Дивный свет полуденных стран

Дивный свет полуденных стран или Путешествие в иные миры
               
Соблазны и блеск «Золотого тельца» (из-за грешных желаний нашего тела)
вредят всем духовным стремлениям нашей души.
И дни нашей жизни, грядой «уходящего», подобно осенним седым облакам,
плывут к нам по небу и тают на Западе.
А Солнце как радость с мечтой «приходящего»,
как песня весеннего раннего утра – встает,
озаряет нас  светом с Востока…               
И свежие ветры,  устои нарушив, несутся к нам с неба,
и падают в души.
И так всё веками здесь происходило.
И значит, так будет,
И будет, как было!
Ведь Солнце грядущего дня на Земле,
Вставало всегда и встает на Востоке,
А вечером гаснет в закате на Западе…
                Предисловие. 2016 год.               
                Место, где часто пропадают люди…
   

   Это не анекдот из прошлых придуманных охотничьих «сказок». Это реальная история, рассказанная местным  таёжным охотником. Обозначим его имя инициалами – А. Н.
    Он обычный, порядочный и ответственный человек, который Приморскую тайгу за свою жизнь исходил «вдоль и поперёк» и побывал там, где, как говорят, раньше не ступала даже и нога человека. Ведь тайга и сопки – это труднопроходимые, загадочные и безлюдные места…
     И вот однажды вечером, во время одной из таких охотничьих ходок, взобравшись на вершину горы «Хазала» он увидел вдруг, как все видимое им куда-то внезапно исчезло, а перед его глазами образовался и поплыл вдруг какой-то непонятный воздушный экран, с пейзажем, и стал на него надвигаться:
   - Сопки и деревья исчезли, а вместо них появились вдруг песчаные барханы…
   - Я увидел верблюдов и людей в чалмах: каких-то древних воинов с круглыми щитами и мечами, - рассказывал он. – Они, видно тоже меня увидели, и глядя в мою сторону, стали  указывать на меня руками. Я оторопел от происходящего.
     И чтобы не оступиться, и не упасть с обрыва сопки - обернулся и стал отступать от пейзажного «экрана» к краю пропасти. А когда вновь повернулся в их сторону,  то ни каких барханов, и людей «в чалмах, и со щитами» там уже не было. Они исчезли, вместе с «экраном» словно растворились в пустом пространстве неба…
     Охотник уверяет, что тогда, в тот момент, он побывал совершенно в ином,  и именно, далёком от нас времени, в древнем мире ХІ или ХІІ века – и уж точно не в Приморской тайге, и в этом крае, а где-то далеко, в песчаной пустыне, на Ближнем Востоке.
     Другие охотники из тех же мест также говорят, что у горы «Хазала» иногда можно увидеть не только вход в коридор, и «в другое пространство», но и каких-то совершенно странных, не похожих на земных животных.
     И, кроме того, там ещё часто пропадают и прохожие люди…
Вот такие чудеса творятся на нашей Земле…

                По законам текущего времени…

   Божественные Законы так беспечно «прожигаемой» нами Жизни на Земле, каждый раз, ненавязчиво и тихо нам «шепчут», что всё в этом видимом,  и лишь частично ощущаемом нами, парадоксальном Мире: иллюзорно, относительно и переменчиво, т. е. имеет свой вид, срок и время (или скорость времени) в котором всё существует и происходит. И, что все процессы в мире, в каждой существующей жизни происходят, и связаны с энергией Времени: всё рождается, живет, растет и исчезает, со временем прекращая своё существование. И лишь по этим, видимым признакам происходящего, мы и отмечаем ход Истории, и энергии Времени на нашей обитаемой и заселенной людьми планете. Благодаря движению энергии атомов, скорости движения и вращения Земли вокруг своей оси, и вокруг Солнца,  и согласно чередованию ночной тьмы, и солечного дневного света мы,  получается, условно и определяем  видимую единицу энергии Времени – «сутки», равную 24 часам; (а час – 60 мин.) и. т. д.
Но это всего лишь иллюзия – самобман наших органов чувств из-за их ограниченной чувствительности в материальном мире.
   В нашем мире всё зависит от скорости вращения Земли – вокруг своей оси и вокруг Солнца, Солнца - вокруг Центра Галактики и. т. д.
При разной скорости движений  и разной скорости вращения планет, и галактик, возле каждой звезды в галактике, например, при ускорении, время уплотняется, и (укорачивается). Поэтому, как и инопланетные сутки, так, и инопланетный час, т. е. – единицы времени, будут везде свои, и разные, и значит - условные. 
В нашем физическом мире всё движется вокруг и относительно чего-то, что называется центром притяжения, и влияния! А время – это невидимая «хроно» энергия, создающая процессы изменения  в материи, и которая зависит от скорости вращения галактик, движения звезд и движения планет вокруг своей звезды и своей оси. А процессы изменения в материи зависят от невидимых реакций химических и ядерных изменений в молекулах и атомах…
   Всё видимое и ощущаемое нами вещество, и все различаемые нами формы Природы – это всего лишь созданные в Божественной памяти и при помощи информационной энергии Бога или Святого Духа, направленные нам Божественные образы материального Мира. Они непрерывно транслируются и поступают к нам, при помощи лучей света, из Космоса, через инфармационное и электро-магнитное поле Земли в наш мозг, психику и наши органы чувств, в виде устойчивых колебаний разноцветных волн энергии «Огня» или Света. Все эти Образы и излучения, превратившиеся за счет уплотнения в частицы и атомы, и создают реальность вещества и ощущение нами всех этих видимых нами форм мировой материи. 
   Энерго - информационные поля Мира – это долговременные вихревые,  т. е. устойчивые («торсионные») ячейки мировой памяти. А Свет – это сгущенное, гармонизированное и упорядоченное однонаправленное и прямолинейное движение частиц энергии Огня, с названием «фотоны» – той  же Божественной, но уже видимой энергии полученной из «темной», или не видимой энергии «Пустого пространства» или Хаоса.
   Итак: всё в мире преходяще, созидаемо, относительно и иллюзорно – всё движется и колеблется во времени…
   Согласно гипотезе известного академика наук, русского ученого Вейника, посвятившего  долгие годы своей жизни исследованию факторов времени: у времени есть материальный носитель – вещество времени или «хрональное поле».
   В ходе экспериментов ученого, наручные электронные часы, помещенные в созданную им экспериментальную установку, могли замедлять или ускорять свой ход. Исходя из своих опытов с «веществом» времени, ученый и сделал вывод, что существует так называемое временное поле планеты – «хроносфера», управляющее переходом прошлого в будущее.
   Он установил, что в мире интенсивность некоторых процессов постепенно снижается - например, интенсивность радиоактивного распада атомов, ядерных и химических реакций…
   Возьмем пример из жизни наших земных существ. У новорожденных детенышей на Земле наблюдается самая большая скорость работы организма. Малыши животных и человека интенсивно растут, набирают вес и быстро учатся понимать мир. И окружающая их жизнь, соответственно, кажется им очень медленной. Ребенку день в детстве кажется очень длинным…
   С возрастом же скорость организма уменьшается во много раз. Это сказывается и на нашем восприятии времени – чем меньше интенсивность процессов в организме, тем быстрее «летит время». Для пожилого человека недели начинают мелькать так же быстро, как дни в его детстве или в счастливой молодости.
   Но сейчас быстро стареют не только люди, но и стареет всё общество и цивилизация в целом! На нашей планете неуклонно снижается скорость процессов жизнедеятельности всех организмов.
   В наидревнейшие времена скорость процессов была очень высокой и жизнь на планете буквально «бурлила и кипела» - трава была как деревья, динозавры и ящеры – выше «трех-этажного» дома.
   Тогда процесс радиоактивного распада атомов вещества был невероятно высоким. Да и древние, ещё те - «до потопные» люди, также отличались высоким ростом, если не сказать – просто гигантским.  Подтверждение тому есть упоминание в Библии!
Но Земля постепенно старела и уплотнялась - вращение её вокруг своей оси ускорялось, (с 360 дней до 365 дней в году) и буйство жизни на ней стало всё более, и более ослабевать, и представители растительного и животного мира постепенно уменьшились в размерах. И ныне интенсивность всех этих процессов понизилась «в сотни и более раз»! И в наши дни жизни мы уже можем ощущать некое временное ускорение – этот быстрый «улёт времени». Многие знающие люди, связанные с вопросами измерения времени говорят, что по сравнению с тем, что было 100 или более лет назад, нынешние сутки стали намного короче, чем раньше. По реальной, а не календарной деятельности, если брать за эталон старое, не изменяющееся веками время,  современные сутки длятся всего 18 часов, а не 24 часа, как раньше. Особенно заметное сокращение суток произошло на рубеже ХХ и ХХ1 веков.
   И вот, удивительное открытие уже сделанное иерусалимскими монахами, служащими Богу на Святой земле. Они рассказали, что уже несколько лет лампады у гроба Господня горят дольше, чем раньше на том же количестве масла. Прежде масло в большие лампады доливали в одно и то же время, накануне Пасхи. За год оно полностью выгорало. Но теперь, уже в который раз, перед главным христианским праздником, в тех же лампадах, остается ещё некоторое количество не выгоревшего масла. Получается, что время опережает даже физические законы горения…
Но на Земле и сейчас есть места с несколько повышенным «хроналом» времени.       Например,  остров Сахалин, где трава в некоторых местах имеет размеры кустарника, а лопухи подобны большим зонтам и вырастают в рост человека.
И ещё: от Москвы до Владивостока ученые определили по радиоактивным часам, что скорость  распада атомов там во всех местах разная,  а в местах на Сахалине даже ещё большая. Поэтому и лопухи там растут такие – гигантские!
   Русским ученым, академиком Козыревым опытным путём было доказано, что время – это «хрональная» энергия, в которой пребывает всё Мироздание. И эта энергия может  менять плотность своего протекания. Согласно его теории, если у Солнечной системы меняется скорость вращения, то автоматически  меняется и время.
   Но плотность «хрональной» энергии Времени увеличивается  не сразу, а микродискретно и мягкими (почти не замечаемыми нами) маленькими скачками. Ведь в нашем мире везде существует инерция накопления энергии, т. е. если увеличиваются грузовые характеристики чего-то, то при работе с ним, нужно менять или режим работы, или «трактор». Значит после какого-то накопления новой энергии и более сильного притяжения и уплотнения Земли (до старения и потери нашего веса), какой-то отрезок нашей жизни, а значит и  времени нам кажется устойчивым и он похож на страницу книги из нашей настоящей проживаемой жизни. Он и является такой невидимой строкой или таким абзацем нашей эпохи, а значит и страницей невидимой «Книги Нашего Времени», где смена эпохи - это будет уже следующая страница.
Да это было видно и ощущаемо и по нашей исторической жизни, и жизни поколений, и атмосфере на Земле – как менялась её частота, лидеры ведущих стран и государств, мода, вкусы, политика… 
   Эпоха царя Николая, эпоха Сталина, Советского Союза (Хрущева, Брежнева, Горбачева), Ельцина, а затем Путина – всё это невидимые Страницы Накопления какого-то потенциала для нового   Перехода на следующую новую страницу Книги Эпох, а значит уплотнения и прихода «свежей» энергии нового Времени. От  скорости и уплотнения увеличивается и притяжение Земли – тяжесть тела людей, а значит, увеличивается, и тяжесть, и расход энергии преодоления всех наших «тягот» жизни. Но это до какого-то предела. Ведь силы все же не безграничны - их нужно беречь и накапливать! Иначе мембраны клеток и сосуды тела человека могут просто не выдержать нагрузки, и лопнуть, и люди – вымрут! От чего и гибнут цивилизации! Природа всё это видит, у природы вся энергия подсчитана и находится на учетном балансе!
   Поэтому по её законам, приспосабливаясь к условиям жизни, человек должен со временем, постепенно меняться, как в психическом, так и физическом состоянии. То есть  уменьшать свой вес, а значит и (притяжение), разрыхлять и снимать свой прежний защитный скафандр - массу и плотность своего тела и переходить на другие уровни жизни, т. е. частоты существования.
   Большие и тучные существа с повышенной массой тела долго жить не смогут– они не выживут! Они не долговечны…
   Так вымерли динозавры, так исчезли  и те славные люди – гиганты (под 5 и 6 метров), прошлых рас и веков…
   Сейчас наша жизнь проходит в 3-ей плотности, а у магов и экстрасенсов и колдунов подходит даже уже и к 4-й. После смерти человек переходит в 5-ю плотность, а это уже разоблаченный и лишенный земного страдающего тела невидимый Дух, и переход в иной потусторонний мир (Астрал), а там ведь есть и 6-я, 7-я и другие, уже Божественные плотности…
Но это для нас сейчас не самое важное. А самое важное для нас  понимание того, что Время – это не бесформенное, стойкое и не изменяемое состояние Материи. Время – это энергетическое состояние вещества в процессах его внешних (видимых) и скрытых от нас внутренних изменений. И наш Мир и наша Жизнь – это Энергетическая «Книга», у которой страницы – это Эпохи жизненных перемен и потрясений, созданные ускорением движения энергии Нового Времени, а значит и сменой прежних властных режимов, изменений моды, убыстрения лет нашей жизни и старения тела.
Поэтому существуют и Параллельные Миры, и даже эти странные видения из других Эпох и веков.
   Вы спросите: где?..
   - Скорее всего – там,  где возвышаются пики горных вершин! Возможно и в горах Тибета, у сопок Приморья - у Египетских пирамид и в пещерах Алтая, в так называемых «гиблых местах» - то есть  на больших изломах, и глубоких разломах Земли.
   А именно:  на острых гранях выделения сверхмощного пучка её внутренней кристаллической энергии. Где частота вибраций, скорость и интенсивность процессов жизнедеятельности организма, ослабленная временем нашей эпохи повышается, подпитанная мощной энергией этих «разломов» и доводится до частоты  и интенсивности процессов прошлых ушедших от нас времен. И наше тело, получив такую энергию, начинает жить в тех частотах, и видеть  тот мир или «картины» тех Эпох…
Там и образуются эти «кротовые дыры» - «энергетические проколы» и проходы информации, а также и появление странных (не наших) живых существ. Вся эта иночастотная материя проникает и исчезает через открывшиеся энергетические «коридоры-норы», сквозь частотные уплотнения и слои других эпох, давно закрывшихся страниц нашей земной невидимой «Книги Времени». Как говорят бывалые люди, видевшие это явление: образуется некий «туман» или облако перед глазами. А это ведь и есть тот переход или разблокировка наших частот Времени и переход тела на другие частоты прошлых Эпох жизни.
   И если уж такие явления  существуют в природе, и обнаруживаются кем то, значит, существуют и иные слои времени жизни, а значит и места соединения или энергетические переходы – в эти иные (параллельные) миры – других эпохи: частоты прошлого, недалёкого (вчерашнего или утреннего); Настоящего, приходящего вечернего или далёкого - Будущего времени. Поэтому в выбранном нами вероятностном Мире - нет преднамеренности или случайности в жизни и делах – есть только неправильный вектор направления движения, цель выбора, настройка и неправильный расход энергии времени.
   Ведь говорится же что на Небесах, и в Божественном мире нет разделения по времени, там всё в одной точке, в которой  видно сразу все времена: настоящее, прошлое и будущее, поэтому Бог «со своей высоты» и видит всё, что нам не дано и недоступно видеть, или как говорят - «зреть».
А значит Бог, никогда и не ошибается, а  Святые всё знают и точно всё предсказывают – им ведь «с Неба» всё видно.  У них все времена находятся впереди и видны, как на ладони и перед глазами, а у нас земных, «грешных и нерадивых», Прошлое и Будущее всегда – то за спиной, то где-то ещё там далеко, за семи б   уграми.
   Но это всё ещё не наша история, а предыстория…
   А наша история сейчас только ещё начнётся: и будет продолжаться, и идти через поколения, и до «сегодняшнего»  нашего времени.
В ней…какой-то седой и довольно пожилой человек сидит и думает, о только что прочитанном, и, конечно, о своем прошлом, и прожитом.
Годы жизни в его памяти промелькнули как один день: война, голод, бесчисленные переезды, встречи,  расставания…
   Всего было вдоволь в его жизни, и плохого, и хорошего. Истории разных людей из разных лет…
   Но больше всего его, все же, манит и притягивает, история из юности иного поколения, из Синей тетради и Синей папки, из прошлого времени, а именно,  жизни его отца.
   В этой истории было много странного, невероятного и на первый взгляд нереального. Но эта Синяя тетрадь для него, имела и имеет невероятное притяжение - как притяжение какого-то большого не земного и необычного магнита.
Проходило время, и он, как всегда, снова и снова доставал эту папку, открывал Синюю тетрадь, читал, и, вникая в прочитанное, делал какие - то свои выводы или сравнения. Потом на отдельных листочках оставлял свои благожелательные или иные отрицательного смысла заметки…
   Там была лишь одна история из прошлого, о некоем молодом человеке из будущего, состоящая из нескольких повестей, который, благодаря, своим незаурядным способностям, побывал когда-то давно в иных эпохах, в иных мирах и в ином времени…
     начиналась она так:

