Дождь по пятницам или Подземелье снов. Глава 19

    Глава 19. Мэла делает невозможное

    С виду Мэла – самая обычная женщина, но у неё есть история, связанная с тайной, и Мэла свято хранит её ото всех.

    Мэла как сейчас помнит, что тогда произошло…

***   
    Это случилось с ней в раннем детстве, когда ей исполнилось пять. В то время больше всего на свете она любила радугу – разноцветное сияние завораживало и радовало девочку.
    Большая группа молодых родителей с детьми отправилась в поход.

    Днём, когда походники гуляли по лесу, совсем недалеко от лагеря Мэла приметила полянку с необычными цветами. Они сияли в траве, как настоящие маленькие радужки, и ей было интересно, какими они станут вечером. Будут ли сиять и сверкать так же ярко или потускнеют и закроются, как многие другие цветы?

    Когда начало темнеть, мать Мэлы оставила дочь на попечение мужа и пошла отдыхать в палатку. Такие палатки, наделенные превосходными магическими свойствами, – спасибо Красноротым принкам! – взяли с собой все семьи. Внутри всегда комфортно: если снаружи холодно, то воздух в палатке нагревается, если жарко – охлаждается. К тому же в них всегда светло, и мягкие приятные лучи совсем не мешают спать. И взрослые, и дети чувствуют себя в них замечательно и из походов всегда возвращаются здоровыми и отдохнувшими.

    Сумерки сгущались.

    По давно заведенной традиции путешественники расселись вокруг костра, и каждый взрослый по очереди рассказывал весёлую историю из своей жизни. Когда отец Мэлы приступил к своему повествованию, девочка потихоньку встала, выскользнула из круга и направилась к лесу.

    Подойдя к своей полянке, Мэла не смогла удержаться от восторга. Цветы сияли и сверкали так же ярко, как днём, и на фоне темной травы выглядели ещё прекраснее. У девочки возникло неудержимое желание прикоснуться к ним губами. Оно шло откуда-то изнутри, и Мэла до сих пор не может объяснить, отчего оно возникло. Она подошла к цветам, легла на мягкую, словно шёлк, траву и перецеловала их все по очереди. В миг, когда она коснулась последнего цветка, они погасли, а сама девочка засверкала по очереди всеми цветами радуги. Смена цветовой гаммы повторилась пять раз, и Мэла почувствовала, как глубоко в её душу проникли эти лучи.

    Так же тихо, как и ушла, она вернулась к костру. Её папа как раз заканчивал свою смешную историю, и никто не заметил отсутствия Мэлы.

    Никому, даже своим родителям, Мэла не рассказала о вечернем путешествии – будто пообещала радужным цветам с необычной поляны хранить эту тайну. Ведь она посчитала их посланцами радуги.

    С тех пор Мэла иногда ощущала, будто от неё самой исходят лучи. Похоже, что и окружающие её люди тоже что-то чувствовали. Многие тянулись к ней. Она с радостью испускала невидимый свет и тепло, даря их всем, кто в них нуждался. Особенно сильно эти лучи действовали на людей и Красноротых принков…

*****   
    Мэла училась в одном классе с Жоржоной и её пятью подругами-стусками, всегда держащимися вместе. Мэла, что вполне естественно, считала всех шестерых стусок обычными девчонками.

    Жоржоне не нравилось, что Мэла часто находится в центре внимания. Исподтишка стуска порасспросила ребят, чем их так притягивает Мэла. Одни отвечали: «С ней интересно и весело», другие: «Она хорошая и добрая» и всякую подобную ерунду, какая, по мнению вездесущей Жоржоны, ничего не объясняла – ведь сама она, как и большинство стусков, совсем не чувствовала действия лучей Мэлы.

    Но как бы то ни было, Жоржона решила воспользоваться завидным положением Мэлы в классе и потому сблизилась с ней, введя в круг своего общения.

