Левитанша

   Не люблю я долго прощаться на перроне. Хочется побыстрее отпустить провожающих и занять свою полку в вагоне. Хорошо, если нижнюю. Попутчики меня не раздражают, они словно картины "передвижного эрмитажа" в подвижном составе. Каждый попутчик помимо багажа везёт с собой свои привычки и характер. От некоторых хочется отвернуться и радоваться, что у вас разные станции прибытия. А ещё люблю выспаться в поезде. Отзвонившись родным о благополучно занятой полки, я расстелила постель и моментально уснула. Сказались напряженные дни перед отъездом домой. В моём отсеке кроме меня не было никого. Ночь. Тихо и лишь убаюкивающий перестук колёс.

   - Паша, сынок, вроде тут! А сумки все?
   - Мама, да не шумите вы так. Люди спят.
   Среди ночи мне показалось, что сам Левитан объявляет об успешной операции по захвату вагона.
   - Эту сумку под стол! Сынок, под стол говорю. Харчи там. И эту под стол. А эти давай сюды. И туды две. Хуу, слава тебе Хосподи, сели.
 
   Четыре утра. Теперь-то уснут, подумала я. А напрасно. Ей тоже надо отзвониться. Что она, хуже меня, о родных не заботится?
   - Валь, мы сели. - Левитанша голос и не думает понижать - Чё ору? А вы чё, спите ещё? Ой, да прям разбудила. Твоему вставать пора, корову управлять. Бычка под боком раскормила ты, сестра. Ну, давай! Перед Красной Могилой позвоню.
   - Мама, да тише вы...
   Какой хороший Паша, подумала я, с ужасом представив Красную Могилу.

   Паша проснулся первым. Левитанша храпела. Паша кивнул мне, мол доброе утро.
   Тут зазвонил мобильный. Семь утра.
   - Валька, ты чи сдурела. Чего так рано? Я ж сплю. Едем мы, едем...
   И отключив телефон, мама скомандовала сыну:
   - Сынок, сумки вытягай. Завтракать будем, раз уж разбудили.

   У меня чай. Наивно думаю, что у них к чаю бутерброды и они быстро отойдут ко сну по новой. Паша, мужчина лет сорока, плотный, но не рыхлый, вытянул сумку с харчами. Левитанша поправила куль на голове. Полные руки умело и быстро распределили шпильки по местам. Перекатила сверху вниз ноги, накинула на них простынку и начала разворачивать фольгу и пакеты по очереди. Мелькали: сало, картошка, котлеты, яйца. Сумка была бездонной. Наконец-то дошла очередь до чая. С пирожками. И только Паша стал задвигать сумку обратно под стол, как Левитанша вспомнила - под сподом в сумке ещё и рулет! Если бы она хрюкнула, я бы не удивилась.
 
   После завтрака женщина размякла, поудобнее улеглась и посмотрев в мою строну, доверительно выговорила:
   - Вот жииизть! Пока сама в гости не соберёшься, сроду не пригласят!
   - Мама, да будет вам...
   - И не будет! Молчи, защитничек.
   И я поняла, что именно мои уши видит она расплывчато своими сытыми глазами.
   - Сын в отпуске дома гостил. Решила - теперь я к ним. В Саратове у меня ещё один сынок. Внуки есть. И невестки. Куклы чертовы.
   - Мама!
   - Я не с тобой разговариваю. Хоть бы одна в гости позвала. Хоть бы для приличия. Вот и еду сама. Шороха им наведу. Да, сынок?
   Паша со вздохом открыл книжку и уставился в неё. Мне свою пришлось закрыть.
   - Я им каких парней дала, а? То-то же! А они шо с ними сотворили? Хоть одного в отпуске откормила. Усё им пру. Сало пру, птицу, пирожков цельный таз, подарунков сумку. Так им разве угодишь?
   - Мама, да любят они вас.
   - Любят! Оцеж так любят, шо в прошлый раз на обратную дорогу билет до другой станции купили.
   - Да перепутали они.
   - Хорошо в день отъезда в билет глянула. А он до какой-то Курхуяновки, от которой мне ещё другим поездом добираться до дома. То-то я орала, да сынок?
   Думаю, а как же она тогда орёт, если говорит даже ором?
   - Билеты успели поменять? - спрашиваю.
   - А то. Жена второго сына рысью на вокзал.
   - Мама, это случайность.
   - Ну вот шобы та случайность опять не вышла, я билеты на обратную дорогу уже взяла.
   И захохотала.
   - И долго гостить собрались? - поглядывая на Пашу, спросила я.
   - Две недели. Одну неделю у Паши, вторую - у Серёжи.
   - Мама, ремонт у Серёги. Я же говорил.
   - Ать! Фу-ты-ну-ты! У них вечно ремонт. Ничёго, для матери место найдётся.
   Найдётся, подумала я. И так душа у меня за этих невесток разболелась. Держитесь, девоньки. Две недели держитесь!

   Обед. У меня - кофе и бутерброд, яблоко.
   Соседи такую поляну накрыли, что скатерть-самобранка от зависти треснула бы. Не съедят, думаю. Невозможно же.
   Съели. И захрапели, упав на полки.
 
   А вот и моя станция. Тихонько, чтобы не разбудить соседей оделась, взяла сумки и вышла на перрон узловой станции. Ещё пол-часа до города на машине и на пороге меня встретит моя свекровь.
   Господи. Как же нежно я её обняла, прижала к себе махонькую. Поцеловала заплаканное от радости лицо. Всегда так. Уезжаю, она за мной плачет. Приезжаю - от радости опять плачет. И ни слова не говорит, только слёзы утирает ладонью. Уже   после расскажет мне, хорошо ли вёл в моё отсутствие её сынок...

    А вы, девоньки, держитесь. Две недели держитесь!