                В начале отсчета. Повесть первая.    
                Тайна синей тетради

    Когда я был ещё совсем, молодым «бесшабашным» и бездумным подростком, я услышал интересный рассказ одного старого циркового мастера – путешественника и страдальца, но, вместе с тем, и очень образованного, умного человека, побывавшего во многих странах ближнего и дальнего зарубежья и немало всего повидавшего на Земле.
   Этот рассказ показался мне  таким необычным и красочным, с картинами его загадочной минувшей жизни, так запал в мою юношескую память и душу, что стал потом, как бы, частью моей собственной жизни. И часто тихой весенней порою, лежа где-нибудь на сеновале или летом меж дремлющих сосен в поле, я бродил в мечтах: по тем же местам и тем же дорогам,  о которых так самозабвенно рассказывал мне этот необычный, загадочный человек…
   Мы познакомились  с ним, на рыбалке, подружились и часто беседовали вечерами у рыбачьего костра. Иногда он приглашал меня и к себе домой.
   У него была толстая синяя тетрадь, хранившаяся в такого же цвета папке, в которую он записывал все свои воспоминания и оригинальные мысли о прошлых ярких годах своих странствий и приключений.
   Он говорил, что жизнь человеческая – это не какая-то там обычная, случайно сложившаяся, сказка, а очень тонко  придуманная поучительная игра, повторяющаяся в разные времена, с разными человеческими фигурами, сюжетами и формами. Причем, прожитое нами прошлое, в полном объеме не теряется и не исчезает, уходя бесследно. Оно записывается, словно гравируется, как музыка на пластинках, каким-то всезнающим великим и мудрым Дирижером, Композитором или Режиссером. И его творящие, всюду проникающие, светозвуковые волны жизни ложатся вечными штрижками, в виде невидимых энергетических отметин в точках пространства и вещества, остаются там, закручиваются и, как бы, консервируются.
   Он говорил:
- Малыш, вот, видишь камень? Ты думаешь, что он твердый, холодный, мертвый - безжизненный, как высохший деревянный сучок, который сгорает бесследно в огне обычного костра? Это не так!
За время своего существования этот невзрачный камушек зарядился, вобрал в себя миллионы и миллиарды лучей от звезд и Солнца, то есть, частиц света с отражением всех жизненных ситуаций, происходивших здесь, на Земле, тысячелетия тому назад.
Так вбирают в себя лучи прежней жизни не только камни, но и вода, и воздух, и почва, и все ископаемые: смолы, руды и кристаллы. И этот янтарь, и кварц, например. Все предметы, малыш, существующие на Земле, хранят в себе эти отметины прошлой жизни  как волны жизненных изменений. Но самое интересное - по этим знакам-отметинам можно, как говорили древние, прочитать даже свою судьбу.
Если вы, например, гуляя и обдумывая свою жизнь или что-то ещё другое, нашли вдруг какой-нибудь старый, но интересный камень, то оратите на него внимание - это неслучайно! Особенно, обратите внимание на рисунок на его поверхности. Это предсказание о вашей энергии, накопленной и циркулирующей в вашем теле. И по Всемирному Божественному закону объединения и разграничения по частотам разной энергии материального и духовного миров: «подобное притягивается или стремится к подобному» вы и находите и обращаете внимание на этот камешек или на какой-то предмет! Ведь даже у наших врачей – психиатров есть такие тесты на реакцию не здоровой психики на рисунки, узнаваемые и выбираемые их пациентами! А что уж говорить о более тонких и высоких мирах - божественных?..
Если этот рисунок похож, например, на:
Дерево – то у вас будет долгая жизнь, и чем дерево ветвистее, тем жизнь будет богаче и  интересней;
Волна – это ваш внезапный взлёт и падение;
Бегущий олень – быстрая перемена мест, вызванная отчаянием;
Летящая птица – какое-то разглашение тайны;
Звезда – неожиданное прозрение;
Ладонь – чья-то помощь, поддержка, покровительство;
Глаз – чьё-то пристальное внимание;
Зигзаг – серьозные перемены в вашей жизни;
Костер – расплата за дурные поступки;
Круг – богатство, достаток;
Солнце – почет, уважение, слава;
Стрела – весть, новость, письмо;
Человек – нежданный гость, прибавление в семье;
Змея – хитрость, коварство, измена, предательство;
Башмак – нищета, неприкаянность;
Паук – заговор, интрига, покушение;
Лестница – успешное путешествие по воздуху;
Трезубец – благополучное путешествие по воде;
Колесо – долгое странствие по земле;
Корона – справедливая награда за добрые дела;
Серп, коса – внезапная болезнь кого-то из ваших близких.
Так что рисунки на камне – это как рассказ, или предсказание по рунам,  да и вся поверхностная структура камня – это ведь как запись застывших звуковых и световых волн на бывшей граммофонной пластинке…
Услышав такое, я остолбенел и произнес возбужденно:
- Ничего себе, картина! Неужели это всё – правда,  Алекс? Вот, если бы у нас с тобой был такой прибор, (наподобие нашего патефона). При помощи него можно было бы оживить все эти застывшие в камне или на любом предмете, закрученные, законсервированные волны, а?   И мы тогда бы, смогли все увидеть и все узнать: что происходило здесь до нас, и что чувствовали прежние, жившие здесь люди!
На что Алекс, улыбнувшись, ответил:
- Он есть – этот великолепный прибор. Я сам им пользовался и все это увидел и пережил…
- Как пережил? Где, когда и что это за прибор? – заинтересованно накинулся я на Алекса.
- Погоди, малыш, не спеши так, а то уха наша выкипит, - усмехнулся он, останавливая меня и, справившись с рыбной ухой, продолжил.
- Ты хочешь узнать, что это за прибор и где он находится? – спросил он, попробовав на вкус прямо из котла, сваренную им уху.
- Да, вот где, - показал он пальцем на  свою голову.
Я опешил…
- Дядя Саня, ты что, это - имеешь в виду какие-то наши фантазии и галлюцинации, что ли?
- Да нет, малыш, хотя и эти наши сны, фантазии, видения и представления, возникающие у нас в голове, они тоже ведь не придуманы нами на пустом месте. И  возникают у нас не просто как бред и хитросплетения от впечатлений о прошлых событиях. А, как говорят умные люди, являются чем-то реально происходящим где-то сейчас, от нас далеко, в этом или ином, одном из многих наших параллельных, или вероятностных миров, - ответил Алекс.
– Мозг – это и есть тот прибор, который все ловит, собирает и пытается нам сообщить об этом. Его только нужно понять, и умело подключиться к его сообщениям.
- Но такое я не могу ведь себе даже и представить, дядь Сань! Как это возможно? – возразил я ему.
- А почему бы и нет, малыш? Мозг – это ведь не только прибор памяти, с помощью которого мы соображаем, как нужно добывать себе пищу, сочинять стихи, вспоминать о прошлом, но это еще и приемник связи, которым мы ловим и расшифровываем все эти бесчисленные мировые энергетические потоки и волны,  «бурлящей» вокруг нас жизни.
Вот свет, например, пришел к нам от Солнца, и его частицы зафиксировали на фотопластинке все эти формы жизни, отражаясь от нашего тела и окружающих  предметов. Образовалась плоская и тонкая картинка действительности – фото, и мы это видим. Но это только при излучении прямо вперед  за одни миг и на одном слое серебра. А ведь излучения этого света идут к нам уже безмерно давно, все время, то есть миллионы лет. И это те же частицы, из которых состоим и мы с тобой сейчас, и весь наш мир, вместе взятый. А свет – он ведь, отражаясь, распространяется не только вперед, но и в разные стороны, создавая, таким образом, как бы какой-то объем, то есть шар - сферу или замкнутые слои энергии жизни, которые уходят в пространство в виде бесчисленных  сферических волн и, расширяясь, как думают многие из нас, рассеиваются.
 -Так ведь? – остановился он ненадолго, глядя на меня.
- Да, - ответил я.
- А вот и нет, малыш, они не рассеиваются, - продолжил он, - они, расширяясь, удаляются друг от друга и от нас сегодняшних все дальше и дальше, в разные стороны. Так, например, как надуваемая прозрачная резина шара от своего центра. Но шар этот состоит из грубой эластичной и прозрачной резины, а сферы нашей жизни связаны всеобщими невидимыми связями всемирных энергетических полей. Вот какая во всем этом разница. Но, если рассуждать здраво по аналогии (или подобию), то получается, что весь наш мир состоит, из одних и тех же, частичек вещества, и это вещество в зародившейся форме состоит из одних и тех же, фигур. То есть, в жидкостях – это капля, а в твердом состоянии – это кристалл.
Энергетически, идеальная форма вещества – это окружность, то есть: шар, сфера. И, весь наш мир – это мир кривых форм. В нем нет прямых линий. Они лишь на малых наших земных расстояниях кажутся прямыми, например кристаллы земных пород. На больших же: космических расстояниях,  они стремятся к окружности! Вот почему все вокруг нас крутится и вертится: и Солнце, и Земля. В Пространстве Времени, в Космосе, и вообще в материи образуются тоже ведь иные замкнутые анклавы, как у рыбы, например – круглые «икринки жизни».
Происходят и другие вещи. Да и Солнце и Земля они ведь тоже круглые. Всё замкнуто в нашем мире! Идет «вечный круговорот» в природе: испарение, конденсация, то есть, сгущение паров воды и другого вещества на Земле.
А наше звуковое эхо? Оно ведь, отражаясь волнами от стен пустого помещения, а также и в ущельях гор, как от конденсирующих полей пустого амфитеатра, возвращается к нам и повторяет многократно произнесенные нами слова…
Так вот, малыш, к чему я это все тебе говорю? А к тому, что если бы все частички нашего тела, в совокупности с нашей действительностью, расширялись со скоростью, приближающейся к скорости света, то мы бы тогда все жили бы долго, как бы, в одних и тех же слоях жизни, не старея и не изменяясь в сфере нашей бытности. - Вечно летя и расширяясь и отражаясь, как резиновый шар-сфера. Наши частицы бытности отражались бы и возвращались назад, к себе, в прежде существовавшее время, вибрируя как звуковые волны «возвращающегося» эхо…
- Но это я тебе так говорю, образно и обобщенно, - сказал он, улыбаясь, - а все устроено гораздо сложнее, взаимозависимее и тоньше, чем мы об этом думаем. Вот и получается, что каждый час нашей жизни – это как отдельная энергетическая страница захватывающей нас вечносуществующей книги Жизни с картинками, называемыми «Хрониками Акаши».
Но это не мертвые, а живые, насыщенные энергией страницы «вечной книги» – и слои прошлой улетевшей жизни, в которых можно было бы побыть, если, конечно, сможешь догнать и войти в то, первое состояние начального отражения, которое сверкнуло «аукнуло» и улетело к сфере будущего нашей огромной мировой капсулы времени, к окраинам Вселенной. И это можно сравнить даже с существующей аналогией жизни живых существ на земле.
У каждого живого существа есть своя энергетическая  сила отпущенной ему жизни. И каждая сущность живет в своей сфере и в пределах своего  времени и своего образа жизни. Бактерия живет – часы, (и у неё ведь есть тоже свой узкий мир) бабочка существуе дни, человек годы! Поэтому каждое живое существо на земле живет в своей сфере бытности, в своей энергетической капсуле отпущенного ему времени. И если вырваться из тела - этого земного скафандра жизни, то можно многое повидать и многое изменить. Ты сможешь тогда многое увидеть и всё узнать, как боги…
- Но разве возможно такое? – спросил я, продолжая удивляться.
- Да, малыш, - сказал Алекс, - люди иногда это делают и исчезают прямо на глазах. Но это совсем не наш случай. И это иные слои пространства, с другими скоростями и частотами. И люди, нечаянно подключившись  к ним, исчезают, попадая в этот иной - параллельный мир. Они проходят, как  сквозь бутылочное горлышко в «петлю вечности» через вход или воронку, «по восьмерке бесконечности», в другую энергетически заряженную среду жизни, невидимую и недосягаемую для наших органов чувств и не улавливаемую нашими физическими приборами.
А назад дороги уже нет, потому что нет обратного отражающего излучения. Но в наше прошлое и будущее всё-таки существуют  сверхбыстрые энергетически раскручиваемые воронки времени – (так называемые коридоры или временные дыры) с обратным возвращением. Вот какие дела, малыш, творятся в мире!
- Откуда это известно? Разве кто-то там уже когда-то побывал - в нашем прошлом и будущем? – спросил я, немного оторопев, от наплыва новой и ещё совсем не посильной для меня информации.
- Да, малыш. Когда-то в молодости побывал там и я. И скажу тебе, что это было для меня незабываемым зрелищем. Но это довольно длинный разговор и он не на один вечер…
Так закончил  тогда свой рассказ этот замечательный человек, возбудив во мне еще более сильный интерес к своей персоне. И, приходя каждый раз к нему в гости, я с еще большей завистью посматривал в сторону его синей тетради, и думал: «Вот бы добраться мне до этих его записей, и прочитать, что он там такое написал, познать то, что он увидел и ощутил». Но это, как говорил он, доступно лишь людям мечтательным, то есть, с тонким сосредоточенным складом ума и широким кругозором восприятия жизни. А как расширить свое сознание и этот свой всемирный кругозор жизни, а с ним и ускорить и энергетические колебания частичек своего тела, чтобы догнать прошлое, а затем без ущерба для здоровья вернуться назад в свое тело и в свою теперешнюю жизнь, я не знал.
Но Алекс мне как-то проговорился, что всю эту работу можно делать при помощи медитаций, то есть, четким внутренним видением в голове того, что хочешь сейчас достичь.
Говорил, что волны мысли летят быстрее, чем частицы света, а психическая энергия ума является  самой сильной и формирующей энергией. Она защищает нас от всего, - говорил он.
- Даже от радиации, - поинтересовался я. Да, конечно, да, - сказал он!..
Но то, что было написано в синей тетрадке, Алекс мне читать не давал – всегда ее прятал, и поэтому возвел мой интерес к этим записям до полной точки моего «кипения» и нетерпения.
Работал он в цирке иллюзионистом, и производил там  наглядные опыты с уклоном в парапсихологию. Жил в прибалтийском городе, часто гастролировал с цирком по другим городам и странам, и снимал небольшую, но удобную комнату у одной доброй старушки. И я у него часто бывал, потому что эта та «добрая старушка» была моей двоюродной тетей. Вот ведь как сплелись все обстоятельства моей и его жизни. А!?
Но сейчас речь идет не обо мне, а об этом странном и неординарном, одиноком человеке, и о страницах его записей, то есть, о рассказах его путешествий в просторы вечной и прошлой жизни. А мне так хотелось достать, и открыть эту его таинственную тетрадь и прочитать все её волшебные страницы…
И однажды это все так и случилось – мне удалось заглянуть в его дивное прошлое и узнать все его «немыслимые» истории…
Машина, на которой цирк ездил на гастроли, попала в аварию, и он лежал в больнице и был очень слаб. Мы с тетушкой пришли его навестить. Тогда он мне и сказал тихо, еле ворочая языком:
- Малыш, там в моей комнате, в доме у твоей тети, лежит старая синяя папка, в ней тетрадь с записями – возьми ее, и если я все же не выкарабкаюсь из этих навалившихся на меня недугов,  то сожги ее. Все равно это теперь уже далекое прошлое и никому уже не нужное и неинтересное дело…
- Как это - не нужное?! Как - не интересное?! – вскричал я, кинувшись к нему.
- Дядя Саня, мне все это интересно, и мне всё это нужно! Можно, я ее почитаю?
- Если хочешь – читай, - сказал он, - только, смотри, пока я жив, никому эти записи не показывай. Даже никому о них никогда не говори. Понял?
- Хорошо, хорошо, не волнуйся, я всё понял и никому теперь эти записи ни за что  не отдам, - заверил я его.
Он позвал тетю и сказал ей, чтобы та отдала мне его синюю тетрадь. И я, тогда же, в тот же день, после посещения его в больнице, поспешил с тетушкой  Глашей, (своей тетушкой) к ней домой, там она и передала мне эту его синюю тетрадь.
И я с нескрываемым трепетом открыл его тетрадь, и тут же начал читать…
Читал, читал и с каждой прочитанной строкой все глубже и глубже уходил в то его далекое прошлое - в его интересную искрометную жизнь.
Удивлялся - и порой, по нескольку раз перечитывал его записи, кое-чего там недопонимая, и в то же время снова читал и читал, не в силах от них оторваться…
В его рассказах все было необычно, интересно и потрясающе живо. Как будто это не он, а я вместо него там жил и страдал, испытывая на себе падения, радости и даже триумфы его личной жизни.
Его повествование начиналось такими словами: «Это было давным-давно, еще до прежней мировой войны, за несколько лет до ее начала…».

