5. Утро. Бухгалтерия. Тщеславие

Так не будем спать, как остальные! Будем бодры и трезвы![1] — первое, что пришло на ум Хьюстону, когда он проснулся. Он пробудился раньше будильника на несколько минут. Приподнявшись в кровати, он дотянулся до устройства и выключил его прежде, чем тот начал извещать о начале трудового дня. Рабочего дня, которого у Хьюстона, вообще, быть не должно! Хьюстон посидел в постели, припоминая, что было вчера и какие рабочие моменты нужно прояснить сегодня. Но вскоре понял, что это бесполезно без кофе с сахаром или сахара с кофе.                     
                Встав с кровати, Хьюстон поплотнее попытался задёрнуть шторы, чтобы утренний свет не выжигал его лицо, но ,по сути, это бесполезно, так как в шторах осталось само по себе только название. Потянувшись, размяв плечи, Хьюстон одел халат, прибрал комнату, вытащил свежую рубашку с брюками и носки с бельём. Пройдя на кухню, поставил кипятить воду в чайнике, предварительно заглянув в холодильник, умял пару пироженых с конфетами. Удовлетворившись этим перекусом на какое-то время, Хьюстон ушёл приводить себя в порядок. Выйдя из ванны, он взглянул на часы и решил, что уже можно звонить Нику Джассу, пока тот доедет, он успеет одеться и перед работой плотно позавтракать.   
                Набирая номер таксиста, Хьюстон параллельно включил допотопный радиоприёмник, стоящий на одной из полок книжного шкафа. Радио у него настроено только на единственную волну.
                — Хьюстон! Чем нынче тебя радует этот день? — спросил Ник Джасс, ответив после нескольких минут ожидания. Хьюстон хмыкнул. Он как раз только услышал Сюиту «Пер Гюн»[2] Эдварда Грига[3], произведение начиналось с «Утреннего настроения».           
                — Эдвард Григ. Утреннее настроение.
                — Надо же! У тебя будет удачный день! Моё начало дня ознаменовало «Реквием» Ре минор, K.626[4] Моцарта[5].          
                Не самое плохое начало, учитывая, что «Реквием» является одним из наиболее известных произведений Моцарта и рассматривается как одно из важнейших его творений. Вот только при жизни великий композитор его не закончил и после его смерти сочинение завершили Йозеф Эйблер[6] и Франц Ксавер Зюсмайер[7]. Обмениваться утренними классическими произведениями у Хьюстона и Джасса стало обязательным ритуалом, который установился после первой же поездки. Ник Джасс комментировал и рассказывал историю композиции, что играла по радио, но ошибся или оговорился в каком-то моменте, а Хьюстон его непроизвольно поправил. С тех пор они знакомы.            
                — В участок? — прервал воспоминания Хьюстона Джасс.
                — Выйду через пятнадцать минут.
                — Еду, — отключился таксист, приняв заказ. Болтовня болтовней, но пора и честь знать. Хьюстон не мог не согласиться.
                Включив громкость посильнее, он ушёл в спальню одеваться. Приблизившись к креслу, на котором лежала купленная книга, он поставил её на полку. Нечего валяться там, где ей не место. Заварив кофе и добавив сахар, Хьюстон достал из холодильника вчерашнюю порцию торта и не спеша доел. Прибрал на кухне, прошёл по комнате, не забыл ли он чего-нибудь и, выйдя в прихожую, проверил карманы оставшегося на стуле пиджака. Телефон с ключами в кармане есть, правда у трубки сгорело две трети зарядки, но в участке можно будет его зарядить. Наконец, Хьюстон накинул пиджак и покинул квартиру, захлопнув дверь.
                Оказавшись на улице, он увидел знакомую машину. Ник Джасс имел право подбирать пассажиров с улицы, но никак не работать по вызову, в конце концов, он не причислен к «кар-сервизу», но, несмотря на это, у Ника Джасса есть список людей-исключений. Хьюстону повезло попасть в этот список, и он отплачивал ему, как мог, даже если приходилось пересиливать себя в качестве благодарного слушателя или интересного собеседника. Ник Джасс полный пожилой мужчина с пышными усами в неизменной жилетке с беретом. Семьянин в браке с женой Ребеккой проживших сорок лет. Внуки мальчик и девочка, имена, которых почему-то никак не удавалось запомнить Хьюстону, как он не пытался. А ещё Ник Джасс бывалый боец подразделения Дельта[8], участвовавшего в Сомали в 1993 году. Его комиссовали из-за серьёзного ранения в ногу, привёдшего к ампутации конечности до колена. Хьюстон сел в машину, и мужчины пожали друг другу руки в качестве приветствия. Заведя мотор, Ник Джасс повез инспектора в участок, под аккомпанемент «Пятой симфонии»[9] Бетховена[10], заигравшей в этот момент по радио.                                            
                Распрощавшись возле участка, Хьюстон поднялся в здание. Прошёл мимо дежурного, кивнув ему на ходу, и остановился в проходе центрального зала. Работа уже кипела, гул голосов перекрывал друг друга, бой по клавишам, гудящие принтеры с телефонами. То чего Хьюстон больше всего опасался, произошло. В участок стало поступать кучу звонков от общественности, желавшей вставить свою лепту в эту историю. Он стоял и слышал непрекращающейся звонки и ответы офицеров с признательностью на тот или иной звонок. Сейчас всех обязывают благодарить, даже если в конце этой беседы на тебя выльют дерьмо и ты не можешь ответить тем же. Права человека и нормы, чтоб их взять! Плюс каждый звонок от неожиданного свидетеля, который, как потом выясниться находился в другой части города, просто сумасшедших, старушка, слышавшая у соседей желание убить кого-нибудь, обязательно фиксируется и проверяется. Упорный труд ведёт к изобилию, излишняя разговорчивость - к убытку[11].
