Пионерская пасха

            Рассказывала бабушка внуку интересные рассказы. Про то, как белые придут – бычка уведут, красные придут – поросенка утащат. Рассказывала с болью, как церкви закрывали, утварь растаскивали. Ходили по домам – иконы уносили и жгли. Не понимал внук, как так иконы уносили, а у бабушки в переднем углу висит старая-престарая икона.
В семидесятые годы двадцатого века вряд ли кто мог похвастаться такими бабушкиными рассказами, а внук и не хвастался. Он просто слушал бабушку и никому ничего не пересказывал.

         В школах дети были октябрятами и пионерами, и им был привит атеизм. В поселке было всего три школы, и бабушкино чадо помнило, как в прошлом году после Пасхи во всех школах на линейке был разгром. Когда будет пасха, знали все, и все готовились к ее приходу: прибирались дома, украшали божницы, пекли пироги и ватрушки, красили яйца. Готовили и детей, говорили, что в этот день можно заходить в дом к незнакомым людям и, войдя, говорить: «Христос воскрес!», а так как в этот день зашедшим дают гостинца, шили для этого матерчатые мешочки. И с этими мешочками девочки и мальчики бегали по поселку. Некоторые попадались на глаза учителям и завучу, кое-кто нарывался на директора школы.
 
         Наш пионер в прошлом году, чтобы не попасться, пошел к бабушке через речку. Преодолел он водную преграду, положив в узком месте доску. Опять пришла Пасха. Пионер утром зашел к соседям с вестью: «Христос воскрес», и направился к бабушке. На перекрестке двух улиц он встретил пионеров из своей школы, они стояли за углом забора. «Что стоим? Кого ждем?» – спросил он ребятишек. Они ему показали пальцем в сторону перекрестка, где стоял директор школы. Пионер снял фуражку, почесал затылок и со словами: «Подумаешь, директор. Христос воскрес». Он, не пряча тряпичную авоську, пошел, куда шел. Когда он приблизился к директору, не останавливаясь, сказал: «Здравствуйте». Директор остановил его и стал стыдить: «Пионер идет христосоваться, видит директора и несовестно…» Директор рассчитывал, что пионер замрет, покраснеет и опустит голову, но случилось обратное. «Я иду к бабушке поздравить с праздником, она любит этот праздник». Директор понял, что дальше говорить не следует, но он же директор: «Ты ведь пионер – юный ленинец». Наш пионер давал клятву, когда его принимали в ряды пионерии, и он помнил, что он юный ленинец. Он смутился, немного помялся и добавил к ранее сказанному: «Я - пионер, а причем моя бабушка? Для нее я – внук. И если я не приду к ней и не скажу, что надо сказать, бабушка обидится». Директор, как бы соблюдая регламент, заявил: «Придется поставить тебе на вид». Пионер, сделав три шага вперед, остановился, обернулся и, глядя в лицо директора, высказался: «Поставите, если в вашем доме нет пасхальных яиц. Христос воскрес». Директор подошел к пионеру близко, остановился, развернулся и пошел прочь с перекрестка. Ребята наблюдали происходящее из своего укрытия, они не понимали происходящего, так как не слышали разговора. Что произошло в самом конце, почему директор подходил к пионеру они и предположить не могли.

       На следующей неделе, на общешкольной линейке о Пасхе вопрос не поднимался.