Слабая сильная женщина. Гл. 8 Заключительная

Глава 8
Люба с грустью смотрела на подошедший состав. Они с Виктором стояли в стороне от спешащих к вагонам людей, наблюдая за их посадкой.
– Почему вы опять грустите? – спросил Виктор.
             Но в его взгляде было видно, что он и сам уже не очень рад подошедшему составу. Люба не ответила, просто пожала плечами. Её не радовало даже то, что вагон, в который они сели, оказался почти пустым. 
                – Да не любят наш состав пассажиры. Долго идёт, да ещё такая поздняя посадка. Купейные вагоны и то пустуют. А уж плацкарт. Садитесь, где вам удобно. Пассажиры будут завтра к полудню, – объясняла им проводница, раздавая постель, – может, чаю хотите, скоро титан нагреется, принести?
                Чая не хотелось. Оба молча, легли на нижние полки. Люба лежала на боку и видела, что Виктор не спит. Он лёжал на спине, заложив обе руки под голову, и о чём-то напряжённо думал.
                В вагоне стало тихо. Лишь доносилось чьё-то сладкое похрапывание.
                – Любаша, вы не спите? – спросил Виктор.
                – Нет, – шепотом ответила она.
              Виктор привстал и убрал подушку. Пододвинувшись ближе к окну, прислонил свой горячий от воспоминаний лоб к холодному стеклу. За окном шёл дождь, и его хлесткие капли отбивали свой незамысловатый ритм, подыгрывая равномерному стуку колёс поезда: кап, кап, – туки-тук. Кап, кап, – туки-тук.
                – Знаете, жили мы с семьёй тихо и мирно в районном городке, – Люба поняла, что душа Виктора, переполненная пережитым, искала выхода наружу. Ему надо было выговориться, чтобы отпустить от себя воспоминания, чтобы затушить пожар несправедливости, полыхающий в его груди искренним разговором.
– Звёзд с неба не хватали, работали с женой Дашей, сын Володька отучился, тоже работать начал. Вроде, как и свадьба у него уже намечалась, – продолжил свой рассказ Виктор. Люба осторожно поднялась, и села облокотившись на стенку купе, не опуская ног на пол. Она внимательно слушала Виктора, боясь пошевелиться и нечаянно прервать рассказ мужчины.
           – Купили мы  домик в деревне, – продолжал Виктор, –  мечтали с женой, выйти на пенсию и жить там, не мешая сыну. Долго копили на него, а потом долго выбирали. Наконец выбрали, только стоял он на отшибе на самой окраине деревушки.
Не развалюха, но и не хоромы. Сначала редко мы ездили в деревню, не ближний свет, далековато каждые выходные туда мотаться. Но потом втянулись. Даже переживали очень, если в какие дни не удавалась поездка. Так и стали потихоньку ремонтировать, обживать дом, облагораживать двор.
           А разговоров-то у нас с Дашей было! По полночи мечтали, как оба выйдем на пенсию. Много ли нам двоим надо? Думали, что приведем дом в порядок, проведем потихоньку водопровод, отопление, печь совсем рассыпалась, поставим новую. Вагонкой стены обили и полы постелили новые. Как хорошо стало! Деревом пахнет, сырости нет.  Так и решили, что потом, городскую квартиру сыну оставим, а у себя в деревне его семью с будущими внуками принимать будем. Да и свадьбу сыну хотели там же, в деревне  сыграть. Всё на столе своё чтобы было, не с рынка. Правда, тяжело жить в деревне городским. Но привыкли.
