Ночь Ис-сух-шат

За ужином мать, снимая нагар со свечи, тревожно спросила:

– А где Майкл?

Ее беспокойство было не напрасным. Cегодня ночью будет новолуние. В наших местах это особое время.

Сидящие за столом родственники переглянулись. Моего отца, старосты деревни, тоже не было с нами. Он был с людьми, проверял соседские дома. В прошлый раз кто-то забыл усыпить собаку. И она привела Ис-сух-Шат к своей будке, прежде чем превратиться в кровавое месиво. Я сам видел и ту лепешку фарша, что осталась от пса, и волосы Ис-сух-Шат, исчезающие в свете солнечных лучей. Ее волосы толщиной с палец и длиной в несколько локтей. Они медленно шевелились, становясь из черных бурыми, и осыпаясь в труху.

Не успело мамино волнение охватить всех за столом, как вошел Майкл. Что-то буркнув в ответ на ее расспросы, он взял еды и занял свое место.

Майкл – мой брат, он младше меня на два года. Скоро ему исполнится тринадцать. Еще у меня есть две маленькие сестры, они тоже ужинали с нами. За столом также сидела тетушка Эмма, незамужняя сестра отца. Она живет в нашем доме и помогает матери по хозяйству.

Во главе стола ожидала отца пустая тарелка.

Пред тем, как мы начали есть, мать пожелала узнать, все ли животные опоены.

– Я опоила овец и корову, – сказала тетушка Эмма.

– Мы усыпили птиц, – сказали сестры.

Мать повернулась ко мне:

– Тим?

– Я позаботился о Быстром, – ответил я, – влил в него целую бутылку.

Быстрый – это наш конь, и я здорово с ним управляюсь. Не каждый взрослый так смог бы!

– А Дружок? Кто-нибудь опоил Дружка? – забеспокоилась мать.

– Я, –ответил Майкл. – Не по нраву ему это пойло.

– Как и всем нам, – заметила мать.

Кошек у нас не было, и это к добру. За кошками не уследишь, они любят прятаться. А в новолуние должны спать все. Конечно, во дворе у нас бегали и мыши, и крысы, и прочие мелкие твари. Но они не способны привлечь Ис-сух-шат, слишком уж малы.

Успокоившись, мать принялась за еду, но тут же вскочила – вошел отец.

– В деревне все в порядке, хвала небесам – отец устало опустился на стул. Ужин мы закончили в молчании, а затем мать налила каждому по кружке мутной, сладко пахнущей жидкости.

Меня передернуло от одного ее запаха. Это сонное средство делалось из ядовитых трав, и равно действовало на всех теплокровных. Две капли на птицу, двадцать на собаку, пол-чашки на коня. Зелье отмерялось всем нам по весу и разводилось водой. На следующее утро от него немного тошнило и болела голова. Животные становились на день вялыми. Наверное, у них тоже болела голова.

– Идите спать, и доброй всем ночи, – сказала мать. – Не мешкайте, скоро совсем стемнеет.

Мы взяли кружки с сонным отваром и разошлись по своим спальням. Я ночевал в одной комнате с Майклом. Когда мы сели на постелях, собираясь выпить противную жидкость и задуть свечи, Майкл сказал:

– Я хочу тебе кое-что показать.

Он нырнул под свою кровать и достал ящик, обмотанный темной тряпкой.

– Потуши свечу, – сказал он.

Я послушался, а свою свечу он отставил на пол за угол кровати. В спальне стало сумрачно, зашевелились тени. Из коробки послышался слабый шорох.

Майкл осторожно снял с ящика тряпку и приоткрыл его. Я заглянул… и отпрянул с возгласом. Внутри шевелились, как жирные черви, черные волосы Ис-сух-шат.

– Тише, – зашипел Майкл.

– Зачем ты принес Ее волосы, зачем хранишь у себя? – спросил я возбужденным шепотом. – Ее волосы опасны, они жалят до кровавых язв!

На самом деле, волосы Ис-сух-шат – это ее рты. Длинными, гибкими руками она ломает и месит жертву, а волосами сосет кровь.

