Половинки

Весь вечер они лежали на нижних полках купе, скучали, смеялись, болтали ни о чем, иногда прерываясь, чтобы глотнуть вина или чая из традиционных граненных стаканов. Веселье переходило в скуку, скука прерывалась интересной темой для разговора, а потом они могли по полчаса молчать, думая каждый о своем. В общем-то они уже достигли того периода, когда это можно было себе позволить – помолчать вдвоем.
Их звали Лена и Сергей. Им было по двадцать, и, закончив очередной учебный год в университете, они направлялись в Питер, чтобы провести там несколько летних недель под шум фонтанов, запах жареной корюшки и отблески луны в ночной Неве. Предвкушение новых впечатлений не давало им окончательно заскучать от однообразных пейзажей, проносящихся за окном, и дорожной еды, напоминавшей, что они еще студенты, и деньги, которые можно было бы потратить на ужин в вагоне-ресторане, лучше приберечь.
Когда вино закончилось, они сели в обнимку на одной из полок и рассматривали путеводитель по Петербургу, строя планы по посещению достопримечательностей, и время от времени целую друг друга в губы. Рука Сергея все крепче прижимала к себе Лену, и он уже больше думал не о Питере, а о том, чтобы, наконец, закрыть купе на замок, задернуть занавески и насладиться друг другом на этой твердой неудобной полке. Если, конечно, к ним не подселят нового пассажира.
Губы у Лены были нежные и теплые. Здесь, в поезде, она выглядела совсем по-домашнему и от этого казалось Сергею такой милой и родной.
Лена была скорее обаятельной, чем красивой. Круглолицая и курносая, с редкими веснушками, рассыпанными по лицу, она обладала настолько обворожительной улыбкой, что за нее можно было простить этому созданию все, что угодно. Волосы у Лены были льняные, сильными и шелковистыми прядями спадающие на плечи. В ее фигуре, пожалуй, присутствовали несколько лишних килограмм (а может и не несколько), но они лишь подчеркивали ее женственность, даря ее силуэту мягкость и нежность.
Сергей был не похож на Лену. Смуглый, высокий, жилистый, с мужественным лицом, он походил черного ворона. Чтобы выглядеть по-настоящему хищной птицей, ему не хватало плавности движений и скалистого спокойствия, присущего существам с сильной волей. В Лене он, возможно, находил то, чего не доставало в себе самом, - мягкости, доброты и тепла. Если быть до конца откровенным, то все это, конечно, присутствовало в нем, но было запрятано глубоко внутри, а наружу выступали лишь острые углы и грани. Ему было двадцать лет, и он хотел чувствовать себя настоящим мужчиной.
В начале одиннадцатого часа вечера, после остановки в каком-то крупном городе, название которого они, разумеется прослушали, в дверь их купе осторожно постучали, а затем она решительно распахнулась. В купе вошел мужчина, поставил на пол небольшую дорожную сумку и вежливо поздоровался.
Лена приветливо поздоровалась в ответ, а Сергей что-то пробурчал себе под нос, почти не глядя в сторону незнакомца. Безусловно, было заметно, что он не рад новому попутчику, который, конечно, теперь разрушит их маленькую идиллию.
Незнакомец, между тем, разулся, закинул сумку на верхнюю полку и присел на краешек нижней, словно извиняясь за свое непреднамеренное вторжение. Теперь Сергей и Лена могли в полной мере рассмотреть его. На вид их попутчику было лет сорок пять. Он был одет в дорогой, но поношенный костюм серого цвета, а из-под пиджака выглядывала небесно-голубая сорочка.
Со вкусом и без излишеств, отметила про себя Лена, продолжая разглядывать мужчину. Он был чуть выше среднего роста, неплохо сложен, но не атлет. Тронутые сединой виски и прямой высокий лоб придавали его облику солидности и аристократизма. Лицо его было приятным, со светло-карими большими глазами, правильным носом и четким красивым контуром губ. Легкая щетина и проницательный взгляд добавляли ему каплю того шарма, который так нравится женщинам. В целом, он производил благоприятное впечатление, но Лена сразу почувствовала некоторую печать грусти на его лице. То ли в уголках рта, то ли во взгляде, то ли в морщинках на лбу, но оттиск печали присутствовал, и, будучи проницательным человеком, Лена сразу уловила его.