           Прошло тогда года два как мы с женой и сыном отремонтировали дом, поставили новенький забор, обыкновенный штакетник. Не дорого обошелся бы ремонт дома, если бы не деревенские. То часть вагонки стащат, то два раза приходилось штакетник покупать. Почти весь забор по досточке разбирали.
          Я, конечно, был не в себе! Ладно, деньги! Заработаю ещё. Но сил, сколько уходило на стройку и ремонт. Я ведь привык всё сам. Всё своими руками делаю. Да, что там! Но моя Даша  добрая душа. Все останавливала, не давала с местными поговорить «по-свойски».
  – Ладно да, ладно, не надо конфликтовать. С нас не убудет.
Вот и молчал. Деревенские стащат, я докуплю. Как будто, так и надо. А уж, сколько я им денег в долг передавал, не счесть. А как не стал деньги давать, так вообще невзлюбили нас.
             В магазин зайдешь – переглядываются, шушукаются. Неприятно конечно!  Но куда деваться? Старались со двора без надобности не выходить. Думали,  привыкнут к нам люди, приживёмся. Мы на отшибе живём, никому не мешаем. Надо помочь, всегда поможем. Но тут местные жители зачастили к нам, безобразничать. Приедем из города, а в огороде собирать нечего. Всё подчистую вынесут! Терпел я, старался забыть обиду. Даша уж сильно просила. А не выдержал я, когда картошку всю выкопали. Мы отгулы на работе взяли с Дашей, приехали, да зря. Вот тогда в первый раз я ей скорую помощь вызвал. Плохо ей стало, наверное, от обиды. Посинела вся. Как я за неё испугался! Самому не по себе стало.
             Оставили соседи нас и без заготовок на зиму. Даша пришла в себя, опять меня успокаивать начала, что, мол, без солений, да своих овощей обойдёмся. Жили же как-то раньше. Раньше-то жили. А как Перестройка началась, так в магазине за гнилой картошкой ещё в очереди надо постоять! Пошёл я к председателю и участковому заявление написал. Только ничего не помогло. Не приняли они моих заявлений. Сказали, что миром такие дела надо решать. Да каким миром-то? Пить, что ли вместе с ними, или деньги просто так отдавать. Махнул я рукой на них. Погоревали мы с Дашей, да домой вернулись.
             Приезжаем на следующие выходные. Бедная жена моя, её опять чуть удар не хватил. В доме кто-то пьянку устроил, да дебош натворил. Стулья поломаны, опять  залезли в погреб. Особенного ничего там и не было, но что было: соления в банках старые  кое-какие, тушенка,  что съесть не смогли, то испортили, разбили. Бутылку водки нашли, опустошили. Погуляли, спасибо не сказали. Опять мы всё убрали. Опять я к участковому сходил. Да толку-то! Не пойман – не вор. На кого я могу показать пальцем? Так и уехали ни с чем.
       На следующие выходные я специально поехал. Дашу не взял с собой, и правильно, оказалось, сделал. Подхожу к дому, дверь  нараспашку. Меня уже затрясло от злости и обиды. Ну что им надо? Мы же никому не мешаем. Никуда не ходим. Ну почему к нам прицепились?!
           Зашел, вижу – все подушки порезаны. Постель на полу валяется. Матрасы покромсаны. Вещи из шкафа все выброшены. На столе записка. «Если ещё раз пойдешь жаловаться, сожжем твою халупу». Посидел, остыл, взял записку, отнес участковому и чуть не силком заставил его зайти и посмотреть на это безобразие. Говорю ему:
        – Составляй протокол!
        А он в ответ, – зачем, кого искать? Я уже в крик, – да мне-то что делать? Нам как дальше жить? А он мне, – сам думай. Твой дом, ты и думай! С тем и ушел.
Погоревал я, опять навел порядок, приладил замок и уехал.
               
