Еще одна попытка

               
                То ли сказка, то ли нет.

    Хоть человеческие жизни и похожи на города, большинство людей в строительстве ни черта не смыслят. Архитекторы из них хуже некуда. В проектах сплошные дворцы из хрусталя, а на деле кривые постройки из коричневой глины. Вместо карьерных небоскребов, приземленные лачуги, вместо площадей Победы, загаженные пустыри. Широкие проспекты Достижений заменили, похожие на шрамы тупики. На смену светлым улицам, пришли темные переулки. Сквер для влюбленных давно там не найти, зато полгорода захвачено  проходными дворами.  С кучей ненужного хлама, паутиной бельевых веревок и символом обреченного уюта – дырявыми пижамными штанами.

     Город Паши Игристого поражал своей корявой планировкой. Архитектура его жизни стремилась постоянно вниз. Везде встречались ямы, провалы и канализационные колодцы. Было еще множество заборов, заграждений и домов без дверей. На единственной площади работал фонтан Ошибок, а вокруг свили гнезда кривые дорожки.  Они расползались всюду, словно змеи, и искушали хозяина окончательно заблудится.  Даже небо над городом Паши  имело цвет старого асфальта.

    На территории Игристого постоянно бывали лишь два человека. Злопамятный букмекер с талантом мрачного пророка и вечно пьяная ведьма, практикующая алкогольную магию. Букмекер предсказывал Паше скорое землетрясение, а ведьма колдовала над пробками от шампанского, делая из них  заговоренные на удачу амулеты. Но, не смотря на все колдовские усилия, пробки-амулеты  удачу  не приносили. И это порождало множество тяжелых проблем. Немногочисленные гости, приходившие в Пашину жизнь часто спотыкались о его проблемы и просили Игристого перестроиться. Однако он к  своей архитектуре привык, перестраивать ничего не желал, хотя и начал замечать все чаще тревожные симптомы грядущих разрушений. 

    Однажды забрел Паша на улицу Трефовых королей. Оттуда отправился в переулок Неподкупного жокея, а затем завернул в микрорайон Зеро. Там он провел пару часов, после чего долго тряс кулаками и подсчитывал потери.
    - Последнюю надежду проиграл, - проклинал себя Игристый, направляясь неизвестно куда. Вскоре дорога завела его в дальний тупик, где он обнаружил мрачный отель со свободными номерами. Недолго думая, Паша, решил в нем остановиться.

    За стойкой отеля стоял портье странного вида. Круглый, яркий, слишком жизнерадостный для работника тупика. На лацкане его зеленого пиджака расцвела ромашка с одним оторванным лепестком, а из кармана торчало зеркало в серебряной рамке. С виду необычный агент по недвижимости: то ли легкомысленный гробовщик, то ли сутенер для некрофилов. 
    - Комнаты на любой вкус, - портье сходу взял Игристого в оборот. – С удобствами и без. С почасовой оплатой и на всю ночь. Для тех, кто сомневается, предоставляем скидки на целую неделю.
    Растерявшийся от рекламного напора Паша невольно отступил назад. Но быстро взял себя в руки и вернулся к стойке.
    - Покажите, что у вас есть, - сказал он, сдвинув решительно брови.
    Портье выудил из кармана список номеров и предъявил посетителю для ознакомления. Выбор был небогатый:
    Комната «акробата»  с петлей под потолком.
    Смертельный номер «шесть попыток».
    Взрывоопасные апартаменты с газовой плитой.
    Замыкал короткий список «Живой уголок».
    - А живой уголок тут зачем, - поинтересовался Игристый.
    - Для самых опытных клиентов, - зашептал портье, словно заговорщик. – Предлагаю взять именно его. Цена на него не так высока, как на остальные и оттуда открывается прекрасный вид на обратную дорогу.
    - Моя обратная дорога заросла долгами, - развел руками Паша. -  По ней уже не пройти. 