                Моя прекрасная пани

   …Мы переселились из российской глубинки в одну из приморских стран. И жили там бедно, и по семейному положению - трудно. Отец работал приказчиком у одного, не очень богатого купца Ложкина. А нас, детей в семье,  было тогда уже шестеро человек. И как-то так получалось, что мы появлялись и росли,  у наших родителей,  как дети армейского полка или другого служебного подразделения. Были, хоть даже и не одногодки, но, вставали в шеренгу бурлящей жизни друг за другом, словно солдаты в армейском строю.
   Старшие, как было принято тогда, нянчили своих младших братьев, и зарабатывали тем самым от родителей на редкие конфеты и бублики, а остальные же, в обычное время, учились в начальной церковно-приходской школе.
В свободное же от дел время мы все бегали на речку: купались там, играли, и ловили на червячка мелкую рыбешку. Я был старшим средь братьев, и мне тогда уже исполнилось почти  16-ть, пятнадцать с половиной лет.
Недалеко от нашего городка, за речкой  было какое-то «таинственное» имение некой молодой, красивой и загадочной «пани» - помещицы, очень богатой девы, жившей уединенно, то ли по своей скромности, то ли по своей начитанной или душевной прихоти. Это было тайной за семью печатями для меня и для всех окружающих.
   Я тогда ещё совсем юный  и увлекающийся парень, приходя иногда на речку и видя её там (купающуюся) спрятавшись в камышах,  долго наблюдал, как она, обнаженная и трепещущая, тихо и боязливо входила в воду. Потом стояла в воде, лаская руками свои прекрасные нежные ноги, и вскрикивала негромко и радостно, как дитя, от неожиданных ощущений, вызываемых брызгами и потоками речной воды.
Мне тогда хотелось вдруг стать какой-нибудь рыбкой и, глубоко нырнув под воду,  подплыть к ней и коснуться ее тела. Но я, естественно, не плыл, а лишь стоял и дрожал, мечтая обо всём, об этом…
   А что тут такого – я был тогда еще совсем-совсем юным «мальчонком» – застенчивым и, конечно, не смелым. Укрывшись в камышах, я лишь тихо наблюдал за ней, боясь пошевелиться и испугать ее…
   Но однажды я нечаянно  выдал себя. Она расположилась так близко от меня, что заметила меня и мой интерес к своей особе, но виду не подала – тогда я этого всего еще не понимал. Она не испугалась, не вскрикнула и не убежала, как бывает, а, наоборот, стала вести себя как-то непонятно, призывно, дерзко и интригующе, поворачиваясь и открывая мне все свои великолепные девичьи прелести. И я, как завороженный птенец и ранний выводок, раскрыв рот и отвесив губы, уставился из камышей удивленно на ее прекрасное тело: тонкую талию, живот и налитые груди. Но она, видимо, упивалась производимым на  меня эффектом и когда уходила домой, то загадочно улыбалась чему-то…
   И вот, как-то раз, я неожиданно встретился с ней.

                Река юности. Время первой любви…

   Мы столкнулись с нею на тропинке, по которой она обычно ходила к речке из своего имения. Я поклонился, уступив ей дорогу, и несмело поздоровавшись, сказал ей: «Добрый день, пани!», и опустил глаза.
   Она остановилась рядом, глядя на меня каким-то завораживающим взглядом, подняла руку и погладила мою вихрастую голову. Потом спросила: чей я, где живу и - не желаю ли ей помочь в ее хозяйстве?
- Чем же я могу вам помочь, высоко-вельможная пани, я ведь еще совсем молодой и ничего  не умею делать, - ответил я стыдливо.
- Ничего, милый - сказала она ласково, - я могла бы взять тебя в свое имение  на разные работы – пасти овец или гусей, например…
Я не знал, что ей ответить. С одной стороны, мне очень хотелось все время видеть ее и быть с ней вместе и рядом. С другой же стороны было и боязно:  «а вдруг я ей не угожу, разгневаю и сам разочаруюсь в своей придуманной мною же сказке»…
- Ну, так как же, пойдешь ко мне работать или нет? – настойчиво повторила она.
– Соглашайся и не бойся меня уж так сильно.  Я ведь не съем тебя, хороший…
Затем, она взяла меня за руку, спросила, как меня зовут и, узнав мое имя, сказала:
- Пойдем, я покажу тебе то, что ты будешь делать у меня в имении. И если тебе это понравится – я буду этому очень рада.
Держа мою руку, она невинно улыбалась. Ей было наверно очень и очень хорошо в это время. А каково было мне? Она настойчиво вела меня за собой. И я как послушный маленький ягненочек следовал за ней, боясь произвести одно какое-нибудь лишнее неловкое движение. Мне так хотелось ей понравиться. И она была так молода и красива, как созревшая и налитая соком ягодка!  И лет-то ей было наверно всего не более двадцати…
Потом я узнал, что она рано вышла замуж за видного и богатого помещика, рано овдовела, да так и жила одна, упиваясь своей свободой, и не желая ни с кем делить свою красоту и независимость, вдали от всех благ цивилизации.  Была добра, мечтательна и много читала. У нее в услужении был старый, преданный ей конюх, его сестра консъержка и прибиральшица, следившая за порядком в имении, и еще его жена-повариха, чуть моложе его.
Вот и все.  А так: на работы в полях и по хозяйству она  нанимала крестьян-работников, и плотников, и кузнецов из города – они и чинили ей все в ее имении. Но, видно, жить одной без друзей в большом доме ей было, все же, скучновато – не с кем перекинуться взглядом, словом. Поэтому она и не хотела отпускать  меня от себя, и упускать такую  неожиданную возможность привязать к себе хорошего юного и послушного пастушка-работника, чтобы было с кем пообщаться, и чтоб было с кем поговорить…
Ей очень хотелось привлечь меня - к себя; и ей это вполне удалось.
Она привела меня в имение. Здесь у нее  была библиотека, а в библиотеке – много разных книг, незнакомых мне вещей; и это было так интересно, что я не выдержал, растаял и согласился быть у нее хоть пастушком-работником, хоть шутом и пажом одновременно и все вместе. Одно лишь условие я поставил перед ней: чтобы она договорилась обо всем с моими родителями.
- О, это я все улажу, - успокоила она меня.
И, условившись на том, что завтра же с утра я начну работать у нее в имении, я с ней и расстался. А вечером она побывала у нас,  дома в городе и, познакомившись с моими родителями, дала им некоторую сумму денег и пообещала так же хорошо заплатить за мою последующую работу.
Отец знал ее и раньше, он иногда, бывало, привозил ей товары в имение.
Жили мы совсем небогато, ведь прокормить  в то время шесть голодных ртов на один заработок было все-таки трудновато, поэтому родители ее предложение насчет меня, конечно, с радостью приняли. И согласились даже на такие условия, чтобы я все время жил в ее имении. Такова уж была специфика работы пастухов – рано утром вставать - а в воскресенье, в нерабочее время, я мог, конечно, посещать и свою семью.
Договорившись с родителями, она забрала меня с собой, и мы уехали на двуколке в её имение…

                Пастух и паж её Милейшего Высокого Одиночества

Когда мы приехали с ней в  имение и зашли в дом, она улыбнулась и заговорщически  сказала мне:
- Ну вот, мой друг, мы и остались одни в моем пустом и забытом замке «Монте-Кристо»… И я тебе сейчас покажу его весь изнутри: мою монашескую келью, зал и библиотеку. Вот здесь теперь после трудового  дня ты и будешь проводить, вместе со мной, свое свободное время…
Она повела меня внутрь дворца, показала мою комнату, столовую, читальный зал.
- Давай, мой друг, осваивайся и устраивайся здесь, а все, что касается твоей работы, тебе расскажет мой старый слуга – конюх, я его к тебе потом пришлю.
И я ходил по дому, и знакомился со всеми в нём существующими достопримечательностями. Познакомился и с конюхом. Он провел меня по всему двору имения, показывая при этом и сад, и конюшню, и ограду с овцами, которых я должен был завтра пасти, и собаку-пастуха по имени Терри, которая должна была следить за овцами в поле, на пастбище, не давая им разбрестись по сторонам. Конюха звали Сильвестром.
Посвятив меня во все трудности и тонкости работы, которую я должен был здесь исполнять с завтрашнего дня,  он спросил:
- Мил человек, а ты когда-то хоть пас какую-нибудь живность: коров, например, или гусей?
- Нет, - ответил я, - мы все время жили в городе, поэтому такому делу я вовсе не обучен и никогда такого и не делал.
- Да-а-а, сударь, - произнес Сильвестр, - первое время тебе здесь придется трудновато. Ну, ничего, парень – постепенно ты привыкнешь! А на первый овечий выгон я сам  с тобой пойду и все тебе покажу: где поля те находятся, и как пасти овец на пастбище. Ну, а дальше  Терри тебе будет помогать. А теперь - иди, отдыхай!
Гуляя по аллеям парка в имении, я любовался его скульптурами. Потом зашел  внутрь дворца – в его читальный зал.  А там было столько книг, что глаза мои разбежались, и я набросился на них и стал читать. Они были такие разные – старинные и интересные! О принце Гамлете, например.
Незаметно опустились  сумерки, и уже наступала ночь. Я, выбрал одну из книг, о великом греческом философе Пифагоре и собрался идти отдыхать…
 То, что я узнал о Пифагоре, потрясло меня. Во-первых, он жил так давно, а его выводами и доказательствами пользуются до сих пор во всем мире.  Он-то и создал, оказывается, геометрию – метод доказательства по абстрактным чертежным фигурам, и эту стройную науку – математику. И еще много и много чего другого дал он современному человечеству. Одно только его имя чего стоит! Оно  слагается из двух названий – Пифа и Гор. В Древней Греции пифии прорицали, то есть были предсказательницами. Они предсказывали будущее - волю Бога.
А слово «Гор» - это имя египетского бога Неба и утреннего Солнца. Выходит, Пифагор был глашатаем крылатого бога Неба и Света, борющегося с силами зла и мрака.
«Вот те на! - подумал я, - а мы-то представляли, что Пифагор в связи с известной теоремой – это всего лишь какой-то там древний грек – математик. Ну,  еще какой-то там олимпийский чемпион по боксу, вот и все! А тут, оказывается, он такой мыслитель, такая личность. Посланник бога Света – целая эпоха!». 
Пока я восхищался  открытием, появилась пани Ядвига и спросила:
- Ну что, мой друг, ты уже начитался своих книг?
Я кивнул головой.
- Вот и хорошо, - сказала она, - тогда идем со мной, и я покажу тебе, где ты будешь сегодня  отдыхать, а затем жить.
Когда мы пришли в ее закрытую от других половину дома, она сказала:
- Вот здесь находится  моя спальная комната, а там, напротив, будет твоя. Если, вдруг, мне вечером что-нибудь понадобится – я тебя позову. Иногда  мне становится скучно, а то и жутко жить в таком большом  доме одной, а ты будешь рядом, и я буду спать спокойно. Иди в свою комнату – там все есть: и белье, и постель…
- Но, пани Ядвига, мне как-то неловко и  непривычно находиться одному в такой большой комнате, - сказал я. – Я не знаю, чем там можно пользоваться, к чему прикасаться…
- Вот, чудак, - засмеялась она, - какой же ты еще совсем неопытный и неискушенный мальчик, Алекс. Будь храбрым, мой друг! Ты теперь будешь владеть этой крепостью и всем тем, что в ней находиться. Вот и бери все это!
И, видя, что я слегка замялся, она решительно взяла меня за руку и сказала:
- Ну, хорошо, пойдем, я тебе сейчас сама все покажу и расскажу, а дальше ты  уже изволь все делать сам, понял?
- Да, пани, - кивнул я головой чумея, от этого - горячего ее рукопожатия.
Она завела меня в комнату, вспушила подушку, откинула одеяло, положила на постель ночную рубашку и простынь и, повернувшись  ко мне, произнесла:
- Вот так, Алекс, и действуй таким образом! Теперь ты знаешь,  как все это делается - ложись и отдыхай!
- А вы, пани, - вырвалось у меня, - вы тоже пойдете скучать, то есть, отдыхать?
Она посмотрела на меня как-то слишком внимательно  и испытывающе,  и томно произнесла:
- Да, мой мальчик я тоже, а что?
- Да-а-а… , - замялся я.
- А привидения у вас тут ночью случайно не бродят, как в Англии, например, - спросил я вдруг как-то испуганно и глуповато, вспомнив рассказы из только что прочитанного.
Она вздрогнула от такого необычного и столь нежелательного вопроса.
- Ты что, Алекс, откуда им тут взяться? Здесь ходим только  я и моя кошка. Даже старики, и те находятся в  другой половине дома, в дальней комнате. А здесь в окно заглядывает лишь луна и тишина… Алекс.
- Вот вы одна здесь, пани, - продолжил я нагнетать в ней страх одиночества, - а коридоры здесь длинные и пустые,  и в них могут привидения ходить и появляться, как тень отца Гамлета, например.
- Нет, нет, Алекс, не надо, не надо мне перед сном такое говорить, а то я с испугу и вправду не засну, сегодня ночью, - замахала она руками.
- Ну, всё! Я ухожу, а ты тут оставайся и отдыхай и постарайся больше не думать об этом…
Она открыла дверь и быстро удалилась, а я, раздевшись, юркнул в  свою постель под одеяло, и долго еще лежал с открытыми глазами, любуясь звездами в окно и томясь в пылу своего воображения от, только что мной увиденного, и услышанного.
От этого я  и не мог уснуть, и постоянно ворочался. Мне уж и самому каждый шорох, и звук за дверьми в коридоре казался таинственным и страшным – потусторонним.
«А, вдруг, - думал я  здесь и в вправду тень отца Гамлета, тьфу ты, то есть этого старого мужа пани Ядвиги появится, а? Как тогда?». Так и лежал я, прислушиваясь к тихим ночным шорохам и скрипам за дверью своей спальни.
И вдруг я услышал, как скрипнув,  открылась дверь в комнату пани Ядвиги и …
«Вот оно и началось, - застыл я, подумав в невольном испуге, - идет-таки этот старый хрыч – Гамлет, а! То есть – ночное привидение - ее муж»…
И приподнявшись с кровати, я с ужасом стал ждать его появления. И тут дверь моей спальни немного приоткрылась и в темном ее проеме появилась голова…
И чья бы вы подумали?.. Пани Ядвиги! А затем и она вся сама, целиком и полностью, в  белом.
Я вскрикнул, и чуть не упал с кровати! А она, приоткрыв дверь  и увидев, что я тоже не сплю – сижу и испуганно смотрю на нее, - устремилась ко мне тихо, как призрак  с распущенными волосами, в длинной спальной рубашке, со своей кошкой в руках – остановилась и произнесла:
- Мой рыцарь, ты тоже бодрствуешь: сидишь на кровати и не спишь?..
Вот видишь, поговорили мы с тобой о привидениях, и мне стало страшно теперь находиться одной в своей огромной комнате. А там, как будто и впрямь, кто-то бродит. Пока, вот, только моя кошка, «киска» меня  напугала, а там – не знаю…
- Нет, нервы у меня все же пошаливают! Наверно, это от старых французских и английских романов, - продолжила она. – Начиталась их, замечталась – вот мне и кажется. А тут еще и ты, Александр, мне страху добавил…
- Можно, я  немного посижу здесь, у тебя и развею свой страх? – спросила она меня.
Я кивнул ей головой и успокоился. Она села на кровать и сказала:
- А ты, я вижу, Алекс, привидений не боишься?
- Нет, пани, я их просто пугаю и разгоняю. Они меня сами боятся, - сказал я шутя, храбрясь и «пылая» мужеством.
- Чего же ты тогда не спишь, мой храбрый мальчик?
- Так я же сторожу, спасая вас от привидений, а потом сижу и думаю, - продолжил я уже вполне нормально.
- Вот, молодец, - засмеялась она, - это так мило! Ну, а о чем же тогда думает такой молодой человек в шестнадцать лет и в такой вот поздний час? - произнесла она приблизившись.
Я молчал и не знал, что ей  и ответить.
- Ну же, признавайся, мой юный рыцарь, - затормошила она в нетерпении мое одеяло.
А мне было стыдно сказать ей, что думал то я все это время, не о ком-то и не о чем-то,  а только о ней, «любимой».
Но, не открываясь ей в этом я, все же, ответил ей, что думал перед этим, конечно, о звездах…
Что все они такие огромные, как Солнце, что находясь от нас так далеко, они кажутся нам такими маленькими мерцающими искорками, точечками…
- А ведь где-то возле них есть, наверно, такие же миры, как и наш.  И там какой-нибудь такой же маленький и влюбленный человечек, сидит и смотрит на нашу звезду – Солнце, и думает, так же  и о том же - как и я. И хочет узнать  о нашей звезде, и о нашем мире что-нибудь интересное, новое и многое ему ещё пока не ведомое, и неизвестное?
- Влюбленный? - переспросила она. – Это кто же влюбленный, не ты ли, мой друг, Александр? И влюблен ты, конечно же, как я уже догадалась, в меня? – засмеялась она, игриво.
Я стыдливо  промолчал, и только сердце мое в груди стучало, как кузнечный молот…
- Что же ты молчишь, мой юный рыцарь? Влюбился, да?..
- Глупый! - прошептала она, смягчаясь, - если уж влюбился, так имей смелость тогда и  сказать об этом женщине. Ведь в этом нет ничего плохого и необычного. Любят ведь по зову сердца и желанию души. А любящая душа наполнена сиянием божественного света, и поэтому она, как свет – чиста и непорочна! Понял – пастушок и милый мой - «мечтатель»!
Она погладила мою вихрастую голову и вздохнула…
От ее прикосновения сердце мое в груди забилось еще сильнее и тело, словно начало таять. Я сел на кровати и нечаянно коснулся ее плеча, и рук, и её волос. Но я не знал, что мне  нужно было делать дальше?..  Она - спросила:
- Александр, а ты хоть когда-нибудь пробовал целоваться с девушками?
Я ответил, что нет. Тогда она взяла мои руку  в свои, и прошептала:
- Давай я тебя немного поучу. Хочешь?
Я кивнул головой. Она поцеловала меня в лоб, и произнесла:
- Ну, а теперь, как? Тебе  хорошо?
- Да, - пролепетал я.
Наверно, это ее так возбудило и подзадорило, что ее тело сразу же наполнилось какой-то  силой неодолимого стремления ко мне, и она невинно сказала:
- Давай-ка, милый, я здесь ненадолго прилягу скраю возле тебя, а то мне в моей комнате одной, так как-то, холодно и страшновато, и неуютно, Алекс, а? Можно?..
- Да, - еле пролепетал я, и сам чуть не задохнулся, от налетевшей вдруг на меня юношеской любовной страсти.
И она прикорнула рядом со мной, на кровати, совсем уже надежно и уверенно. А я лежал под одеялом, и не шевелился. Ну и  она тоже как-то на время затихла, и успокоилась.
Прошло, какое-то время: не более полуминуты -  и она вдруг заговорила, так тихо, почти шепотом:
- Эй! милый голубчик, как ты там, - живой ещё?  Не спишь?
- Не сплю, пани, -  ответил я, тоже тихо и односложно:
- Уснешь тут, когда за дверью привидения по коридору «шастают» – да и вы тут рядом!..
- А ты меня вообще-то не боишься? – спросила она опять через некоторое время.
- Нет, - ответил я, замирая, когда ее рука коснулась моего тела и тихо начала двигаться дальше…
- Тогда иди ко мне, мой мальчик, - прошептала она.
И я, дрожа и млея от нетерпения, забыв про все гуляющие там по коридору, в пустых «английских» замках привидения, и про все тени отца, и его дедов и даже прадедов Гамлета, вошел, в ее горячие и жаркие объятия…
- Ох, друзья, это было так хорошо и превосходно!.. Что я от счастья чуть не сошел  и не лишился ума …
- Так прошла моя первая волшебная ночь в имении у пани Ядвиги, а дальше было уже новое, следующее утро…
     Этими словами и закончилась первая запись в тетрадке Александра.
 - А дальше, что же будет дальше? – думал я,  незаметно засыпая…
А дальше, как и в тетради, было утро и день второй…
               