- Вы направляетесь в Питер? – спросила она.
- Да, - ответил мужчина.
- Отдыхать или по работе? – решил подхватить разговор Сергей.
Их попутчик на секунду задумался и произнес:
- Я еду к сыну. К жене и сыну.
Они познакомились. Через пять минут на столике появился чай и печенье, разговор потек, и Лена с Сергеем уже не жалели о том, что последнюю ночь перед Петербургом придется провести в компании незнакомца, которого, как выяснилось, звали Артур.
Артур показался им умным и приятным человеком. Ему действительно было сорок пять, и им, двадцатилетним молодым людям, вчера еще детям, было интересно спрашивать и слушать старшего товарища, который, как и они, оказался случайным заложником тесного ночного купе.
Когда разговоры о том и о сем – культуре, политике, психологии и прочих разносторонних вещах, исчерпали себя, Лена стала упрашивать Артура рассказать о себе.
- Вам действительно интересно узнать мою историю? – поинтересовался он, вернувшись из тамбура после перекура.
- Конечно, - отозвался Сергей, - мне кажется, у вас была непростая и интересная жизнь.
- Кроме того, людям иногда надо выговориться, а незнакомцам, таким как мы, это сделать проще, не так ли? – подмигнула ему Лена.
- Ты права, - вздохнул Артур и посмотрел на молодую пару, сидящую напротив него, - что ж, если вы хотите, то я расскажу вам о себе. Только боюсь, что я не очень хороший рассказчик.
- Если я засну, то можете съесть мое печенье, - засмеялась Лена, поудобнее устраиваясь на полке.
За окном в ночной темноте проносились огоньки, чередуясь с темными силуэтами деревьев. Мерный стук колес гипнотизировал и настраивал на спокойный лад. Весь вагон, похоже, уже спал. Артур отхлебнул из стакана остывший чай и начал свой рассказ.
- Я всегда считал себя неудачником. С раннего возраста я понял, что мне никогда в жизни не повезет. Учеба в школе доставалась мне с трудом, если у других ребят часто выходило получить хорошую оценку, списав что-то или просто вовремя вставив нужное слово, то мне каждая четверка давалась с боем.
Когда я стал старше, то понял, что не нравлюсь девочкам. Я не знал почему. Казалось, я ничем не хуже своих товарищей, но они почему-то выбирали не меня. Позднее в институте, когда мои ровесники возили на автомобилях своих подружек в кино, я просиживал вечера в общежитии, потому что у меня не было денег, а работу я найти никак не мог. Моя жизнь казалась чередой неудач, но все-таки кое-как я сумел получить образование, снять угол на окраине города и влачил свое жалкое существование, надеясь разглядеть лучик солнца среди окружавших меня мрачных туч.
С работой никак не клеилось, и я постоянно перескакивал с места на место, но не мог найти то, что мне по душе. Я был несчастным одиноким человеком без денег, жены и друзей. Каждую ночь я засыпал с мыслью о том, что не хочу просыпаться. Но каждое утро я вставал, чтобы прожить еще один тоскливый день своей никчемной жизни.
Но однажды все изменилось.
Я отлично помню этот день, хотя прошло уже больше восемнадцати лет. День, между прочим, был просто ужасным. Серый, дождливый, он уже с самого утра не предвещал ничего хорошего. Не вдаваясь в подробности, просто скажу: в тот день меня уволили с работы. С хорошей работы. Найдя ее, я даже было надеялся, что, наконец-то, мои дела пойдут в гору... Но я был неудачником.
Вечером я сидел в одиночестве на мокрой скамейке в маленьком парке недалеко от квартиры, которую снимал, и вертел в руках пустую банку из-под пива. Моя голова в тот момент была полна мыслей и забот о том, где мне теперь добывать деньги на пропитание, где жить, ибо заплатить за следующий месяц я уже был не в состоянии, и вообще – что я делаю в этом безрадостном и неприветливом мире.