    Так Мэла начала дружить со стусками, – Жоржоной и её пятью подругами – хотя всегда ощущала некую отчуждённость, часто не понимая их поступков. Но она была великодушной и оправдывала их якобы человеческие слабости – откуда бедняжке Мэле было знать, что слабости эти отнюдь не человеческие.

    Как Жоржона ни старалась, но разгадать тайну Мэлы так и не смогла.

    Но Мэла и сама не знала, почему с ней произошло такое на необычной поляне. Она не ведала, что одним из её дальних предков был Красноротый принк по имени Селибонд. Никто из близких этого тоже не знал, ведь на Питирисе всегда были запрещены смешанные браки. Но однажды такое всё же произошло, – давным-давно, вопреки всем законам и правилам Селибонд женился на обычной девушке, скрыв ото всех, кто он на самом деле. Все потомки той смешанной пары были обычными людьми, пока не родилась особенная девочка, так любившая радугу. Этой девчушкой и была Мэла.

    Сколько потом Мэла ни искала радужные цветы, подарившие ей свои лучи, больше никогда не находила их. Она не знала, что цветут они лишь раз в тысячу лет.

    И ещё не знала, что способность излучать любовь, свет и тепло она передаст по наследству…
   
*****
   «Держи, ты это заслужила».

    Слова, сказанные Жоржоной, когда она в родильном боксе подавала подруге новорождённого сына, время от времени всплывали в памяти Мэлы. Когда же она вспоминала тон, каким они были произнесены, то начинала подозревать что-то неладное. Но ведь это просто ничем не обоснованные материнские страхи, успокаивала она себя, отгоняя дурные мысли.

    Мэла боготворила сынишку, но тот, казалось, не отвечал матери взаимностью. Лунни, так назвали малыша, оказался на редкость трудным ребёнком.

    Он не был похож на родителей ни внешне, ни характером. Видимо, пошёл в дальнюю родню, решили Мэла и её муж Мики.

    С первого же дня младенец всему сопротивлялся. Он кричал, не желал ни есть, ни пить, брыкался, выворачивался из одежды. Дальше – больше.

    Мэла и Мики перепробовали все известные методики воспитания и развития детей, стараясь изо всех сил, но упрямство мальчика переходило все мыслимые и немыслимые границы.

    Казалось, любовь матери и её лучистые чары должны были растопить сердце Лунни, но даже они не действовали на него. Иногда Мэла сердцем чувствовала, что не имеет ничего общего с этим ребёнком, хотя он точно был её сыном, – ведь она увидела Лунни практически сразу после его рождения.

    Когда Лунни подрос, его отдали в детский сад, надеясь, что, глядя на других ребятишек, мальчик станет более общительным и сговорчивым. Но он не продержался там и недели. Вернее, не выдержали воспитательница и другие дети. Они шарахались от него, когда он исподтишка набрасывался на них, кусался, бил наотмашь. Если же воспитательница или нянечка пытались увещевать его, он брыкался, показывал язык и убегал из садика.

    Он не любил играть, а только бегал, прыгал и всё крушил. Когда он ел, то выливал напитки на пол и бросался едой, а если ему делали замечание, то сразу же начинал вопить и показывать, чтобы от него отстали.

    Несколько раз Мэла пыталась найти для Лунни няню, но все претендентки сбегали после двух-трёх дней общения с несносным ребёнком, и Мэла снова и снова оставалась один на один с драчливым и злобным сыном.

    Мэла хотела завести второго ребёнка, но побоялась, что либо родится такой же непослушный, либо Лунни убьёт младенца.

    Подруги предлагали отдать Лунни в специальное лечебно-учебное заведение, но Мэла не могла этого сделать. Она ещё не была готова сдаться, хотя её сердце разрывалось от горя, когда она смотрела на непослушного сынишку.

    Мэла совсем перестала встречаться с подругами, – их Лунни уже успел распугать, – и только Жоржона продолжала навещать её. Частенько она приводила с собой и даже оставляла на пару часиков, а то и больше, свою дочь Фейки, ссылаясь на какие-то нескончаемые дела.

