Конфликты... конфликты

СБОРНИК МАТЕРИАЛОВ ОБ ИСТОРИИ БЕЛОВОДЩИНЫ (1917-1941 гг.)

Часть ІІІ

Беловодские конные заводы в 20-е годы прошлого столетия

Конфликты... конфликты   

Сразу укажем, в некоторых случаях «комментировать» происходящее нам поможет А.В.Соболев.
Вначале – история, связанная с деятельностью первого руководителя группой Беловодских конных заводов Делицина.   
Как явствует из цитируемого выше открытого письма Делицина в газету «Червоний хлібороб» за 1922 год, тогда у него возник серьезный конфликт с рядом высших руководителей. И закончился он, увы, не в пользу уполномоченного НКЗ. На это указывают материалы той же газеты за 7 июля 1923 года. Там была напечатана краткая заметка без подписи, но с крупным заголовком, где недвусмысленно заявлялось, что близится к завершению разбор громкого дела по преступлениям бывшего управляющего группой Беловодских конных заводов Делицина. По утверждению автора публикации, Делицин ставил своей целью, цитируем: «вредить новым работникам, тормозить развитие завода, дискредитировать новую администрацию своими шулерскими комбинациями, сваливая свои старые грехи на новых руководителей». В заметке также говорилось, что при обыске обнаружены письма, свидетельствующие о наличии на конезаводе контрреволюционной организации.
Следующим представим сохранившуюся в архивах докладную записку Алексея Соболева на имя Народного комиссара земледелия, которая наводит на мысль, что, возможно, никакой особой вины за Делициным и не было. И хотя некоторые слова из нее прочесть не удалось, но смысл – вполне понятен.  Составлена она, по всей видимости, весной 1923 года.
В начале своего послания Соболев сообщает, группа Беловодских конных заводов переживает определенные трудности. Продолжающаяся на протяжении нескольких месяцев проверка конезаводов Старобельским укомом создала хаос в работе. Наехавшие политруки и назначенные ими смотрители хозяйственную деятельность развалили, но так и не выяснили, цитируем: «что же здесь делалось: старались восстановить заводы или занимались преступлениями?» По мнению Соболева, комиссия была похожа на разорвавшуюся ракету, которая шума наделала, но толку – никакого. Сам автор записки был послан начгуконом сменить Делицина и урегулировать положение, но неожиданно, как он пишет, в интересах дела они нашли с ним общий язык. В то же время вопрос о Делицине, продолжает Соболев, является одним из самых больных в жизни конезаводов. Члены комиссии называют Делицина преступником, хотя к ответственности он не привлечен и от работы не отстранен. Далее говорится: «Со своей стороны считаю, что Делицин все же принес пользу заводам, особенно в плане бандитизма. Правда, он не умел подойти к рабочим, профсоюзной и партийной организациям. Говорить же о преступлениях Делицина не стану, данных у меня нет, а материал комиссии считаю слишком раздутым». Соболев вновь обращает внимание на деятельность находящихся на конезаводе чекистов, указывая, что они только мешают в работе и, следовательно, их надо отозвать; но если уж УПК решило, что без политработников не обойтись, тогда лучше назначать их из числа местных рабочих. Это создаст большее доверие в коллективах к коммунистам. 
Другая проблема, полагает Соболев, – «неясность в умах людей» в отношении высшего руководства. Не слишком ли это много, пишет он, когда есть главный управляющий группой конных заводов Бириус, два уполномоченных – он и Делицин, гукон и начглавка. Персонал предприятий просто не знает, кому подчиняться. Автор предлагает как можно скорее решить вопрос о двух уполномоченных и главном Управлении. Плюс к этому, говорится далее, необходимо назначить новую комиссию с посещением конезавода начальником гукона. Эта комиссия должна отнестись к делу непредвзято, проверять деятельность хозяйств за весь период существования Советской власти с учетом той обстановки, в которой приходилось работать Делицину и персоналу.
Разумеется, сложно по представленным выше сведениям судить о проступках первого руководителя группой Беловодских конных заводов Делицина. (В рапорте Соболева еще говориться, что руководителю предприятия лично заниматься продажей сена и фуража, конечно же, не следовало, у него существуют более важные дела). Тем не менее можем предположить, никакой серьезной контрреволюционной деятельности на предприятиях не проводилось, а была трудная, напряженная работа после длительного простоя хозяйств по подбору кадров, установлению порядка, ремонту помещений, поиску и доставке лошадей, борьбе с голодом, бандитизмом. Касаясь последнего, в предыдущих разделах рассказывалось, что творилось на Беловодщине в 1921 году, в момент начала восстановления конезаводов. Даже по истечении двух лет с той поры, в октябре 1923 года, Соболев в своем рапорте в адрес начальника отдела Управления госконзаводами Украины писал, что ввиду участившихся убийств вокруг конезаводов он настоятельно просит предоставить на конезаводы по шесть винтовок и по сто патронов к каждой.* ГАЛО, ф. ГАЛО, ф. Р-2290, оп. 1, д. 13, л. 3  Очевидно, был прав Делицин, указывая на то, что он просто кому-то не угодил. Да и чекисты ничего не смогли на него «наковырять». А закончилось все тем, что он, как сообщается в одном из рапортов Соболева конца 1923 года, был направлен в Харьков на курсы.