    Спустя полчаса Игристый обживал смертельный номер «шесть попыток». Ветхим креслом скрипел, пяткой по полу стучал, заглядывал в ствол шестизарядного револьвера.
     «Шесть попыток это прекрасно, - думал он, поглаживая ладонью рельефный барабан, - не повезет с первой, будет еще пять».
    Со всех сторон, с пожухлых цветочных обоев на Пашу смотрели прощальные записки прошлых жильцов. Кто-то писал о себе просто: «Тут был Вениамин Петрович», кто-то делал признание: «Я давно витаю в облаках», а кого-то терзали страхи: «Боюсь, что на том свете, яичницу не подают». Прочитав все послания, Игристый тоже решил оставить после себя след.    Выбрав не особо «людную» стену, он взъерошил волосы и вспомнил школьные уроки литературы.  Вспомнил тут же учительницу с золотым клыком, завхоза-воспитателя  с протезом среднего пальца и злого пса директора школы по кличке «Барракуда». Припомнил также букмекера с мрачными предсказаниями и коллективный портрет суровых кредиторов. Они ему привиделись на кондитерской фабрике у огромного котла  с кипящим шоколадом.
    Воспоминания породили вдохновение. Вдохновение помогло загнать нужные слова в короткое предложение.
    «Идите в жопу, господа» - вывел Паша на стене и поставил в конце предложения жирную точку.

    Пришло время испытать револьверную удачу, наступил момент для первой попытки. Кресло снова скрипнуло под Пашиным телом, револьвер лег в его ладонь, палец приложился к холодному курку…
    - Постой немного, подожди, - раздался вдруг голос. Спокойный, теплый, даже сочувствующий.
    От неожиданности, Игристый, чуть не застрелился. Глаза зажмурил, прислушался к себе.
    - Не ищи меня в своем животе, - кто-то снова обратил на себе внимание. – Твой внутренний голос дал обет молчания.
    Тут Паша посмотрел на стоящий в дальнем углу диван. На его потертых подушках, цвета жареной кукурузы, расположился, как у себя дома, рыжий незнакомец. Весь из себя официально представительный – в парадном костюме с дорогим галстуком, но при этом в одних носках. Паша отвел дуло от виска, направил его в сторону незнакомца и строго спросил:
    - Ты кто, свидетель или соучастник?
    - Пожалуй, все-таки, соучастник, - незнакомец подумал всего лишь мгновение.
    - Мне соучастники не нужны.
    - А я полезный соучастник.
    - И какая от тебя польза?
    - Хочу сказать, что твое время еще не пришло.
    Игристый внимательней присмотрелся к неизвестному посетителю. Редкие брови, хитрые глаза, растущие в носу пучки рыжих волос похожи на миниатюрные костры. На галстуке вышито имя  «Леонид», а у правого уха летает  кругами маленький светлячок.
    - Ты мой инстинкт самосохранения? – поинтересовался скептично Паша.
    - Я твой ангел-хранитель, - ответил незваный гость и отогнал рукой от уха назойливого светлячка.
    «Этого мне только не хватало, - подумал Паша нервно. - Сейчас будет рисовать передо мной радужные перспективы на ближайшие пятьдесят лет».
    - И когда же мое время придет? – спросил он с иронией в голосе.
    - Ровно через одиннадцать минут, -  уверенно сказал хранитель Леонид. 
    Такого ответа Паша не ожидал. Он вытаращил на ангела удивленные глаза и попытался уточнить детали.
    - В каком смысле?
    - В прямом. Ты главное помни, я желаю тебе добра. Поэтому хочу,  чтобы ты произвел запланированные действия в нужное время. Тогда ты получишь статус юбилейного покойника.
    - И что мне это даст? – не понял Игристый.
    - Многое, - подмигнул ангел в носках. – Наверху любят круглые числа и юбилейных мертвецов. Они сразу попадают в коллекции к влиятельным серафимам. Там их ждет круглосуточный уход, комфортные условия хранения и прочие привилегии редких предметов. А раз в год, начистив до блеска, ими гордятся и хвастаются на небесной конференции коллекционеров.  В общем, будешь жить на том свете, как у Христа за пазухой…
    - А если мне не интересен юбилейный статус? – Игристый перебил поток заманчивых предложений.
    - Тогда на удобства не рассчитывай, - строго сказал Леонид. – С простыми самоубийцами у нас разговор короткий. Они становятся ковриками для душевых кабинок ответственных христианских работников.
    - Не хочу я ковриком, - испуганно икнул Паша.
    - Вот и я о том же, - ангел снова отогнал от уха навязчивого светлячка.