Было холодно, и я замерз, но домой идти не хотелось, поэтому подняв воротник старой куртки, я сидел на скамейке в темноте и курил сигарету за сигаретой. В тот момент, когда я уже начал дрожать от холода и подумывал все-таки собираться домой, ко мне подсел человек.
Я не сразу разглядел его в темноте. Он сидел на другом конце скамейки и пристально смотрел на меня, а я видел только свет фонаря, отражавшийся в его глазах. Он был из тех, кого называют бомжами. Грязные спутанные волосы, борода, торчащая клоками, костлявые дрожащие руки с синими жилами и запах, который ни с чем не спутаешь. Я некоторое время сидел отвернувшись, но, чувствуя на себе его взгляд, в конце концов повернулся и уставился на него в ответ.
- Дай закурить, - проскрипел он хриплым осипшим голосом.
Я достал из кармана пачку, открыл ее и, поглядев на последнюю сигарету, протянул ему. Беззубый рот под бородой расплылся в улыбке, и мой сосед, чиркнув спичкой, прикурил и выпустил в воздух облако сизого дыма. Я с облегчением подумал, что теперь запах мочи не так сильно стал ощущаться.
- Ты добрый, - сказал он, - но несчастный.
Я с удивлением посмотрел на него.
- Хочешь совет? – бомж хитро прищурился.
- Валяй, - ответил я.
- Завтра утром не пролеживай в постели до обеда, а вставай пораньше, одевай шорты, кроссовки, да иди сюда, в парк, на пробежку.
Я рассмеялся:
- Это и есть твой совет?
Бомж в ответ выпустил в меня струю дыма, поднялся со скамейки и направился куда-то в темноту, но пройдя несколько шагов, обернулся:
- Это хороший совет, и ты заслужил его.
Через мгновение он пропал, а я, выдохнув облачко пара в ночной воздух, посмотрел на небо. Тучи рассеивались, и между обрывками темных облаков, стали видны звезды.
На следующее утро я действительно проснулся рано. Выглянув в окно, я увидел чистейшее лазурное небо и солнце, такое яркое и теплое, что наскоро умывшись, я тут же вылетел из квартиры и направился в парк.
И правда – хороший совет, думал я, пробегая по пустым аллеям и вдыхая чудесный запах свежего утра. В тот момент из моей головы вылетели все негативные мысли, которыми она была полна. Я полностью отрешился от действительности и подставлял лицо солнечному свету, радуясь как ребенок, чувствуя кожей его тепло. Отмахав километров пять, я перешел на шаг, чтобы отдышаться. В тот момент я первый раз увидел ее.
Она обогнала меня, улыбнувшись, пробегая мимо. А я еще долго смотрел ей вслед. Хотя я видел ее лицо всего секунду, но мог в деталях описать его. Она показалась мне сказочно красивой. Красивой не красотой актрисы или модели, а другой красотой. Красотой не холодной, не чопорной, не обжигающей, а наоборот – теплой, уютной и домашней.
Она был небольшого роста, стройная, но не худощавая. Облегающие шорты и топ подчеркивали ее фигуру. Густые, слегка вьющиеся каштановые волосы были заплетены в тугой хвостик. Большие, необычайно красивые, темно-карие, почти черные глаза были обрамлены сверху длинными ресницами. Эти глаза улыбались. Также, как и пунцовые губы, под которыми открывались аккуратные белоснежные зубки.
На такое лицо можно смотреть вечно, подумал я. Ее фигурка уже маячила где-то вдали, а я все смотрел ей вслед. Моя душа разрывалась на две половины. Одна хотела бросится за ней, догнать и... В лучшем случае познакомится, а худшем – сразу признаться в любви. Вторая половина говорила мне: этой принцессе не нужен такой неудачник, как ты.
Многие не верят в любовь с первого взгляда. Да что уж там, многие вообще не верят в любовь. Я тоже не был исключением. Но поверьте, все ваши убеждения и домыслы разрушаться в прах, когда вы встретите вашу половинку. Еще секунду назад вам кажется, что вы знаете об этой жизни все, и ничто не способно изменить ваше мировоззрение, а теперь вы уже готовы положить весь мир к ногам человека с маленькой искоркой в глазах, и не понимаете, как дальше жить, не видя их.
