Пленники Черной Страны. Глава 10

Дождь хлестал по лицу Спиро тугими холодными потоками воды. Капюшон плаща не мог защитить от порывистого ветра, поэтому его волосы сосульками свисали над загорелым лбом, а вода струйками стекала с лица по подбородку на шею и ниже, туда, где еще оставалось немного сухого места. Усталый и измученный, промокший и замерзший, он упорно шел вперед. Руки и ноги дрожали от напряжения, хотелось есть и спать.
Другой на его месте, возможно, уже сдался бы на волю судьбы и стихии. Но дух Спиро был не сломлен, а значит слабая плоть будет вынуждена подчиниться его воле. Возможно издали он, замотанный в мокрый и рваный плащ, выглядел жалко. Но вблизи, видя его твердые черты лица и два бриллианта горящих глаз, наверное, никто бы не усомнился в его силе и воле. Как сказала Капти, именно этот ясный взгляд, исполненный чистоты и решимости, заставил ее наперекор всему пойти вместе с ним.
И сейчас Спиро держал ее за руку, не давая оступиться и направляя вперед, туда, где их ждала свобода. С каждым днем это становилось все труднее. Силы и решимость Спиро, казалось, не убавлялись, а вот Капти по мере приближения к границам Черной страны слабела с каждым шагом. Это касалось не только физического, но и морального состояния. Она была испугана и растеряна. Было ощущение, что нечто довлеет над ней, какая-то черная злая сила, которая не хочет отпускать ее и, вцепившись в ее душу, тащит обратно в тень.
Пять дней назад Спиро пришел в ее лавку и заявил, что ровно через сутки намерен покинуть Черную страну.
- Сейчас ты вольна поступить, как считаешь нужным, - сказал он, - можешь продолжать сидеть здесь и торговать шкурами. Можешь пойти к властям и рассказать о моем побеге. А можешь, наконец, отправиться со мной.
Капти была растеряна. Спиро и раньше не раз говорил о своем желании вернуться на Побережье, но сегодня все было совсем иначе. Его глаза горели, а рука, которой он сжал ее запястье, была тверда, как сталь. Его слова были скудны на этот раз, но их вес был подобен гранитной скале.
- Сегодня ты должна сделать выбор: прожить оставшуюся жизнь в страхе и ненависти, алча крохи роскоши со стола сильных мира сего, или обрести настоящую свободу и познать любовь, сочувствие и доброту.
Она слушала его, как завороженная. Ей казалось, что через уста Спиро с ней говорит сама Судьба.
- Ровно через сутки я буду ждать тебя у первой башни южной крепостной стены. Я все подготовил. Тебе нужно лишь одеться в легкую удобную одежду, и ничего с собой не брать. Если ты не придешь, то, как больно бы это ни было, мне придется идти одному.
Спиро взял ладони Капти в свои и заглянул в глаза. Ее руки были почему-то холодными, несмотря на летний зной, а в глазах угадывалась внутренняя борьба и мольба о помощи. Не говоря больше ни слова Спиро притянул ее к себе и запечатлел на губах долгий нежный поцелуй. Капти показалось, что он длился чуть больше вечности, ибо вечности было мало для такого поцелуя.
Когда уста влюбленных, наконец, разомкнулись, Спиро произнес:
- Я люблю тебя, Капти. Какой бы ты выбор ни сделала, помни об этом. Даже если ты предашь меня, и я не доживу до следующего восхода солнца, то я все равно буду любить тебя. Даже если нам никогда больше не суждено увидеться, помни, что моя любовь не исчезнет. В вашей стране не умеют любить, но я не поданный Черного короля. Я свободный человек, и я люблю тебя.
Ровно через сутки они встретились в назначенном месте. Спиро тонко рассчитал время – за несколько минут до смены караула, когда одна смена, уже устав от работы, больше занята разговорами о грядущей выпивке в таверне и направляется в караульное помещение, чтобы сбросить с себя тяжелые доспехи, а вторая смена еще не заступила. Кроме того, был только вечер, а значит его хватятся не раньше следующего утра.