Следующая история связана с назначенным в мае 1922 года на должность управляющего Новоалександровским конезаводом Андрея Николаевича Кузнецова. Как следует из документов, этот человек был опытным специалистом коневодства. Прибыл он из Харькова, где до этого возглавлял тренерскую конюшню. В рапорте Соболева, датированного концом 1923 года, говорится, заняв пост управляющего предприятием, Кузнецов показал себя хорошим хозяином, наладил нормальные взаимоотношения со служащими конезавода и крестьянами села. Однако с весны 1923 года у него обострились отношения с бухгалтером и секретарем. Те написали донос, обвиняя его в бесхозяйственности и преступлениям по должности. Судебные власти повели расследование. Кузнецов был арестован, но затем отпущен на свободу под подписку о невыезде. Соболев пишет: «Действительно ли виновен – трудно установить, но ясно одно, что в его деле много склоки». К тому же, продолжает автор, эта история наделала большой беды, так как из-за передряг с руководством конезавода там упала трудовая дисциплина, что неблагоприятно отразилось на полеводстве. К тому же вместе с Кузнецовым  был снят с занимаемой должности и его помощник (фамилия не указана) – и это в период уборки хлеба. Заканчивает Соболев характеристику на Кузнецова несколько неожиданными выводами. Он пишет, хотя тот и показал себя одним из лучших хозяйственников, его от должности управляющего лучше отстранить, пусть даже он и будет оправдан судом. Свое мнение автор обосновывает тем, что Кузнецов руководитель «старой закваски и со старыми взглядами на ведение хозяйства». Соболев предлагает дать ему отпуск (чего тот и сам, мол, просит), с тем чтобы он мог «развязаться с судебными делами», а затем попробовать подыскать для него другую должность.
Следующий материал посвятит читателей в суть конфликта между самим Соболевым и присланным в его распоряжение в начале осени 1923 года Кржижановским.
Как упоминалось ранее, приказом инспектора Управления по группе Беловодских конных заводов от 12 сентября 1922 года на Стрелецком конезаводе была назначена комиссия во главе с председателем Р.К.И. Свинах по перевешиванию хлеба. Комиссия обнаружила некоторые нарушения хозяйственной деятельности предприятия (точных данных об этих нарушениях не приводится). Управляющий конезаводом М.И.Жуков и бухгалтер Николай Ефремов были уволены, а дело передано в правоохранительные органы. Временно исполняющим обязанности управляющего Делициным назначается его заместитель Бириус. Затем там поменялось еще два руководителя, один из которых был уволен за пьянку, а с мая 1923 года исполняющим обязанности управляющего был назначен переведенный из Лимаревского конного завода его руководитель Безбородин. Хотя и на том предприятии, судя по различным источникам, в те месяцы ситуация складывалась непростая.
Безбородин энергично взялся за дело. (Характеризуя этого человека, Соболев писал, что он хозяйственник хороший, хотя и не имеет специальных агротехнических знаний). В архивах сохранился приказ по управлению группой Беловодских госконзаводов № 52 от 27 июля 1923 года, подписанный Соболевым, который гласит: «Управляющему Стрелецким конным заводом т. Безбородину, проявившему энергичность и инициативу в деле восстановления хозяйственной мощи Стрелецкого завода, сумевшему за короткий срок дать максимальные результаты и чем выдвинуть вверенный ему завод из всей группы, – объявляется товарищеская благодарность. Т.т. рабочим и служащим Стрелецкого госконзавода, трудовой дисциплиной в столь тяжелых условиях сумевших под руководством Безбородина поставить завод на должную высоту и тем снова показать этим свою преданность пролетарскому государству – объявляется товарищеская благодарность».* ГАЛО, ф. Р-2290, оп. 1, д. 1, л. 45
Однако не все на Стрелецком конезаводе были довольны деятельностью Безбродина. Председатель тамошнего рабочкома и некоторые старые рабочие начали под него «копать». Для распутывания ситуации в распоряжение Соболева был прислан человек, по фамилии Кржижановский. Приказом от 4 октября 1923 года Соболев назначает его своим доверенным лицом по ознакомлению с делами Стрелецкого конезавода.
