Самовольная отлучка

       Виктор проснулся и лежал с открытыми глазами. Перед его взором еще ярко всплывали картинки вчерашнего боя. Он еще и еще раз перебирал в памяти свои действия, оценивая или оправдывая их предопределением судьбы. Потом бросил это бесцельное занятие, вспомнив, что договорился с Ляйшисом об одном приятном и важном для него деле. Он давно мечтал приобрести аккордеон, научиться хорошо играть на нем, как аптекарь Герайтис, который играл по нотам вальсы Иогана Штрауса, и который дал ему некоторые уроки по нотной грамоте. Ляйшис пообещал свести его с одним знакомым мужиком, который согласился продать за небольшую цену маленький аккордеон на двадцать пять басов. Воспоминание об этом заставило его вскочить с постели, одеться и выйти на улицу. Родители знали о его  желании, и выделили ему деньги из своего скудного семейного бюджета.
­ Виктор застал Ляйшиса дома. Он как раз сидел и беседовал с каким-то мужиком из деревни. Поздоровавшись, Виктор, с нетерпением спросил Ляйшиса:
­ - Ну что, Йозоп, как там насчет аккордеона? Поедем с тобой за ним сегодня или нет?
­ - Погоди, Витя, садись, выпей с нами. Я как раз  сейчас договариваюсь насчет аккордеона с хозяином. Он готов повезти нас на подводе к себе в село, там мы и договоримся окончательно о цене, если, конечно, аккордеон тебе понравится.
­ Мужик приветливо закивал:
­ - Тейп, тейп, аккордеонас гярас (Да, да, аккордеон хороший). Я вам продам за небольшую цену.
­ - А что ж вы его продаете? - спросил Виктор.
­ Да вот, уже пальцы не гнутся. Когда был молодой – играл. А крестьянская работа, знаете, трудная. Все за вилы держишься, да за плуг, с утра до вечера в земле копаешься. Когда там играть! Если хотите, давайте сейчас и поедем. У меня здесь лошадь с телегой стоит во дворе.
 Выпив и хорошо закусив, они вышли на улицу. Настроение от выпитого у Виктора было приподнятое. Он радовался, что скоро станет обладателем этого великолепного инструмента. «Наконец-то сбудется хоть одна моя мечта», - думал он. Виктор был одаренный и талантливый парень. Хорошо рисовал, особенно карикатуры в стенгазету во взводе. И стенгазета занимала первое место в округе. Он сам научился играть на аккордеоне у Пашкевича. Голодные годы и обрушившаяся на всех война не дали возможности осуществиться его детским мечтам. Он так и не закончил учебу в школе. Родители постоянно переезжали с места на место, срывая учебу.
А были они во многих уголках  Великой страны. Сначала переехали из Кирова в Кременчуг. Купили там дом у немца Миллера с мебелью и с фарфоровой посудой за полцены. Кременчуг затопило водой, начался голод. И они, бросив все, поехали в Семипалатинск. В Семипалатинске тоже люди пухли от голодной смерти, и падали  на улицах. Виктор вспомнил, как он там маленький объелся белены, отравился и чуть не умер. Лежал без сознания и в бреду говорил матери:
- Смотри, мам, стереги мои ноги, а то проглядишь.
 Он выздоровел. Потом они уехали в Манкент, где было очень жарко и они весь день сидели в арыках. У них распухли животы, ножки стали тоненькими, как у рахитиков. Врачи сказали родителям: «Уезжайте быстрее отсюда, пока еще можете. Вам здесь не климат». И, что интересно, из всей семьи один Валентин здесь чувствовал  себя хорошо. Он загорел и был здоров, как местный узбек. И они, быстро собрав манатки, уехали в «Новую деревню», в село, где была только голая степь и ни одного деревца. Там мальчишки, работая в поле на лошадях без седла, только набивали себе задницы, ничего не заработав. Все заработанное пришлось отдать за те кредиты, которые семья получила, приехав в колхоз.
Из «Новой деревни» они подались в Алтайский край и там, доехав до никому не известной станции Топчиха, выгрузились со своим небольшим «скарбом» без денег, и без надежд на жилье и кусок хлеба. Но добрые люди - местные сибиряки, помогли. Мать и отец устроились в МТС. Потом они, не выдержав пятидесятиградусные алтайские морозы,  уехали  опять на Украину в Запорожье. А затем -  война, обратная дорога в Сибирь, Омск, колхоз «Труд», Топчиха, а после войны они очутились здесь в Прибалтике, в Алунте. Трудное детство, разбитые мечты. Неоконченное образование. А душа желала любви и чего-то хорошего. Музыка объединяла в себе все, а аккордеон был для него верхом прекрасных желаний. В Алунте он услышал божественную органную музыку Баха, которую исполняли в костеле во время католических месс.  Она завораживала и очищала его мысли, и говорила о бренности бытия и тела, и вечности души и божественных начал….