– Я не дурак, чтобы брать их голыми руками, – усмехнулся Майкл.

– Смотри! – он обернул руку тряпку и вытащил один из волос. Когда Майкл поднял его, тот начал бешено извиваться, тыкаясь во все стороны зубастой присоской.

– Фу, мерзость какая, – я даже сплюнул. – Убирай это, и давай пить зелье, уже время.

Майкл убрал свою ужасную игрушку обратно под кровать. Я надеялся, что ящик попался крепкий.

Мы устроились на постелях и взяли свои кружки. Не успел я допить противный напиток до дна, как Майкл задул свою свечу.

– Черт тебя, Майк! – ругнулся я, нащупывая кружкой тумбочку. В темноте звякнула кружка брата.

Сонное зелье действовало не сразу. Поэтому перед сном мы могли сыграть в нашу любимую игру. С ней и сон приходил быстрее.

Мы оба увлекались приключенческими книжками. Зачитывались ими по очереди после школы и домашних работ. Два раза мы ездили в отцом в город, чтобы посмотреть новомодную фильму. Фильма была зрелищем наподобие живой картины. Мы проходили в большой сарай, садились там в полутьме, и смотрели, как на белом экране двигались люди и вещи. Это было так здорово! Все равно, что смотреть в волшебное зеркало из сказки. Герои скакали на лошадях, путешествовали по горам и джунглям, сражались с врагами и зверями. В общем, все по-книжному. Нам с Майклом так нравилась фильма, что мы придумали свою игру.

Надо было закрывать глаза и представлять в голове место из какой-нибудь книги. Представлять изо всех сил, чтобы как на самом деле оказаться там. Видеть море, заросли и чудовищ, ощущать все. В общем, это как сон. Только ты понимаешь, где ты, и можешь делать, что пожелаешь. Один из нас заводил речь: «Я очутился на берегу морском… светит солнце… пахнет рыбой. В воде плещется большая змея...», и мы пускались по волнам воображения.

Но сколько я не старался, я не мог так хорошо играть в эту игру, как Майкл. Я засыпал раньше, чем успевал искупаться в море или взобраться на гору. А вот Майкл… Иногда это даже пугало.

Когда он шел в игре через пустыню, то краснел от жары и покрывался потом, хотя был всего лишь в нашей спальне. И я в это время кутался от холода в одеяло. Когда он мерз в воображении среди льдов, то холодел, а его губы синели. Он весь дрожал, и было неважно, что на дворе жаркий июль. Если бы он стал мокрым после «купания в море», я бы, наверное, сошел с ума. Но таких чудес с Майклом не случалось. Хотя иногда он покрывался красными пятнами, утверждая, что это укусы зверей.

– Я, знаешь ли, только что голыми руками от тигра отбился! – гордо заявлял он. – Ну и жарко же в этих джунглях, духотища! Дай воды.

Он вытирал рукой пот со лба и жадно глотал воду, несмотря на то, что совсем недавно мы пили чай.

Майкл говорил, что видит мир в игре «как наяву и даже лучше». Я завидовал ему, потому что тоже хотел просто закрывать глаза и путешествовать.

Так вот, мы начали играть перед сном, и Майкл предложил:

– Тим, давай пойдем в наш лес ночью, встретимся с Ис-сух-шат.

– Нет уж, благодарю покорно, сударь – засмеялся я. – Лучше на тропический остров.

– Но разве ты никогда не хотел увидеть ее вблизи?

Некоторые видели Ис-сух-шат издали, те, которые выжили и смогли рассказать об этом. Лучшее, что в этом случае можно сделать — убежать прочь со всех ног.

– Нет, Майк. Ты знаешь, что она может учуять тебя раньше, чем ты ее. А если учует и догонит… то переломает тебе все кости и высосет всю твою кровь.

– Но Анжела Смит…

– Анжеле Смит просто повезло, что она успела упасть в обморок пред тем, как Ис-сух-шат настигла ее. Благодаря ей мы и узнали, что Ис-сух-шат не трогает спящих.

