Сказки Богемской Рощи. Глава 12

12

Матвей Григорьевич перевёл дух и продолжил:

– Ну и выскочили мы из-за ширмы. Тихо очень, и к нему. Он и ойкнуть не успел. Лен обхватил его сзади и зажал рот. Что там немощный старик для парня из разведки! А я тут же достал шприц и сделал Сталину укол в руку. Всё как надо. Это было средство, парализующее все мышцы, кроме дыхательных и лицевых. То есть от такого соединения человек не может шевелиться и говорить, но всё видит и остаётся более или менее в полном сознании. И Лен так и держал Сталина, пока препарат подействовал. И тогда уложил на пол. Да... Знаешь, как он дико смотрел на нас с пола! Жёлтые слезящиеся глаза! Злющие! А мы делали то, что должно.

– Ужас какой, – вдруг прервал Андрей.

– Ах, да, конечно, – Матвей Григорьевич как бы вернулся в реальность из мира своих воспоминаний, слегка наклонил голову и развёл руками. – Ужас. Но это было... дело чести, что ли... Наказать этого негодяя. Да ладно, я же не собираюсь оправдываться. Тем более, не в чем... Просто изложу всё, как было. Это же твой дед делал вместе со мной!

– Да-да, говорите конечно! – живо отозвался Андрей, испугавшись вдруг, что своим замечанием он заставит старика замолчать.

– Итак, – продолжил врач, – мы в точности исполнили, по шагам, всё то, что приказал нам Берия. В точности! А именно. Когда Лен положил Сталина на пол, мы встали над ним по бокам, и Лен негромко, но отчётливо произнёс ту фразу из Третьей книги царств, ну, что «седину его низведём в крови в преисподнюю». А теперь держись, я начинаю рассказывать о самом ужасном. Я по плану расстегнул ремень, спустил штаны и трусы и прямо попой сел на лицо Сталина. Так, чтобы его нос попал прямо между ягодиц, и прижал как следует. Присел на корточках. А Лен тут же включил секундомер. И я сидел вот так на лице Сталина ровно одиннадцать минут и шесть секунд. Ровно, секунда в секунду! Точно как приказал Берия! Это было для меня конечно омерзительно, ужасно. Но понимаешь, я чувствовал себя солдатом, я выполнял приказ. Нет, разумеется не Советской родины... Накануне выполнения этого задания я, конечно, самым тщательным образом подмылся, хотя Берия не давал никаких указаний на этот счёт. Но я считал, и сейчас считаю, что важен символ, и его не следует дополнять какой-нибудь ещё мерзостью... Вот так и сидел одиннадцать минут и шесть секунд, да, и чувствовал задницей, как он там дышит... Как только Лен сделал отмашку, я встал и надел штаны. На  н е г о  посмотрел – всё так же смотрит злобно, страшно... И тогда Лен сделал свою часть. Он тоже спустил штаны, полностью выпростал свой член, это было особо оговорено, чтобы Сталин видел его, и начал ссать на Сталина. Прямо в лицо! Ему приказано было скопить как можно больше мочи. Берия сказал, что Сталин сам обмочится, потом не будут уже разбирать, где и чьё... Вот так! Сталин зажмурился, пока Лен ссал на него. Как только это было сделано, мы повернули Сталина на бок, чтобы он не задохнулся, и быстро ушли тем же путём. Оделись и обулись в соседней комнате, по тому же коридорчику назад, через аллею, калитку и к себе в блиндаж. Всё. Дело было сделано. Мы так и молчали между собой до утра. Даже не смотрели друг на друга... На следующий день, 1 марта, – ничего! Как будто всё нормально. Это к нему просто боялись заходить без вызова. А он значит так и лежал там. Или же кто-то ещё один укол сделал, чтобы вызвать уже инсульт. Ведь для человека в его состоянии, уже перенесшего два инсульта, спровоцировать инсульт искусственно не представляет труда... Но в час дня за нами двоими приехала машина. И всё. Больше мы там не появлялись. Нас отвезли куда-то, мы не видели за тёмными стёклами. В какой-то двор, потом кабинет, но не тот, где нам давались задания. Через двадцать минут пришёл Берия. Пожимал нам руки, обнимал! Называл героями. Расспрашивал во всех подробностях, как всё прошло. Особенно про то, что Сталин говорил по телефону... просто по буквам заставил разобрать, вспомнить. И знаешь, мне показалось – записывал на магнитофон. Когда Лен или я что-то говорили невнятно, просил проговорить отчётливее. Потом взглянул на часы: «Ну, пора!». И распрощался. С тех пор ни я, ни Лен больше его не видели. Что потом на даче происходило, об этом после много писали, и мемуаров много было, и домыслы разные... Я-то на эту информацию под своим углом зрения смотрел. И вот что получается. С нас расправа со Сталиным только началась. Потом, почти через сутки, его нашли так и лежащим на полу кабинета, и вызвали Берию со всей компанией. Положили Сталина на диван, уже в зале. А Берия наклонился над ним, и ведь знал отлично, что Сталин его слышит, и сказал строго: «Неужели не видите, товарищ Сталин отдыхает! Не мешайте ему!». При этом, может, и сделал сам нужный укол. И все ушли, оставили товарища Сталина «отдыхать». Но и этого мало! Потом уже врачей трясущихся привезли, шум-гам, инсульт... И Берия собрал ЦК, всех товарищей, внеочередной пленум, и что они делают? Снимают товарища Сталина со всех должностей! И с Предсовмина, и с Секретаря ЦК! Только что в Политбюро оставили, смилостивились! «По состоянию здоровья». Даже умереть вождём не дали! Я же говорю, это была планомерная расправа. И Берия мчится на дачу, и сообщает «дорогому Иосифу Виссарионычу» эту новость лично! А товарищ Сталин так смотрит, будто бы проклинает и Бога, и весь мир. Это попало в воспоминания. Именно тогда это и произошло. Если не с самим решением ЦК знакомил вождя, то с проектом уж точно. Решение ровно за два часа до смерти приняли. Но я всё-таки уверен, что уже именно с состоявшимся решением ознакомил. Так, мол, и так, товарищ Сталин, Вы теперь никто! Были вождь, так сказать, а стали вошь! Успел-таки ознакомить, и, я думаю, тогда его уже и убил. Вряд ли по условиям своей игры он дал ему самому окочуриться от инсульта. Точно убил! Казнил.