-  Ну, что, поехали, - тронул его за плечо Ляйшис.
- Да, Йозоп, поехали, мне не терпится уже, охота скорее взять в руки инструмент и сыграть.
- Успеешь еще наиграться, - засмеялся Ляйшис. - Меня другое волнует. Надо взять оружие, а то -  мало ли что,  места-то бандитские.
Он зашел в комнату, взял с собой автомат, и они с Виктором направились к мужику с подводой.
Из Алунты они выехали утром, ехали живо, изредка переговариваясь, вокруг было тихо и мирно. Никто по дороге им так и не встретился. Проехали Тумасов лес - темное и опасное место, и напряжение прошло само собой. В деревне хозяин аккордеона сразу повез их к своей хате, и Виктору вручили аккордеон. Он держал его и душа радовалась: «Вот оно, маленькое счастье». Аккордеон был маленький, отделанный красным перламутром, но звонкий и с приятным разливистым тембром. Он отзывался на любые вибрации сердца, души и пальцев хозяина. Да, хозяина, потому что Виктор сразу же без лишних разговоров купил его у бывшего владельца. Правда тот уступил пол сотни рублей.
- Ладно, - сказал мужик, - уступлю, но «магарыч» с вас.
И они ударили по рукам. Жена хозяина, приветливая «господиня» засуетилась, накрыла на стол, и гости с хозяином начали обмывать приобретенный Виктором аккордеон. Два часа они сидели, пили и радовались представившейся возможности выпить, и поговорить в редкой компании уважающих музыку людей. Потом захмелевший хозяин поставил на стол еще одну бутыль, и к трем часам их компания была уже готова к любым паранормальным  явлениям. Забыв про аккордеон, они еле двигали языками и непослушными пальцами рук. Через пол часа мужик очухался, понемногу начали оживать и его клиенты. Виктор встал, пошатываясь, к сердцу подкралась тревога. А вдруг  сейчас придут бандиты и эта гулянка – ловушка для них двоих. Надо идти домой.
- Йозоп, вставай, - начал будить он Ляйшиса.
- Нет, ребята, - испугался хозяин, - я вас в таком виде домой не пущу. Я вас отвезу на подводе и чтоб никто не видел вы ложитесь в телегу. Я вас сверху сеном прикрою, а вы не шевелитесь, когда будем ехать через лес, чтоб «лесные гости» нас не встретили.
Он закинул в телегу автомат, аккордеон и уложил на дно пьяных солдат – путешественников. Прикрыл их сверху сеном и повез назад, в Алунту.
Наверное, это был счастливый для них день. По дороге им никто так и не встретился, в лесу никто их не остановил, хотя хозяин увидел, или это  ему показалось со страху, как дрогнули в одном месте в лесу ветки ели от чьей-то руки. Но все обошлось….
В Алунте хозяин отвез домой сначала Йозопа с его автоматом, а потом повез домой Виктора, который еще не очухался от выпитого, и еле стоял на ногах. Приблизительно, но мужик знал, куда его везти. Он подвел его к дому и спросил:
- Парень, это твой дом?
Виктор раскрыл глаза, положил аккордеон на землю, посмотрел, и замотал головой:
- Нет, не мой. Это дом Ляйшиса….
- Какого там Ляйшиса? От Ляйшиса мы только что уехали, проснись, паренек, - засмеялся мужик. - В общем, давай, иди, ищи свой дом, свою кровать. Забирай аккордеон, - и хозяин оставил Виктора перед его домом в пьяном раздумье, и уехал.
Виктор  немного постоял и поняв, что это действительно его дом, взял аккордеон за ремень и пошел, пошатываясь во двор. Аккордеон волочился у него по земле, издавая растянутыми мехами жалобные звуки походного марша.
На следующий день, проспавшись и придя в дежурку, Виктор и Ляйшис получили нагоняй и три дня сидели под арестом на гауптвахте за самовольную отлучку и за то, что не сообщили никому, куда ездили. Валентин потом долго отчитывал своего младшего брата за его недисциплинированный поступок, который мог бы обернуться большим несчастьем для их семьи.