                Тяжко вздохнув, Хьюстон пошёл к своему столу, который поставили на место, как и все остальные. В зале прибрали, личные безделушки владельцев вернулись вместе с горами бумаг и документов. Некоторые, как безумные что-то строчили, записывая слова говорившего, кто-то страдальчески возносил глаза к потолку, моля пристрелить его. А кто-то просто пропускал слова мимо ушей, поддакивая говорившему, занимаясь своими делами. Замечательно! Самое обидное, о чём Хьюстон уже думал на месте преступления, кто-то же действительно дельный может позвонить и сказать нечто важное, но смотря на то, как ведётся учёт звонков с записями фамилий и имени говорившего вместе с телефонным номером, им очень повезёт разобраться во всём этом.
                Хьюстон, сев за стол, набрал номер доктора Мо. Через несколько гудков ответил лаборант.
                — Эм... Доктор Мо велела всем говорить, что всю электронику она передала сержанту... — шуршание бумаги на столе в кабинете доктора, подсказали Хьюстону о записанном имени приходившего. — Вот! Сержанту Грациэлле Янгер.. Вот, — закончил лаборант, удивлённый именем сотрудника участка, и, не дожидаясь реакции, положил трубку.
                — Когда ушла сержант Янгер в Институт? — громко и чётко спросил Хьюстон, привлекая внимание нескольких сотрудников, готовые исполнить уже любой приказ, лишь бы не сидеть на телефоне.
                — Грациэлла отошла несколько минут назад, напарник, — прошёл мимо него Хазард, куря сигарету, несмотря на возмущённые возгласы коллег, держа стаканчик с кофе в руках. — Я приехал специально пораньше, думал уже начать разбирать, но нет! Меня посадили на телефон, пока ты не приедешь, — сев за свой стол с остервенением поднял и бросил трубку Хазард. Он, улыбнулся Хьюстону и потушив сигарету, стал потягивать напиток медленными глотками никуда не спеша.
                — Смотрите не подавитесь, инспектор, — над ухом Хазарда прошептал голос Грациэллы Янгер. Хазард выплюнул весь кофе на Хьюстона, но тот успел откатиться на своём стуле подальше и брызги не достали до его ботинок с одеждой.
                — Чёрт возьми! Грациэлла!! — прорычал Хазард, вскакивая с места и вытирая рот ладонью. — Как ты умудрилась подойти так близко со своими-то цацками?!
                Сержант Грациэлла Янгер женщина средних лет с круглым лицом, родинкой под губой и длинными русыми волосами, которые она собирает в высокие и экстравагантные причёски, несмотря на замечания суперинтенданта и старшего инспектора. В как-то степени Хазард, как заметил Хьюстон, уважал сержанта Янгер уже за то, что она не пасовала перед Мирой Вар, как Хазард. Её храбрость не раз отмечалась высшим руководством, и все в участке за ней это признавали. Но её портило чрезмерное употребление косметикой (которое её сильно старило), опять же причёски и неимоверное количество браслетов на руках. В какой-то степени это её собственный протест против системы, так как она сама по себе её не принимала и, поскольку служила в полиции, считала себя причисленной к избранным, и она не стеснялась этого показывать.
                Грациэлла Янгер стояла, гордо выпрямив спину в ожидании, когда Хазард успокоится. Но Хазард решил взять моральный реванш над сержантом:  
                — Ты в курсе, зачем тебя послали? Понимаешь, какого человека убили?! — решил сыграть на пристрастии к высшему обществу сержанта Янгер Хазард. На что сержант Янгер, державшая ноутбук и телефон в защитной упаковке под мышкой, положив ношу на стул Хазарда, показала первую полосу утренней газеты, которую она держала в другой руке:
                — УБИЙСТВО НА БАРТ-СТРИТ! АНТИКВАР-КОЛЛЕКЦИОНЕР НАЙДЕН МЁРТВЫМ В СВОЁМ ДОМЕ! Я умею читать. Спасибо.
                Ощетинившийся Хазард начал словесное наступление, но сержант Янгер стойко ему парировала. Хьюстон не испытывал желания слушать всю эту галиматью и, забрав ноутбук с телефоном мистера Форда, включил их на своём столе. Пока Хазард и Янгер ожесточённо препирались между собой, начиная заглушать звон телефонов и приковывая внимание всё большего количества людей, которые отрывались от своих непосредственных обязанностей, Хьюстон распечатал всю имеющуюся документацию и, жестом подозвав Кейси Чоко, наблюдавший балаган, потребовал выяснить у техников, обнаружили они что-либо. Кивнув в ответ, офицер Чоко вернулась к своему столу и стала набирать номер лаборатории. В помещении офицеры начали уже делать ставки, скинет ли спесь Хазард с Грациэллы Янгер или нет. Результаты не в его пользу.
                Хьюстон отметил, что ни Пресстона, ни Боба Честерфилда с Мирой Вар нет, а значит, придётся разбираться ему. Пробежав в голове, всё что он помнил из Священных Писаний про терпение, Хьюстон встал. Но не успел ничего сделать. Последнее слово осталось за Грациэллой Янгер, и она величественно удалилась под аплодисменты коллег, оставив Хазарда с носом.