                На розовых рассветах…
 
На следующий день я был в некотором смущении, - читал я дивные записи из юности, Александра – друга и товарища моего отца…
Сначала я даже не мог поднять глаз при встрече с нею. Но пани вела себя спокойно, будто между нами ничего не произошло: была  радостна и приветлива со мной. А на завтраке не спускала с меня глаз и старалась угостить самыми вкусными блюдами…
После того, как я встал из-за стола  и, не смотря на свое, в общем-то,  совсем не дворянское воспитание и происхождение, я каким-то чутьем догадался подойти к ней и поцеловать ей руку – поблагодарить за такое приятное обращение.
Я сказал ей:
- Пани Ядвига, спасибо вам за еду, за ваши угощения и разрешите мне сейчас вас покинуть? Мне нужно идти на  работу: пасти в полях овец…
Она погладила мою склоненную перед ней голову и ответила:
- Ну ладно, мой мальчик, иди! Погуляй и поработай, но только долго там не задерживайся, я буду тебя ждать! 
И я вышел во двор –  и стал искать конюха. Нашел его возле конюшни, у лошадей. После приветствия и нескольких скупых слов, мы выпили с ним по стакану теплого чая, из его термоса, и он рассказал мне о том, что мне нужно будет в первую очередь сделать.
Потом мы с Сильвестром выгнали на пастбище овец, и он уже там, на месте, показал и рассказал мне как нужно с ними управляться, как их всех пасти, и рассказав мне всё, сам вскоре ушел домой.
И я остался там совсем один, с моим неунывающим псом Терри – и наедине с пасущимся и разбредающимся в полях стадом - «отарой» овец…
Преданный своей профессии пес, рьяно гонялся за овцами и не давал им никакой «пощады и покоя». Он честно исполнял свои обязанности практически сам, без меня, успешно пас «моих» овец. А я только иногда покрикивал в его сторону:
- Молодец, Терри! Молодчина, песик! Ты самый умный собачий «сторож» и пастух во всей округе! Так держать, Терри!
А когда уже  и сам совсем устал от этих своих криков, то сказал ему:
- Ну, ладно, Терри, ты тут побегай ещё немного посторожи, а я  прилягу рядом и отдохну…
И здесь же, в поле, лег и стал мечтать, и глядя на облака вспоминать о том, что произошло у нас вчера ночью с пани Ядвигой.
Воспоминания были до ощущений четкими. Это были такие ощущения… – Непередаваемые! Они были новыми для меня, и я скажу вам без лишней скромности, они мне очень и очень нравились. Мне было приятно вспоминать наши вздохи, прикосновения, наш разговор. И я еще, и еще хотел, чтобы всё  это у нас с нею продолжало повторяться - много и много раз.
Да-а-а! Теперь я знал, как это неимоверно – хорошо и приятно любить такую великолепную женщину, как пани Ядвига. А я ее уже, кажется, любил, и любил так страстно, как только могут, в первый раз любить мечтательные и чувственные юноши в свои пятнадцать лет.
Мне для нее хотелось даже совершать какие-то подвиги! Вот куда завели меня мои юношеские мечты…
К вечеру я на всех парусах вожделения летел уже в этот ее тихий, украшенный яркими цветами, уголок. Но когда я туда явился, пани Ядвиги дома не оказалось. Она куда-то уехала на своей двуколке еще днем.
Но я лишь успел привести себя в порядок – почиститься и помыться, как вдруг появилась она, вся сияющая и светлая, как весна, вобравшая в себя и солнце, и ветер, и всё огромное небо с белыми облаками…
Она посмотрела на меня своими прекрасными серо-голубыми глазами, и я почувствовал, как по моему телу вдруг пробежала волна какого-то электрического тока. Она сказала мне:
- Ну вот, Александр, твой рабочий день сегодня окончен, давай будем отдыхать и ужинать. А после ужина я тебе кое-что покажу, - и сказав это, пригласила меня к столу.
В столовой мы ужинали одни. Старуха её повариха, лишь принесла нам ужин и удалилась. Пани Ядвига сама прекрасно справлялась с обязанностями хозяйки стола, и старалась мне во всем угодить. Она налила нам в два бокала сухого французского вина, и я впервые выпил «за счастье, за любовь и за наше здоровье». И это вино было такое приятное, пьянящее и нежное, как и вся эта моя романтическая любовь к такой прекрасной и доброй пани…
Она подошла ко мне с бокалом недопитого вина и села рядом. И села так близко, что запах ее духов пьянил меня еще больше, а упругость и жар её молодого тела чувствовались даже сквозь ткань ее легкого платья. Она любила меня, и я это чувствовал, и у меня перехватывало дыхание от одной только мысли, что я скоро буду сидеть у себя на кровати, обнимать ее и целовать…
Когда она как бы нечаянно касалась моих рук, сердце мое замирало, и кровь приливала к голове.
Мы оба тогда смущались и затихали, как будто прислушиваясь к тому, что происходит там, у нас внутри – в наших сердцах…
 Потом она сказала: «Пойдем!», и потянула меня за собой в мою комнату, оставила меня там одного, сказав: «Подожди!», и удалилась. Но не успел я опомниться, как она вернулась и принесла мне великолепный новенький костюм, рубашку и туфли.
- А теперь, надень этот костюм. Я тебе его сегодня купила, - сказала она.
Я надел костюм, она взяла меня за руки и мы закружились, смеясь и радуясь: в медленно убыстряющемся ритме вальса. Я неумело старался ей подражать, но запнулся и мы оба с ней упали на мою кровать. Мы катались по кровати и смеялись. Нам было так весело и хорошо…
Потом она сделалась серьезной, и лицо ее налилось желанием и страстью. Она лишь произнесла:
- Прости меня, мой милый мальчик, - и увлекла меня, так же как и вчера, в свою пылающую жаром «страну любви»…
Когда я пришел в себя, то увидел, что нахожусь в ее объятиях. И то, что я испытывал тогда, я уже не испытывал потом никогда. И это была такая история (без всякого притворства) где, мы отдавались своим  чувствам без остатка, сначала и до конца …
С нею, в последствие, я  окреп духовно и физически, и начал превращаться в настоящего  мужчину. Да, это истинная правда, я это чувствовал! И это так и было…
Она приобщила меня к таким вещам, о которых я раньше не мог даже и догадываться. Мне было хорошо с нею. И я жил, любил, и работал у нее в имении, как «во сне» наяву.
Представьте себе - когда встаешь рано утром, и у тебя так легко на сердце и хорошо, что тело твое готово взлететь к облакам!
 А душа твоя поет, цветёт и радуется, и все в жизни кажется тебе безоблочным и прекрасным. И так хочется тебе сотворить что-то такое доброе и приятное всем: себе, людям, и любимому тобой человеку, что ты сияешь и готов озарить этим светом весь мир: каждую травинку, каждую былинку, каждую букашку…
И я казался тогда себе таким восходящим светилом – будущим великаном. И подражая, мысленно повторял про себя слова слуги короля Фридриха Великого, прочитанные мною в одной из книг, который говорил, когда-то своему еще совсем тогда маленькому будущему королю в детстве, когда будил его рано утром:
- Вставайте, вставайте, Ваше Величество! Вас ждут Великие дела!
Вот так все и происходило тогда со мной и для меня – романтично и сказочно, в имении этой ясновельможной пани.
Конечно, моей страстью была и библиотека пани Ядвиги, где мы, уединяясь с нею, читали книги, и восхищались прежними героями прочитанных романов. В них была такая же горячая страсть и любовь, как и у нас с нею. И мы вечерами, когда выходили с нею в сад на прогулку, радовались и обсуждали всё это…