Место тоже было выбрано неслучайно. Спиро месяцами обходил наружную крепостную стену в поисках лазейки для побега. Вариантов было много, но самым удачным он посчитал отверстие для стока воды в южной крепостной стене. Решетка, защищавшая этот ход давно прогнила. Еще месяц назад он испытал ее на прочность и убедился, что проникнуть сквозь нее не составит труда. Выбраться через нее можно было в любое время года, но в разгар лета уровень воды был настолько мал, что прямо по середине канала выступали камни, по которым можно было проникнуть за крепостную стену, не промочив одежды и ног.
Расчет оказался верен. На то, чтобы оказаться на свободе потребовалось всего несколько минут. Оказавшись за крепостной стеной, Спиро и Капти короткими перебежками добрались до полосы деревьев и укрылись в тени. Позади был простой, но самый решительный отрезок их побега. Сейчас предстояло самое сложное – выбраться из Черной страны и достичь Фортейна.
По расчетам Спиро у них должно было оказаться около двенадцати часов форы, и использовать ее следовало с умом. Отойдя как можно дальше от тракта и поселков, окружавших Сервит, они, сориентировавшись по солнцу, направились прямиком на запад. Спиро предложил идти всю ночь и остановиться на отдых только утром, чтобы максимально удалиться от погони, которую непременно вышлет разъяренный Тано, когда узнает о побеге своего раба. Капти не возражала, она покорно следовала за ним, пытаясь осознать и принять собственный выбор.
Первые два дня пути прошли достаточно просто. Запаса сил еще хватало, и они передвигались с хорошим темпом. Спиро рассказывал Капти о жизни на Побережье, о нравах и быте свободных людей, почитающих Древних Владык. Он строил планы, фантазировал и подбадривал свою спутницу обещаниями скорого окончания дороги. Капти больше молчала, внимательно слушая его и стараясь не пропустить ни слова. Если Спиро возвращался домой, то она уходила в неизвестность, и это, конечно, пугало ее.
К концу третьего дня ситуация стала меняться. Сильнейшая физическая нагрузка, короткий тревожный сон на сырой земле и скудное сухое питание истощили тела путников. И если Спиро не показывал собственной усталости, то по Капти было видно, что она невероятно измождена. Ее лицо заострилось, ноги были сбиты в кровь, а одежда порвана об ветки, через которые им постоянно приходилось пробираться. Разговоры практически прекратились. Большую часть времени они шли молча, перекидываясь лишь парой скупых фраз, то ли не желая тратить силы, то ли потому, что говорить было больше не о чем.
На четвертый день они впервые почувствовали погоню.
Добравшись до горного хребта, который был своего рода границей между Черным королевством и Побережьем, они забрались на высокую гору, с которой открывался потрясающий вид. С запада их окружала непроходимая стена из гор, некоторые из которых были увенчаны снежными шапками. На востоке простиралась зеленая гладь лесов, из которых они только что выбрались, а также открывался вид на долину, по которой протекала чистейшая бурная река.
Несмотря на достаточно ранний час, Спиро решил остановиться на отдых и ночлег именно здесь. Он стоял у границы почти отвесной скалы, устремив свой взор на запад, туда, где за неприступными и неприветливыми скалами находилось Побережье. До рези в глазах Спиро вглядывался пологи хребта, пытаясь определить, в каком месте находится перевал, по которому им придется пересечь границу.
Эта часть побега была самой непродуманной в его плане. Идею двигаться по тракту или вдоль него он отверг сразу, ибо риск быть остановленным и пойманным был слишком велик. Его вариант предполагал путешествие через непроходимые леса на запад до хребта и поиски возможного перехода через него уже на месте. Горные перевалы существовали, Спиро знал это, но на поиски подходящего места могли уйти дни, вмести с которыми уходили силы и решимость. Теперь им ничего не оставалось, как двигаться вдоль этой горной границы в надежде найти перевал до того, как закончиться провизия или силы окончательно не оставят их.
От созерцания хребта и хмурых мыслей его отвлек взволнованный голос Капти:
- Спиро, смотри!
Она стояла неподалеку от него, но взгляд ее был напротив направлен на восток, туда, откуда они пришли. Черная страна манила ее, Спиро видел это, но считал, что все измениться, когда они прибудут на Побережье.
- Там внизу люди! – выдохнула Капти и указала в сторону долины.
Спиро подошел к ней и направил свой взгляд туда, куда указывала его спутница. Сначала он ничего не мог разглядеть, но вскоре заметил какое-то движение на самом берегу реки.
