворики, улочки с серпантинными проезжими дорогами. На севере под обрывом – просторная долина Ташлы, на юго-востоке – речки Мутнянка, Желобовка. Где-то в другой стороне, у виднеющегося отсюда села Надежды Жора показал мне две речки Мамайки, которые там, якобы, сливались в одну.
Здесь, с этой высоты, я впервые увидела в солнечную погоду сверкающие белоснежные шапки двуглавого Эльбруса, хотя он отсюда так далеко. Это было тогда, в пятьдесят втором. Отсюда в те годы просматривалась и железнодорожная ко¬лея, уходящая из города извилисто, как змея.
Проспект, идущий от железнодорожного вокзала вверх, к дому губернатора, был красив и тогда. Впечатлял дом губернатора: большой, двухэтажный, с балконом, который и до сих пор поддерживают четыре кариатиды – скульптурные изображения женщин. Этот дом и сейчас украшает проспект. Уже тогда, рядом с хатами и небольшими домиками, выделялись двух- и трехэтажные дома, еще до революции построенные состоятельными горожанами.
Таким я застала в те годы Ставрополь.
Сейчас, в двадцать первом веке уже, возможно, этого всего и не видно. Город застроился многоэтажными (в десять, двенадцать этажей) домами.
Но я видела его и другим. Его частенько навещал восточный ветер – «астраханец», с песчаных бурунов Прикаспия. Тог¬да пыльное марево застилало солнце. Из ногайских степей дули обжигающие суховеи. Сейчас этого нет. Климат поменялся.
Жора свой город нахваливал тем, что в нем есть несколько мельниц и заводов. Он старался показать мне все примечательные места города – кусочек крепостной стены, ее остатки. Поначалу она, конечно же, была не кусочком, а со всех сторон ограждала крепость, которая служила важным опорным пунктом Кавказской оборонительной линии.
Возле крепости, по направлению к современному Нижнему рынку, разрасталась станица, давшая начало сначала уездному, затем губернскому городу. Его населяли мещане, купцы и военные. Часть этой достопримечательности и сейчас стоит как реликвия и охраняется государством как памятник истории. Основанием крепости был год 1777-й.
Из книг ставропольских краеведов я узнавала, что территория города и его окрестностей начали заселяться в глубокой древности. Здесь, в Предкавказье, столкнулись интересы Турции, шахского Ирана и Крымского ханства.
История края интересна. Еще в VII веке до нашей эры в при¬вольных степях жили кочевники — скифы и сарматы. В I веке нашей эры на Северный Кавказ пришли аланские племена со своей культурой, высокоразвитым земледелием, художественным ремеслом и торговлей. Со временем алан вытеснили в горы другие кочевники – гунны. Вслед за ними на эти богатые земли пришли хазары.
Знали эти земли и киевские князья, они ходили сюда со своими дружинами, чтобы наказать кочевников за очередной на¬бег и разграбление русских городов. Среди последних завоевателей этих земель были грозные ханы Золотой Орды, до сих пор речки и поселки сохранили тюркские названия - Татарка, Мамайка, Ташла и другие.
В краевом музее имени Г.Н. Прозрителева и Г.К. Праве имеется множество интересных экспонатов, рассказывающих о да¬леком прошлом края. Ставропольскую крепость посещал великий русский полководец А. В. Суворов, в разное время здесь бывали проездом на Кавказ писатели А.С. Пушкин, А.С. Грибоедов, М.Ю. Лермонтов, Л.Н. Толстой, жил осетинский поэт Коста Хетагуров. Через город проезжали сосланные на Кавказ декабристы – А.И. Одоевский и другие. В 1837 году наш город посетил император Николай I. Бывал в городе русский композитор А.А. Алябьев (1787-1851), в военном госпитале делал уникальные по тем временам операции знаменитый хирург Н.И. Пирогов (1810-1881). Помнит наш город и голос знаменитого певца Федора Шаляпина. Бывали в нем военные деятели — С.М. Буденный, В. Книга, И.Р. Апанасенко.
Я не ставлю целью подробно описывать историческое прошлое Ставрополя. Оно интересно и обширно. В городе многие улицы названы в честь знаменитых граждан, живших в дореволюционное и в советское времена, и в честь героев Великой Отечественной войны. Об этом можно говорить и писать много.
Коренные жители знают историю того места, где родились их прадеды и живут они сами. Я лишь кратко коснулась этой истории, так как многие из моих дальних и близких родственников здесь никогда не были.
Выше я упоминала о бесчинставах немцев во время оккупации в нашем Каневском районе на Кубани. В Ставрополе масштабы трагедии огромны. О них рассказали в своей брошюре-путеводителе «На сорок пятой параллели» старейший музейный работник В.В. Госданкер и журналист Ю. Христинин: «3 августа 1942 года наши войска вынуждены были оставить Ставрополь. Период немецко-фашистской оккупации города явился страшным испытанием для его жителей...».
Оккупанты первыми расстреливали коммунистов, комсомольцев, советских патриотов. Они вывезли из больниц и умертвили в «душегубках» 660 больных. На территории аэродрома и Холодного родника было расстреляно четыре тысячи человек. Всего в городе за время оккупации погибли от рук фашистских извергов более десяти тысяч человек...
К утру 21 января 1943 года Ставрополь был полностью освобожден от оккупантов. Городу был причинен огромный ущерб: полностью уничтожены электростанция, почта, теле¬граф, АТС, городские бани, хлебозавод, все цеха мясокомбината, мельницы, завод «Красный металлист», биофабрика, кожзавод, текстилькомбинат, множество жилых домов.