Ев. от Люсильды. Глава 80. Стихия и разум

   Блаженная улыбка озарила лицо Люсильды, когда она почувствовала поцелуй и ощутила такую знакомую, но запредельно-неведомую, завораживающую и бесконечно-эротичную, как само море, ауру Атрагарте.

     Тот, кто хоть раз в жизни побывал в объятиях омутницы ундины, и не погиб или не лишился рассудка, никогда не сможет забыть того блаженства, что они могут даровать, открыв себя для физического мгновенья любви. Представьте только себе всю тоску по теплу живой плоти неприкаянной души, заключенной в загадочной вездесущей стихии, являющейся ее хладной частью. Представьте себе неутолимый нечеловеческий голод, безмерную жажду и удушье инфернального существа, томящегося за зеркалом неисчерпаемой водной глади и созерцающего вас, будто страждущий целебного зелья, словно влюбленный свидания с воплощением его непомерно высоких немыслимых грез.
    Одно ваше внимание, – и создание хаоса медленно оживает, одно ваше чувство, – и оно уже готово обрести некий облик, всего лишь желание, – и вы уже ощущаете прикосновение эфирного тела, один поцелуй… и все то, что томилось так долго, становится вдруг осязаемым и дарит вам всю свою страсть, все свое беспредельное вожделение, оживляясь вашей жизненной силой.
     Русалки, дьяволицы и духи разврата – те еще пожиратели душ. Если идешь у них на поводу, то всегда присутствует шанс, что вскоре в тебе не останется ничего человеческого. Особенно это касается женщин; мужчины же чаще всего просто сохнут заживо, ведь их душа прочнее держится за бренное тело.
    Но если даже простая наяда способна даровать такое невероятное наслаждение, за которое не жалко души, на что тогда может оказаться способна истинная королева шутовок? Что может быть ей доступно? Пусть не самой Атрагарте, пусть земному ее отражению, но все же демону, способному испить разом всю альковную чувственность, все искусство обладания плотью и потустороннюю похоть своих подчиненных…

   В одно мгновение Люсильда смогла забыть обо всем. Отдавшись полностью страсти, она готова была раствориться в объятиях королевы русалок и стать навсегда частью чудесного мира Теллуры; до бесконечности дарить свои ласки и упиваться оргазмами госпожи, будто изысканным лакомством. Атрагарте позволила дьяволице продемонстрировать все ее умение и сноровку, расслабившись и снисходительно улыбаясь… но только лишь поначалу. Закрыв глаза, королева почувствовала, что удовольствие растет, словно давление в жерле вулкана. Все внутри у нее клокотало, бурлило, горело… но останавливать это, даже просто чуть приподнять свои веки, не было ни сил, ни желания. Атрагарте погрузилась в эротический транс, смакуя огненное блаженство подобно дорогому вину, но вскоре осознала, что больше не в состоянии контролировать своей женской трепетной сути… «Такое с нею происходило один только раз»!.. Мысль эта билась у нее в голове бешеным пульсом, но сдерживаться больше не было сил. Оргазм буквально вывернул ее наизнанку, заставив несколько раз содрогнуться, будто в конвульсиях, и брызнуть бешенным сквиртом. 

