Слепая любовь

          С Ириной я познакомилась в конструкторском отделе, куда пришла работать секретарём-машинисткой после окончания курсов. Она плавно вошла в машинописное бюро и, положив на стол маленькую шоколадку, улыбаясь, попросила:
          - Напечатайте, пожалуйста, несколько листочков.
          Минут через десять работа была выполнена. Пока Ирина  просматривала напечатанный мною текст, я успела рассмотреть её. Она показалась мне  красивой: коротко стриженная брюнетка со смуглой кожей и яркими карими глазами напомнила известную аргентинскую актрису Лолиту Торрес, снявшуюся в популярных и любимых мною фильмах «Возраст любви» и «Жених для Лауры». Ярко-красная губная помада очень подходила к чёрному элегантному платью, обтягивающему стройную фигуру с узкой талией. Туалет удачно дополняли красные лаковые туфельки (под цвет помады) с большим бантом.
          Поблагодарив за работу, Ирина легко выпорхнула из машбюро, оставив нежный аромат французских духов.
          Когда дверь за ней закрылась, Галя, старшая машинистка, состроив гримасу, фыркнула:
          - Фуфочка какая! Яркая, как ёлка. Подумаешь, переводчица. Видали мы таких!
          Лена, самая молоденькая из нас, с крупными конопушками, рассыпанными по всему лицу, съязвила:
          - То же мне - красотка. Накрасилась, вырядилась, как на сцену. Для мужиков, наверное, старается. Думает,  увидят этакую мадаму и тут же клюнут на неё.
          Я возразила:
          - А мне нравится. Эффектная женщина, не такая, как все.
           Возвращаясь с работы домой, я снова увидела Ирину.  Некоторое время шла следом, наблюдая, как она покачивает бёдрами,  постукивает каблучками  и размахивает красной лаковой сумочкой. Свернув к аптеке, потеряла её из вида.
          На следующий день мы случайно (а может быть, не случайно) столкнулись на остановке, и с этого момента каждое утро ждали друг друга на перекрёстке, чтобы  по пути на работу поболтать. Ирина каждый день меняла наряды. Увидев на ней новое платье, я удивлялась и восторгалась: мы жили скромно, и у меня такой красивой одежды не было никогда. А Ирина жила с отцом, занимавшим видный пост, и с мамой, работником культуры,  в трёхкомнатной квартире. У них была большая библиотека, из которой Ирина прочитала почти всё. Наверное, поэтому она обожала поэзию и знала наизусть стихи Анны Ахматовой и Николая Гумилёва - декламировала их выразительно и вдохновенно. Закончив СГУ, Ирина устроилась в отдел технической информации переводчицей. Там и  познакомилась с объектом несчастной любви: женатиком,  имеющим двоих детей и не собирающимся уходить из семьи.  Через несколько дней знакомства с Ириной историю их отношений - от первой страницы до последней - я уже знала почти наизусть. Несмотря на это,  близкими подругами мы не стали и продолжали встречаться только по пути на работу.
          Через год, после окончания вечернего отделения филологического факультета СГУ, я устроилась в школу, работала учителем, и наши встречи с Ириной прекратились.
          «Крутые 90-е» годы прошлись косой по судьбам многих людей, лишив их работы и заставляя не жить, а выживать. Развалились заводы, закрылись конструкторские отделы...
          Однажды, возвращаясь из школы, я зашла в магазин "Детский мир", чтобы купить сыну альбом для рисования и краски. Передо мной в очереди стояла худенькая женщина в нелепом зелёном плаще  и старомодной чёрной шляпке. Мальчик лет десяти дёргал её за рукав и орал, заставляя купить  железную дорогу:
          - Ты что – не слышишь?! Купи, я сказал! Сейчас же купи! КУПИ!..
          Она пыталась объяснить ребёнку, что игрушка очень дорогая, а денег нет, но сын не слушал. Каждому наблюдающему эту сцену было ясно: мальчишка научился управлять матерью и добиваться желаемого.
          Женщина в шляпке повернулась ко мне, и... я узнала в ней Ирину. Всё такие же ярко-красные губы, всё такая же ухоженная кожа, но искорки в глазах потухли – лицо, несмотря на «боевую раскраску», казалось блёклым и скучным. Но я обрадовалась встрече.
          - Ирина, сколько же мы не виделись?!
           Она сделала попытку улыбнуться в ответ на моё приветствие, но улыбка не получилась. И только увидев, с каким интересом я рассматриваю её сына, расслабилась и с гордостью произнесла:
          - Мой Кира. Кирюша… Правда, красавчик? –  и попыталась погладить его по голове.
          Тот резко сбросил её руку и продолжил требовать железную дорогу. Покупатели оборачивались и неодобрительно покачивали головами. Я чувствовала, что Ирине неловко за своего сына передо мной, и, чтобы прекратить этот спектакль, она, тяжело вздохнув, согласилась:
          - Хорошо, я куплю, только перестань кричать. Неудобно же… перед людьми.   
          Достав кошелёк и вытащив, высыпав из него всё, что там было, начала считать деньги - не хватило. Тогда она обратилась ко мне:
          - Мила, одолжи 20 рублей! Обязательно верну, обещаю. Через неделю. Я в школе сейчас работаю, английский преподаю, - и показала рукой в сторону школы, в которой я когда-то училась сама.
          Я не смогла отказать ей. Пожалела, наверное. А Кира, получив железную дорогу, успокоился. Из магазина выходили вместе. Я предложила Ирине зайти ко мне на чай – она согласилась.
          Мой сын катался во дворе на велосипеде. Увидев меня, крикнул:
          - Мамуля, смотри, как я умею! – И, отпустив руль, проехал «без рук» несколько метров.
          Кира тут же громко потребовал:
          - Хочу велосипед! Такой же! Купи! - И, застыл на месте, как упёртый бычок.
          Ирина наклонилась к нему и попыталась успокоить. Но все усилия оказались напрасными. И только моё предложение угоститься тульскими пряниками  отвлекло его и сподвигло на утвердительный кивок головой.
          Кира уминал пряники за троих, в то время как Ирина рассказывала о себе. Я узнала, что сначала закрыли отдел технической информации, а потом ликвидировали и всё конструкторское бюро – конструкторы, инженеры, переводчики, копировщицы… остались без работы. К тому времени она уже была на пятом месяце беременности – декретных не получила. Увидев мой вопрошающий взгляд, добавила:
          - Мужа не было и нет. Не повезло… А Киру родители воспитывали, не доверяли мне. Баловали. А  сами… один за другим умерли. Теперь вот одна. Кира из меня верёвки вьёт. Нет, я не жалуюсь. Он хороший, умненький. Кое-как устроилась я в школу, на неполный рабочий день. Трудно, со своим ребёнком не справляюсь, а с чужими - тем более. Но что делать? – Надо сына поднимать.
          Выпив три чашки чая с вишнёвым вареньем и облегчив душу рассказом, Ирина стала собираться домой и уже на выходе пообещала, что долг непременно вернёт.
          В следующий раз я встретилась с Ириной через полгода: она выходила из магазина «Секонд хэнд». Увидев меня, засуетилась:
          - Мила, извини, не смогла отдать тебе долг. Не уложилась… Но я отдам. Непременно отдам. - Юбочку вот купить пришлось и кофтёнку. В школе ведь работаю. И достала из сумки поношенные вещи. При воспоминании о той, прежней, эффектной,  нарядной Ирине,  пахнущей французскими духами, я удивилась её выбору. Сердце защемило от жалости.
          Шли той же дорогой, но теперь Ирина рассказывала не о себе - о Кире. Я узнала, какой он хозяйственный, какой умный и добрый.
         