    В душе Жоржона ликовала, а вслух жалела «бедненькую» Мэлу и постоянно обещала помогать ей во всём. Она даже сделала несколько попыток свести Мэлу с лучшими специалистами по воспитанию, но почему-то всегда в последний момент те оказывались недоступны.

    Таков был стиль поведения Жоржоны, – обещать помощь, срывающуюся якобы не по её вине. Но ни Мэла, ни знакомые Жоржоны даже не догадывались об этом, видя в ней только отзывчивую и готовую на всё ради них подругу.

    Иногда к Мэле вместе с Жоржоной и Фейки заходила Кенни. Но недалёкая умом стуска даже не подозревала о своей настоящей роли в этом «спектакле» Жоржоны. Кенни не ведала, что Лунни – это малыш-отказник из Брюста, а настоящего сына Мэлы – Рости – она, Кенни, сама пристроила Вете и Киру, своим приятелям из Брюста.

    Мэла продолжала растить и воспитывать Лунни, пробуя всё новое, что только могла найти.

    В конце концов в она решилась последовать интуиции. В то утро у неё словно открылось второе дыхание!

    Взяв Лунни, Мэла поехала на волшебную поляну, где девочкой целовала радужные цветы. Она верила в необычную силу самой поляны – недаром те диковинные цветы выросли именно на ней.

    А раз Лунни её сын, значит, у неё с ним должно быть хоть что-то общее, рассуждала Мэла. И радужная поляна поможет в этом разобраться. Даст какой-нибудь знак. Подскажет, что делать.

    Когда они добрались до места, Мэла вынесла из машины всё, что нужно для маленького пикника.

    Лунни бегал, срывал цветы, вопил на весь лес, – в общем, как всегда был самим собой.

    Ну, ничего, думала Мэла, чем больше он бесится, тем крепче будет спать. А она в это время поищет знаки.

    И знак появился. Даже раньше, чем она ожидала. На небе прямо над поляной расцвела восхитительная радуга. Лунни остановился, поднял голову и на миг залюбовался чудом природы, потом продолжил необузданное веселье.

    Набегавшись и наоравшись, Лунни устал и плюхнулся на плед. Мэла расстелила мини-скатерть и разложила самые любимые вкусности мальчика. Как она и надеялась, малыш наелся и сразу отключился.

    Она рассчитала так, чтобы уснул он точно там, где когда-то росли радужные цветы, ведь Мэла до сих пор помнила приметы того места. Сама же села рядом и сфокусировала на закрытых глазах сына свой искристый взгляд. Затем нагнулась и поцеловала Лунни сначала в одно веко, потом в другое. Ей показалось, что между её губами и глазами малыша проскочили разряды, похожие на стрелы или лучи, а над мальчиком будто засверкало небольшое северное сияние.

    – Ты будешь другим! – бормотала она, глядя в небо, где после мелкого дождика расцвела ещё одна радуга. – Непременно будешь! Лучи моей души, радуга и эта поляна помогут тебе измениться!

    Она подняла глаза и посмотрела в небо. Радуга постепенно таяла. Мэла наблюдала за ней, пока та не исчезла совсем. Когда же опустила глаза на сына, то увидела, как от всего его тела исходит что-то тёмное, поднимается и бесследно исчезает, растворяясь в небе.

    Когда Лунни проснулся и открыл глаза, то в первый раз за всю свою четырёхлетнюю жизнь лучезарно улыбнулся и сказал:

    – Как здесь красиво, мамочка!

    Почему она раньше не додумалась привезти Лунни сюда? Наверное, всему свое время.

    Домой Мэла привезла нового Лунни!
    Своего Лунни!


    Глава 20. Фейки – нежеланная дочь Жоржоны: http://www.proza.ru/2018/04/26/1023

    В начало повести: http://www.proza.ru/2018/04/05/1218

(картинка из интернета, спасибо автору)