Ты можешь быть кем угодно – матерым донжуаном, очкастым скромнягой или деловым денди. Не важно. Когда это свалится на тебя, как снежная лавина или волна, огромная, как сама жизнь, ты уже никогда не будешь прежним. Ты превратишься в безумца, который будет счастлив только от сознания того, что где-то в мире есть эти глаза и станет ежеминутно приносить себя в жертву им, не обращая внимание на взаимность. Да и к чему эта взаимность? Любовь не бывает взаимная или невзаимная. Она просто есть и все.
Когда моя незнакомка совсем скрылась среди деревьев, я снова перешел на бег. Я бежал не понимая, что буду делать, когда догоню. Но мне хотелось хотя бы еще один разочек увидеть ее. Даже «хотелось» не то слово, мне это было жизненно необходимо. Я вдруг почувствовал себя страшно одиноким, неправильным, нецелым. Я ощутил весь холод и жестокость этого мира вокруг. Внезапно я понял, что мне всегда не доставало именно ее. Не просто девушки, жены или подружки. Не какой-либо другой женщины. А ее. Именно этой незнакомки со сказочными глазами и теплой улыбкой.
Я бежал, пытаясь разглядеть ее силуэт на тропинках среди деревьев. Там были другие люди и другие девушки, но я скользил по ним взглядом, не обращая внимания. Я никогда бы не смог перепутать ее с кем-то. Это было просто невозможно, как поделить что-то на ноль.
Ее не было.
Моя незнакомка исчезла. Я бежал и вертел головой в разные стороны, но все было напрасно. Сделав по парку еще несколько кругов, я сдался и понуро побрел к выходу. Серая мутная тоска снова заволокла мой разум. Я на автомате передвигал уставшие ноги, потому ничего другого не хотелось. Не хотелось совсем ничего. Ни бежать, не сидеть, ни лежать, ни спать, ни есть.
Домой тоже не хотелось, если, конечно, тесную пыльную заставленную всяким хламом холостяцкую клетушку, можно было назвать домом. Поэтому, выйдя из парка, я направился в противоположную сторону. Не куда-либо конкретно, а просто так.
Пройдя до конца парка вдоль ограды, я завернул за угол и остановился, как вкопанный. Там прямо на углу возле припаркованной красной маленькой машинки возилась с домкратом она. Она!
Было видно, что у нее ничего не получается. Запаска стояла, прижатая к задней дверце, а незнакомка усердно пыталась подсунуть и настроить домкрат, чтобы приподнять переднее правое колесо. Я медленно шел мимо, а когда поравнялся с ней, то мое сердце бешено заколотилось. Ноги несли меня дальше. Я думал: что я ей скажу? Привет? Как дела? Познакомимся? А если она отошьет меня? Вернее не если, а когда. Что будет со мной?
Тем не менее я остановился. Язык прилип к небу, руки дрожали, но я все-таки выдавил из себя, надеясь что это не прозвучало слишком жалко:
- Разрешите, я помогу вам?
Она обернулась, подняла глаза на меня и улыбнулась.
Я почувствовал, что вдруг где-то внутри меня, в районе груди, появилось тепло, которое тут же распространилась по всему телу. Мне стало вдруг невероятно легко. Мне показалось, что сейчас я могу абсолютно все. Пробежать марафонскую дистанцию, переплыть океан или, если понадобится, взлететь в небо. Я улыбнулся ей в ответ, а она сказала:
- Ну если вам не трудно...
Так я повстречал Катю. Мою таинственную незнакомку. Мою первую и единственную любовь. Мою жену. Мою половинку.
Вы не поверите, но с того дня мы больше не разлучались.
Это было похоже на сон или сказку, причем Золушкой в этой сказке был я. Катя работала архитектором, в свободное время писала картины, неплохо зарабатывала и вообще была на тот момент гораздо успешнее меня. Мне оставалось только стараться ей соответствовать. И, надо сказать, у меня это стало получаться.
Я нашел новую хорошую работу, арендовал квартиру, где мы стали жить вместе. Через год мы поженились, а через два у нас родился сын.