                — Что? — зыркнул на своих сослуживцев Хазард. — Я сегодня не в форме! — отмахнулся он от не злых подначек и насмешек, придвинув свой стол к столу Хьюстона. Они всегда так поступали, когда накрапывалась работа с бумагами, а от Хазарда не укрылись действия Хьюстона.
                И опять звон аппаратов вернулся в окружающую действительность, и снова все расселись по своим местам. Но эта небольшая сценка как-то разрядила напряжённую и усталую атмосферу, что позволила с малыми, но новыми силами сесть за работу. Тем временем Хьюстон и Хазард молча сортировали и раскладывали по стопкам распечатанную отчётность жертвы Джаспера Форда. Просматривая список контактов в телефоне, Хьюстон выписывал номер и подгруппу, к которой он относился. Список состоял из более восьмидесяти имён или просто фамилий. Просмотрев за последние две недели входящие и исходящие звонки, Хьюстон выявил самые часто встречающиеся. И это не только люди, но и номера, связанные с последними местами услуг, которыми пользовалась жертва.
                Спустя некоторое время, Хьюстон и Хазард взглянули друг на друга, согласно кивнули. Слишком много бюрократических и бухгалтерских тонкостей, а они в этой области не сильны так, как офицер Кейси Чоко. Пусть Хьюстон недолюбливал Хазарда, но в такие затруднительные моменты их мысли соединялись в одну. Они оба решили в одно мгновение, что нужен специалист. В это же самое время офицер Чоко закончила разговор по телефону и подошла к столам инспекторов, заваленным документацией:            
                — Я смогла пробиться к техникам. Они прошерстили ноутбук мистера Форда вдоль и поперёк, но никаких скрытых файлов не обнаружили. Не зафиксированы никакие тайные операции через онлайн-счёта. Все чисто и в порядке. Даже порнуху не смотрел! — отрапортовала ответ на своё поручение Кейси Чоко, слегка покраснев в конце.
                — Боже! Свят человек! — присвистнул Хазард весело и тут же скривился. — Аж тошно, — и тут же уткнулся в бумаги, недовольно что-то бурча себе под нос.
                — Офицер Чоко, я в курсе, что вы специалист в бухгалтерии.
                Кейси Чоко ещё больше налилась краской от пристального взгляда Хьюстона и потупилась, смутившись неожиданным вниманием со стороны инспектора. Хьюстон не пользовался услугами офицера Чоко в этой области, но сейчас разгар лета и как он знал, их бухгалтер отсутствовал, как и многие другие сотрудники. Загнанные в жёсткие рамки, им необходимо пользоваться всеми возможными средствами для достижения конечного результата.
                — Ну не то, что бы...
                — Хватит мямлить, Чемодан! — вспылил Хазард. — Придвигай к нам стол и будем сидеть большой дружной семьёй!
                Неуверенно покосившись на Хазарда, Кейси Чоко посмотрела на Хьюстона ожидая от него утвердительного кивка. Она его получила. Не теряя времени, офицер Чоко придвинула свой стол к столам инспекторов, тем самым образовался мини-штаб в форме жирной буквы Т. Не теряя времени, все трое уткнулись в бумаги. Может, скрытых файлов и нет, но необходимо найти за что зацепиться. Характер смерти указывал на спонтанный всплеск эмоций (ссора?) А потом хладнокровное завершение начатого. Но за что? Ведь что-то послужило толчком? Можно списать на ограбление, вследствие которого вор бесшумно проник на второй этаж и, увидев стоящую спиной к двери жертву, решил (под воздействием страха? Адреналина?) оглушить мистера Форда. В первом случае о пропаже смогут сказать только хозяйка дома, Саманта Форд, отец которой должен позвонить и их сопроводят. Но удушение смазывало и портило картину... Удушение могло вызвать желание доминирования или... Гадать можно до бесконечности! В любом случае должно быть что-то, что пошло не так.
                Кейси Чоко дотошно и внимательно рассматривала распечатанные документы. Она действительно проходила курсы по бухгалтерии, даже помогала главному бухгалтеру участка, если той требовалась помощь. Она имела опыт ведения бухгалтерии, умела пользоваться специализированными программами бухгалтерского учёта, знала налоговое законодательство, умела минимизировать налоговую базу. Кейси Чоко руководила всем процессом работы, Хьюстон с Хазардом ей подчинялись. Несколько часов троица сидела и корпела над бумагами. Право, жертва была крайне дотошна в документах, словно перестраховывалась во всём, чтобы не к чему было придраться и подкопаться. Такая дотошность даже как-то подозрительна. Наконец, они закончили. Все трое потянулись, чтобы размять спины, никто не отлучался в туалет, даже Хазард не ходил курить. Кейси Чоко выпрямилась, отобрала какие-то бумаги в одну стопку и кашлянула, чтобы привлечь внимание инспекторов. Двое мужчин сосредоточенно слушали:
                — Итак. Постараюсь кратко изложить, что я увидела, — Кейси Чоко ещё раз кашлянула, больно уж она волновалась из-за пристальных взглядов двух старших по званию. — Жертва, то есть мистер Форд, был предпринимателем, открывшим магазин « ;;;;;;;» в 2007 году. Об этом свидетельствуют все сканированные и сохранённые документы, а именно: заявление на регистрацию индивидуального предпринимателя; паспорт, удостоверяющий его личность; доверенность представителя заявителя; квитанция об оплате государственной пошлины за совершение регистрационных действий. Вообще, ещё нужны разрешения органов санитарно-эпидемиологической службы и пожарной инспекции на право постройки подобного заведения, я их здесь не увидела, — смотрела в бумагах офицер Чоко, — но поскольку площадь под магазин арендуется, то ничего этого не нужно, все обязанности возлагаются на арендодателя. Также здесь есть все счета на приобретённое оборудование: стеклянные закрывающиеся витрины, столы, стеллажи, шкафы и кассовый аппарат. Важный момент — есть список клиентской базы. Имеется в виду скупка антиквариата. ФИО, адреса, телефоны, у кого что приобретено и какой вид товара присутствует, есть даже кто что любит! А также перечень постоянных клиентов, которые приобретали тот или иной антиквариат у мистера Форда, — у Кейси Чоко пересохло в горле от волнения, но она не думала останавливаться. — Мистер Форд сам вёл свою бухгалтерию и являлся единственным сотрудником своего магазина. Об это свидетельствуют отсутствие выплат заработной платы сотрудникам. В основном здесь указаны расходы, связанные с арендой помещения, покупкой мебели, приобретением новых антикварных вещей. Судя по всему, мистер Форд сам чинил вещи, я не вижу расходы на ремонт, но есть цифры за покупку тех или иных необходимых материалов для реставрации, очень уж специфический список узкого профиля. Несмотря на такие расходы, рентабельность бизнеса жертвы в среднем очень высокая вследствие того, что с течением времени весь антиквариат дорожает, судя по годовым отчётностям... Всё.      