Это был небольшой отряд из пяти-семи человек. Они расположились лагерем практически у подножья горы, на которой находились Спиро и Капти. Конечно, однозначно нельзя было сказать, что эти люди разыскивают беглецов, но в любом случае они все еще находились во владениях Врага, а поэтому подобное соседство не сулило ничего хорошего. Путники проходили это место как раз сегодня утром, поэтому сейчас их отделяло не более половины дня пути. Спиро нервно покусал губы и внимательнее присмотрелся к людям внизу.
Часть из них вповалку лежала прямо на берегу, а трое что-то увлеченно обсуждали. Один из них показал пальцем на вершину горы в сторону Спиро. Другой согласно кивнул, а третий начал что-то им объяснять, эмоционально жестикулируя и указывая на реку.
Это явно погоня, подумал Спиро, по-другому и быть не может.
- Надо уходить, - мягко, но настойчиво произнес он, - кем бы ни были эти люди, необходимо удалиться от них как можно дальше.
Капти присела на краешек большого торчащего из земли камня и закрыла лицо руками.
- Нам конец, - прошептала она, - они настигнут нас и убьют.
- Этого не случиться, - решительно отрезал Спиро, - но медлить нельзя. Вперед!
- Я не могу, - обреченно произнесла Капти, - я не могу больше идти.
Спиро с жалостью посмотрел на девушку и увидел, как ее хрупкие плечи сотрясает мелкая дрожь. Он знал, что под ладонями закрывающими лицо, он увидит слезы. Может я действительно ошибся, подумал он. Может быть не стоило подвергать ее подобным испытаниям?
А может и весь этот побег зря, снова подумалось Спиро. Эта мысль опять молоточком застучала в его голове, и ему пришлось прикусить язык, чтобы вернуться к действительности. Древний Враг не дремлет, он уже наточил оружие для решающей битвы. Неужели ты примешь его сторону?
Спиро наклонился к Капти и осторожно обнял ее за плечи.
- Я помогу тебе. Если надо, то я вынесу тебя на руках из этой проклятой страны, - тепло произнес он, - у нас все получиться.
Он протянул ей свою большую сильную мозолистую ладонь, и Капти после секундного колебания вложила в не свою.
Путь продолжился. Они шли вдоль хребта в поисках перевала, и Спиро боялся только одного, что их преследователи окажутся там раньше их. В отличии от нас, они наверняка знают, куда идти, думал он, и направляются прямиком туда.
К вечеру погода изменилась, с севера пришли черные грозовые тучи и нависли над горами, как клубы дыма от грандиозного пожарища. Капти окончательно выбилась из сил, и теперь он буквально тащил ее, но останавливаться на отдых боялся. Вокруг все сковала темнота и полил дождь. Это было им даже на руку, ибо в темноте было сложно разглядеть две фигуры в темной одежде, пробирающиеся по горам. Впрочем, это мешало и им увидеть погоню, но Спиро и так знал, что она наступает им на пятки.
Им казалось, что ни этот день, ни дождь, ни эта дорога никогда не закончится. Капти то и дело без сил падала на мокрые камни, отказываясь идти дальше. Каждый раз Спиро приходилось применять всю свою настойчивость и упорство, чтобы путь продолжился снова.
Перевала они достигли внезапно, чуть не пропустив в темноте тропу, уходящую наверх и извивающуюся по крутой скале. Там наверху эта тропа огибала гору, чтобы вывести путников с другой стороны хребта. Пробираться ночью по горной тропе под проливным дождем было невероятно сложно, но Спиро был непреклонен. Лучше я замертво упаду по ту сторону этой проклятой горы, выбравшись из владений Врага, думал он, чем попадусь здесь его слугам. Его заботила только Капти. Он разрывался между жалостью к ней и необходимостью побыстрее выбраться из границ Черного Королевства, оторвавшись от погони. Неужели я повел ее на смерть? Неужели так суждено, что именно я буду виноват в ее гибели, размышлял Спиро и до боли сжимал зубы, пытаясь взбодриться, как физически, так и духом.