Я зевнул. Сон уже начал наваливаться на меня. От этого одуряющего зелья и сон дурной...

– Никто даже не пытался подойти к ней. Никто даже не разглядел ее как следует! – голос Майкла звучал чересчур бодро.

– Ты помешался, – сонно пробормотал я, – Никто не захочет подходить к ней…

И уснул.

Поздно утром я очнулся от терзающих, мрачных кошмаров. Когда я повернул пульсирующую от боли голову, то увидел, что постель Майкла уже пуста. Я встал и подошел, чтобы забрать на кухню его кружку из-под зелья… и обнаружил, что кружка полная.

Весть о пропаже Майкла разнеслась по деревне быстро. Я, отец и другие мужчины собрались в трактире. Взяли по пиву. Голова болела сегодня у всех.

– Чего тут гадать, уже помер малец, – пробурчал старый Джо и сплюнул.

– Попридержи язык, – отозвалась толстуха Лоретта, трактирщица, – Может, он и прячется где.

Отец молчал.

– Тим сказал, что он не выпил свое зелье, верно? – Джо показал на меня кривым, грязным пальцем. – А в эту ночь ему нипочем нигде не спрятаться.

– Может, он уснул где-то в лесу?.. – сказал я неуверенно, и смешался под взглядами.

– А что бы ему делать в лесу? – мрачно спросил отец.

– Майкл сказал… что хотел бы посмотреть на Ис-сух-шат вблизи. И еще…

– Ну говори.

– У него под кроватью ящик с ее волосами.

По трактиру пронесся вздох удивления или отвращения, а я почувствовал себя предателем.

– Понятно, – тяжело сказал отец. – Любопытство сгубило моего сына. Если бы я узнал раньше… Теперь мы можем найти только его тело, чтобы достойно предать земле.

И он отвернулся, чтобы никто не увидел его лицо.

– Это наказание за грехи наши… – глухо произнесла Лоретта.

– Да что ты говоришь такое?! – нахмурился Джо, допивая пиво. – Малец сам удрал.

– Если бы не грызли люди землю, кусая все глубже и глубже, если бы не искали руду, не откопали бы это чудовище! – нервно воскликнула трактирщица.

Все помнили, как это началось. С того дня и года не прошло.

Разрабатывая шахту, рабочие наткнулись на пещеру со странными знаками на стенах. Там были изображены то ли спруты, то ли комки змей. И написано было, по-нашему, но старинными буквами: «Ис Сух Шат».

Именно сквозь эту пещеру шла богатая рудная жила. И когда шахтеры пробили дальнюю стену пещеры, за ней открылся огромный тоннель. Но тогда ничего не случилось. А случилось в новолуние сразу после этого. Луна пропала с неба, и пришла Ис-сух-шат. Тогда несколько человек, которые встретились ей ближе к лесу, погибли страшной смертью. Тогда наше селение охватила паника.

Все, кому было, куда податься, спешно уехали, и с тех пор деревня заметно опустела. Остальные смирились с неизбежным. Потому что шахта была единственным источником денег для многих семей, включая нашу. Шахтные машины были взяты на ссуду в банке, под залог земли. К тому же до нас доходили вести, что в стране началась безработица.

После слов трактирщицы повисло тяжелое молчание. Никто не возразил ей, и счел за лучшее отхлебнуть своего пива.

Когда кружки были осушены, люди вышли из трактира, чтобы искать Майкла. Меня хотели отослать домой, но отец позволил остаться. Мы направились в лес; я и нашел труп.

Летний день понемногу разгорался. Уже обсохла роса на траве, и дорога слегка пылила. Это было прекрасное время для прогулки, но мы намеревались найти смерть в конце пути. Было бы даже хуже, если бы мы этого не сделали.

Некоторые соседи вышли на крыльцо и смотрели нам в след, тихо переговариваясь. Мы говорили мало. У леса было решено, что часть людей пойдет к неглубокому оврагу, дальше в лесу, а часть – к горе. К той самой горе, откуда раз в месяц извергалась Ис-сух-шат. Я попал в первую группу.