                — Какие-нибудь несостыковки в цифрах? — осведомился Хьюстон, наблюдая за тем, как ловко и быстро в течение всего краткого отчёта и в процессе работы в целом Кейси Чоко орудовала калькулятор, проверяя что-то для себя.
                — Даже если что-то есть, я не увидела. Можно более тщательно и глубже закопаться в бухгалтерию жертвы, но... — сморщила носик Кейси Чоко.
                — Ты не видишь в этом смысл? — раскачивался на стуле Хазард, куря сигарету. Он сделал-таки себе перерыв на никотин.
                — Как вариант я могу, конечно, заняться этим, так же я бы взялась за идентификацию документов на предмет подлинности. Тут нужна судебно-бухгалтерская и финансово-экономическая экспертиза, — с готовностью к работе воспряла Кейси Чоко.
                — Тебе нужны оригиналы, — ни к кому конкретно не обращаясь, сказал Хьюстон, — а оригиналы у жертвы в кабинете, — встал из-за стола Хьюстон под взгляды офицера Чоко и Хазарда. — Нам все равно нужно вернуться в дом для подтверждения причастности к воровству Фреда Драйка. С пацаном, как только мы осмотримся и нам скажут, что пропало, нужно поговорить.
                — Прекрасная идея! А я пока приглашаю даму поесть! Мадам? — в церемонном поклоне встал Хазард, протянув руку для приглашения. — Не соблаговолите ли составить мне компанию на обед?
                Кейси Чоко засияла, не смогла скрыть свою радость со смущением, и, подав руку, она подруку с Хазард удалилась в столовую, влюблённо слушая анекдоты, которые тот травил до конца поворота, пока они не скрылись. Хьюстон же тем временем думал, как ему связаться с Гуго Монтгомери, ведь это инспектор просил его позвонить в участок, как только его дочь будет морально готова посетить дом. Только он думал заглянуть в папку с допросом Саманты Форд, где помимо её личных данных записан её телефон, Хьюстона окликнул Тейлор Стар:           
                — Инспектор! Вас к телефону! Говорят что-то про осмотр дома на предмет кражи...
                Помяни черта, и он появится, так кажется, говорят? Что же, это избавляло Хьюстона от лишних телодвижений. Он взял трубку у Тейлора Стара, поправившего чуть не упавшего Халка из-за телефонного шнура.
                — Инспектор Хьюстон.
                — Инспектор! Как же сложно дозвониться до участка! Я звоню уже минут двадцать! — услышал раздражённый голос Гуго Монтгомери Хьюстон. — Вы просили поз...
                — Ваша дочь в состоянии ехать? Где вы находитесь?
                — Думаю да, в состоянии, — сбился Монтгомери из-за недоговорённой им фразы. — Мы в гостинице «Eldorado"[12] на Национальной гвардии, 22.
                Хьюстон прикинул, что от гостиницы до Барт-Стрит ехать примерно двадцать-тридцать минут, а от участка до дома жертвы тридцать-сорок. Можно сначала заехать за ними к гостинице на служебной машине, но что-то подсказывало Хьюстону, что Гуго Монтгомери предпочтёт приехать сам вместе с дочерью.
                — Мы выезжаем. Встретимся там, — положил трубку Хьюстон, не услышав ответа на другом конце провода. Он стал прикидывать, кто сможет его отвезти, как вернулась Грациэлла Янгер за свой стол. Она только села, как вдруг перед ней возник инспектор. Как и многим Грациэлле не по себе от Хьюстона, она не могла долго с ним работать и разговаривать, но так же как и прочим, ей хотелось залезть в голову этому человеку, но в отличие от остальных она не боялась этого делать, а храбро использовала любую подвернувшуюся возможность раскусить инспектора.     
                — Ты на машине? — заставил вздрогнуть сержанта Янгер Хьюстон, чем та была крайне раздосадована.
                — Да. А ч...