— Здравствуй же, Атрагарте, – произнесла с улыбкой Лилит, вдохнув запах своих влажных пальцев, на которых быстро отрастали длинные перламутровые ногти, чудесным образом восстанавливающее идеальный хищный волнующий маникюр. – Помню еще этот твой фокус. Я вижу, что твоя земная проекция не многим хуже тебя настоящей. И так же трогает меня за живое. 
— Я знала, что ты придешь. То, что я сейчас делаю… это все ради тебя.
— Что?! Ты, наверное, считаешь меня идиоткой?..
— Лейлах… Скажи мне, что стоит этот мир, все его богатства, вся власть… если ты одинок?
— У меня есть Нортон, а у тебя – целое море пигалиц и сколько угодно любовников… не говоря уже о короле нижнего Ада.
— Я знаю, что ты никогда не простишь мне его. Но я так же слышала, что Айрин пользуется твоим покровительством; что ты очень добра к этой девочке, – позволяешь ей разгуливать где угодно и совать свой носик, куда только ей вздумается.
— Почему я должна вымещать свою ненависть к тебе на ребенке? Тем более что ты сама поспешила избавиться от нее. Вынашиваешь новое чадо?
— А ты гораздо осведомленней, чем я могла бы представить себе.
— Не заговаривай мне зубы. Скажи лучше, зачем ты здесь?
— Ты знаешь, зачем. 
— Твой в Асии только де Сад, – усмехнулась Лилит.
— Он или Эльвира, – ты знаешь правила. А еще я вправе заполучить Матильду со всем ее имуществом, связями и способностями.
— В праве… Но твои амбиции простираются куда дальше.
— Я понимала, что рано или поздно тебе станет известно практически обо всем. Поэтому и решила встретиться.
— Ты не могла знать, что я сама, лично появлюсь на Майнау. Хочешь заключить сделку?
— Все было не так уж и сложно просчитать, дорогая. К тому же, я знаю все, что поведал тебе Самаэль. Сделка… нет, скорее любовное соглашение, – сказала Атрагарте с милой улыбкой.
— О какой любви ты снова толкуешь?
— Для того чтобы сказать о любви, даже необязательно произносить это слово, – оно лишь заклинание утверждения, – ментальная констатация, осознание разумом того, что уже давно происходит в душе. А мы обе знаем, что в самой глубине наших сердец неистребимо стремимся друг к другу. Но суть в том, что ты обратила на меня внимание только тогда, когда наши интересы снова странным образом пересеклись.
— Довольно нести эту чушь. Чего ты хочешь?
— Не так уж и многого. Во-первых, я не намерена больше рисковать. Когда родится следующая дочь Самаэля, то властью, данной мне, я свяжу наши разумы, а сама выйду из моря. Во-вторых, – ты поможешь мне к тому времени создать свое княжество. И, в-третьих, – мне нужна ты.
— Во-первых, – Самаэль убьет тебя, как только узнает, что ты сделала его дочь своим аватаром. Во-вторых, – землю тебе может даровать только Нортон, а он не пойдет на это; ведь весь хрупкий баланс нашего мира держится на разделении двух стихий. И, в-третьих, – ты, правда, думаешь, что между нами еще что-то возможно? Мне кажется, что ты  задумала нечто совершенно немыслимое по своей гнусности. Только вот, что?
— Хорошо. Еще мне известно о том, что существует способ стать существом двух стихий. И я хочу предложить тебе следующее, – я дарую тебе море, а ты мне – сушу.
— Дьявол…  – произнесла Лилит, а после, склонив в задумчивости голову, сорвала травинку и укусила ее своими белоснежными зубками, вкушая мелодию мира Теллуры.
— А теперь скажи, – кому еще за всю историю Преисподней русалка предлагала подобный бесценный, немыслимо-сказочный дар? Что может толкнуть женщину на такое? Об этом сложат поэмы…
— Но ты вовсе не бескорыстна.
— Бескорыстной любви вообще не бывает. Всегда присутствует какая-то сделка. Любовь – это война, – игра без правил. А в каждой большой игре есть жертва и победитель, остающийся в результате один на своем пьедестале... если игроки глупы. Умные же заключают союз, соглашение, оговаривая при этом условия мира.
— И ты готова отступиться от своих земных начинаний, – отдать мне этих троих?
— Зачем они тебе? Ах, да, – Лейла и Прозерпина. Но ты ведь понимаешь, что они  теперь вместе? Это проклятие передалось дочери от тебя. А Персефона… ее всегда тянуло к чему-то темному, таинственному, недосягаемому и дьявольски-запредельному.
— Их необходимо разлучить.
— Лейла тебе этого не простит.
— Что между вами? Ты готова дать им убежище?
— Девочки даже не догадываются о том, что для них существует такая возможность, и что только я способна их защитить.
— Когда к Лейле вернется память, она станет другой.
— Наш союз, Милая Лилия,  мог бы разом решить все проблемы, – произнесла королева русалок томным голосом, намеренно используя нежное имя, произносимое ею в их былые сладкие беззаботные времена. 
— Или разрушить все то, что создавалось тысячелетиями.
— Разве ты сама не хотела изменить Преисподнюю?
— Изменить, но не устроить там Апокалипсис.
— А вдруг, напротив, получится все исправить? Сама посуди, – наш мир, так или иначе, катится в Тартар. Но слишком уж медленно, невыносимо-уныло и скучно… Соскальзывание – это пытка.
— Если мы обретем с тобой подобную власть, то может грянуть война. Все вокруг, всеми возможными способами захотят расправиться с нами.
— Есть один интересный ход, которого вряд ли кто ожидает, – Атрагарте хитро прищурилась.
— Какой же?
— Я выйду замуж за Самаэля. И ты мне в этом поможешь.
— О боги… Тебе мало земли и моря, – ты хочешь прибрать к рукам и нижний Ад тоже?
— Ты недооцениваешь нашего... общего друга. Мы обе знаем, что так будет правильней и безопасней для нас обеих. Подумай, – что тебя ждет в дальнейшем? Ты не сойдешь с ума во дворцах Преисподней? Не заточение ли это для того, кто познал власть богов? Тебе не хочется перемен?
— Хорошо. Давай сыграем в эту игру, – ответила с улыбкой Лилит, поглаживая камень своего кольца.
— Иди же ко мне… Я ждала этого тысячелетия, – вздохнула русалка, привлекая к себе первую и прекраснейшую из женщин.