В лесу было сумрачно. И пока мы брели в подлеске, выкрикивая имя моего скорее уже покойного брата, я размышлял, балансируя на грани надежды и отчаяния. Был ли у него шанс выжить? Анжела Смит смогла это сделать. Эта новость вызвала в деревне столько шуму, что немногие задумались, что делала Анжела ночью на краю леса. Чтобы Ис-сух-шат тебя не тронула, надо быть без сознания. Попросту – спать.

Со страху Анжела ничего толком не запомнила. И мы до сих пор не знаем, как именно выглядит Ис-сух-шат, сколько у нее глаз или ртов. Носит ли она одежду, или развевающиеся лохмотья – часть ее огромного туловища.

Я шел сквозь папоротник и траву, кое-где сырую, и верил, почти верил, что Майкл смог спастись. Может быть, он тоже упал в обморок от страха. Или, перенервничав, уснул до того, как Ис-сух-шат вошла в лес. Все могло быть. Мы еще ничего не знаем, говорил я себе, и тогда я споткнулся о чью-то ногу.

И закричал.

На мой голос сбежались люди, и некоторые тоже не смогли сдержать восклицаний. «Посмотри на это! Смотри, что с ним! Господи!»

Я стоял, крепко зажмурившись. Я не хотел ничего видеть, не хотел вообще здесь быть!

Моя нога еще помнила прикосновение вялой ноги трупа. Ноги – это единственное, что осталось у него целым. Выше пояса было месиво из мяса и клочков одежды. Мне показалось, что я слышу мух, и тут же в нос бросился запах. Запах крови, сильный, тошнотворный, как я не заметил его раньше! Стало дурно, голова закружилась. Я открыл глаза, отбежал в сторону и меня вырвало.

Сзади раздавались охи и возгласы. Я стоял, отвернувший от тела, сплевывал едкую желчь, а по лицу моему струились слезы. Подошел отец, я узнал его по голосу. Он сказал:

– Это же не Майкл.

И тогда я смог повернуться. Но не поднимал глаза выше ног трупа. И драные штаны, и старые грязные ботинки означали, что это был какой-то бродяга.

Наверное, я должен был утешиться Но мало облегчения принесло мне зрелище чей-то ужасной смерти. Мы все еще не нашли Майкла. Возможно, он лежит на соседней поляне, так же смятый и высосанный…

Но Майкл нашел нас сам.

Майкл, зевая и шмыгая носом, весь в грязи и мусоре, вышел к нам вскоре из леса.

Не буду рассказывать, как встретил его отец, поскольку в словах его была не только радость. Дома мать задала Майклу такую трепку, что у него пошла носом кровь. Потом она долго рыдала, прижимая его к себе. Голова его намокла от ее слез.

Я был счастлив увидеть брата снова, живым и здоровым. Я не ругал его последними словами и не плакал. Просто молча обнял его. Крепко обнял.

Когда мы все успокоились и расспросили его, он рассказал, как спасся.

Ему удалось подобраться к Ис-сух-шат довольно близко («Ох, и жуткая же она тварь!»). Когда она заметила его и ринулась, шипя волосами, убегать было уже поздно. Чего Майкл не предусмотрел, так это ее скорости («Летит, как тень»). И тогда он закрыл глаза и начал играть в нашу игру, в воображение.

Он был в ней мастер. Сразу же Майкл забыл про лес и опасность, и увлекся арктическими приключениями. Он не заметил, как Ис-сух-шат пронеслась мимо, поскольку бродил среди исполинских голубых льдов. В Арктике было так холодно, что он успел подхватить насморк. Утомленный долгой экспедицией, позже он вернулся в наш мир и уснул под ближайшим кустом. Другие опасности ему не грозили – все звери стараются укрыться, когда выходит Ис-сух-шат.

Майкл был наказан за свой проступок. Месяц он провел, выполняя всю работу по дому. Но он не унывал. Ведь он смог доказать, и себе и нам, что Ис-сух-шат можно обмануть.

Может быть, однажды мы найдем на нее управу.


Рецензии