                — Поехали. На Барт-Стрит, 37, — не дал договорить сержанту инспектор и пошёл к выходу. Грациэлле Янгер ничего не оставалось, как последовать за Хьюстоном. У Грациэллы Янгер чёрный пикап Шевроле Сильверадо утяжелённой версии, сверхмощный третьего поколения. Двое полицейских сели в машину сержанта Янгер. Заведя мотор, она выехала со стоянки участка, направляясь в сторону дома жертвы. Все в участке знали, что Хьюстон переносит только классику и непроизвольно ставили опыты над его психикой, когда сидели за рулём своей машины с инспектором. Кто-то включал рок, кто-то кантри, кто-то рэп или хип-хоп. По рассказам Хазарда, только ему он говорит выключить музыку, с остальными же Хьюстон ехал молча. Как подметила Грациэлла Янгер для себя, Хьюстон что-то говорит Хазарду просто по той причине, потому что Хазард своим существом заставляет Хьюстона переходить его же собственную черту. Для остальных же инспектору Хьюстону нет никакого дела, и все пытались добиться реакции от этого человека. Общеизвестным инструментом являлась музыка.
                Вот и сейчас Грациэлла Янгер решила поставить музыку, так как ехать в безмолвии вместе с ним невыносимо. Не то чтобы она не любила тишину, но тишина Хьюстона это отдельный разговор. Повозившись с настройками, сержант Янгер включила «Не моя вина» Сары Ларссон[13] и непроизвольно косилась на инспектора. Но сменилась ещё одна песня, потом другая, а за ней третья, но Хьюстон отключился и не воспринимал, что вокруг него происходит. Он смотрел в окно на мелькавшие мимо дома с магазинчиками, деревья и прохожих. Есть мучительный недуг, который видел я под солнцем: богатство, сберегаемое владетелем его во вред ему[14]. Документы жертвы смущали Хьюстона. Скоропалительные выводы могут повести расследование в другое русло, но раз Кейси Чоко вызвалась идентифицировать подлинность документов и перепроверить бухгалтерию... Правда, в лаборатории этим будут заниматься несколько дней, идентификацией, но за этот период офицер Чоко сможет закончить с документами. Пока Хьюстон обдумывал дальнейшие действия, сержант припарковалась рядом с серебряной машиной Гуго Монтгомери Мазерати Кватропорте под песню «Я Тебя» Биби Рекса[15].
                Как только они припарковались, из машины вышел Гуго Монтгомери с Самантой Форд. Мистер Монтгомери одетый с иголочки в ослепляющих чистых туфлях, его дочь Саманта в том же наряде, что и вчера на допросе. Но сегодня они оба выглядели лучше, отдохнувшие и пришедшие в себя после потрясения. Саманда Форд пусть печально, но улыбнулась, приветствуя инспектора с сержантом. Ничто не нарушало покой квартала, и даже убийство не изменило размеренной жизни богатого района. Дома стояли молчаливыми свидетелями. Яркая зелень украшала всё вокруг. Удушающая жара расплавляла мозг. Как только Хьюстон выбрался из машины, он понял, как же в салоне было хорошо! На него обрушилась температура, заставив резко вспотеть. Сержант Янгер чувствовала себя не лучше, но держалась стойко и гордо. Хьюстон подошёл к Гуго Монтгомери и Саманте Форд вместе с сержантом, представив их друг другу.
                — Черте что просто! — огрызался Гуго Монтгомери. — Журналисты прознали, где мы остановились и караулили нас у выхода из гостиницы! Сделайте с этим что-нибудь!
                — Постараемся сделать все, что в наших силах, мистер Монтгомери, — заверяла успокаивающим тоном мужчину, как могла сержант Янгер.
                — Мисс Форд, я прошу вас пройти в дом вместе с сержантом Янгер и осмотреть первый этаж, — пропустил тираду мимо ушей Хьюстон, сразу перейдя к делу и обращаясь напрямую к жене жертвы. — Мне необходимо, чтобы вы составили список того, что у вас пропало из имущества. А также взяли папку с оригиналами документов в кабинете вашего мужа. Если это для вас неприемлемо, то сержант Янгер может взять их сама, только скажите, где они лежат, я уверен вы в курсе. Вы остановились в гостинице, как сказал ваш отец, вы можете взять личные вещи под опись...         
                — Как только моя дочь выполнит вашу просьбу, мы уедем, — отрезал категорично Гуго Монтгомери. — У нас дома остались взятые вещи в поездку. Она не останется здесь!
                — Мисс Форд?
                — Я согласна с отцом. Мне не по себе здесь оставаться, — обнимала себя за плечи Саманта Форд, сжимая в руке связку ключей, немного дрожа от холода, несмотря на жару. — Раз вы сказали осмотреться, я осмотрюсь, но не задержусь ни минутой дольше! Я сообщу сержанту, где лежат документы, но сама ни за что не пойду в эту комнату! — выпалила она под конец.
                Гуго Монтгомери одобрительно кивнул, улыбаясь, полностью поддерживая позицию дочери. Хьюстону это не понравилось. Если им придётся ещё раз говорить с женой жертвы, то нужно будет ехать домой к её родителям, а ехать насколько помнил Хьюстон только туда часа три. Можно, конечно, позвонить по телефону и послушать интонацию ответа на тот или иной вопрос, но Хьюстон предпочитал личную встречу. Какая-то непроизвольная мимика или жест могли выдать ложь говорившего, несмотря на все его ухищрения. Но и заставить остаться он их не сможет, только настроит против себя, а это ему не нужно. Приняв для себя решение, Хьюстону ничего другого не оставалось, как подстроиться под ситуацию и следовать течению:
                — Хорошо. Однако я прошу вас оставаться на связи. Продиктуйте ваши номера.