    Одиннадцать минут прошли весьма бурно.  За это время Паша с Леонидом успели многое: не сошлись характерами, украсили друг друга обидными ярлыками, поругались и подрались. Игристый припомнил ангелу все свои хронические неудачи, а хранитель в свою очередь обвинил подопечного в превышении лимита глупости. Наконец, отведенные минуты закончились, и наступил подходящий момент для выстрела. Леонид облизнул разбитую в драке губу и протянул Паше револьвер.
    - У тебя окно в тридцать секунд. Не упусти свой шанс, иначе о тебя вечность будут вытирать ноги.
    - Об меня и так полжизни вытирали ноги, - Паша сдул с ладони клок, вырванных у ангела рыжих волос. – Но и в чужую коллекцию я попасть не желаю.
    - Хочешь загреметь в душевую кабинку?
    - Нет. Хочу переселиться в живой уголок.
    С этими словами Игристый отбросил револьвер в сторону и направился к выходу. Ангел-хранитель попытался преградить ему дорогу.
    - Одумайся человек! Стреляй пока не поздно! – крикнул он грозно и выпустил огненно-рыжие  крылья с треском порванного пиджака.
    В ответ Паша продемонстрировал, понятный даже ангелам красноречивый жест.

    На удивление, Леонид скандалить больше не стал. Он вернулся обратно на диван, сжался там весь, сгорбился, и тоскливо вздохнул.
    - Что же мне теперь делать? – спросил хранитель с грустью неизвестно кого.
    - Это поразительно! – Игристого от неуместной грусти даже передернуло. - Мой ангел-хранитель подбивает меня к самоубийству. Ты хочешь от меня избавиться?
    - Хочу, - честно ответил Леонид.
    - Но зачем?
    - Во-первых, ты не подарок, - хранитель принялся загибать пальцы с длинными ногтями. – Во-вторых, у тебя дурной нрав. В-третьих...  Ну хорошо, давай начистоту. Задумал я тут один карьерный рост в пять этажей.  Баллотируюсь в верховный совет ангелов.
    - Ну и баллотируйся себе на здоровье. Я тут причем?
    - По правилам, члены верховного совета не должны иметь никаких связей с людьми.
    - То есть мы вас компрометируем?
    - Скорее не даете нам взлететь. Приземленные люди как груз, тянут нас в свои проблемы. А представь, сколько хороших дел я могу наворотить в совете.
    - Представляю, - на лице Паши появилась гримаса сарказма.
    - Значит, договорились? – Леонид сарказм подопечного не уловил.
    Игристому пришлось вернуть красноречивый жест на место, давая понять, что договорится им не удастся. Наступила пауза. 

    - А если я сегодня заново родился, то могу потребовать нового хранителя? - Паша нарушил тишину неожиданным вопросом.
    Леонид с интересом посмотрел на подопечного и крепко задумался. Судя по всему, вариант с новым хранителем пришелся ему по душе.
    - В принципе, можешь, - сказал он осторожно. – Но заново родится не так просто.
    - Что для этого потребуется?
    - Пройти один неприятный ритуал. Тут главное осознать свои ошибки.
    - Всего то? Тогда я готов покаяться, - сказал Паша, но сам себе не поверил.
    Леонид вскочил с дивана, прошелся по комнате, прикидывая что-то в  уме. Остановившись у двери, он развернулся и пошел в обратном направлении. Во время движения ангел мяукнул три раза, издал звук, похожий на скрип ржавой железной двери и произнес какую-то фразу на неизвестном языке. Паше показалось, что это было ругательство.   Закончив ходить туда-сюда, ангел подпрыгнул на месте, присел, встал, повернулся на триста шестьдесят градусов, еще раз подпрыгнул, зависнув на пару секунд в воздухе, и после этого сказал:   
    - Есть у меня одна небесная повитуха. Она может провести ритуал без официального разрешения. А все документы оформим потом задним числом. Если ты согласен, сразу же и приступим. Только, пожалуйста, когда увидишь ее, будь вежлив и  не сильно пугайся… 

    Сам ритуал Игристый запомнил смутно. Сначала его схватила огромная страшная тетка с волосатыми руками, затем начались муки нового рождения. Пашу прогнали сквозь узкие, как мышиная нора, тиски жизненных перспектив, окунули в едкий раствор полезных для общества талантов, запеленали в пеленки послушания и покорности. Они полностью лишали свободы движений и на ощупь напоминали наждачную бумагу.  Напоследок повитуха била Пашу по затылку, выбивая кулаком из его головы всю старую дурь. Вместе с дурью из «новорожденного» вылетело первое матерное слово  и несколько передних зубов.

    Очнулся Паша на рассвете. Он стоял на площади Богатых возможностей и смотрел, как на блестящих каменных лужайках пасутся солнечные зайцы. В кармане Игристого лежала белая визитка нового хранителя с именем Яков Леопольдович и спичечный коробок с маленьким светлячком внутри. Ангел Леонид подарил Паше на прощание своего назойливого спутника и, улыбнувшись, пообещал:
    - Он принесет тебе удачу лучше любого амулета. А нам, членам верховного совета, личные светлячки запрещены.