В это же время мы приняли решение открыть свою фирму. Не сразу, но дела пошли в гору. Моя жизнь круто изменилась. Из нытика и неудачника я превратился в успешного мужчину. У меня появилась семья, работа и достаток.
Я работал с утра до ночи, пытаясь поставить на ноги свой бизнес. Любую свободную минуту я уделял жене и ребенку. Иногда я уставал так, что падал в кровать и мгновенно засыпал. Но это было счастье, потому что когда я просыпался, то первое, что видел – большие темно-карие глаза с маленькой искоркой.
Моя жизнь наполнилась красками. Я ощущал постоянный подъем сил и пробовал их везде, где придется. И везде мне сопутствовал успех. Но главный успех был в том, что, приходя домой, я видел счастливые и любящие глаза своей семьи. Это было главной наградой для меня и подлинным счастьем.
Счастье – странная штука. Его так сложно достичь, но так легко потерять. Иногда мы понимаем, как были счастливы, лишь перестав ими быть. Так случилось и с нами.
Через десять лет я стал крупным бизнесменом. Моя компания имела обширные активы, производственные площадки и представительства во многих городах. Деньги лились рекой, и я инвестировал их в строительство, которое в дальнейшем стало приносить мне дополнительных доход.
Катя, разумеется, больше не работала. Я построил огромный дом за городом, и она жила там  с сыном. Она продолжала писать, стала заниматься музыкой и прививать ребенку любовь к прекрасному. Я бывал дома больше налетами, по выходным и праздникам, все время уделяя работе. Семья в моей жизни отошла на второй план. Катя чувствовала это и пыталась сделать все, чтобы вернуть все на круги своя. Но я уже закусил удила.
В первую очередь это были деньги. У того, у кого много денег, всегда много друзей. Меня стали окружать какие-то люди, события, праздники, банкеты.
Женщины.
Я десять лет носил на руках свою жену, а потом как с цепи сорвался. Я купался в женском внимании и не пропускал ни одной юбки. Страшно подумать, но сидя вечером на диване со своей супругой, своей любимой и единственной половинкой, я грезил о толстых ляжках своей секретарши, которая не стоила и волоса с головы Кати.
Жизнь понеслась, как один страшный бесконечный маскарад. Я шлялся по кабакам и казино, заглатывая литрами дорогой коньяк и тратя баснословные суммы на проституток. В глубине души я понимал, что встал на неправильный путь, но сойти уже не мог.
Катя обо всем догадывалась. Сначала. Потом уже знала на сто процентов. Скандалов не было. Мы просто отдалялись друг от друга. Пока, наконец, не отдалились на столько, что стали чужими. В пьяном угаре я не сразу это почувствовал. Мне казалось, что все идет так, как и должно. Дома меня по-прежнему ждет семья, крепость моя тверда и завтрашний день не страшен. Парадокс, но чаще всего мы делаем больно именно тем, кого любим. Деньги и вседозволенность вскормили в моей душе эгоизм, и я не замечал, как жалил своих родных, считая, что они ничего не понимают.
А потом все кончилось.
Однажды я вернулся домой и не застал там никого. Я метался по бесконечным комнатам своего особняка и кричал, но мне отвечало только эхо.
Позднее я узнал, что Катя с сыном уехали в Питер. Мы продолжали общаться, но все было кончено. Вместо того, чтобы раскаяться и потратить все силы на то, чтобы вернуть их, я топил обиду на дне бутылки, еще больше погружаясь в пучину порока и зла.
 Но фортуна изменила мне. Все, что я ни начинал, терпело крах. Неудача следовала за неудачей. Все мои вложения не принесли ни копейки дохода. А компания стала терпеть убытки из-за множества появившихся конкурентов. Через пару лет стало ясно, что продолжаться так больше не может, и я, собрав все, что было, решился на последнюю рисковую аферу... и прогорел.
Я лишился всего.
У меня снова не было ничего: ни семьи, ни дома, ни работы. Друзья и любовницы отвернулись от меня. Первыми к новому хозяину сбежали толстые ляжки секретарши. Я был один, забытый всеми, в маленькой клетушке на окраине города, где из всех удовольствий был только парк, утопающий в свежей зелени начала лета.