          Прошло несколько лет. Ирина так и не появилась, чтобы вернуть долг, как будто вычеркнула меня из своей памяти. Однажды, проходя мимо её дома, я всё-таки решила заглянуть к ней. Дверь в квартиру была открыта.
          - Странно, - подумала я, -  заходи, кому не лень, и бери, что хочешь.
          Но, войдя в квартиру, сразу всё поняла: брать было нечего. Ободранные занавески на грязных окнах, зашарпанные обои, давно не мытые полы и… минимум мебели, старой, грязной, разбитой. Книжный шкаф был пуст. Но больше всего меня удивило серое, давно не стиранное постельное бельё на кровати. На нём лежала Ирина. Мне показалось, что она спит. Рядом, на табуретке, стоял пустой стакан и лежал кусок чёрного хлеба. Возле кровати расположилась огромная овчарка с грустными, голодными глазами – она даже не встала, увидев меня, а только подняла голову и тут же её опустила. 
          Из соседней комнаты послышалось:
          - Кто это там ещё?
          Я заглянула в неё. Странно, но в комнате было чисто и уютно. Все вещи занимали "насиженные" места. Кира сидел за письменным столом и паял – рядом лежали лампочки, детальки, проводочки.
          - Вы кто? Что вам надо? – резко спросил он, скользнув по моей персоне недовольным взглядом.
          - Кира, ты не узнал меня? Я тетя Мила, мамина знакомая. Помнишь, ты приходил ко мне в гости, угощался пряниками. Скажи, что с мамой?
          - А мне всё равно, что с ней,- равнодушно ответил он, продолжая паять.- Валяется вон третий день, кашляет - спать мешает.
          У меня перехватило дыхание:
          - Кира, ты что!!! Даже врача не вызывал?!
          Он хмыкнул:
          - Ещё чего! Врач придёт, выпишет лекарства… А мне деньги нужны: хочу купить джинсы  "Левис".
          У меня внутри всё закипело:
          - Какие джинсы?! Мать болеет, а ты о тряпках!   Я вызываю скорую помощь. Немедленно… Ты видишь, как матери плохо. Она даже меня не узнала.