Виктор, облокотился на стену купе и посмотрел на Любу. Свет от какой-то проезжающей мимо станции мелькал на её лице. Она внимательно слушала его.
– Люба, почему, в большинстве случаев, беда случается по ночам? Это что, ещё один закон природы?  Да?  Вот и этот звонок случился ночью. Звонил участковый и сказал, что дом наш сгорел. Обыденно так сказал, словно спичка ненужная сгорела. Говорит,  –  можете и не приезжать, дотла сгорела ваша хата.

        Плохо нам стало. Мне горько, до слёз обидно. А Даше вызвали скорую. Сын предложил продать хотя бы участок. А во мне злость какая-то поднялась. Думаю, почему кучка дерьма в человеческом обличье должна руководить моей жизнью? Говорю: не выйдет так, как они хотят. Фундамент от пожара закалился, еще крепче будет. Дольше простоит. И меня не сломать! Я новый дом выстрою.
          Как же я теперь жалею об этом своём решении. Кому это надо было, кроме меня? Кого это спасло? Что изменилось? – Виктор сделал долгую паузу.
           – Изменилось, вот… Но тогда они так моё самолюбие подстегнули, что все деньги, которые на старость копили и на свадьбу сына, все на дом спустил. К следующей весне  поставили новый сруб. Взяли отпуск по очереди, да за свой счет ещё прихватили. В общем, всё лето и начало осени, почти не выезжая, жили в деревне.
          И Дашенька моя расцвела. И за сердце не так часто стала хвататься. Вроде и забывать всё стали. И урожай выдался хороший, и почти всё перевезли в квартиру. Рады были, что без приключений до осени дожили. Настала пора картошку копать. Приехали.  Накопали, устали. Только заснули, стук в окно. Оказалось участковый. Я вышел к нему во двор. Тут он меня, как обухом по голове.
        – Сын ваш, – говорит, –  разбился на машине.               
          А я стою истуканом, ответить ничего не могу ему. А потом дошло до меня.
           – Нет, говорю, быть такого не может! Мы договаривались, что он должен за нами через два дня приехать! Нас и картошку забрать. Это опять проделки соседей начались. Иди, – говорю ему, с Богом, – зря тебя и меня с постели подняли! Шутники! Едрыть их!
          Говорю, а у самого туман в голове. Тут участковый, мене руки на плечи положил и говорит. Тихо так говорит, – нет, отец, какие шутки, мне из районной больницы позвонили. Поехали, может, ещё живым застанем.
                Я в чём есть так к нему в коляску мотоциклетную и запрыгнул. Ничего не помню. Как ехали, как вошли в больницу. Очнулся я около сына. Он ещё в сознании был, увидел меня, только и  сказал, – живы?  И всё… Умер.
            
             Люба закрыла лицо руками и заплакала навзрыд. Виктор встал и медленно пошёл к выходу в тамбур. Прошло некоторое время, когда он вернулся со стаканом тёплой воды из давно потухшего титана.
                – Попейте Люба, – он поставил стакан на стол и опять сел на прежнее место.
                Успокоившись,  она немного отхлебнула воды и поставила стакан на столик.
                – Виктор, вам тяжело рассказывать дальше?
                – Мне, Любаша, жить тяжело. А рассказывать? Я столько лет молчал. Меня на зоне Молчуном прозвали. Да знаете, рассказать не просто, а чтобы поняли тебя, не было кому.             
             Виктор сидел, облокотив седую голову на свои широкие ладони, потом продолжил.
          – Мне потом врачи говорили, что странно, что с такой травмой, он был до последнего в сознании.  А я так думаю, он до последнего держался, чтобы увидеть меня в живых. Эх, Володька – сынок. Ему кто-то позвонил на домашний телефон и сказал, что родители в новом доме сгорели заживо. Он сел в машину и помчался к нам. На дороге на перекрёстке выскочил трактор с пьяным водителем. Ну, что от нашего «Жигуленка» могло остаться? А от сына тем более.
           После похорон Даша ни за что не хотела больше приезжать в деревню. Говорила, не продашь дом – сожгу сама. А я метался, как лев в клетке. Думаю, ну ладно, решено, продам. Ну не отдавать же этим нелюдям на растерзание дом, землю. Но до продажи не хотел без присмотра дом оставлять, хотя  подумал ещё, после такого не будут они больше зверствовать. Это же, какие сердца надо иметь не человеческие, чтобы так издеваться над людьми? И за что? И защитить некому. Нет, видите ли, никаких доказательств! Какие доказательства? Сына, можно сказать, шутя, жизни лишили. Даша, к этому времени совсем плоха стала. Почти с постели не вставала. Но вот, на очередные выходные приехал я в деревню. Даже не удивился, что непрошеные гости опять гуляли, мусор везде. Убрал за ними. Правду скажу, плакал. Достал из сумки поллитровку, сел за стол, выпил стакан залпом. Так в голову ударило, как никогда. Да и не пьющий я, по большому счету.
           А тут, как на грех, попалась мне на глаза, бутылочка с ядом крысиным. Мы с Дашей как-то давно покупали. Знаете, во мне такая злость вскипела, что я даже  не подумал, пьяный дурак. В мыслях только одно стучало, – травить вас надо как крыс! Чтобы не мешали людям жить нормально. Сами, гады,  не живёте и нам продыху от вас, паразитов ни какого! 
              Взял и в оставшуюся водку всыпал этой дряни. Это что, у меня давно заначка лежала, я и её не пожалел. Тоже смешал с отравой и так в заначке оставил, но чтобы видно было. А початую бутылку на столе оставил. Спать завалился, а утром домой поехал.
           Всю неделю переживал, но честно скажу, хотелось, чтобы сдох кто-то из этих, кто моему сыну звонил. Хотел за смерть его отомстить. Долго ждать не пришлось. А через неделю арестовали меня. Через две недели после ареста дом наш сожгли. А через  год после моего задержания Дашеньки не стало.          
Погуляли тогда деревенские мальцы в нашем доме. Последний раз погуляли. Да и заснули вечным сном. Одного еле откачали, а трое сразу там, за столом, умерли. А на мои действия, всё нашли, и базу доказательную, и отпечатки, всё  честь по чести. Да я и не против. Виноват. Перед всеми виноват. Честно? Виню себя в том, что не выследил с самого начала, кто издевался так надо мной. А был бы посмекалистей, разобрался бы, нашел бы как, да за шкирку к родителям! Да родителям поддал бы. Пусть бы в милицию, пусть бы, но по-другому! Не так, как сейчас. Нет, мне себя не жалко. Свои пятьдесят пять я на шконке встретил. Мне за сына, за Дашу обидно. Выходит я из-за жажды мести её не пожалел. Вот сердце её и не вынесло.   
          Вот  как бывает. Знаете, Люба, стоял я в суде слушал приговор, и думал, что как бывает судьба несправедлива! За что? Почему ты жил, жил по законам этого общества, никому не мешал. Мир не знал тебя, ты особенно не интересовался миром, который начинался там, за твоим порогом. Ты просто ходил на работу, ты любил, тебя любили. Был сын. Был дом. Почему в один день всё летит прахом? Кто вмешивается в твою судьбу? Господь? Провидение? Дьявол?

