Колыбель. Глава 18

…В этот наступивший вечер были особенно беспокойными тучи густого тлеюще-фиолетового цвета. Они змеились, изгибались вершинными ветрами. Они проносились куда-то в неизвестные дали, на запад, откуда ползла ночь. Реки из вихрей вели в темноту по своим течениям небесные корабли.

Узор переменчивых изгибов нёс в себе и сигаретный блёклый дым, что мерно выливался вверх из обескровленного рта Кристиана. Он стоял, опершись одним плечом о стену рядом с полотном «Спящего амура». Именно сюда, в свою собственную комнату, Даниэль решил его привести, потому как именно это место больше его собственное, чем любое другое в особняке. Де Снора он хотел спрятать дальше, ближе к своему личному. И теперь, когда он за ним безмолвно наблюдал, то ему становилось ужасно от того, что Кристиана не убережёшь лишь от единственного – от него самого. На месте его лица было раздробленное, алое и скулящее поражённой тканью месиво. Каждая кость и сустав его перемолоты. Но он без единой царапины и даже маленькой ссадины. Он совершенно невредим. Внешне. То, что было внутри у него, сочилось невидимой болезнью из кожи, из взгляда, дыхания и жеста. И он начал кровоточить словами:

- Даниэль, зачем ты так? Лучше бы всё закончилось. Так нельзя...

Он говорил отрывисто, еле слышно. Он рассудил:

- Они бы вывели меня из тёмной комнаты, где я был связан и убили бы меня. Просто убили бы. И всё. Ты зря меня вновь вытащил из передряги.

Всё погрузилось в молчание. Даниэль глухо и почти неразборчиво произнёс:
- Идём воды наберём? Х-холодной.
 
Сидя на краю стремительно набиравшейся ванны, Кристиан запрокинул голову назад, закрыв веки. С блуждающей улыбкой он повествовал:

- Она была так грустна в тот момент, когда мы встретились. Отверженный, оскорблённый мой ангел… Если бЫ я узнал, кто посмел ей сделать больно, то я отомстил бы за неё… У неё во взоре зажигаются огни, как в глубинах её перстня. Пугающие огни. Чарующие нездешним светом! Если она пришла из ада, то я хочу попасть туда, потому что она оставила там дух своего присутствия.

Он посмотрел на Даниэля Задурманенными терзаниями глазами и с провидческим страхом и прошептал:

- А ведь она оттуда.
 
Дани было дурно от того, что Кристиан говорит. Каждое его слово вонзалось в его сознание иглой. Наблюдать и на пару чувствовать, как близкий твой погружается в чёрную кому страдания - жутко. Кристиан продолжал, точно впав в кому, в полузабытье:

- У неё ледяной поцелуй... Никогда не забуду её прикосновения. Я прикладывал к губам снег, но это абсолютно другое.

Он прервал речь. На застывшем лице Дани никогда не было столько огненного и непомерного сострадания. Де Снор начал умоляюще надламывать свои прекрасные руки:

- Преисподняя на самом дне тоже ледяная. Я хочу туда, Даниэль. Пусти меня…
 
- Встань, - лишь произнёс мой герой дрогнувшим голосом. Он закрутил вентиль. Ванна полна почти до края. Даниэль глухо и нечётко промолвил, встав совершенно близко к Кристиану:

- Тогда доброго пути...

То, что произошло в дальнейшем было так мгновенно, непредсказуемо и необузданно, что Кристиан тут же покинул свою колыбель комы. Он инстинктивно и яро вырывался, сопротивлялся, когда Даниэль, силой окунул его в воду, крепко держа за волосы обеими руками. Де Снор кричал под водой. Он захлёбывался. А Даниэль неуклонно не позволял ему вынырнуть. На секунду он смог глотнуть воздуха, но удушье продолжалось и вновь. Кристиану казалось, что вот ещё совершенно немного, вот ещё чуть-чуть и он задохнётся. Он не хочет этого. Он не хочет смерти.

- Перестань!!! Хватит! – срывал он голос, когда ему удавалось подняться. И ещё раз он задыхался. И ещё раз он не хотел смерти. Он не хотел её никогда.

Даниэль отпустил его. Де Снор хрипло кашлял. Его грудь часто вздымалась и опускалась. За мокрыми волосами было почти не видно лица. Дани воскликнул:

- Почему я должен перестать?! Страшно?