Но здесь, в середине октября, Соболеву необходимо было отбыть с командировкой в Харьков. Вместо себя он назначает и. о. управляющего Безбородина, переведя его из Новострельцовки в Деркул. Обязанности по руководству Стрелецким конезаводом приказом от 17 октября временно возлагаются на Кржижановского. И уже через два дня тот шлет записку Безбородину, в которой пишет, что на предприятии обнаружены крупные хищения, в связи с чем необходима срочная ревизия. Безбородин назначает ревизию складов, подвалов, погребов и т.п.
По возвращению Соболева из Харькова и по прибытии на Стрелецкий госконзавод, Крижановский, совместно с предрабочкомом, его информируют, что на предприятии процветают хищения и разрастается контрреволюция. Соболев вынужден назначить новую комиссию по проверке работы хозяйства, временно отстранив от должности управляющего Безбородина. Но пока она производилась, Кржижановский успел отправить на Безбородина (а может, и на Соболева) донос в Харьков, в Главное Управление конезаводства. Свет на такие деяния Кржижановского проливает сохранившаяся в архивах докладная записка Соболева на имя начальника отдела гукона.  По мнению ее автора, Кржижановский, отправляя в Управление «корреспонденцию», содержащую ложные сведения о злоупотреблениях и контрреволюционной деятельности управляющего и некоторых работников Стрелецкого конезавода, пытается заполучить место управляющего. Созданная для проверки его доносов комиссия с участием бухгалтера Деркульского конного завода Александрова и других ответственных работников, перевесив все продовольственное и посевное зерно, мягкие и твердые корма, сосчитав весь живой и мертвый инвентарь и проверив документацию, серьезных нарушений со стороны управляющего хозяйством не выявила. К тому же, говорится далее, вся эта канитель с проверками отрывала людей от их непосредственной работы, забирала много сил и здоровья, наносила моральный ущерб рабочим и служащим конезавода. Для выхода из кризиса и налаживания нормальной работы предприятия Соболев предлагает перевести Кржижановского на другое место. Объясняет это так: «Если Крижановского не убрать с конезавода, он будет производить разные эксперименты с лошадьми, как то: подвязывание хвостов, обмывание детородных частей и т.п. Полагаю, что он будет терроризировать всех беспартийных, которые будут бояться обвинений в контрреволюции и делать, что он захочет».
В архивах сохранился еще один рапорт Соболева на имя начальника отдела Управления госконзаводами Украины, где говорится: «Как видно из Акта обследования… никаких злоупотреблений на заводе не было, а если и были, то только упущения, которые назвать злоупотреблениями не приходится. Это наделал т. Кржижановский просто из личных выгод, не считаясь с тем, что подобные вещи оставляют грязь на заводе и бросают тень на управляющего заводом, подрывая его авторитет. Кроме того, обозначенная ревизия принесла только ущерб заводу».
Далее в деле подшиты разъяснения (ответы) управляющего Стрелецким конным заводом Безбородина к акту ревизии хозяйства от 27 октября 1923 года. Тот детально объясняет все пункты обнаруженных нарушений: «В кассе Стрелецкого конзавода всего 3 миллиона рублей… В октябре продано купцу Собакину 200 п. пшеницы и 64 п. 30 ф. ржаной муки. Рожь была дешевая, 130-140 рублей пуд. Я смолол на заводской мельнице и продал мукой». (Как указано в пояснении, для того, чтобы выделить из суржи рожь, она вначале была пропущена через триер). О других нарушениях управляющий пишет: «26 пудов картофеля – это моя, весной 1923 года на Лимаревском конзаводе сеял 120 саженей картофеля. Что касается 51-го пуда пшеницы – это моя, 12 пудов получил в расчете из Лимаревского конзавода и 39 пудов – моего посева. Курка, 20 штук, выменяна мной за две арбы половы (ржаной и ячневой). Хлебороб привез и сдал под расписку».