                Последние дни журавлиного лета. Прощание …

Прошло уже несколько месяцев моей жизни и работы в имении на полях у пани Маевской. И я, как паж «её величества», так поднаторел не только в пажеских, но и в своих пастушьих делах, что стал замечать, как мой пес Терри и овцы стали повиноваться мне уже, по одному лишь моему желанию. Иногда даже не по простому окрику и стуку палки, а только по одному лишь мысленному велению, словно по мановению волшебной палочки. Радуясь и удивляясь этому, я стал настойчиво развивать эту свою, внезапно открывшуюся, у меня способность – управлять мысленно живыми существами на расстоянии - и многого в этом деле достиг…
А время нашей жизни неумолимо неслось вперед и как стремнина уносило нас с собою в свою неведомую и непроглядную даль. 
То, что было вчера, стало уже прошлым. То, что раньше было в диковинку, стало теперь привычным и обыденным. И хотелось идти, бежать, лететь, искать и познавать что-то все больше и больше.
Уже и книги стали не так влечь к себе как раньше, и чувства наши стали понемногу притупляться.
Ушло то прежнее очарование весны и лета – этих четырех месяцев нашего с пани скоротечного счастья и празднества и мы стали какими-то другими, хотя были с нею в тех же хороших отношениях: встречались, любили и общались, как и прежде.
Однажды, мы шли с ней по алее парка, беседуя…
Лето уже кончалось, и вокруг было удивительно тихо. И в глубине души чувствовалась какая-то гнетущая тоска и грусть по всему уходящему и уже ушедшему - как безвозвратно потерянному. Она сказала мне:
- Александр, ты чувствуешь эту пронизывающую сердце печаль?
- Мне кажется, - продолжала она, - что это и есть та вестница судьбы – знак, которым жизнь нас, как бы, предупреждает, что скоро, ох! наверно уже скоро, что-то снами должно случиться.
И то, что было дорого нам в  сегодняшнем нашем настоящем уйдет навсегда, уплывет, и станет исчезающе-манящим, лишь следом памяти – нашим далёким, далеким прошлым…
Изменится и пройдет, и наш жар отношений к теперешним событиям, как первая любовь и восхищение обычными делами  и дарами молодости. Ведь чем ярче и жарче событие, тем быстрее оно заканчивается!
 Жаркая страсть и любовь, они ведь тоже быстро кончаются. Это как столкновение двух звезд. Которые летят навстречу друг к другу:  летят, летят … потом вдруг удар, взрыв - жаркие объятия…
И всё! - жизнь их закончена!
Своей гнетущей остротой природа, как бы, говорит нам:
- Иди, смотри и замечай, восторженный прохожий! То, что ты видишь, чем восхищаешься сейчас, оно уже скоро закончится - уйдет его время. Оно не повторится, в том виде, в котором ты его сейчас увидел уже никогда!
- Наверно окончится и наша счастье, - сказала она, - Да, да! И все хорошее когда-нибудь заканчивается. Как вдохновение, и любовь и как восторг!
Она замолкла на некоторое время, погрузившись в свои мысли и переживания, а затем продолжила:
- Мне грустно, Александр, что кончается наше с тобой такое хорошее время. Эти дни были такими яркими и ни на что не похожими.
- Скажи,  тебе ведь было хорошо, со мной?..
Я стоял, потрясенный ее вопросами и настроением – (словно простреленный насквозь дорожный столб!) и лишь невнятно бормотал:
- Да, моя милая пани, да, мне было очень и очень хорошо с тобой… с Вами! И я не хочу, чтобы всё это так быстро кончалось.
Она улыбнулась, печально посмотрев на меня, и сказала:
- Мне тоже было хорошо с тобой, любимый, но это ведь  необратимо…
- А знаешь? Давай-ка сходим на нашу весёлую речку, где  мы, когда-то, в начале лета впервые встретились с тобой. Побудем там. И вспомним всё, что с нами тогда происходило. Хоть мысленно еще подышим воздухом того времени.
И мы пошли туда, и стояли долго там, прижавшись - друг к другу, перебирая в памяти подробности всей нашей прошлой жизни.
Но время было уже совсем не то, и мы были уже совсем не те. Да, и на речке, как в тоскующей душе, всё было так же уже невесело, а «сиротливо», серо, и  грустно. Все страсти лета давно уж улетучились. И птицы певчие давно уж улетели – и звуки песен их веселые затихли.
 Стояла тоскливая гнетущая осенняя тишина; и природа, как бы, отдыхала, готовясь к долгому зимнему засыпанию. И мы, постояв там некоторое время, вернулись назад – в имение…


                Дорога к морю. Взросление…

Как и сказала пани Ядвига – это был наш последний с ней радостный день…
В нашем огромно метущемся человеческом мире опять вдруг разразился какой-то очередной экономический кризис - купец Ложкин - разорился,  и отец мой, потеряв свою постоянную работу приказчика, от него ушел.
И в нашем небольшом хоть, и уютом, но глубинном городке нам делать стало уже нечего, и мы, подумав, решили, что нам нужно как можно быстрее уезжать из этих мест.
Наши встречи с пани Ядвигой к тому времени уже тоже почти прекратились. Начались осенние заморозки, закончилась моя пастушья работа в её имении, и я вернулся в семью. Тогда-то, в поисках лучшей жизни, мы и решили всей семьей отправиться в какой-нибудь большой промышленный город, к морю.
Когда пани Ядвига узнала, об этом, она очень расстроилась и сильно переживала…
А в день нашего отъезда, она запрягла лучших своих лошадей и сама выехала нас провожать. Прощаясь, встретилась с моими родителями и долго с ними разговаривала…
Говорила им: «что любила и любит меня, что если бы не мой возраст, то ни за что - бы меня не отпустила». Она повторяла: «ну, почему он такой юный, и такой хороший?.. Я же без него, одна и здесь теперь уже и жить, наверно не смогу».
Затем подарила отцу моему новые кожаные сапоги, а матери – ткань на платье. А братьям моим в дорогу вручила большой мешок яблок и кусок копченого сала (чтоб мы не голодали!).
Мне же, на память дала старинные швейцарские часы с цепочкой, которые отбивали какую-то грустную мелодию и, как воспоминание о наших прошлых днях,  вручила еще и любимую мной книгу – «Жизнь и странствия великого Пифагора», и попросила у моих родителей, разрешения остаться, и попрощаться со мной, наедине…
Мы отошли с ней в сторонку, чтобы никто не слышал нашего разговора. Она шла впереди - потом обернулась: глаза ее выражали великую грусть…
- Ну что мой, Александр, - сказала она, - вот и пришла пора нам расставаться. Пришла так неожиданно, и так быстро! Ну что ж прощай, мой славный, милый друг, и  не забывай меня, любимый!..
- Все эти три месяца моей жизни мне было так хорошо с тобой. А, тебе - было ли хорошо со мной?..
- Будешь ли помнить и вспоминать обо мне и, о всём том, что с нами было, когда мы уже совсем состаримся, и подурнеем?..
От этих слов у меня перехватило дыхание в горле, и сердце сжалось внутри, и я лишь повторял ей в ответ: «Да, да, да!». Потом, когда немного успокоился - начал отвечать ей более осмысленно.
Я говорил ей, касаясь ее рук,:  «Не печальтесь, моя милая добрая пани – мы с вами ещё когда-нибудь встретимся. Я приеду к вам в гости, а может и вы ко мне и тогда у нас еще будет много радостных дней»…
Мы стояли близко друг к другу, и я повторял, обращаясь к ней:
- Я буду помнить ваш дом,  пани Ядвига…
- И ваш великолепный чудный сад, с манящим запахом цветущих роз и майских пионов.
И вечера, которые мы проводили с вами вместе, гуляя в саду и читая стихи. Все это отложилось в моей памяти и в моем сердце, теперь уже навечно,  вернее - навсегда!..
Повозки, груженные нашим семейным «скарбом» давно уже тронулись и поехали, постепенно отдаляясь; и мне тоже нужно было прощаться, идти, бежать и  догонять их, но мы по-прежнему с пани никак не  могли расстаться и отпустить друг друга…
 Потом она решительно притянула меня к себе, поцеловала в лоб и щеки, и сказала:
 - Ну, вот и все – теперь иди! И я тебя уж больше не держу. Затем, вдруг, кинулась опять ко мне: «Ах, нет, же подожди!». Сняла со своей шеи золотой медальон с цепочкой, открыла его и показала мне его содержимое. Там было ее маленькое фото. Сказала:
- На  вот, надень и носи при себе! На память - пока не разлюбишь!
А когда разлюбишь – сними - я сразу же об этом узнаю - почувствую своим сердцем. Потом шепнула: «Прощай, мой Алекс! Мой добрый милый мальчик», - и замолчала… 
Поцеловав её, я повернулся и кинулся  догонять свою повозку с семьёй. Когда я садился, она все еще стояла и глядела в нашу сторону, пока мы и не скрылись в низине, за поворотом…
 А дальше, перед моими глазами и в моей памяти была только одна какая-то сплошная пелена - желтеющий профиль дороги: дорога, дорога, дорога, и жуткая пустота в мыслях…
Ах, эта дорога, эта долгая и жестокая дорога! Она для меня в последствие стала «дорогой судьбы» и  дорогой больших испытаний!
Она увела меня далеко, далеко – в иные края, в иные миры и в иные страны…
Но тогда обо всём этом я еще ничего  не знал и ничего не ведал. Не представлял всех ее опасных выбоин, колдобин и поворотов, перекрестков и знаков, по которым опытный путник может определить, что ждет его впереди или за следующим поворотом.  Но какие-то неведомые  тайные силы делали свое дело и вели меня все дальше, и дальше за собой по этому пути…
А пока, после нескольких часов езды, дорога эта привела нас в большой портовый город. И здесь я вскоре, и познакомился с одним замечательным и загадочным человеком – китайцем, указавшим мне мое дальнейшее направление в учебе и развитии. Звали его Непревзойденных дел: мастером Иллюзий и Психических сил - Чен Ичин …
Он работал в цирке под этим именем, как «восточный маг, гипнотизер и иллюзионист». А по цирковым афишам и бумагам числился, как некий «доктор философии и оккультных наук». Мы познакомились с ним как-то странно и довольно необычно.
Он подошел ко мне, когда я, от безделья «шлялся», возле цирка и сказал:
- Мне на Арене нужен помощник – молодой  и  толковый ассистент. Ты мне подходишь! Хочешь работать со мною и ездить на гастроли в другие страны?
Я чуть не подпрыгнул от радости:
- Еще бы! Конечно! Это всегда было моей мечтой, - ответил я ему.
- Тогда пошли со мной, - улыбнулся он, - ты обладаешь великолепными энергетическими способностями и потенциалом, я это чувствую. И этот «божественный дар» дан тебе от природы. И, увидев мое удивление, сказал:
- Идем, идем! У меня ты будешь работать - и учиться, а не пасти овец как раньше.
Я удивился: откуда он узнал о моем прошлом?..
И мы начали работать, и я начал учиться. О, это была и трудная, и великолепная созидательная работа!..
За три года, которые я провел в цирке, работая у него ассистентом, я стал совершенно другим человеком. Он научил меня владеть сознанием не только своим, но и сознанием других людей, которые приходили в цирк на представления. Он владел тайной борьбой «Тай фун чи», по сравнению с которой «каратэ» и другие, подобные ей виды,  были ребячьими забавами.
Одним взглядом он гнул железные ложки и прутья, и на расстоянии валил с ног любого человека или любое другое разъяренное живое существо, если оно нападало на него. Взглядом мог двигать многие предметы, и мог поджечь любую, казалось бы, не способную гореть вещь. И всему этому я потом и сам научился у него. Достичь, такого мне конечно, было очень трудно, но я был тогда способным и талантливым учеником, а он был гениальным учителем.
По истечении двух лет, работая с ним, я мог уже, прослушивать мысли стоящих рядом со мной людей, и по цвету «ауры» определять, что это за человек, и даже мысленно заставить человека делать всё то, что бы я ни захотел. Кроме того я научился накапливая, накачивать энергию в свое тела так, что мог стрелять ею, как морской скат.
Медитируя, я мог, например, предсказывать будущее, лечить болезни и находить пропавшие или украденные кем – то другим  предметы и  вещи.
Он научил меня притягивать дождь и рассеивать тучи. Я узнал тайны астрономии и астрологии, тайны небесных сил и их земных проявлений.
Это был период моей настойчивой учебы, мастерства и взросления. Мы часто ездили тогда на гастроли за границу, по приглашению некоторых влиятельных лиц и даже могущественных государей. Я жил тогда уже совсем один, и далеко от нашей большой (в прошлом) моей родительской семьи…

               
                Гость, и пленник догонов...