Когда в полном изнеможении, почти ползком, с ободранными в кровь руками и ногами, они забрались на то место, где тропа прямиком уходила в сторону Побережья, то вновь увидели погоню. На этот раз расстояние было минимальным, а значит Спиро был прав, предполагая, что охотники знают местность и все время сокращают дистанцию. Группа преследователей остановилась у того места, где они начали свое восхождение на перевал. Это означало, что примерно через пару часов они могли догнать беглецов. Спиро вряд ли бы разглядел их в кромешной тьме, но они жгли факела, освещая тропу и, очевидно, пытаясь понять, достигли ли путники перевала, и что делать дальше: продолжать преследование или устроить засаду.
- Капти, нужно идти.
Спиро повернулся к своей спутнице, но она не сдвинулась с места.
- Нет, - тихим, но уверенным голосом произнесла она.
- Сейчас не время для... – начал было Спиро, но Капти прервала его.
- Я не могу идти с тобой дальше. Это мое окончательное решение. Вдвоем нам не спастись.
- Неправда!
- Это так. Ты должен идти один. Я верю, что у тебя получится. Со мной ничего не случиться. В конце концов, я же подданная своего Короля. Скажу, что ты взял меня в заложники, а когда я стала тебе обузой, то отпустил. Я умею лгать.
Спиро покачал головой.
- Я не могу бросить тебя здесь!
- Ты должен.
Капти говорила с такой мрачной решительностью, что у Спиро пропал дар речи. Он не мог подобрать слов, чтобы вложить в свои уста, а сердце холодело при мысли, что им придется расстаться.
- Беги, Спиро! Пусть не надолго, но я задержу их. Пусть они потеряют пятнадцать или двадцать минут выслушивая мои объяснения, но, возможно, именно это позволит тебе спастись. Беги, не теряй время! – сказала она, и, быстро обняв его, направилась вниз по той тропе, которая с таким трудом привела их наверх.
Спиро показалось, что его сердце сейчас разорвется. Он сжимал кулаки от бессильной злобы и досады и не понимал, что сейчас катится по его лицу – слезы или капли дождя.
 Будь проклят Враг, шептал он, будь проклята его страна и все эти люди. Будь проклята Атла и Владыки. Будь проклято Побережье. Будь проклят весь мир, в котором два любящих сердца не могут быть вместе!
Все, что ему хотелось в этот момент, это догнать Капти, обнять ее и прижать к себе. И пусть в следующий миг десяток стрел пронзит его тело. Пусть тысяча мечей разрубит его. Пусть он умрет на этом же месте, ибо жить дальше не имеет больше смысла.
Практически поддавшись этому желанию, он уже было сделал шаг назад, но в его голову пришла мысль, что вместе с ним может пострадать и Капти. Если нас поймают вместе, то это будет гораздо хуже. Все-таки у нее будет шанс вернуться к старой жизни и забыть его. Вместе их могут убить не разбираясь. Нет! Она должна жить! В страхе, лжи, ненависти, но жить! Жить!
Собрав всю свою волю в кулак, Спиро на не своих ногах, повернулся в сторону перевала и пошел. Сначала медленно, а затем все быстрее, ускоряясь с каждой секундой. В темноте и под дождем он несся по горной тропе, как будто ходил по ней всю жизнь. Он не боялся споткнуться и упасть, не боялся ни смерти, ни боли, ни усталости. Время перестало для него существовать. Он шел и бежал, не оглядываясь назад, не прислушиваясь к погоне, и не обдумывая, куда идти. Он был как никогда близок к своей цели, но в пути цель потеряла смысл, а смысл могла дать лишь любовь.
Утром он спустился с другой стороны хребта, оставив за собой темноту ночи, холод дождя и волю Врага, сковавшую его в Черной Стране. Побережье встретило его ярким летним утром, лазурным небом и запахом трав и цветов. Отойдя от хребта в ближайший подлесок, Спиро скинул с себя влажный плащ и упал на землю, уткнувшись лицом в смятую траву. Через мгновение он заснул.

* * *

На самом деле, я знал, что это случиться.
Когда начинаешь вытаскивать из основания здания по кирпичику, подпиливать его основание, подкапываться под фундамент, то глупо ожидать, что рухнет лишь, какая его часть. Вероятнее всего вместе с одной стеной обвалится крыша, а затем, не выдерживая собственного веса, начнут складываться этажи один за другим до тех пор, пока не останется ничего. Только клубы пыли и запах старой штукатурки.