                Не особо обрадовавшись требованию инспектора, мистер Монтгомери и мисс Форд подчинились. Записав их номера, Хьюстон кивнул сержанту Янгер, что можно приступать. Грациэлла Янгер, обойдя свою машину, достала несколько пар резиновых перчаток и бахилы. Закончив с процедурой приготовления, три человека пошли к красно-бежевому дому, с пристройкой, обрамленному белым фасадом и мраморной лестницей. Хьюстон не пошёл с ними, решив позвонить и прогуглить отдельные моменты, пока не села трубка, которую он так и не поставил на зарядку в участке. Хьюстона кое-что смущало связанное с родителями жертвы, но чтобы подтвердить свои предположения, ему необходим интернет.
                Пока инспектор рыскал в интернете, подтверждая свои догадки, Гуго Монтгомери вышел из дома, оставив двоих женщин одних. Он приблизился к Хьюстону, который увлечённо что-то смотрел и вычитывал, встал рядом с ним, облокотившись об машину сержанта Янгер. Так они и стояли некоторое время, стояли недолго, из-за чего Гуго Монтгомери не ощутил на себе влияние присутствия Хьюстона. Как только Хьюстон удовлетворил своё любопытство, он выключил телефон, а сделав это, тут же заговорил, пресекая намерение мистера Монтгомери что-то спросить:
                — Мистер Монтгомери, в каком году умерли родители мистера Форда?
                Гуго Монтгомери поморщился, что его опять перебили, в то же время удивился от заданного вопрос:
                — Насколько я помню, мы были на похоронах в 2005 и 2006. Как только умерла мать Джаспера, за ней последовал отец.
                — Это вы помогли открыть ему магазин, — не спрашивал, а утверждал Хьюстон.
                Воцарилось молчание. Гуго Монтгомери пристально сверлил Хьюстона взглядом, тот же спокойно стоял, устремив взгляд куда-то далеко вперёд, слышалось только пение насекомых и гудение нагретого воздуха вокруг.
                — Ваша дочь познакомилась с мистером Фордом в 2007, — решил нарушить блаженную тишину Хьюстон. — Родители Стэн и Сьюзан Форд скончались с разницей в год. Стэн Форд был успешным предпринимателем, но обанкротился. Был, мистер Монтгомери, но к моменту знакомства вашего зятя с вашей дочерью не только умер вместе с супругой, но и оставил сына без гроша. Так как он открыл магазин, если, согласно его бухгалтерии, в 2007 году он не имел достаточной суммы для реализации своего проекта?
                Хьюстон замолчал, ожидая пока Гуго Монтгомери отреагирует на его выпад. Хьюстон не юлил, не гадал и не предполагал. Основываясь на вычитанных им фактов из интернета касающихся биографии Стэна Форда, он сделал вывод, что оставшись на мели Джаспер Форд открыл успешный бизнес и стал вхож в высокий эшелон личностей именно после знакомства с Самантой Монтгомери. У её отца должна была быть причина, что он решил так щедро вложиться в бойфренда своей дочери. Офицер Чоко оказалась неправа, посчитав, что раз бухгалтерия такая кристально прозрачная, такая же кристально идеальная. Именно идеальность спалила мистера Форда в несостыковке. Ни он сам, ни мистер Монтгомери не хотели, чтобы они фигурировались вместе в бизнес-сфере. Только семейные узы.
                — Я не обязан отвечать, — продолжая сверлить взглядом инспектора, отчеканил Гуго Монтгомери, вытирая пот со лба.
                — Абсолютно с вами согласен, — кивнул Хьюстон, подтверждая верность слов говорившего. — Однако это уже бросает на вас тень, — помолчал немного Хьюстон. — И на вашу семью.
                Как и рассчитал инспектор, Гуго Монтгомери ощетинился, встав напротив Хьюстона, указывал на него пальцем в приступе набирающей силы злости:
                — Не смей мою семью трогать! Слышишь?!
                — Вы были друзьями со Стэном Фордом, но сына его вы не жаловали, — спокойно бил уже наугад Хьюстон, прощупывая почву. Равнодушность с какой он говорил, его манера держаться, сыпать неожиданно вопросами и фактами в его исполнении часто срабатывали, дезориентируя свою жертву, таким образом, Хьюстон добивался откровений или вскользь высказанной подсказки.          
                Вот и сейчас, Гуго Монтгомери растерялся, вся его озлобленность сдулась на нет, превратившись в неуверенность, откуда этот субъект всё знает и почему он так себя ведёт, чёрт возьми?! Немного успокоившись, бросив взгляд на дом, где до сих пор находились его дочь и сержант полиции, Гуго Монтгомери что-то взвесил в уме, просчитал последствия и риски, и наконец, заговорил с тяжёлым вздохом:
                — Я любил Стэна. Он хороший человек, лучше всех этих, — обвёл руками новомодные дома Гуго Монтгомери презрительно. — Он единственный, кто мне помог, когда мои дела стали критическими...
                — Вы решили вернуть долг, — констатировал Хьюстон.
                — Да, — опять злобно сверкнул глазами отец Саманты, — когда Стэн обанкротился, я предложил им свою помощь. Ему и Сьюзан, но... Они отказались... — неуверенно продолжил мистер Монтгомери. — У меня такое сложилось впечатление, что они были рады... Рады, что избавились от богатства... Что не скажешь об их сынке.