          Люба  слушала, Николая  не шевелясь. Боялась своим нечаянным движением прервать его горькую исповедь. Сердце её зашлось болью. И почему то ей стало так стыдно пред этим человеком. Словно не те бесчеловечные мальцы испоганили этому работяге жизнь, а её  Федя, её сварливая  свекровь и она тем, что  не противилась злу, тем, что воспитала такого сына.
          – Господи, ему ещё и шестидесяти нет. Жить, да жить, – подумала Люба, но Виктор, словно прочитав её мысли, сказал задумчиво.
          – Так тошно, что жить не хочется…
          – Зачем вы так, – у Любы опять появились слёзы на глазах, ей так хотелось успокоить Виктора, сказать, что у него будет всё хорошо. Но сердцем она понимала, что вернётся  он в свою пустую, неухоженную квартиру, а там всё, каждая пылинка будет напоминать ему о прошлом. А от горьких воспоминаний хорошего может и не быть.  Как жаль его, столько перенёсшего.

           Дождь давно прошёл. В окошке на горизонте показалась полосочка яркого розово-красного рассвета со стрелами восходящего солнца. На полях изумрудами блестела роса. В вагоне просыпалась жизнь. Проводница затарахтела крышкой титана, проснувшиеся пассажиры стали ходить по вагону. Кто-то уже нёс бельё, кто-то спешил за горячим чаем.
          А Виктор и Люба сидели друг против друга, сосредоточенно следили за раскрывающимся цветком рассвета и каждый о чём-то думал.
          Первым очнулся Виктор.
           – Люба, схожу я за чаем, да и умыться не мешало бы.
             Виктор ушёл, а Люба опустила вниз свои затёкшие от долгого сидения ноги. Она достала из сумки записную книжку,  написала на листке свой адрес и как добраться до её деревни и дома и вырвала листок. Сложив лист  несколько раз, она положила его в карман своей лёгкой курточки.

          Вот и шумная Москва.      
           – Вам дальше, на какой вокзал? – спросила Люба Виктора.
           – На Ленинградский, а вам?
             – На Казанский. Мне через переход, а к вашему вокзалу и переходить не надо, – Любе было грустно расставаться с этим человеком. У неё опять предательски потекли слёзы.
– Не плачь, Любаша, – он впервые за всё это время обратился к ней на «ты».
– Я никогда так много не плакала, – смущённо ответила она Виктору, у которого тоже был вид растерянного, чего-то ждущего человека.
             Люба посмотрела в глаза Виктору.
– Витя, из зоны меня вёз один очень хороший человек. Знаешь, он сказал мне, что не надо бояться менять свою жизнь, если прежняя тебя не устраивает. Исправить всё можно, главное было бы, что и с кем исправлять. Остальное приложится. Витя, зачем тебе возвращаться туда, где никто тебя не ждёт? – неожиданно для себя произнесла она.
              – А ты бы ждала?  – с надеждой в голосе спросил Виктор.
              – Я тебя и так ждала всю свою жизнь, – Люба опустила голову на грудь Виктора.
              – Так говоришь, на Казанский через переход? 
            



Остальные главы повести вы можете прочесть в эл. книге "Сумма случайностей"
https://www.litres.ru/irina-gorbacheva/summa-sluchaynostey/

и на сайте Самкнига.ру