          Скорая помощь приехала быстро и забрала Ирину. Кира из своей комнаты так и не вышел.
          Всё время, пока Ирина находилась на лечении, я её навещала: как только заходила в палату, она начинала плакать и выспрашивать:
           - Как мой Кира? Что с Байкалом?
          Сам Кира за две недели ни разу в больницу не пришёл.
          Я отвечала, что всё нормально, хотя это было не так: соседка Ирины рассказала, что у Киры собираются шумные компании – приходилось несколько раз вызывать милицию. Собака, которую Кира сам притащил когда-то в дом, теперь живёт в подъезде, а сердобольные жильцы её подкармливают. На мой вопрос, откуда же у Киры деньги – ведь он ещё в школе учится - я получила от соседки такой ответ:
          - Он давно школу бросил.  Ни к чему она ему: Кира же, как считает Ирина, умнее многих учителей. Вот ремонтировать  приёмники, велосипеды научился.
А ещё я узнала, что мать ему все деньги отдаёт: зарплату  и приработок, что за индивидуальные занятия получает. Всё ему! Сама  же впроголодь живёт.

          Когда Ирину выписали из больницы, она позвонила мне и умоляла простить долг. Я отмахнулась:
          - Ладно уж! Это было давно и всё неправда.
         
          Потом я несколько раз встречала Ирину, но к ней не подходила, боясь поставить в неловкое положение: она сгорбилась, шаркала ногами, обутыми в стоптанные старые туфли, и, будучи 45-летней женщиной выглядела на 60.
          Продав старую квартиру и поселившись в частном доме, я всё реже и реже появлялась в районе прежнего проживания. Однажды, встретив свою бывшую коллегу, узнала от неё новость, которая повергла меня в шоковое состояние:
          - Ирина совсем опустилась - с головой у неё не всё в порядке, что ли: бродит по помойкам, тащит в дом всё что ни попадя. В квартиру уже невозможно войти: вонь страшная. Кира неизвестно где. Видели его то там, то здесь, но мать не навещает. Разве это сын?
          Я поинтересовалась:
          - А родственники-то у неё есть?
          - Вроде, есть. Но никому она не нужна.
          На душе у меня стало так  плохо, что решила навестить Ирину. Набрала продуктов и поехала. Опоздала…
          Была зима, морозы достигали тридцати градусов - Ирина замёрзла, уснув на лавочке, недалеко от своего дома.