Дети севера. 1

                Посвящается сестре Анне               
                и памяти наших любимых игрушек.
 

1

      –  Дети, идите обедать!
      Ответа не последовало. Лишь ветерок, залетевший в форточку, чуть качнул лист календаря.
      –  Дети, вы не слышите? Я вас зову!
      Нет, похоже, они действительно ничего не слышат, занятые очередной игрой. Она сняла щи с огня, поставила их на деревянную доску и пошла к ним.
Прежде, чем попасть в детскую, ей нужно было пересечь большую комнату, которую они называли залом. В зале стояли диван, два небольших шкафа, тумбочка с телевизором и еще маленькое кресло. Размеры комнаты позволяли обставить ее гораздо большим количеством мебели, свободного пространства было вполне достаточно, чтобы устроить танцевальную вечеринку или провести матч по мини-футболу. Но сейчас пересечь комнату было не так-то просто. Почти весь пол занимал город, игрушечный город, построенный из множества деревянных кубиков. В городе были явственно различимы несколько улиц, центральная площадь и даже небольшой сквер, составленный из самодельных картонных деревьев с бумажным фонтаном посередине. Город появлялся как минимум раз в месяц и держался от трех до десяти дней, пока, как сообщали дети, его не стирало с лица земли (точнее, паркета) очередное землетрясение, извержение вулкана или пока его не уничтожали кочевники. Пока город стоял, маме строго-настрого было запрещено проводить в комнате какую-либо уборку.
  Ей удалось пересечь город, не задев ни одного домика, и она зашла в детскую, но детей там не было. Это было странно: час назад она слышала звуки, доносившиеся оттуда. Она внимательно оглядела комнату. Две кровати, на каждой из которых восседали по два зверя-стражника (плюшевые и набивные игрушки, подаренные детям на дни рождения), большая картонная коробка, на которой рукой младшей жирным красным фломастером было выведено: «звериные тайны», набитая непонятно чем, стояла, как всегда, в углу; cверху, как обычно, дежурил набитый опилками медведь (это была еще ее игрушка, хорошо сохранившаяся и доставшаяся детям по наследству). На письменном столе возвышался большой замок, сделанный из картона, пластилина и пустых стеклянных бутылок и банок. Как говорили дети, в этом замке жили мысли и мечты зверей… Возле замка стояли несколько оловянных солдатиков, два пластмассовых танка, лежали блокнот, тетрадь и несколько ручек. На полу было чисто, если не считать четырех вырезанных из цветной бумаги стрелок, каждая из которых была направлена на определенную часть света. Красная – на юг, там стояла кровать старшего, желтая – на восток, на кровать младшей, оранжевая – на запад, туда, где стоял письменный стол, и, наконец, синяя – на север. На севере стоял большой старый шкаф, где висели пальто и шубы, лежало какое-то тряпье, которое и надеть было уже невозможно, и выбросить было жалко. Иногда в этот шкаф забирались дети, играя в какую-то очередную изобретенную ими игру.
 – Ага, они там, – решила мать и, подойдя к шкафу, хотела было его открыть, но, подумав, сперва постучала.
Детей в шкафу не было.
 – Куда же вы делись?! – воскликнула она.
Тут послышался шорох, возня. Дети стали выползать из-под кроватей. В руках у старшего был фонарик, младшая сжимала в руке ватную собачку.
 – Мам, мы искали руду в южной пещере, – доложила младшая.
 – И как успехи? – улыбнулась мать.
 – Собачка Боба нашла никель и космическое серебро.
 – Да, это уникальный металл, мам, – сказал старший. – Это остаток упавшего когда-то астероида. Из космического серебра можно будет сделать отличные мечи для зверей.
 – Ну, хорошо. Этим вы займетесь после обеда.
 – Мы перекусили в пещере.
 – Чем это?
 – В пещере до нас были исследователи с запада. Они были волшебниками и случайно забыли скатерть-самобранку. Вот мы и поели.
 – Ну, хорошо-хорошо. Это был полдник. А теперь – обед. Быстро на кухню! Щи стынут!