                — Вы сами предложили мистеру Форду деньги на открытие магазина или...
                — Он сам ко мне пришёл! — сплюнул на землю Гуго Монтгомери с отвращением. — Моя дочь, Саманта, привела его как-то на приём у нас дома. Ничего такого, собрались близкие друзья и некоторые мои партнёры по бизнесу. Она нас представила друг другу... Мы-то друг друга, по сути, знали, но поплыли по течению и сделали вид, что видим друг друга впервые и как нам приятно и всё такое...
                — Вы не афишировали свою дружбу со Стэном Фордом. Почему?
                — Не было желания, — устало выдохнул собеседник Хьюстона. — А точнее я не желал. Несмотря на свою предпринимательскую деятельность и известность, Стэн свой. Мне не хотелось знакомить его со всеми этими лизоблюдами и ублюдками, которые впились бы в него и выжали всё что можно!
                Хьюстон промолчал, у него сложилось другое мнение из наблюдений за этим человеком и его манеры держаться с произносимой речью. На взгляд Хьюстона, Гуго Монтгомери просто хотел иметь под рукой такого человека и сам его доить, а потому оберегал его от других, прекрасно видя, каких высот и перспектив может служить знакомство с таким человеком. Но неожиданно для мистера Монтгомери, Стэн Форд действительно видел в нём друга и помог ему, в отличие от прочих якобы друзей.
                — Вечер знакомства, — напомнил инспектор.
                — Да... В общем, отведя меня в сторону, он тактично намекнул мне, что хочет возмещения помощи его отца и расписал свою будущую деятельность и людей, с которыми собирается работать, — провёл ладонью по лицу Гуго Монтгомери, убирая пот, смывая кислые воспоминания. — Он завуалировал это так красиво, чёрт возьми, гадёнышу не откажешь в подвешенном языке, так как я даже не обиделся на него!
                — И в итоге вы дали ему деньги, которые тот не отразил в своей документации, желая показать всем, чего он достиг сам, — закончил за рассказчика Хьюстон, примерно понимая, куда ветер будет дуть.
                — Именно так, — подтвердил Гуго Монтгомери. — Честно сказать, я думал, дав ему денег на открытие магазина, мы с ним больше не пересечёмся, и я больше его не увижу, но... Лет через пять он и Саманта сыграли свадьбу. Внутренне я не испытывал восторг от этого, — выдохнул всю свою досаду от родства со своим зятем мистер Монтгомери.
                — Вы не думали, что он пытается тем самым выжать из вас ещё денег?
                — Честно сказать, у меня была такая мысль, но он брал все расходы на себя, включая свадьбу, путешествие, покупку дома с ремонтом и благоустройством. Он даже больше не заикался о деньгах и не просил у меня ни цента. Вам этого достаточно, инспектор? — закончил свою исповедь отец Саманты, в процессе увлёкшись рассказом так, что даже этого не заметил. Теперь же к нему снова вернулась подозрительность с опасением, мог он сказать что-то лишнее.
                — Вполне, мистер Монтгомери, — успокоил мужчину Хьюстон, как мог, не став ему говорить, что теперь-то после его слов он точно посадит офицера Чоко за штудирование бухгалтерии и отправит в налоговую. Хьюстону вспомнились слова из пьесы «Мизантроп»[16] Жан-Батиста Поклена[17]: Все люди, чёрт возьми, так созданы от века:\Тщеславие — рычаг всех действий человека.\Вот вам та доброта, та совесть, правда, честь,\Которая у них в их жалких душах есть!
                Стоило двум мужчинам закончить разговор, как из дома вышли Саманта Форд и сержант Янгер. Мисс Форд стремительным шагом направилась прямиком к инспектору, вся бледная и растрёпанная, но не теряющая свою привлекательность, как невольно подметил Хьюстон. За ней шла сержант Янгер с папкой, забитой бумагами, зорко следя, не выкинет ли какой фортель раздосадованная жена жертвы. Саманта Форд плотно сжала губы в бледную линию, глаза распухли от слёз и в то же время горели огнём. Она отвергла кинувшегося к ней на поддержку отца, яростно замахала руками перед носом у инспектора:
                — Ничего! — выплюнула она, — Ничего не взято и не переставлено даже на миллиметр! Я просто... — её губы начали дрожать, глаза снова увлажнились и, обхватив себя руками, она прикрыла рот ладонью, стараясь сдержаться. — Я просто думала, что это будет причиной!
                В этот раз мисс Форд позволила своему отцу обнять себя, они, не говоря больше ни слова, ушли к машине, намереваясь уехать. Встав рядом с Хьюстоном, Грациэлла Янгер, как и он, молча наблюдали картину, как отец усаживает дочь на переднее пассажирское сиденье и, кинув быстрый взгляд в сторону полицейских, полный недовольства сел, за руль, стремясь как можно скорее уехать отсюда. Хьюстон не стал предпринимать каких-либо действий, чтобы остановить уезжающих, в конце концов, они получили всё, что хотели и даже больше. Время покажет. Проводив Мазерати Кватропорте взглядом, сержант с инспектором стояли, наслаждаясь мимолётным ощущением ветерка, который чуть шевельнул загустевшую вокруг них жару.
           — Как она вела себя в доме? — осведомился Хьюстон, прикрыв глаза от солнца.