И вот, когда мне уже исполнилось двадцать лет, я очутился однажды, после путешествия из Европы в Африку, в одной из её стран. Нас должен был через страну Мали и город Тамбукту везти один из перевозчиков.
Но путешествие на авто оказалось очень неудачным… Мы отправились всей  группой на машине, как на сафари через африканскую савану, в один из городов центральной Африки. Ехали довольно долго по жаркой и холмистой местности с баобабами, жирафами и антилопьими стадами. На одном из косогоров на подъеме у нашей машины вдруг «зачихал» и заглох мотор, отказали тормоза и мы покатились вниз, не надеясь остановиться вовсе…
Но мы, все же, остановились, врезавшись в один из баобабов. Удар был настолько сильным, что нас всех чуть не выбросило из машины. Но это было лишь полбеды!
Когда мы уже лежали, в ней стонали и охали, какой-то толстый разъяренный и близорукий носорог, разогнавшись среди кустов, так поддел нашу машину своим огромным рогом, а потом конечно и и своим могучим задом, что она взметнулась ввысь и перевернулась с нами в воздухе вверх тормашками.
Затем он - (видимо, злясь на нас, за наше неожиданное вторжение в его «владения») - стал гоняться за нами вопящими и охающими по всей этой африканской, заросшей кустарником, саванне. И мы все, кто мог двигаться, расползлись и разбежались от него в страхе, в разные стороны: кто – куда, и потеряли друг друга.
Я же, еле двигаясь, где ползком, а где на четвереньках, через двое суток, добрался кое-как до какого-то селения.
Моих напарников со мной уже, давно, конечно, не было. Они отстали где-то, а, может, и погибли от жары, ушибов и жажды в жаркой саване. Да я и сам уже терял сознание, но, видимо, уж так было судьбою предопределено, что мне все еще нужно было жить…
И тут меня почти уж в полуобморочном состоянии окружили какие-то темнокожие голые люди, в набедренных повязках, со щитами и копьями в руках, схватили, положили на носилки и понесли. От ушибов и слабости я потерял сознание, а когда очнулся, то увидел, что нахожусь среди туземцев у костра, на площади, окруженной хижинами с островерхими крышами-шатрами…
А когда я уже полностью пришел в себя, и поднялся, то увидел среди них темнокожую девушку в золотых украшениях и с эмблемой горящего солнца на голове.
Это была их «Черная принцесса», стройная и сильная и гибкая как дикая пантера, дочь их главного вождя. Она была по-своему красива и, видно, очень страстна. Я сразу же прочитал это в ее глазах.
Поговорив, они сорвали с меня остатки одежды, так как моя одежда была грязна и изорвана в клочья, и я увидел, как загорелись глаза принцессы, когда она увидела мою грудь и живот, и мою белую кожу. Она что-то сказала своему вождю – родному отцу - «папочке», и, получив наверно согласие, приказала перенести меня в свою хижину, а вернее в свои просторные апортаменты, где меня пять дней и ночей неустанно, как французского гусака на ярморку, кормили и отпаивали ее  слуги разнообразными снадобьями. И она все это время была рядом.
И я понял, для чего она все это делала: она как игрушку хотела иметь у себя в своем дворцовом шатре своего «белого светловолосого принца»…
На шестые сутки, когда я уже окреп и собирался ложиться спать,  она вошла в мою комнату и легла рядом.
И я сначала опешил: решил, что нужно как-то увильнуть, от такого нежеланного для меня слияния с ее родом. Подумал: «сопротивляться что-ли?», ясно чувствуя, что это повлечет за собой какие-то карательные действия со стороны её «папы» вплоть, наверно, до превращения меня в раба, или выдворения  «моей особы» из их обжитого уютного лагеря в африканскую савану?»..
Такая перспектива меня, конечно, явно не устраивала. В их жаркой и жёлтой Африке, в пустынной местности, да еще без воды и еды, куда  там жить, идти, и сунуться было бы некуда?  Ведь это, было бы для меня, явной гибелью.
Что делать? – и я решил, - ничего! Пусть будет так, как хочется принцессе. И я, затихнув, подчинился…
Ну что ж,  это было ведь её желанием, иметь белокожих необычных для её племени детей, а я был здесь у них и у неё – в неволе.
Отец ее, Верховный вождь, был хоть и атлет по видимости в прошлом, но уже в глубоком возрасте, преклонных  лет, то есть почти «на приближающемся исходе», а наследника-то у него ещё, как видимо, не было и ему, наверно, нужно было как-то исправлять это положение. Вот он и отдал меня, «на растерзание» своей горячей мечтающей и переборчивой дочери, - подумал я. Хотя на жестокое «растерзание» это, как-то совсем, и не было похоже, но она наслаждалась своим «белокожим принцем» и это было ее правом – правом высокой и знатной супруги и повелительницы! Ну и у меня, конечно, затем к ней, стали появляться какие-то чувства, стала просыпаться какая-то необычайная страсть, которую  я раньше в себе и не замечал.
 Это было противоположное тому, чему учил меня мой учитель Чен Ичин: я растрачивал всю свою молодую страсть и энергию на эту черноглазую молодую «газель», исполняя все ее неистовые желания.
 Она была довольна мною, и отец не осуждал ее в таких вот «неразборчивых» связях со мной, тем более, что на днях он получил серьезную травму в боевой стычке с каким-то соседним племенем и, чтобы удержать власть в своих руках, всеми силами и фибрами души желал продления этих связей между нами для продолжения своего исчезающего рода.
И вот когда я уж с нею пожил, и научившись их языку, стал разговаривал однажды с нею, она сказала вдруг мне, что хочет сделать меня своим «Чен Ичином», то есть советником, таким, как мой цирковой мастер Чен Ичин, о котором я когда-то рассказал ей невзначай.
И я, естественно, воспротивился этому:
- Ни в коем случае, Халли, - вскричал я, - меня после этого просто где-нибудь прибьют твои же соплеменники, думая, что я хочу завладеть всеми вашими богатствами и всеми этими вашими табунами  плешивых коз и овец. Мне это не надо, и мне это ни к чему!
- Тогда я брошу свое племя, отрекусь от титула дочери вождя и уеду с тобой в другие страны, - ведь ты возьмешь меня с собой, туда, в свою далекую Северную Страну? – вскричала она, прижимаясь ко мне всем своим шоколадным телом.
- Понимаешь, Халли, - начал я деликатно отговаривать ее, усмиряя её страсть к этой довольно бредовой идее - там ждет тебя совсем другая жизнь. Не такая  как здесь. Там холодно и ты не вынесешь всего этого.
- Ничего-ничего я вынесу все, ведь ты же будешь рядом? – говорила она.
- Нет, Халли, ты просто не представляешь, как там будет трудно тебе, - продолжал  я говорить ей деликатно, - Там грубые люди и у них другой цвет кожи, другой склад ума, другие обычаи. Там не будет твоих соплеменников и представителей твоего народа, и ты заскучаешь.
- Но ты же - оттуда; и ты такой хороший, и мне с тобою хорошо и не скучно – прижималась она ко мне.
- Эх, Халли, а что я? Я совсем другой… Я ведь бродяга. Я привык жить на колесах и поэтому могу жить везде – и  там  и здесь, - отвечал я тогда ей.
- Милый мой, но ты ведь меня сечас не бросишь, не покинешь меня ведь, правда? -  повторяла она после этого грустно. Неужели ты сможешь забыть меня теперь – твою быстроногую газель?
- Нет-нет я тебя ни за что никому не отдам! – воскликнула она затем, и стала страстно меня целовать своими жаркими губами, со всей своей африканской искренностью. И тогда у меня возникло какое-то неукротимое желание отблагодарить ее, и я прижал ее к своей груди, и чуть было не задохнулся от налетевших вдруг на меня чувств.
Она была такая гибкая, жаркая и податливая, что заставила меня отдавать ей все, на что я тогда был способен. Это была ее врожденная женская черта – она не юлила, не играла, а отдавалась вся без остатка, вызывая этим у меня такую же ответную реакцию…
 И однажды, когда мы находились вместе и лёжа смотрели в ночное небо, усеянное мириадами звезд, и я, убаюканный этим видом, стал уже почти совсем засыпать, терять нить реальности от наплывающего сна, её вдруг тихий задумчивый голос разбудил меня. Он исходил из её груди, как из глубины веков или с того света, и был подобен журчанию волшебного  и чистого ручья:
- Вы, белые люди, считаете нас какими – то бездарными, безродными забытыми и ничего не знающими дикарями? - сказала она.
- А мы догоны, мой белый, милый принц, ведь потомки Великих богов, прилетевших когда-то на эту Землю с далекой и жаркой звезды…
- С какой звезды, дорогая, с той, что слева? – спросил я в шутку, указывая в небо пальцем.
- Нет, нет совсем не той! А вон той что ниже – самой яркой. Она весной, при разливе рек у нас, бывает, видна над горизонтом.
- И в Египте она зовется - Сириус, не так ли? – спросил я её иронизируя.
- Не знаю, может она в Египте и зовется Сириус. А у нас эта звезда называется – Сигуи!  Наши предки, прилетев и опустившись с неба, пришли сюда оттуда. Мы храним  все эти  знания в преданиях, которые они нам оставили, ну а самые таинственные знания, которые предназначены только для самых надежных – избранных людей, спрятаны от всех за семью печатями. И эту тайну знают лишь наши старейшие, особые жрецы касты «олубару», - закончила она.
И эта часть разговора меня очень удивила и  заинтриговала, и мой сон вдруг как бы сам собой улетучился, словно вдруг его волшебным ветром сдуло. Если раньше я уже подумывал как бы побыстрее выбраться из этой глухомани, то после таких её слов я решил остаться хотя бы на какое-то время, и узнать эту их сокровенную тайну. Но как это сделать я не знал.
«Разговорить Халли?.. – думал я, - но и она тоже ведь не знает всего того, что знают её жрецы и колдуны?». И тогда я  решил пойти «ва-банк»! 
Я подумал: ведь недаром же люди, раскрывая какие-то тайны, получают глубокие знания и совершенствуют потом в свою жизнь на Земле. Вот лежат эти несметные научные «богатства» и сокровища под какой-нибудь кучей обыкновенного мусора, а люди ходят рядом, пьют, увлажняют, топчут ногами это место и не знают, несчастные, что уничтожают и затаптывают свое Великое Прошлое и Счастливое Будущее всей Земли.
Они об этом совсем и не думают – живут себе на широкую ногу и мнят себя великими королями и принцами, а больше им уже ничего и не надо. Зачем им какой-то там изнуряющий труд, зачем  им там какие-то не нужные знания? У них есть деньги, и есть все!.. И это самое главное, - считают они, - пусть в этом залежалом мусоре копаются другие …
Но вот появляется какой-то один никчемный и неустроенный пронырливый человечек, который увлечен наукой или какой-нибудь «безумной» идеей. Он начинает копаться в этой грязной куче, рыть этот мусор, находит там что-то то, утерянное прошлыми поколениями, развивает на основе полученной находки свою, пришедшую ему в голову мысль, воплощает идею своей мысли в жизнь, и человечество получает новое открытие в познании своей Истории и всего окружающего нас мира…
И я подумал: «Так может не зря я тогда, в имении у пани Ядвиги, смотрел и говорил ей о звездах, и не зря мне жизнь дала идею путешествий за знаниями, и направила в эту страну к неизвестному народу, в глубокую историческую даль прошлого нашей Земли? Может, пришла именно та пора, и Бог решил открыть нам, людям, через меня какую-то великую сокровенную тайну жизни?».
И я сказал тогда Халли, чтобы  она каким-то образом убедила своего отца созвать Совет старейшин их племени догонов и,  представляя  меня их главе, сказала бы ему, что я хочу им сделать важное и ответственное заявление.
-  Какое? – спросила она.
-  Что я Тайный Посланник Небес! - ответил я.
Она  сначала остолбенела. Потом пришла в себя и кинулась  ко мне со словами:
- Не надо этого делать, не надо им говорить! Они тебя будут проверять – испытывать. И если ты не пройдешь эти испытания, они тебя накажут, а может даже и казнят. Я не хочу этого. В ответ я ей сказал:
- Я готов к этому, и не боюсь никаких испытаний.
И вдохновенно воскликнул:
- Халли, я же «Посланник Небес», и испытания – это моя стихия!
Она смотрела на меня своими темно-фиолетовыми глазами, распахнутыми, как мне казалось, на всю ширь её огромного африканского неба, и восхищалась, веря всему  тому, что только что услышала от меня…
- Хорошо, но ведь только что ты был такой простой земной и ласковый со мной, и неужели все это время ты так искусно притворялся в своей любви ко мне? Скажи, Алекс,  ты  любишь меня, - донимала она меня своими вопросами настороженно.
- Да, принцесса, да! – отвечал я ей, - и я тебя люблю.
- И я не притворялся в этом ни раньше, ни сейчас, - сказал я и успокоил ее, - ты очень мне нравишься, Халли.
- Но ты, должна сделать именно то, что я тебя сейчас прошу! – потребовал я от неё.
- Слава богу, - кинулась она ко мне, - а я уже подумала, что ты целовал меня лишь ради того, чтобы отблагодарить за предоставленный тебе хлеб и кров, - шептала она дрожащим от волнения голосом, прильнув к моей груди.
- Я сделаю все, милый, что ты ни пожелаешь, лишь только ты люби меня, - приговаривала она, лаская руками мои волосы. Затем она потребовала от меня доказательства такой любви. И мне пришлось долго доказывать ей это…
               
                Белый Посланник  Небес!

 Она лежала рядом счастливая и довольная, и улыбалась.
- Глупая наивная девчоночка, чему ты так блаженно улыбаешься? – спросил я ее, целуя…
- А ты хороший, посланник, - ответила она, восхищенно  глядя мне прямо в глаза – ты настоящий божественный посланник! И я буду еще долго и долго тебя любить. Все сигуитяне и сигуитянки очень хорошие – бойцы по этой части. Первое испытание ты уже прошел, а что касается старейшин? Так я передам им твою просьбу – готовься  к своим следующим жестоким испытаниям! – сказала она, иронически, слегка улыбаясь; затем позвала свою прислужницу – молодую красивую девушку и велела ей:
- Поли-Узала! Иди и прикажи жрецу Маракуне, чтобы он созвал Большой Совет Старейшин и сообщил им, что прибыл Белый Посланник Небес – он хочет с ними встретиться  и побеседовать!
- О, матерь божья! Не уж то – это правда? – остолбенела от неожиданности Узала.
- Да, Поли, поспеши к ним. И скажи, чтобы и они не задерживались со встречей, - сказала принцесса.
 Прислужница поклонилась ей, соединив ладони по-восточному, и удалилась с выражением нескрываемого любопытства и страха на своем лице.
Через некоторое время послышались громкие звуки тамтамов, созывающих всех старейшин на большое экстренное совещание. Общество Олубару готовилось к своей не запланированной встрече со мной – не обычной и неожиданной  и, по всей видимости, для них очень важной.
Не мешкая, мы с Халли тоже быстро собрались и отправились на этот совет.
 Когда мы вошли, Халли представила меня старейшинам, со всеми положенными в таком деле почестями, они же смотрели на меня с какой-то опаской и недоверием. Но это меня уже ничуть и не пугало и не тревожило. Поскольку я, благодаря общению с Халли, и своей довольно цепкой памяти, уже неплохо стал владеть их языком (языком догонов) и мог самостоятельно на нем изъясняться.  Я сел и приготовился к «битве мозгов». Для этого я включил свое самообладание и волю, прокачал свои энергетические каналы и зарядился могучей энергией «ци», как меня учил когда-то в цирке мой наставник – великий  учитель Чен Ичин. Я сидел и, тайно ловя их  невысказанные вслух мысли, познавал глубины их душ и определял каждого из них – кто есть кто?
Наконец они расселись и седой, видимо самый главный руководящий собранием старейшина из общества Олубару, обратился ко мне:
- О, уважаемый Незнакомец, ты пришел к нам издалека с какой-то миссией и захотел, чтобы мы тебя выслушали? Ну что ж, мы собрались здесь по требованию нашей принцессы Халли и  теперь готовы выслушать и тебя! Что ты хотел нам сказать?
 Услышав это, я встал и произнес:
- Уважаемое собрание, я тот, который приходит  к людям только один раз! И я прибыл, и послан к вам  спросить:   не забыли вы, и правильно ли вы толкуете  доверенные вам вашими учителями, тайные знания?
После моих таких прямых и уверенных слов у них наступило некоторое молчание?..
- Пришелец, эти знания сокровенны для нас, - сказал наконец, подняв руку, открывший собрание и спрашивающий меня жрец Оламбу, – и  мы все тонкости их не рассказываем не только нашей общине, но  даже младшим жрецам нашего общества, не прошедшим особого обучения и не имеющим права в их посвящение, ввиду возможного последующего их искажения. Поэтому мы требуем от тебя более конкретного представления и доказательства твоих полномочий! Ответь нам четко – кто ты?
И я собрался с духом и четко произнес, словно кинул ему и всем присутствующим перчатку вызова:
- Я Посланец Судьбы, Магистр и Инспектор, выполняющий волю Великого Координатора Космического и Земного Разума! Моё имя – Александр! Спрашивайте всё, что вы хотите – и Я отвечу!..
Я сказал и закончил, но у пораженного моим ответом жреца Оламбу от неожиданности отвисла нижняя губа: он просто онемел, услышав все высокие полномочия моих космических титулов. От неожиданности он просто оцепенел, и так и стоял несколько секунд, с открытым ртом разглядывая меня…