2

 –  Может, пора с ними об этом поговорить?
 – Не спеши, им это интересно. Они не лоботрясничают по подворотням и подвалам, как их сверстники, и слава богу. Уж поверь, лучше пусть дома играют, чем неизвестно где.
 –  Да, но меня это уже беспокоит. Ладно, Даша. Но Дима! Ты не забыл, ему уже тринадцать лет! А он всё с игрушками возится. Вон, у Алтуфьевых сын и на карате ходит, и футбол смотрит, велосипед с мальчишками сам собрал. С моторчиком. Мальчик, как мальчик. А наш? Он даже спит с ними!
 – С кем это?
 – Со зверями. Со своими собачками, мишками. Обнимет их и спит. Ладно  –  младшая. А он? Футбол не смотрит, на рыбалку его только силой, техникой не интересуется.
 – Но он зато много читает! Кто из его сверстников прочел столько, сколько он? Толстой, Чехов, Уэллс, Бредбери, книги по философии…
 – Это меня тоже беспокоит – на пользу ли…
 – Ну, это уж ты совсем…

Они сидели в своей спальне перед телевизором, который еле-еле что-то нашептывал и беспрерывно мерцал. Она невидяще смотрела в телевизор, размышляя о своем. Он, почесывая густую бороду, пытался читать журнал «Новая Москва».
 – Вот, послушай, какая нынче поэзия. «Я гений горя, я его хирург, и херувим, хер знает кто, короче…»
 –  Ой, читай про себя, мне не до поэзии. Я в прозе запуталась.
 – Да что ты всё… Вон, отвлекись, «Огонек» свежий почитай. Много чего интересного о Сталинских репрессиях. Гласность! Что ни журнал, что ни номер – всё новые откровения.
 –  Да сколько можно? Ну, чудовищем он был, не спорю, но зачем так много натуралистических подробностей? И мало ли тиранов в истории было? Нерон, Иван Грозный, инквизиция. А сколько неизвестных тиранов местного масштаба было? И у каждого свой метод, свой стиль.
 – Да, тут ты права. А сколько совсем крошечных, домашних тиранишечек. И они тоже все разнообразны.
 –  Ну, это, слава богу, не про нас. Ты у нас – диаметральная противоположность домашнего тирана: сама лояльность и милосердие.
В ответ на это он снова уткнулся в журнал, но тут неожиданный грохот, донесшийся как будто из детской, заставил их обоих вздрогнуть.
 –  Что это?
 –  Что-то у детей. Я тебе говорила, эти игры добром не кончатся! Небось, кто-то упал и разбился!
Они побежали через коридор в зал. В зале, по счастью, игрушечного города в эту пору не было, поэтому они без труда пересекли эту комнату, зашли в детскую и остолбенели.
На полу стоял замок «звериных мыслей». Все восемь стеклянных башен-бутылок замка мерцали, внутри каждой стояла зажженная свеча. Вокруг замка сидели дети и дюжина игрушек. Их лица были сосредоточены и озарены огнями замка. Когда вошли родители, дети и не пошевелились. Только Даша отметила их появление едва заметным движением глаз.
 – Дети, что у вас происходит? – закричала мать.
 – Тише ты. Видишь, у них медитация, – одернул ее муж.
 – Что у вас тут гремело? – уже более спокойным голосом спросила она, заметив, что все целы.
 – Мам, мы со зверями готовимся к войне,  –  ответила младшая шепотом.
 – Какой еще войне?
 – Сюда идут трехглавые светящиеся койоты. С запада. Там, на западе, они священные животные. Но здесь они будут сеять смерть и опустошение.
 – О господи, Дима! Ну что это за игры? Чему ты учишь сестру?
 – Какая тут игра? Койоты реальны.
 – Ладно, не мешай им. Пусть играют. Пойдем…
 – Что значит «пусть играют»? Время-то! Двенадцатый час! А свечи? Они же дом спалят! Ну-ка быстро тушите свечи! С огнем не играют!
 – Мы не играем. Мы думаем.
 – А свечи, мам, стоят в металлических подсвечниках и накрыты стеклом. Так что не беспокойся.
 – Нет, я вас так не оставлю. Немедленно закругляйтесь, давно пора спать.
 – Ладно, может, пусть доиграют. А мы в зале посидим, подождем на всякий случай, – предложил отец.
 – Само милосердие, – язвительно пробубнила мать. – Сколько вам времени надо, чтобы закончить?
 – Дело не во времени, дело в мысли,  –  сказал Дима. – Мы должны увидеть решение. Когда увидим, тогда и время придет.
 – Нет, это надо прекращать. Койоты! Неужели дня мало, чтобы наиграться?
Отец, приобняв ее за талию, стал мягко подталкивать к выходу:
 –  Пойдем, пойдем. Нельзя так грубо. Они скоро закончат. Посидим в зале.
Она передернула плечами от возмущения, но все-таки позволила увести себя в зал. Усевшись в кресло, она охватила голову руками.
 –  Черт те что! – выдохнула она.
 – Ладно, ладно. Всё хорошо, –  мягко сказал он и, сев на диван, тут же погрузился в предусмотрительно взятый с собой журнал.
 – Да, но что же все-таки у них тут гремело?
 – Наверное, не у них, а где-то еще. Или просто нам показалось…