Моих сбережений, остатков былой роскоши, едва хватало на серую скучную жизнь. Поэтому вместо виски и коньяка я пил дешевое пиво из банки на скамейке в парке. В том самом парке, где когда-то познакомился с Катей.
Я скучал, безумно скучал по ней и сыну, но мне было стыдно. Я  раз за разом вытаскивал мобильник, чтобы набрать заветный номер, но снова клал его в карман. Стыд, горечь и позор жгли мне сердце. Лишившись всего, я теперь понимал, как заблуждался и что на самом деле нужно было ценить.
В тот день я до ночи просидел в парке на скамейке и уже собрался уходить, как услышал за спиной сиплый голос:
- Ну и дурак ты, Артур.
Я ошарашено обернулся. Этого не может быть!
- Это ты?! – оторопело спросил я.
Из кустов показалась фигура человека с растрепанной бородой и торчащими волосами. Я был готов поклясться, что он ни капли не изменился, хотя прошло более восемнадцати лет. Когда мне в нос ударил резкий запах, я окончательно понял, что именно он.
- Кто ты такой?
Бомж не ответил. Он присел на краешек скамейки, достал откуда-то толстую сигару и неспешно раскурил ее.
- Ну и дурак ты, - снова повторил бродяга, - тебе выпала величайшая удача, какая только может случиться в этом мире. А ты все потерял. Ты даже не понимаешь, какой ты идиот.  У тебя был шанс один на миллион. А ты не оценил, не смог, повелся на какие-то бумажки, баб и алкоголь.
Он покачал головой и спросил:
- Где твоя жена, Артур?
- В Петербурге, - глухо ответил я.
- А почему она не с тобой?
- Потому что я законченная сволочь и не достоин ее.
Где-то под бородой бомж усмехнулся и ткнул в меня сигарой.
- Ты чертовски прав!
Я не нашел, что ему ответить. Мне всегда казалось, что наша прошлая встреча была чистой случайностью, но теперь я даже не знал, что и думать.
- Пойдем, проводишь меня, - бомж, кряхтя, встал со скамейки и направился к выходу из парка.
Я не стал ему перечить, а побрел за ним. Меня раздирало любопытство, к тому же я надеялся, что может и в этот раз он даст мне хороший совет.
- У каждого человека, Артур, есть своя половинка, - произнес бомж, когда мы уже почти пришли, - и это не просто слова. Этой половинкой может быть не любой человек, а конкретный. Тот, с кем вы составите единое целое. Почему так? А почему мужчины рождаются мужчинами, а женщины женщинами? Почему они разные, но в то же время не могут друг без друга?
Я понимал, что вопрос скорее риторический, но все же вставил:
- Потому что так задумано природой.
- Отчасти ты прав. Правда и то, что изначально мужское и женское было одним целым. Это в общем. А конкретно: ты с Катей был конкретно одним целым.
- Это как? – удивился я.
- Тебе не понять и не пытайся. Просто поверь. Поверь и в то, что встретить свою половинку – это необычайное счастье. Это награда, которая дается далеко не каждому человеку. Но вы заслужили ее, и поэтому встретились. Когда соединяются две половинки, то они образуют нечто большее. Проявляются скрытые таланты, появляются новые силы, вы, по сути, становитесь одним организмом, возможности которого значительно превышают человеческие. Дети, рожденные от такого союза, становятся великим людьми. Политиками, полководцами, художниками, музыкантами. Гениями, в конце концов.
- То есть мой сын гений?
- А ты когда в последний раз видел его? – ехидно подцепил он меня.
- Давно, - ответил я.
- Вот видишь, - горько произнес бомж, - а ему нужна поддержка обеих половинок.
Мы некоторое время шли молча, затем я повернулся к нему и схватил за рукав.
- Что мне делать? – спросил я, сдерживая слезы, - умоляю, скажи! Пожалуйста!
Я непроизвольно опустился на колени и закрыл лицо руками.
- Помоги мне! – рыдал я, - Прости, прости, прости...
Когда я пришел в себя после внезапного приступа истерики, то понял, что рядом никого нет. Мой собеседник будто испарился.
Я встал, вытер лицо рукавом и поковылял в сторону дома.  Мне было абсолютно не стыдно за внезапную слабость. Наоборот, стало гораздо легче и свободнее.