Вернувшись утром домой, я обнаруживаю, что Ульяна ушла от меня. Не в пылу ссоры, накинув плащ не по погоде и взяв с собой только сумочку и телефон. Нет. Она аккуратно собрала все свои вещи, не забыв даже предметы декора, упаковала их в сумки и уехала.
Я совру, если скажу, что удивлен. Пожалуй, немножко не вовремя, хотя с другой стороны оно и к лучшему. Пусть все разрешиться здесь и сейчас. Раз и навсегда.
Тем не менее, прежде чем что-то предпринимать, я решаю хорошенько выспаться.
Редко чувствуешь себя более одиноким, чем укладываясь в холодную пустую кровать. Одиночество – удел сильных. Сильные смакуют одиночество, слабые бегут от него. Слабым требуется перед кем-то отчитаться, переложить часть ответственности на кого-то другого, оправдаться и быть оправданным. Одинокий человек – сам себе адвокат и прокурор, он несет полную ответственность и не имеет ее совсем. Он – целое, а не часть. Система, а не элемент. Он, как бог, сам вершит свою судьбу, а не поклоняется выдуманным химерам.
Проснувшись ближе к вечеру и приняв контрастный душ, я чувствую себя почти свежим. Почти - потому что моя голова забита неопределенностями, несущими в себе вчерашний день и требующими скорейшего снятия.
Телефон Ульяны благоразумно выключен, но я без звонка знаю, куда нужно ехать. Пока я кручу баранку на пути к дому матери своей жены, в голове промелькивает мысль о том, что ни звонка, ни сообщения не поступало от Кати. Оно, собственно, и хорошо. Задачи надо решать по порядку.
Да, я, черт возьми, знаю, что сейчас следовало бы заехать за двумя шикарными букетами цветов. Знаю, что следовало бы сказать и какое лицо сделать. Я по шагам знаю, как поступить, чтобы через месяц об этом инциденте никто бы никогда не вспомнил, и жизнь потекла дальше так, как текла последние несколько лет.
Но я не хочу этого.
Потоптавшись у входа в старенький подъезд многоэтажки, я прохожу внутрь со случайным соседом. Найдя нужную квартиру, заношу руку для решительного стука в дверь, но останавливаюсь. Ты готов, спрашиваю я себя. Нет, отвечаю сам себе, и барабаню костяшкой по холодному металлу. Не готов, говорю я, и звоню в звонок.
Я никогда не буду готов, пока это не случиться.
Дверь открывается, и я вижу Ульяну с бокалом вина в руке. Не говоря ни слова, она скрывается в комнате, безмолвно приглашая меня пройти.
- Мама в санатории, - спокойно говорит она, - хочешь вина?
На столе початая бутылка красного сухого, конфеты и сигареты.
- Ты снова куришь? – вместо ответа спрашиваю я.
Ульяна смеется.
- Ты знаешь, это так здорово – курить. Я всегда это любила.  Но потом начинается: здоровый образ жизни, планирование детей, клише хорошей супруги.
Ульяна морщиться
- Бредни это все. Чушь собачья.
Я пожимаю плечами. В конце концов, курящий человек не может осуждать курящего.
- Я знаю, что ты подготовился к разговору, - продолжает она, - ты всегда готовишься, всегда знаешь, что сказать, ты всегда почему-то оказываешься прав.
Я открываю рот, пытаясь протестовать, но Ульяна прерывает меня:
- Поэтому я сейчас прошу тебя об одном – помолчи.
Она залпом допивает вино и ставит бокал на стол.
- Андрей, нам надо развестись.
Ульяна пытается сказать это как можно проще, но фраза все равно падает тяжелым грузом. Как нижняя си-бемоль после тактовой паузы. С частицами инфразвука, резонирующими в костях и нервных окончаниях.
- И дело не в том, что у тебя появилась другая женщина. А может и не появилась. А может появится через месяц или год. Дело не в этом. Это следствие, а не причина. Причина в том, что я не люблю тебя, а ты – меня. С самого начала мы не любили друг друга. Прости, я не знаю, может быть тебе тяжело слышать, но это так.
Ульяна наполняет себе бокал.
- Ты хороший мужик и, наверное, не заслужил такого. Но тогда я просто не хотела быть одинокой. Мне казалось, что любовь и семью можно создать, слепить, сконструировать, и ты для этого подходил мне по всем параметрам. Но я ошибалась. Одного желания мало. Должно быть что-то еще, какая-то синергия... А у нас ее не было.