                Собрание старейшин или битва умов.
                Испытание дождем

Вокруг лишь слышались удивленные возгласы и возбужденный шум собравшихся – и во время всего этого все изумлённые взгляды догонских старейшин были направлены лишь на меня…
Тогда встал их самый главный, Верховный, и, видимо, самый мудрый жрец Маракуна, называемый ими «огоном» или «магоном» и, подняв обе руки, и требуя тишины, и провозгласил:
- Хорошо, мы готовы тебя принять и выслушать, Пришелец, но сначала докажи нам, что ты являешься Посланником Неба на самом деле! 
И я ответил ему четко и спокойно, сохраняя необходимое в таких случаях высокое достоинство:
- Я понял твои мысли, о, наистарейший из старейшин, ты хочешь устроить мне здесь и сейчас какое-то особое испытание, не так ли?! – спросил я его.
- Да, и это правда! – ответил Верховный жрец.
- Но этого не стоит тебе делать, - сказал я ему, - потому что всё это недостойно моего ранга и положения. А, в подтверждение моего Ранга и моих неограниченных способностей, я сейчас могу рассказать тебе, о всех остальных здесь находящимся сейчас в зале людей вашего собрания - что произойдет с каждым из них, через несколько дней после нашей встречи.
Но вслух, конечно, говорить такое я никому из них не стану, потому что считаю – нельзя  кому-нибудь заранее предсказывать всех испытаний Будущего: думая  о будущем, человек перестает жить настоящим!
О жизни каждого из присутствующих здесь, я могу сообщить лишь только тебе одному, огон, а ты потом расскажешь им: прав был я или нет!
- Согласен ли ты с моим предложением? – спросил я его.
- Да, Пришелец, вполне, - ответил он.
И я велел каждому из присутствующих подойти ко мне, чтобы я мог подключиться к их астральному двойнику и узнать секреты их последующей жизни.
И я мысленно спрашивал их, не дремлющее подсознание, и оно мне отвечало. Вернее, отвечал их энергетический двойник, который имеется у каждого из нас…
Этот двойник – наш  ангел-хранитель. Он знает всё о судьбе своего хозяина и у него находится карта изменений жизни хозяина, то есть взятых душой перед Богом  обязательств, для исправления каких-то её недостатков при её последующем воплощении.
Этот двойник даже подсказывает каждому из нас иногда, что можно делать в определенные моменты, а что нельзя. Нужно только прислушиваться к своей совести – к внутреннему голосу своей души (не пренебрегая, в том числе, и внешними приметами). Ведь даже гадальные карты тасует не гадалка, а двойник того гадающего, которому гадает любая гадалка.
Итак, когда все желающие были опрошены таким способом, и я поведал старейшине об их судьбе. После этого я сказал ему:
- Верховный, я вижу, ты прожил долгую жизнь, многому научился и многое знаешь, но можешь ли ты сказать мне сейчас, когда здесь у вас пройдет, например, какой-нибудь очередной благодатный дождь?
-  Нет, не могу -  ответил он, - об этом знает наверно лишь сам Бог. Да мы все здесь об этом молимся,  почти с самого начала лета. Чтоб Бог нам ниспослал какой-нибудь хороший дождик для наших сухих полей - хоть пару тучек. Но вот когда он это сделает, пришелец, об этом, наверно, тебе не скажет никто из нас. Мы этого не знаем!
 - Что тут сказать, - огорчился старец, - не знает этого, к сожалению, - добавил он, - даже и наш потомственный колдун Тайомбе.
-  И все же, - возразил я, - завтра к вечеру, здесь с небес я вам могу устроить небольшой ливень, если вы этого так хотите.
И тут все вдруг встали вдруг меня и, протянув  ко мне свои руки, начали просить о таком чуде…
На землях плата Бандиагар уже несколько месяцев стояла небывалая засуха, и на небе не было видно ни одного облачка.
- Хорошо! - воскликнул я, воодушевляясь, – Завтра на рассвете пусть кто-нибудь из вас проведёт меня на самую высокую гору или холм, находящийся здесь по близости, и я это вам сделаю.
-  Хвала тебе! И хвала Богу! - если ты это сделаешь,- закричали они…
- А теперь я хочу удалиться, - закончил я, увидев, как Халли показывает мне глазами на выход. – Итак, до завтра!
Я прошел к ней и мы, окруженные группой Сопровождающих её лиц, вышли наружу из вместительного Дома Собраний Старейшин.
Когда мы вернулись во «дворец» Халли, она бросилась ко мне на шею и начала умолять, чтобы я не ходил завтра утром на скалу ни с кем из жрецов, даже с охраной. Она сказала, что они подошлют ко мне своего злого колдуна Тойомбе и он может убить меня своими заклинаниями.
-  Я не хочу тебя терять! – сказала она, прижавшись ко мне своим телом.
-  Не беспокойся, Халли, он мне не страшен, - ответил я, -  от всех напастей я защищен Щитом Небесной Защиты, я сразу же замечаю все злые и добрые замыслы. И я буду об этом знать раньше, чем кто-нибудь об этом подумает.
 И тут у неё, наверно, вдруг, словно открылось ещё одно зрение насчет меня, и она, отстранившись, стала, как бы, по-новому смотреть на меня.
- Прости, - сказала она, - я даже и не догадывалась, что ты вот такой  Великий и сильный, и даже страшно теперь будет мне, простой и грешной, к тебе такому прикоснуться, - склонилась она.
-  Не бойся, - ответил я, - когда ты любишь и жалеешь, ты тоже становишься такой же. Тогда и открывается вся суть, и вся божественная сила нашей человеческой души.
- Прости, а я и не знала этого, - воспрянула она духом и успокоилась…
На следующий день, утром, Совет Старейшин прислал ко мне для сопровождения не злого колдуна Тайомбе, а доброго жреца Аргорума - Хранителя «Пояса знаний созвездия Ориона». (Так торжественно и по – дружески, он представился мне).
Это был человек умный и много чего знающий – хранитель какой-то их сокровенной многовековой Тайны – кладезя  знаний «всех времен и народов», так он выразился, поклоняясь и разговаривая со мною при встрече.
Он и повел меня на тот «холм испытания», где я стал мысленно собирать в небе над нами все имеющиеся облака и тучи  над местом расположения нашего района, посылая импульсы конденсирующей и притягивающей их влажность энергии.
И вскоре небо начало тускнеть и потемнело, покрывшись черными густыми тучами, загрохотал гром и пошел большой, проливной дождь…
Обученный своим китайским учителем  Чен Ичином, я знал, как эффективно с таким делом справляются сильнейшие карпатские маги - мольфары и для меня их практика работы не была каким-то таинственным и неизвестным делом.
При первых каплях дождя, приведший меня на холм жрец Олубару, вначале в молитвенном экстазе поднимал руки вверх. Но, когда вода потекла ручьями по его телу, и стало уже темно от пелены этих дождевых струй, он был поражен и восхищен моим умением. Он потом еще долго молился и призывал дальше длиться этому ливню. А когда дождь закончился, заявил, что и он тоже обладает какими-то их знаниями и умением, что может переноситься из настоящего времени в прошлое и даже в будущее.
Так, беседуя, мы мокрые, но довольные  вернулись к дворцовым хоромам принцессы Халли, где сидели потом до вечера, суша на солнце свое промокшее под ливнем одеяние и разговаривали. И не заметили, как на небе появилися и звезды.
Я, конечно, был удивлен и заинтригован его заявлением об умении переноситься в прошлое и будущее,  и захотел немедленно окунуться в эти, скрываемые догоном, знания.
А Халли желала лишь ласк и развлечений, и тащила меня, как и положено, в свою спальню. Но я уже охладел к её постоянным чувственным оргиям. Меня занимали теперь уже только наука и знания о том, кто мы такие – живущие здесь люди? Откуда пришли, да и вообще, чего мы хотим добиться, рождаясь на этой такой красивой и многострадальной земле.
И мудрый жрец Аргорум, видимо, понимая это и, как бы, оправдывая поведение Халли, сказал тогда мне:
- Все кажущиеся «беспутства», невоздержанной в своих желаниях молодости, со временем кончаются, когда к человеку приходит ответственная за его поступки мудрость, обладающая четкими знаниями о жизни и смерти, с осознанием и целью его непосредственного предназначения.
- А наша принцесса Халли, горячая и молодая, хочет от Белого Посланца всего лишь одного: такого же, как он, белого сына – потомка Бога Солнца.
- У меня для этого нет времени, - ответил я ему немного смущаясь, но затем решительно, - мне нужно ещё просмотреть летопись жизни вашего народа, и определить стадию или степень развития всего вашего общества, да и многое ещё чего другое. Вот основное моё предназначение, как посла Главного Координатора.
- Я понял тебя, о, Посланец Великого Координатора! - ответил Аргорум. – И хочу тебе сказать, что у нас в горах есть одно сокровенное, тайное место, где хранятся, как бы в законсервированном виде, величайшие научные сокровища - знания из нашего далёкого прошлого, и этими знаниями ты можешь воспользоваться, если захочешь…
- Что это за место? - спросил я его.
- Это пещера Теммов, доступ в которую закрыт для непосвященных и не подготовленных людей, (не умеющих пользоваться психической энергией, образующейся при создании человеком четкого и устойчивого умственного образа).
- Образ – это сила! Это объемный чертеж любого будущего творения, если конечно в основе его лежит какая-нибудь полезная и правильная идея, - сказал я.
- О, да! – Это правда, Великий Магистр, -  поклонился мне жрец, видимо, изумленный моими знаниями и прозорливостью.
- А сейчас, если хочешь, я тебе расскажу историю происхождения нашего народа.
- Аргорум, я жду, и буду слушать твой рассказ с большим вниманием и интересом, - сказал я, - расскажи мне, откуда пришли ваши люди, кем были ваши предки, чем гордитесь, и с чем живете сейчас, и вообще, расскажи мне хотя бы какой-нибудь миф о своем народе…
И словоохотливый  Аргорум начал свою долгую эпическую песню – словесную «рапсодию» о своих, когда-то действительно славных, а ныне забытых предках.
И первые слова его рассказа были почти что сказочными…

                Легенды жрецов Олубару…

 - Мы, догоны, дети Бледного Лиса, пришли сюда, на плато Бандиагар, Александр,  с Северо-Востока, но это, - рассказывал мне Аргорум, -  было так давно, ещё до начала царствований всех египетских фараонов, что мы эти земли, на которых теперь уже веками живём, считаем своими родными. А ведь раньше, на Востоке, первыми учителями и вождями нашего племени были Боги с прекрасной звезды Сигуи.
Они рассказывали нам, как родился весь этот необъятный и неописуемый мир: небо, звёзды, планеты, а потом животные и люди. И только нам – людям из племени догонов они, уходя, поручили хранить рассказанные ими небесные тайны, вечно передавая их своим  детям в виде легенд и мифов, из поколения в поколение, - остановился он, как бы собираясь с мыслями…
- Так открой ты и мне эти тайны, Аргорум, и я с удовольствием их послушаю, - подтолкнул я его своими словами.
- Хорошо, Посланник, слушай, - кивнул он, как бы, встрепенувшись.

             Создатель Вселенной Ум - Ом (Аоум) или Верховный Бог Амма

- Весь наш мир:  и чрево, и голова его, по рассказам наших учителей, – это сплошной Ум или Амма, то есть Бог, который вначале покоился в Пустоте и ни на чем, - начал Аргорум,- Ом, Аоум, - это первородная молитва для привлечения божественной (психической) силы этого пространства.
Аминь – это уже переделанное со временем другими народами звучание имени – Амма…
А ещё, весь наш мир, в начале, был как шарик или яйцо, а яйцо это было круглое и замкнутое, и кроме него не существовало ничего. То есть, мир внутри Аммы был ещё без времени и без пространства. Время и пространство тогда было слито в одно целое…
- Но вот наступил момент, - продолжил жрец, - когда Амма, после «долгого сна» проснулся, открыл глаза и сотворил свою первую мысль:  «Я есть Свет и Ум – Аум!».
- Ум, Первый - созидающий. Затем последовала мысль: «Вокруг темно и пусто, и одиноко?». Возникла идея: «Нужно создать игру, с движением и жизнью миров, чтоб не было так одиноко и тоскливо!». Вопрос: «Но из чего?».
Идея: «Из вещества, какого-то, наверно!» «А вещество создать из энергии огня!» «А огонь брать из энергии света!». И закружилась карусель созидания…
При этом эти мысли выходили из спирали, которая, кружась в его чреве, обозначила будущее разрастание всех миров…
Я был изумлён, услышав такое глубокое и тонкое суждение от представителя никому не известного племени догонов, и я стал спрашивать его: «А что же было дальше?».
- А в центре мира, созданного мыслью Аммы и помещенного в яйцо, - продолжил Аргорум, - был зародыш По-толо, в виде «просяного зерна», а яйцо мира – это первое пространство, ещё пустое – без  вещества, но уже с программой развития на будущее, - рассказывал мне он…
Потом это «зерно» так сжалось, что всё его вещество вышло наружу и разлетелось повсюду, образовав спиральные звездные рукава. – закончил он. И я уточнил:
-  Звездные рукава галактик, что ли?
- Да, они сейчас наверно так и называются, - ответил Аргорум и продолжил, - от «зерна По» осталась только одна оболочка, а всё её внутреннее вещество, распространившись, послужило для образования вещей во всей Вселенной.
- То есть, по утверждению ваших основателей и учителей, звезда По-толо – это центр Вселенной или, как я понял, Пуп нашего мира, от которого и произошли все теперь существующие спиральные галактики, - спросил я, - причем, эта красная звезда взорвалась, как бы, вовнутрь с выворотом наружу всего её содержимого – так что ли?
-  Не совсем так, Посланец, - ответил жрец, задумавшись.

              Центр Мира. Сиги-толо или «Пёсья звезда» - Сириус

-  По-толо – это ещё не центр нашего звездного мира. Сама По-толо, - начертил он на песке орбиты звезд, - вместе с ещё одной звездой Эмме-Я движется вокруг Сиги-толо, большой яркой звезды. Это и есть Центр Мира! А звезда По и Эмме-Я – это её спутники. И Сиги-толо теперь считается звездой-женщиной, которая может потом ещё, когда-нибудь, родить другие миры, - ответил Аргорум.
Из рассказа жреца, (после того как он показал мне эту звезду на небе), я понял, что она является уже известной мне звездой Сириус или как раньше её называли в древнем мире - Сотис (альфа-звезда из созвездия Большого пса), которой поклонялись ещё с древних времен все египетские жрецы и фараоны. А я раньше  ещё по астрологии и астрономии знал, что звезда Сириус, по-гречески означает «жаркий день».
В древности Сириус назывался «пёсьей звездой».
Шумеры называли  её Стрела, а китайцы, как сказал мне Чен-Ичин, именовали её – Лан, то есть «Волк».
Латинское же название Сириуса было просто - Каникулос, то есть – «сабачьи дни». Почему?  Потому что эта звезда, особенно ярко блестит  в Июле месяце летом, когда на Земле становится невыносимо жарко, и все учащиеся из-за этой жары отпускаются по домам на отдых, то есть, как сейчас называют – на летние каникулы. Сириус, так же как и планеты: Венера, Юпитер и Марс, у нас теперь самая яркая звезда в юго-западной части неба.
Ещё с давних лет, Персидские маги и жрецы Египта, придавали Сириусу большое магическое значение. Магическим камнем Сириуса считался минерал «Хризолит», а растением – вечнозелёный Можжевельник. Также  Сириус, как считали древние астрологи, оказывает планетарное влияние на Землю и на людей.
Спросите: Как? - Через эманации энергий!.. Сириус  ведь – это как «двух яйцевый близнец»!
Жрецы говорили:  «Одна из его звезд обладает магической женской энергией, другая – мужской. И если, например, Сириус в час рождения какого-то человека находится в созвездии Льва, то такого человека в жизни всегда ждет колоссальный успех! Этот человек будет очень известен или в большой политике, или в финансах». Короче говоря, утверждали они: «Звезда Сириус – это источник огня и энергии ума. Люди, родившиеся под знаком Сириуса, являются прирожденными Хранителями, Целителями и Воинами».
А древние египтяне называли Сириус (Сотис) – кормильцем и считали, что вокруг него движется вся наша солнечная система…
 Я это тоже знал из книг, и мне было понятно, почему такое большое значение древние люди придавали этой яркой южной звезде.     «Но какие еще легенды и неизвестные факты может мне рассказать этот скрытный жрец Олубару?» – подумал я и сказал ему:
- Аргорум, расскажи мне ещё что-нибудь о вашем обществе масок. И Аргорум начал говорить:

                Жрецы Олубару - Потомки Бледного Лиса…

- Жрецы Ава – высшего общества масок Олубару нашего племени, - сказал он, - это служители, которые только одни знают, как рассказывать наши легенды, не искажая их ни в одном звуке и ни в одном слове. И вот уже несколько сотен лет подряд мы и рассказываем их, проходя специальную подготовку, по знанию особого «языка Сиги». Остальные же члены племени догонов языка Сиги и всего этого не знают. Благодаря нам, служителям культа Олубару, догоны каждые 50 лет с пышностью справляют праздник, называемый у нас  «Сигуи», в честь звезды-родительницы – Сиги. И в этих праздниках Сиги первые семь лет у нас называются «зоной сумерек», а своих усопших мы хороним высоко в горах, в выдолбленных пещерах, именуемых пещерами «теммов». Во время этих празднеств  молодые члены общества Олубару встают на ходули, чтобы быть такими же высокими и похожими на наших Богов (Ведь Боги наши были очень большие). И танцуют ритуальные танцы в масках, раскрашенных в черный, белый и красный цвета, и украшенных орнаментом из раковин  «каури»…
Всё это рассказывал мне жрец Аргорум, самый словоохотливый, как я уже потом понял, жрец из всех жрецов общества Олубару. И это для меня было очень интересно.
После того представления, которое я устроил ему недавно с извержением дождя и угадыванием мыслей и грядущих событий в их жизни, Аргорум говорил со мной уже на равных и даже с каким-то интересом и почтением. Я для него был, естественно, Божественным Инспектором, прибывшим проверить правильность понимания и исполнения жрецами его народа доверенных им их богами обычаев, в которых скрыты такие сокровенные небесные знания.
- Хорошо, Аргорум, расскажи мне еще что-нибудь, например, что ты знаешь о звездах, о происхождении вашего народа, - сказал я ему.
- Расскажи-ка мне, Аргорум, кого у вас в легендах называют – «Бледный Лис», - добавил я, высказав перед ним свое всезнание, в том числе и знание об одной из их тайн.
- О, Александэр, Ты наверно и сам это знаешь, но я продолжу, - сказал мне жрец:

                Первый разведывательный полёт Номмо к звезде Сол
               
-  У главной звезды Сиги есть близнецы. Один из них По-толо, а другой Эмме Я. Вблизи  от него и жил Бледный Лис, Юругу. И эта близнец-звезда неотступно кружила около своего «женского» близнеца – Я Сиги и не могла никак её настичь. Этот её спутник состоял из вещества «сагала» - невероятно тяжелого и плотного вещества, блестящего сильнее железа и тяжелого настолько, что все земные существа, объединившись вместе, не смогли бы поднять даже одну малую его частицу.
-  А что, из себя, представляет эта звезда,  Эмме Я? – спросил я Аргорума.
- Эмме Я – это второй спутник звезды Зиги, - ответил Аргорум, произнося название звезды Сиги, не с буквы «С», а с «З» – он  немного больше, чем По-толо, но в четыре раза легче его. Он ещё называется домом  Небесного ковчега Бледного Лиса - Юругу, который приносит нам и символизирует собой и засуху, и тьму, и беспорядок, и является противоположностью влаге, свету, порядку в лице Номмо.
Объясняя всё это, Аргорум  нарисовал рисунок на песке и сказал мне:
-  Вот как Бледный Лис в своем ковчеге спустился к нам со звезды Зиги.
На рисунке были показаны Солнце и Сириус (диаметр Сириуса был в несколько раз больше, чем диаметр Солнца), и они были соединены одной кривой линией, закругляющейся вокруг каждого из светил. И эта линия была, как я понял, схемой траектории межзвездного полёта космического корабля, то есть, перелёта Ковчега Лиса от звезды Сириус к звезде Солнце (или Сол).
Нужно было очистить Землю и подготовить её для жизни высоких особ и светил их цивилизации. И это был в то время их первый – подготовительный полёт…

              Второй полет Номмо на Землю с создателями людей

-  Но «Лис» тогда прилетел сюда на Землю не один, - сказал, немного помедлив, Аргорум, - несколько позже другой ковчег перенес на нашу планету Номмо, изображаемого нами на рисунках получеловеком-полузмеей, с гибкими конечностями без суставов, с красными глазами и раздвоенным языком. С ним-то вместе и прибыли на Землю первые существа – предки людей. Этот ковчег приземлился после восьмилетних качаний в небе, подняв воздушным вихрем тучи пыли. Люди, которые во время спуска и в момент удара при посадке на землю видели блеск Сиги-толо, присутствовали теперь и при первом восходе Сол (Солнца), которое поднялось на востоке и с этого момента осветило им все видимые до горизонта красоты Земли…
В этой легенде, рассказанной мне Аргорумом о том, как прилетели и высадились на Землю пришельцы «Бледного Лиса» - Юругу во главе с Номмо, было всё, казалось бы, понятно, но о Номмо я ещё не знал ничего и спросил у Аргорума:
-  А кто такой Номмо?
-  Бог Амма создал Номмо, как своего помощника, а затем разделил его на несколько частей, чтобы заселить миры и руководить ими, - сказал жрец, - но одна часть Номмо взбунтовалась против Аммы, и Амма наказал его, послав служить на пустынную Землю.
Из этого объяснения я понял, что посланник Бога Номмо, предстает здесь в образе архангела Люцифера, исполняющего распоряжение Бога Аммы (как египетский Пустынный Бог Сэт). И главной задачей Номмо было – создать на Земле высокоразвитую жизнь, заселив её людьми…
-  И что же было дальше, - сказал я, обращаясь к Аргоруму. – Как проходило это беспримерное их путешествие – долгий перелёт и заселение?
-  От наших Учителей и Основателей мы узнали, как совершалась подготовка к столь важной миссии, - сказал Аргорум.
-  На борту корабля – ковчега, находилось всё необходимое для создания на Земле разумной жизни, то есть первые её люди: четыре пары близнецов или восемь Прародителей. Летел корабль к Земле через специальное временное «окно-отверстие» в небе, которое создал им Бог Амма…
-  Когда корабль приземлялся, всё вокруг горело и бушевало. Били молнии, ревел немыслимый ураган. Но после посадки корабля на землю  всё внезапно  прекратилось и затихло… затем, после долгой и нудной паузы, из корабля спустили трап с десятью ступеньками, и первый по нему осторожно сошел Номмо, а потом  и все остальные…
И вот, когда ковчег опустел, Амма тут же быстро втянул на небо ту единственную «медную цепь», на которой до этого долго висел корабль с Номмо. Да,  так он закрыл для всех «небесное окно назад». А что тут такого? 
Всё! Дело было сделано. Их перелёт был успешно завершен. И Бог решил: «Пусть они теперь там и устраиваются!» – Заключил свой рассказ Аргорум.
Под впечатлением от всего услышанного я сидел, молчал и думал. У меня уже не было большого желания о чем-то ещё говорить и выспрашивать у Аргорума…
И после его заключительных слов, мы с ним ещё долго сидели, молчали, не шевелясь и не разговаривая.
Слуги Халли перед нами развели небольшой костер. И мы, сидя на земле, недалеко друг от друга, различали лишь лица друг друга, а всё вокруг, на расстоянии каких-нибудь двух метров, было покрыто непроглядной мглою неизвестности. И приходили мысли: «Вот так, наверно, и тем пришельцам (в ту первую пору высадки) огонь костра освещал на неизвестной им нашей планете лишь какое-то маленькое пространство вокруг и перед ними, а всё остальное было для них не ведомо и не известно»…
- Да-а-а! – думал я. - Не позавидуешь этим первопроходцам, посланным «на край света», на нашу Землю, Высокими Руководителями нашей Галактики.
-  Амма закрыл «окно»!.. Это ведь не так просто, как взять и закрыть створку окна у себя в доме – это значило, что Бог Амма прекратил все связи между экипажем корабля и пославшей их на Землю цивилизацией. После этого для людей, ставших первыми землянами, путь назад был уже навсегда закрыт – они были полностью отрезаны от своей родины. Им нужно было обживать новую неведомую им планету, облагораживая на ней возникшую когда-то, наверно, давным-давно, еще до их прилёта, жизнь. Да и самим, соответственно, плодиться и размножаться…
Думая так и чтобы убедиться в полной изолированности догонов от прилетевших когда-то богов с Сириуса, я спросил у Аргорума:
-  А сейчас, Аргорум, ваши жрецы имеют какую-нибудь связь со звездой Сигуи?
- Нет, - ответил Аргорум, - мы только наблюдаем за ней и её спутниками, за их мерцанием из пещеры в горах.
Да ещё кое-что узнаем о ней через светящиеся шары и черепа…

              Глаз Теммов и светящиеся черепа с планеты Трон

-  Какие ещё светящиеся черепа? – заинтересовался я.
-  Черепа, которые оставили нам наши Великие предки, - ответил Аргорум.
-  Они находятся внутри «пещеры теммов», закрытой каменными дверями.
-  И что рассказывают вам эти светящиеся шары и черепа? – продолжил я заинтересованно расспрашивать Аргорума.
-  Они рассказали и показали нам, откуда прилетели к нам наши Боги…
Они прилетели на Землю с третьей планеты-спутника Сигуи. Она  называлась тогда ими – Тронос. Она была почти полностью покрыта водой, и на ней было много островов разного размера и много растительности, а в воздухе очень много влаги.
Их планета была настоящим раем для людей и животных. А По-толо, вторая звезда Зиги, была тогда ещё желтым карликом, подобным нашему Солнцу. Но много тысяч лет тому назад свершилась космическая катастрофа – второй спутник Сигуи начал постепенно сжиматься, наливаясь энергией. И вот-вот он должен был взорваться. Потом он и взорвался: раздулся и стал большим, и красным…
Когда они прилетели на Землю, спутник Сигуи на ночном небе Земли светился уже рубиновым светом. Перед взрывом звезды, обитатели Троноса, сначала хотели глубоко уйти под землю Трона, но они могли просуществовать там не более трех или четырех сотен лет, а потом все равно сгорели бы вместе с Троносом…
Тогда троны, всё хорошо обдумав, изготовили себе корабли, которые могли хорошо ходить и плавать под водой и под землей, размягчая грунт и камень, двигаться в воздухе и пересекать просторы Вселенной, и решили покинуть свою любимую планету.
Они знали, когда наступит предельный срок жизни на их планете, и когда должна будет взорваться вторая звезда Сигуи. В просторах Вселенной среди мириад других звезд, они отыскали себе маленькую, крошечную точку – пристанище, ещё не заселенный, не ухоженный ни кем дом – нашу юную Землю, а рядом с ней ещё несколько похожих на неё планет …
На их родной земле днём было уже невыносимо жарко, и жить там было уже совершенно невозможно – всё горело от прямых лучей раскалённой до предела звезды! Приближался конечный срок существования всего живого на Троне. Испарялись океаны, и вспыхивала высохшая растительность. Всюду стояли дымы от пожарищ, сверкали бесконечные молнии и носились бури. К концу этого срока и состоялся массовый отлет всех жителей с планеты Трон. Тогда и прилетели к нам на Землю наши наставники с Трона во главе с Номмо-Змеем, ведь символом его рода была Змея…
То, что рассказал мне жрец Аргорум о Боге Амма и о прибытии его посланца Номмо и пришельцев с Сигуи на Землю, меня потрясло. Это было очень интересно: ярко и совершенно ново для меня! Не скрою, я был под большим впечатлением от услышанного.
Но я был также заинтригован и его сообщением  о тайной пещере «теммов», (т. е. «пещере духов»), в горах Бандиагара, принадлежащей жрецам общества Олубару, в которой хранились (по упоминанию Аргорума): «Несметные богатства знаний», предназначенные для всего человечества, и которые никем ещё никогда не использовались…»
- Я хочу увидеть эту пещеру, и эти светящиеся говорящие черепа, Аргорум, и побеседовать с ними, - сказал я жрецу, -  иначе ваша принцесса Халли, а не ты, Аргорум, будет главным действующим лицом в моем отчете, о путешествии к истокам племени Бледного Лиса, о котором я буду вскоре докладывать Главному Координатору Космического Разума
- Слушаюсь, о, Посланец! – поклонился мне жрец-хранитель.
- Но эта пещера находится далеко в горах, в тайном месте, никому из нашего племени, кроме меня, не известном. Это в пяти километрах отсюда. Но если хочешь, завтра утром, после некоторой подготовки, мы сможем и отправиться туда, - сказал мне Аргорум.
- Твои слова совпадают с моими желаниями, Аргорум, - ответил я.
- Тогда, в связи с этим, возникает одно маленькое условие, которое нам обоим обязательно нужно будет завтра выполнить, - сказал жрец.
 - Местонахождение нашей пещеры – это священная тайна наших жрецов, о которой никто из посторонних и не посвященных не должен знать! Давай договоримся, Посланник, для сохранения этой тайны мы завтра утром, отправляясь в путь, чтобы нас никто не узнал, переоденемся в обычных пастухов или ходоков-простолюдинов и, никому ничего не сказав, выйдем из селения.
-  Как? Даже не сказав Халли? – удивился я.
-  Даже не сказав и ей! – ответил жрец…
-  Не вежлило как-то получается и не честно, - заколебался я…
-  Так надо, - сказал, как отрезал, Аргорум.
-  Хорошо, - помолчав, согласился я…
 
           Пещера Теммов. Магия древних черепов

На следующий день, рано утром, переодевшись в уличных бродяг и взяв с собой немного еды, мы с Аргорумом, спрятав лица под старыми повязками и опираясь на пастушьи посохи, вышли из селения догонов и направились в горы по каменистой и извилистой дороге пустынного плата Бандиагар. Шли мы долго, около часа, карабкаясь и продвигаясь по еле заметным горным тропкам с каменистыми ухабами, и поэтому очень устали…
Наконец, мы остановились на маленькой площадке перед нагромождением высоких скал, в узком проходе – расщелине  между ними.
Аргорум подвел меня к одному из проёмов в скале и, сделав несколько движений руками в воздухе перед нею, и надавив плечом на выступ, открыл в ней еле заметную круглую дверь в виде колеса. Затем, осмотрев вход, сказал мне:
- А теперь, Александэр, следуй за мной! Мы вторгаемся во всепоглощающее царство мертвых, в котором никого и ничего нет: ни главного, ни заслуженного. Нет ни людского эго, ни индивидуальностей, ни личностей – поэтому все невзгоды нашего мира остаются у нас снаружи. Здесь же никто, ничем и никем не управляет – здесь все равны. Здесь нет движения и мирской суеты, и даже ветер сюда не залетает, здесь стоит полная гробовая тишина. Амбиции и страсти, присущие человеку, существуют лишь в живом мире – в мире, творчества, стремлений и эксперимента. Поэтому все амбиции, и желания нашего «я», присущие обычно живому человеку мы должны оставить здесь – у входа в пещеру, как маяк к обратному возвращению к жизни, в которой мы сейчас находимся. Иначе, войдя в прошлое, мы уже не выйдем из него назад, да и из этой пещеры тоже – останемся  в ней навсегда! – сказал он…
 Итак, запомни: всё, что происходило с тобой до этого момента, было связано с твоим «я» и ты его оставляешь здесь, у входа в царство прежних давно отживших идей, образов страстей и отношений. Теперь, то, что ты раньше связывал с собою, будешь воспринимать не как «я», а как «он», значит, и вести себя будешь как дух или привидение, вернее, как посторонний наблюдатель. Для людей из прошлого ты «ЧеиБ» - Человек из Будущего. А для людей будущего ты будешь ЧиП – Человек из Прошлого. Имя твое слагается из первых начальных букв, в словах из этих двух выражений. Запомнил? - спросил у меня Аргорум.
-  Да, - ответил я.
-  Тогда – идём! – сказал он, и мы вошли в пещеру…
В пещере стояла сумеречная темнота, в которой разливалось свечение какого-то неопределённого цвета, но очертания предметов в нем виделись четко и ясно. По бокам, у стен пещеры с двух сторон, на возвышении, на уровне моего лица (на высоте, приблизительно в ста шестидесяти сантиметрах от пола), лежали какие-то шары и черепа. Шаров было два – по  одному с каждой стороны, и они были прозрачные, из горного хрусталя, а черепов было около дюжины и все они были продолговатые, вытянутой формы.
-  Тот шар с черепами, что слева – показывает прошлое время, - шепнул, предупреждая меня Аргорум, - а тот, что с правой стороны – показывает будущее.
-  Они, вроде, светятся? – спросил я у него.
-   Нет, - ответил он, - свет идет не от них, а из «звездной ямы», которая находится там, в глубине пещеры, за ними. Она такая же гладкая и блестящая, как и шары. Это «глаз теммов» (духов), который смотрит в небо, на звезды, сквозь отверстие вверху пещеры…
Я, было, кинулся расспрашивать жреца о «звездной яме», но он лишь махнул рукой и приложил палец к губам:
-  Тс-с-с, - прошептал он. – Эти черепа (через шар, что слева) показывают и уносят нас в неизмеримо далёкое прошлое существовавших когда-то на Земле рас и цивилизаций. А шар, что справа – рассказывает   о делах нашего времени и о нашем скором Будущем. Каждый череп создаёт вибрации, которые открывают вход во времена далёких, ушедших от нас эпох. Если хочешь войти и побывать в одной из них, возьми шар, подойди к черепу, загляни через стекло шара в его глазницы и задай черепу мысленный приказ, и когда шар засветится, ты получишь ответ и войдешь в то время. Но смотри, не находись там слишком долго, потому что излучения черепа не безопасны для всех живущих и ты можешь остаться и бесследно раствориться в той эпохе, в которую войдешь.
Чтобы такого не произошло, когда тебе надоест находиться там, нужно сказать ему:  «Довольно, череп! Теперь я всё это знаю и ухожу в свою эпоху, и свое время».
Как только прозвучит эта всемогущая, несущая в себе эгоизм тела частица «я», твоя душа, находясь в прошлом, свяжется через этот «маяк» с твоим телом в настоящем, и ты сразу же выскользнешь из цепкого магического влияния черепа, и очутишься именно там, где сейчас и находишься. Понял? – спросил меня Аргорум.
-  О, да Аргорум, - ответил я.
-  Ну! Теперь ты знаешь магию этих черепов. Иди  к ним и спрашивай – ты  уже наблюдатель Чеиб!…

Продолжение следует...