А люди молятся...

Посеяли люди, вместо добра, много беды-лебеды.
Хотели, чтоб колосился золотистый хлеб на полях.
А когда время пришло собирать урожай,
вместо хлеба собрали слёзы с горькой полыни...
Кружат вороны, тучею чёрной, не различая границ.
День, что ночь... И пахнут порохом травы сухие.
Молятся, молятся те и другие, каждый своим Богам.
Не помогают молитвы. Каркают вороны:"Поделом вам"


А на небе вздыхает, тревожится, горбится Боженька:
"Когда ж мои детушки наиграются бедами-войнами?
Когда в суете, наконец-то, устанут их ноженьки?
От мусора думы их, когда же станут свободными?"
Не упрекает, наставленьями не донимает Отец.
Молчит и ждёт. Детям снова даёт ещё один шанс.


Колосятся посевы, да не колосом, тугим и созревшим.
То из пепла, протянуты руки в мольбе к небесам,
всё сиротские: материнские, да ребячьи.
Стариков кровавые слёзы, с того урожая, стекают
по морщинам-оврагам в сердца, проторённой тропой.
Только вороны косят глаз на кресты, те что наспех
кем-то в поле сколочены, клюют, разбивают стаканы,
на могилах-холмах там, где хлебу вольготно б расти.

А люди молятся, просят Боженьку, отпустить им грехи...