             — Дёргалась. Ходила осторожно. Старалась не шуметь. Не трогала ничего лишний раз, — рассказывала Грациэлла Янгер, достав платочек из кармана, стала вытирать пот с лица, стараясь не размазать косметику от жары. — Мы обследовали прихожую, кухню, гостиную и второй этаж. Она просмотрела все тумбочки со шкафчиками. Так что я ей верю, — посмотрела в глаза Хьюстону Грациэлла Янгер, как только тот их открыл и повернул голову в её сторону. — Ничего не взято.
                — Никто не утверждает, что она лжёт... — задумчиво проговорил Хьюстон, кажется, полностью потеряв интерес к вопросу, который сам же задал.
                — Что тогда... — вскинулась сержант Янгер, но не успела договорить, как зазвонил её телефон. Она достала трубку и увидела незнакомый номер. Нахмурившись, она ответила:
                — Да?
                — Дайте ему телефон, — узнала по голосу сержант доктора Мо. Всё так же продолжая хмуриться, почему это доктор звонит ей, а не инспектору Хьюстону или инспектору Хазарду, Грациэлла Янгер протянула трубку, чтобы тот ответил. Хьюстон взял телефон:
                — Отпечатки с первого этажа и Фреда Драйка совпали? — спросил Хьюстон, в его интонации больше слышалось подтверждение, чем вопрос.
                — И тебе доброго дня, Хьюстон. Найденный на первом этаже сканированный отпечаток искала система в национальной базе данных. Никаких совпадений. Но зато они сопоставлялись с теми пальчиками, что вы прислали нам позже... Так что да. Отпечатки на первом этаже жертвы оставил Фред Драйк... И вот ещё что: держите свой телефон заряженным, инспектор! — раздражённо закончила доктор Мо, отключившись от разговора.
                — Почему она позвонила мне? — забрала свой телефон из рук Хьюстона Грациэлла Янгер.
                — Я её попросил. Трубка села, — отрезал Хьюстон, напоследок вдохнув как можно больше летнего воздуха, показав, что пора возвращаться. Сержант Янгер села за руль и понадеялась, что она поедет с инспектором дальше по заданию. Грациэлла Янгер любила неприятности! Неприятности — это не самое плохое, что может с нами произойти. Хуже всего, когда с нами ничего не происходит[18].
  
 [1] 1-е Фессалоникийцам 5:6.
 [2] Сюита «Пер Гюнт» — камерно-симфоническое музыкальное произведение, специально написанное к одноимённой театральной пьесе Генрика Ибсена норвежским композитором Эдвардом Григом в 1875 году (соч. 23).
 [3] Эдвард Хагеруп Григ (15 июня 1843, Берген, Норвегия — 4 сентября 1907, там же) — норвежский композитор периода романтизма, музыкальный деятель, пианист, дирижёр. Творчество Грига формировалось под воздействием норвежской народной культуры.
 [4] Реквием» Ре минор, K.626 — последнее, незавершённое произведение композитора Вольфганга Амадея Моцарта, над которым он работал вплоть до самой смерти, — траурная заупокойная месса, написанная на канонический латинский текст.
 [5] Вольфганг Амадей Моцарт (27 января 1756, Зальцбург — 5 декабря 1791, Вена) — австрийский композитор и музыкант-виртуоз. Один из самых популярных классических композиторов, Моцарт оказал большое влияние на мировую музыкальную культуру.
 [6] Йозеф фон Эйблер (8 февраля 1765, Швехат Австрия — 24 июля 1846, Вена) — австрийский композитор и дирижёр.
 [7] Франц Ксавер Зюсмайер (1766, Шваненштадт — 17 сентября 1803, Вена) — австрийский композитор, ученик Вольфганга Амадея Моцарта.
 [8] 1-й оперативный отряд специального назначения США «Дельта» — организованный Министерством обороны США, как подразделение специального назначения и существенный элемент USSOCOM. Задания для Delta Force заключаются в борьбе с терроризмом, народными восстаниями, национальным вмешательством, хотя эта группа также направлена на исполнение секретных заданий, включающих, но не ограниченных спасением мирных граждан и вторжением.
 [9] Симфония № 5 до минор, соч. 67 (1804 — 1808 годах) — одно из самых знаменитых и популярных произведений классической музыки и одна из наиболее часто исполняемых симфоний. Бетховен говорил о главном мотиве первой части симфонии: «Так судьба стучится в дверь».
 [10] Людвиг ван Бетховен (16 декабря 1770, Бонн, Вестфалия — 26 марта 1827, Вена, эрцгерцогство Австрия) — немецкий композитор и пианист, последний представитель «венской классической школы».
 [11] Притчи 14:23.
 [12] Эльдорадо — мифическая южноамериканская страна, богатая золотом и драгоценными камнями.
 [13] Сара Мария Ларссон (16 декабря 1997) — шведская певица. Она добилась всенародной славы в своей стране, победив в сезоне 2008 года на шоу талантов «Talang», шведской версии телешоу «В Америке есть таланты».
 [14] Екклесиаст 5:12.
 [15] Блета Рекса (род. 30 августа 1989, Бруклин, Нью-Йорк), более известная под своим сценическим именем Биби Рекса — американская певица и автор песен.
 [16] «Мизантроп» — пятикратная театральная комедия Мольера в стихах, поставленная в театре Пале-Рояля 4 июня 1666 года.
 [17] Жан-Батист Поклен (15 января 1622, Париж — 17 февраля 1673, там же) — французский комедиограф XVII века, создатель классической комедии, по профессии актёр и директор театра, более известного как труппа Мольера (1643—1680).
 [18] Цитата из книги «Единственная» Ричарда Баха.