                ******

     Эльвира услышала стон, и с интересном принялась наблюдать за излучаемой Лилит переливающейся радужной аурой, подобной сиянию ореола Луны в легкой дымке синего неба. Юная ведьма не могла ничего видеть, но чувствовала эманации бушующей страсти и наслаждалась ими, словно наркотической музыкой... Удар по голове тяжелым подсвечником отправил ее в черное никуда.

    Лавей повернулся к Даниэлю и Беттине, сидящим на диване и с изумлением наблюдающим за происходящим. Заклание Малильды подействовало безотказно, – все не только напрочь забыли о нем, но и воспринимали теперь главного сатаниста в облике настоящего Черта – рогатого и хвостатого, с красной кожей и злодейской черной остроконечной бородкой. Антон подошел к Бернадоттам и сдул им в лица с ладони какой-то омерзительно пахнущий порошок. Глаза Беттины и Даниеля остекленели, и оба они обмякли, безвольно приоткрыв рты.

    Лавей подошел к Эльвире и проверил пульс на запястье. «Живучая сучка», – пробормотал он, доставая из кармана какой-то странный прибор, выполненный в стиле стим-панка, с антенной, похожей на внешнюю часть конденсатора терменвокса. 

— Кольцо у тебя? – раздался голос Матильды.
— Со мной точно ничего не случится? Она спит как-то очень уж беспокойно…
— Если ты немедленно не сделаешь этого, то я разбужу личинок в твоей мошонке, а проснувшись, они окажутся очень и очень голодными. Даже если у тебя хватит мужества отрезать себе тестикулы, то к тому времени часть прожорливых малышек будет уже у тебя внутри, и растут они весьма быстро! Так что, действуй. Надень перчатки, что я тебе дала, – Лилит ничего не почувствует.
— А что делать с ведьмой? Она жива…
— Тащи сюда. Клара и Габриелла уже ждут в машине у выхода. И выключай уже эту штуковину, – она питается от тебя, как пиявка.

    Антон Шандор Лавей подошел к королеве Геенны и дрожащими руками снял с ее пальца кольцо. После этого он взвалил на плечо тело Элли, в котором едва теплился дух, и направился к выходу. Страх следовал за ним по пятам липкой сумрачной тенью, заставляя душу леденеть и сжиматься в дрожащий мерзкий комок.


                ***WD***