Эрозия сексуальной идентичности

Эрозия сексуальной идентичности стала важным событием двадцать первого века.    Вы видели, как действует проклятие? Вдруг, не взирая на все ваши усилия, происходит нечто, что вы не в силах остановить, как развод не по вашей инициативе. Я читала, как один подследственный признался: "Вы не поверите, я только взял нож, чтоб напугать свою жену,но какая-то сила, которую я не мог контролировать, против моей воли, несколько раз ударила ножом мою жену. Когда все кончилось, горю и ужасу моему не было предела. Это было что-то нереальное..."                Самая красивая женщина двадцать первого века - это мужчина!                Красивый мужчина, похожий на женщину, это особый шарм!                Девятнадцатый век утверждал женщину, похожую на юношу.                Двадцатый век мужчин вообще изуродовал. Где эталоны мужской красоты прежних веков! Где принцы крови? Боги Индии? Цари Египта?                О дамах я молчу. Если б советскую женщину назвали дамой, она бы приняла это за оскорбление.                Минимум красоты, минимум женственности. И Боже упаси, изящество и элегантность!     Двадцать первый век утверждает красивого мужчину, который адски похож на женщину, что сводит этим с ума!                Всех.                Женщины видят в нем что-то высшее, сверхестественное, мужчины удивлены, что могут быть так красивы.                Это после одинаковой безликой одежды, которую они носили столетие!                Быть красивым существом в наш век очень хлопотно.                Это вызывает зависть и беспокойство.                Родиться красивым еще не означает быть счастливым.                Это привлекает внимание, но не всегда доброту.                Таких иногда хотят стереть в порошок, уничтожить, чтобы самоутвердиться. А этим несчастным, наделенным красотой, приходится как-то ладить со своим окружением. Как-то выживать. Попробуй тут выживи, если тебя окружает злейшая черная зависть.                Приспосабливается кто как может, в силу жизненных обстоятельств.                Я когда-то была влюблена в трансвестита. Он был очень внимателен. Для него я использовала весь арсенал своей красоты. Надо сказать, я и сама люблю красивое белье, но он как-то попросил, чтобы я купила чулки и другие принадлежности. Каково же было мое удивление, когда он надел это... на себя.   Но именно с ним, я поняла, насколько привлекательной может быть женщина, в своих розовых кружавчиках, панталончиках, в своей слабости и нежности.                Еще, у меня был друг. Поговаривали, что он гомосексуалист. Он был поэт. Дарил мне подарки, всегда был мне рад. Сочинил обо мне два стихотворения. Даже, предлагал мне жениться.                Обо мне он написал:                "Она - всей странности разгул,                Она - шипящее творенье.                Загадочность ее - что пуль счастливых ожерелье.                Она мирить пришла сюда                Седых и нищих, павших силой.                Она, свершив свои дела,                Уйдет, не дрогнув пред могилой."                "...Ей грех опасен,                Ей мир наскучит                в те пять минут.                Ее помнут, сотрут помаду                с улыбкой вместе...                И понесут ее невестой                На белых веслах мужики"                Еще его интересовала тема красоты.                "О, солнце темное, любовь!"-                писал он, "О море диких воплей, красота! О непорочность, святость - суета!.."     У него была хорошая дикция, и он прочел кучу философской литературы. В квартире было очень чисто и уютно. Всегда он зажигал много свечей.                Я была его особенной слабостью, меня долго считали "его девушкой".                Когда я была маленькой, мама моя заскочила ко мне в детский сад, где я круглосуточно находилась шесть дней в неделю. Обед уже кончился и дети по-одному уходили в спальню. Маму не пустили и она передала мне консервированную банку с компотом. Я в обеденном зале сидела одна, не успев доесть и мне дали эту банку, сказав, что от мамы.                Я нежно посмотрела на нее и осторожно, чтобы ничего не пропустить, приступила к компоту. Но не успела я обсосать хорошенько первую косточку, как компот у меня отняли и отвели спать.                Тридцать пять лет я думала, что они его сами съели. В сорок пять я вдруг, с ужасом, поняла, что они его выбросили!                Так и с эрозией сексуальной идентичности двадцать первого века, тридцать пять лет мы думаем одно про нее, а через сорок пять, возможно, поймем еще что-нибудь.