Она морщится то ли от вина, то ли от собственных слов.
- Прожив вместе все эти года, мы остались чужими людьми. Наша семья – как искусственный фрукт на витрине. Такой красивый снаружи и абсолютно несъедобный внутри. Мы слишком много начитались журналов и насмотрелись рекламы. Но жизнь – это не сериал.  Мы не жили, а играли в жизнь.  Да, нас не в чем упрекнуть. Я готовила вкусные ужины, украшала квартиру, покупала сексуальные наряды. Я ни в чем тебя не упрекала и, если нужно, давала поддержку. Я молчала, если ты хотел тишины, и смеялась, если нужно было веселье. Наверное, я была образцовой женой.
Ульяна замолкает, отпивает вина и неподвижно смотрит в одну точку. Говорят, за мгновение до смерти, перед человеком проносится вся его жизнь. Если сейчас передо мной проносится вся моя семейная жизнь, то значит, что она умирает? Неужели и она сейчас видит то же самое?
- И ты был хорошим мужем, - улыбается она, - надежным, верным, понимающим. Я всегда могла найти в тебе поддержку. Ты не гулял, не пил, не пропадал по друзьям и любовницам. У тебя не было безумного хобби, но ты не был скучным и занудливым. Мы молодцы с тобой, правда?
Я тихонько киваю головой.
- Но это все оказалось неважным. Мы как актеры в театре: отыграли два акта – и в гримерку. Смывать краску с лица, переодеваться, обсуждать маленькую зарплату и чванливость постановщика. Мы – ненастоящие, Андрей. Ты никогда не знал меня такой, какая я есть. А я не знала тебя. Мы все время живем под чужими личинами, пытаясь доказать обществу свое соответствие. Мы – пленники этого проклятого социума. Пленники супермаркетов, офисных небоскребов и ресторанов. Пленники кино и телевидения. Пленники брендов и слоганов. Я устала от этого.
Ульяна закуривает прямо в материной гостиной. У меня из головы пропадают все мысли и слова. Мне кажется, что передо мной сидит незнакомая женщина с лицом моей жены. И я не знаю, кто из них мне нравится больше.
- Завтра, - произносит она, - понедельник. И мы разведемся, не откладывая это в долгий ящик. Детей у нас нет, делить нам нечего. Наш брак аннулируют без лишних вопросов. Иногда нужно совершить ошибки, чтобы понять, что тебе действительно нужно. Надеюсь, ты поддерживаешь мое решение?
- Что ты будешь делать потом? – спрашиваю я.
- Жить. Просто жить, не скрываясь под придуманной маской. Я еще не знаю, смогу ли, но попробовать стоит.
Я достаю сигареты и тоже закуриваю. Несколько минут мы сидим в тишине. Неужели, вот так? Так все просто?
- Это твое окончательное решение? – наконец, спрашиваю я.
- Да, - отвечает Ульяна.
Я покидаю квартиру в странном состоянии. Разве ты не за этим сюда шел, спрашиваю я себя. Так в чем же дело?
На улице начинается дождь. Когда я дохожу до машины, он превращается в ливень. Я сижу один в пустой машине и смотрю, как потоки воды стекают по лобовому стеклу.
Так в чем же дело?
В том, что ты не знаешь, куда теперь ехать? Или дело в странном взгляде Ульяны, которым она провожала тебя? И в ее последнем слове «прости», с которым она закрыла за тобой дверь?
Да, ты знаешь, что должен был схватить ее за руку, притащить в эту чертову машину и увезти домой. Ты знаешь, что она хотела и ждала этого. Ты знаешь, что можно было не слушать весь тот бред, который она несла, а набросится на нее прямо там и завалить на диван. Ты все знаешь. Ты знаешь, что и сейчас это сделать, наверное, еще не поздно.
Но не сделал этого.
Я включаю зажигание и смахиваю воду. Передо мной только сплошная стена воды и пузыри по тротуару. Это и есть моя свобода, думаю я. И что мне теперь с ней делать?
В кармане оживает телефон. Это сообщение от Кати. Одно слово. Прости.
Я вхожу в телефонную книгу и удаляю ее номер из памяти.
Прощаю.