Следующим в записке даются такие сведения: «Продано гр. Жуку 250 п. подсолнуха за 6500 руб. (цена за 1 пуд составила 26 руб., за 1 кг – 1,62 руб. – В.Л.) На станции Чертково продано 605 п. пшеницы за 71225 руб. (цена за 1 пуд  – 118 руб., за 1 кг – 7,35 руб. – В.Л.) Завклубу выделено жалование за два осенних месяца – 5760 руб.»* ГАЛО, ф. Р-2290, оп. 1, д. 4, л. 3, 7, 8, 11,13
Отступаясь ненадолго от темы повествования, попытаемся разобраться с обозначенной выше довольно большой разницей в цене на подсолнечник и пшеницу, а также на соотношении цен на названную продукцию к жалованью завклуба. По поводу проданного «гражданину Жуку» подсолнечника, можно предположить, что покупателем являлся упоминаемый ранее бывший управляющий Стрелецким конезаводом Жуков. Во-вторых, подсолнечник, как мы видим, продавался на месте, а пшеница отправлялась в Чертково, т.е. в Россию, где цена на нее могла быть намного выше. В то же время указанная ранее цена на рожь (130-140 руб. за пуд) трудно сопоставима с ценой на пшеницу: в любом случае пшеница всегда ценилась дороже, чем рожь.
Что же касается соотношения жалованья завклуба к ценам на хлеб, то этот парадокс прокомментировать еще сложнее. Здесь можно обозначить несколько вариантов. Во-первых, в цифры могла вкрасться ошибка. Во-вторых, закупочные цены на сельхозпродукцию по сравнению с жалованьем завклуба действительно были очень низкими. И в-третьих,  жалованье завклуба указано в старых дензнаках, а цена на хлеб – в золотых рублях, так как и те, и другие на тот момент в госучреждениях хождение имели. Последнее подтверждается приказом уполномоченного НКЗ Соболева, который предписывал, начиная с 1 октября 1923 года, всем конторам заводов «вести учет денежных операций… в червонном исчислении». Тем же приказом разрешалось выдавать жалование служащим и в старых дензнаках.* ГАЛО, ф. Р-2290, оп. 1, д. 2, л. 18
Продолжим главную тему. 
Все подробности тяжбы между уполномоченным по группе Беловодских конных заводов Соболевым и помощником управляющего Стрелецким госконзаводом Кржижановским нам неизвестны. Но в архивах сохранился еще один документ – приказ Соболева от 31 октября 1923 года. Он гласил: «т. Кржижановскому, временно исполняющему обязанности Стрелецким заводом, предлагается немедленно выехать в Ново-Александровский завод – для приема такового, куда последний назначен на должность Управляющего. Бывшего Управляющего т. Кузнецов со дня сдачи завода считать уволенным. Для приема и сдачи назначается комиссия. Попов Й.С. назначается временно исполняющим обязанности управляющего Стрелецким заводом».* ГАЛО, ф. Р-2290, оп. 1, д. 4
Анализируя ситуацию, приходится констатировать, по-видимому, у Кржижановского была сильная поддержка в НКЗ. Это понимал и сам Соболев. Поэтому он предпринимает попытку обойти этот орган: сообщает о сложившейся ситуации в Старобельский окружной комитет партии. Но уже 28 ноября из Наркомзема на имя Соболева приходит циркуляр такого содержания: «Наркомзем, получив выписку из протокола № 62 Заседания Бюро Старобельского Окружкома от 9/ХІ, параграф 1, предлагает Вам немедленно предоставить все материалы Вашего донесения Окружкому в подтверждение необходимости обратить внимание на «уродливую линию НКЗ в отношении Госконзаводов, которая ведет к дезорганизации и расстройству заводов». Зам. нач. Упр.».* ГАЛО, ф. Р-2290, оп. 1, д. 4, л. 32
Последним актом этого действа было предложение Соболеву прибыть в Харьков к 9 декабря 1923 года: на тот день было назначено заседание комиссии Наркомзема, где он должен был выступить с докладом о состоянии Беловодских конных заводов. Кржижановскому на том заседании предлагалось выступить в качестве содокладчика.* ГАЛО, ф. Р-2290, оп. 1, д. 4, л. 23
Итогом описанного конфликта стало то, что должность уполномоченного по группе Беловодских конных заводов была упразднена, и в Новоалександровский госконзавод в качестве управляющего вместо Кржижановского ехать пришлось самому Соболеву.
Остается лишь добавить по поводу официально заявленных причин упразднения должности уполномоченного. В архивах сохранился циркуляр Управления конными заводами, где указывается, что должность уполномоченного по группе Беловодских конных заводов не является крайней необходимостью, так как этот руководитель лишь дублирует распоряжения Управления. Кроме того, к Соболеву предъявлялись серьезные претензии в превышении служебных полномочий. В циркуляре подчеркивалось, что им было создано управление, не предусмотренное штатным расписанием. Предписывалось сделать точный отчет о потраченных на содержание его работников денег (растраты обозначались немногим более 9000 руб.).* ГАЛО, ф. Р-2290, оп. 1, д. 2, л. 6, 29
…Что ж, если мы правильно поняли суть дела, безмолвно покоящегося в запыленных папках архива, бюрократия и карьеризм приживаются при любой системе власти и являются по сути непобедимыми.