Проверка временем. Глава 14. Начало

                1. Гибель товарища.

    Незаметно пролетела весна. За плечами защита диплома, торжественное собрание. Мы, юные максималисты, получая путевку в жизнь, слушали последнее наставление директора,- берегите честь смолоду.  Собравшись группой, посидели, обменялись адресами и разлетелись по нашей необъятной стране.

    С Мишей Киселевым, закадычным товарищем, получили направление на угольную шахту. Мы были счастливы влиться в хороший трудовой коллектив. Миша уехал сразу, а я заехал домой попрощаться с родственниками. На новое место прибыл позднее.

    Оно поразило меня своей запущенностью и безысходностью. Я не мог представить, что в нашей области имелись подобные предприятия.  Старая убитая шахта, хмуро стояла как старушка, доживающая последние дни. Проржавевшая обшивка копра  была в рыжих потеках, словно плакала. Шахтный двор зарос бурьяном, словно здесь не ступала нога человека. Всюду валялся  металлом да  ржавое оборудование и ни единой живой души, звенящая кладбищенская тишина, дополняли эту печальную картину.

    Рядом с шахтой прилепилось такое же убитое село. В центре, как напоминание о прошлом, стояло старое громадное, в прошлом красивое здание для душевнобольных. Просевшее от времени, с потемневшей и поросшей зеленым мхом крышей, оно вызывало какую-то внутреннюю тревогу. Здесь все обретало какой-то угрюмый, захолустный вид. Даже стройные березы с их зеленой, шелковистой листвой, стояли словно обессиленные, безвольно опустив свои длинные ветви.

    В грустной задумчивости знакомился я с новым местом жительства. Никак не ожидал, что свою трудовую деятельность  начну в этом забытом богом и государством учреждении.

    Миша к этому времени, имел несколько выходов в качестве горного мастера. Весь вечер и ночь мы провели в споре. Я был категорически против трудоустройства. Убеждал товарища отказаться от этой бессмысленной и бесперспективной затеи. Но мои доводы были не убедительными для него. Он сделал выбор.

    Утром я уехал, а спустя полгода Миша погиб в шахте. Ему было восемнадцать
лет.
                Новое направление.

    Наш путь лежал в город Ровно.В учебном заведении, после моего возвращения, я получил новое направление. На этот раз я ехал со своей девушкой. Интересно, что ждет нас на новом месте?
    Руководство Ровенского нерудпрома направило меня на карьер блочного камня, расположенный где-то в далеком захолустье. Мы долго ехали автобусом по ровной дороге, окаймленной стройными рядами громадных тополей. Они как великаны протягивали руки навстречу друг другу, оставляя над дорогой узкую полоску голубого неба. В этой полосе, освещенной ласковым солнцем , медленно плыли белые облака словно белые птицы.
    Вдали от села два бурильщика с перфораторами и мастер, копошились возле небольшой ямки, будущего карьера. Я представлял себе производство несколько иначе и быть четвертым мечтателем меня не устраивало
    Разочарованные, мы возвращались поездом Ровно- Киев. В вагоне ехало много монашек. Наш возраст и комсомольский задор вызывали чрезмерное любопытство. Пытались разговорить соседок по купе. но безуспешно. Молоденькая монашка, которой очевидно надоели наши вопросы, привела в купе монахиню.
    -Вот с ней,- заявила она ,- Вы можете разговаривать. Пришедшая была интересной женщиной, гораздо старше своих спутниц, но еще молодо выглядевшая. Ее черное одеяние оттягивалось вниз до пят. Строгое, привлекательное лицо и крупные выразительные глаза быстро оценили обстановку. Молодежь, в черных одеждах, окружила вожака, стараясь не пропустить ни единого слова сказанного ею.
     Дорога длинная, мы не спеша о чем-то вели разговор, все это забыто. Но рассказ монахини потряс нас до глубины души. Мне и сегодня кажется. словно я вновь вижу и слышу ее повествование. Вот оно.
    До войны закончила университет, была верующей. Вышла замуж за секретаря райкома партии. Жили мирно и счастливо. Началась война. В районе орудовали  диверсанты.
    Однажды, муж пришел с работы под утро. Страшно уставший, он коротко рассказал, что ночью была задержана группа диверсантов, причинившая много вреда. По законам военного времени она была расстреляна. - Что ты наделал,- запричитала молодая женщина,- молись и проси прощения у бога, у тебя руки в крови!
   Уставший муж отшутившись, упал в постель и тут же заснул. Вскоре немцы вошли в район. Муж ушел на восток. Время шло. В морозную ,завъюженную ночь, кто-то осторожно постучал в окно. Это был муж. Раненый, обмороженный, он просил временного убежища. Через открытую форточку, перекрикивая разбушевавшуюся вьюгу, она напомнила ему о расстреле диверсантов.
- Я говорила тебе, молись! Вот и пришло время возмездия. Она не пустила его в дом. Через промерзшие стекла окон, она видела, как его расстрелял ночной патруль.
    Монашки слушали своего вожака с широко открытыми глазами. О чем они думали? Нас глубоко потрясли цинизм и бесчеловечность рассказчицы. Молча взяв свои вещи,  мы перешли в другое купе... Когда- нибудь она с сожалением будет вспоминать о совершенном поступке.