Выйдя из парка, я направился по тротуару вдоль дороги. Уже подходя к дому, я увидел как рядом со мной остановился огромный черный джип. Когда тонированное пассажирское стекло опустилось, в окошке показалась спутанная борода и блестящие глаза моего знакомого. Рядом с ним на водительском месте сидел пожилой коренастый мужчина в красной футболке и хитро глядел на меня.
- Забыл сказать, - произнес бомж, - не забывай, что как Катя является твоей половинкой, так и ты  для нее – такая же половинка.
Мое лицо просветлело.
- Она простит меня?
- Все зависит от тебя. Прощай!
Стекло начало закрываться, и я крикнул:
- Так кто ты?!
Бомж не ответил, а только подмигнул мне. Через мгновение джип с визгом рванул по пустой ночной дороге.
На следующий день я набрал Катин номер. Она ответила, но была по-прежнему холодна и неприветлива. Тем не менее, я узнал, что завтра вечером мой сын выступает в филармонии. Раздумывать времени не было, поэтому скидав вещи в сумку, я рванул на вокзал. Завтра, а точнее уже сегодня, я увижу свою семью. Я знаю, что нужен им, а они нужны мне.
Артур замолчал и допил холодный чай. За окном светало. Лена и Сергей сидели напротив с открытыми ртами.
- Спасибо, что выслушали меня, - сказал Артур, - честное слово, это было важно для меня. Спасибо!
- История невероятная, - сказала, наконец, Лена.
- Согласен, - кивнул Артур, - но в жизни бывает и такое. Давайте может поспим немного. Завтра утром будет Питер и непростой день.
Утром поезд прибыл на вокзал. Тепло попрощавшись, бывшие попутчики направились в разные стороны.
- Как ты думаешь, у них все будет хорошо? – спросила Лена, глядя вслед удаляющемуся Артуру.
Сергей пожал плечами.
- Не знаю. Да черт с ними, у нас с тобой впереди столько интересного. Куда поедем: сразу на Невский или сначала разместимся в гостинце?
Впрочем, день не задался. Лена, сославшись на плохое самочувствие и бессонную ночь, не захотела долго гулять. Они пролежали весь вечер в гостинице. Сергей, опустошив бутылку водки, а Лена – чайник зеленого чая. Будильник было решено завести на девять, чтобы не терять драгоценное время на сон.
Утром, выключив зловредный звонок, который болью отдавался в тяжелой после вчерашней водки голове, Сергей с удивлением обнаружил, что Лены нет. Он заметался по гостиничному номеру, но ни девушки, ни, более того, ее вещей не обнаружил. Уже набирая ее номер на мобильном, он вдруг обратил внимание на записку, лежащую на самом видном месте, которую он, естественно, сразу не заметил.
В на небольшом клочке бумаги аккуратным красивым почерком было написано:
«Сережа! Если ты не проспал будильник, то сейчас девять утра, а значит я уже в поезде и еду домой. Прости меня, пожалуйста, но вместе мы больше быть не можем. Я долго думала об этом, но вчера поняла окончательно: мы не любим друг друга. Так будет лучше для нас обоих. Желаю тебе найти свою половинку. С теплом, Лена».
Долгое молчание в трубке, наконец, завершилось дежурной фразой о недоступности абонента.
Сергей прошелся по комнате, открыл окно и выглянул на улицу. Было солнечное летнее утро, щебетали птицы, по улицам сновали прохожие. Начинался новый отличный день, в котором они бы могли быть счастливы. Он постоял минуту у открытого окна, а затем скомкал записку и выкинул.
Сергей не заметил, что записка упала под ноги человеку, который стоял возле входа в гостиницу. Это был коренастый пожилой человек с загорелым лицом и короткой стрижкой. На нем была ярко-красная футболка с надписью «life to burn» и синие потертые джинсы. Он поднял записку, осторожно расправил ее и прочитал. Удовлетворенно хмыкнув, человек в красной футболке достал зажигалку и поджег мятый клочок бумаги. Растоптав пепел, он сунул руки в карманы и направился вдоль проспекта, насвистывая что-то себе под нос.