Он кинул ему в ноги полотенце полотенце и стремительно вышел из ванной комнаты весь взвинченный.

Кристиан осмотрелся. Какое всё белое… Кафель и даже полотенце, которое он поднял и которое держал в дрожащих онемевших пальцах. Белое, прояснённое. Белое как чистый лист его мыслей, откуда холодная вода смыла черноту. Нельзя было со стороны определить плачет ли он, поскольку лицо его и без слёз было мокрым. Он сам не знал этого, сам не чувствовал. У него было состояние такое, как будто его изгнали из тесного жилища, где сумрачно, где правит осточертелый хаос, в котором он кружился, бросаясь на стены. И вот – всё пропало. Он - в пустом, гладком, прохладном пространстве, где всё странно новое. И на лоне этого Нового можно построить себе пристанище, наделить жизнь свою другими смыслами, которые родятся из его смирения, что всё старое завершилось. Смириться с тем, что нужно, жизненно необходимо укротить его сердечные штормы - укротить любовь к его Снежной королеве. Оставить эту мечту, что только лишь безжалостно кромсает его нутро. Отпустить её из мыслей, как бы это не было сложно. Отпустить её сейчас, чтоб она в призрачном будущем канула в пучины времени, грядущих событий и впечатлений…

Она была с ним с того самого мгновения, как он влюбился в ночь с её прелестной темнотой и тайнами. Он был очарован ей ещё до того, как увидел во сне. Она поцеловала его ещё до того, как это произошло наяву. Случилось это в тот момент, когда он десятилетие назад отыскал на полке «Цветы зла», и губы его прошептали: « Я – сумрачный король страны всегда дождливой…» Она его короновала. Она благословила его на странствия в глубины грёз, в недра провидческой бессонницы. Она указала на истомные и порочно-восхитительные вдохновения и на дне фужера с густым вином. И на поверхности перин и простыней, где он пробовал тонны страсти. И на высь, насыщенную заполночными яркими звёздами, где блистала ему Она ярче солнца…

Кристиан, отпусти её. Пока не поздно. Не тяни за своим сердцем мрачный шлейф. Оно только скинуло траурный бархат. Пусть оно живёт вновь и с новой силой.
 
«Я не перестану её любить ни на миг. Она слишком переплетена со мной, растворена во мне. Однажды мы будем вместе, и я всё сделаю ради этого», - рассуждал в своих мыслях он. Кристиан небрежными и прерывистыми движениями утирал от воды и слёз лицо, на котором не запечатлелось ни одной эмоции. Его трясло от холода и от его срывов.
 
Кристиан, ты не знаешь, на что ты идёшь. Ты не единственный, кто в этот вечер себя обрёк.

Перед тем, как де Снор покинул ванную, по натянутым нервам его лязгнул тонкий звук - он услышал в сковывающем безмолвии, как капля воды упала из крана, звонко разбиваясь о хрустальную гладь. От неё разрастались ровные зыби окружностей. Они играли на дне, на белоснежной эмали еле заметными голубоватыми тенями.
 
…Именно с таким же звуком другая капля обрушилась в море остывающего пурпура. Она растворилась в алом фигурами сегодняшних завитков туч и табачного дыма. Но Синдри не различил уже сигнала её падения и не увидел её воссоединения с собственной кровью.

После того, как Дани уехал за Кристианом, Синдри прокрался в пустой особняк, отворив замок задней двери известным ему способом – с помощью спицы, что находилась в небольшом проёме между перилами и стеной. Он делал так, когда был ещё подростком и самовольно решал, когда ему прийти или уйти, чтоб Артур лишний раз не раздражал его своей заботой. Когда он оказался в его кабинете, то тут же ринулся к столу, чтоб заполучить важный для Даниэля фотоснимок. Но по дороге туда он решил прихватить что-то и из важных бумаг: кто знает, может, в будущем найдётся среди них такая, с чьей помощью он будет ненавистного брата шантажировать. Но он наткнулся на ту, что опровергла его принадлежность к фамилии Велиаров. Он больше ни до чего не прикоснулся.

Если он не наследник великой династии, если он из тех, кого всегда считал ничтожествами, то мог ли он это выдержать? И он вскрыл вены.

Занавес!..