Ай да кот, ай да сукин сын!

      Собаки у нас нет. Была ещё недавно. Симпатичная. Так и звалась: Симпатимка. Милое доброе существо. Расхожая фраза «Злая, как собака!» к ней не относились. Но соседи убили её. Бегала, мол, по клумбам и играла с детьми! Насчёт клумб я готов согласиться. Был грех. Бегала. Но насчёт второго... разве это плохо, когда дети, смеясь и восторженно крича, суют собаке со всех сторон маленькие палочки, небольшие палки, большие палки, громадные дрыны, а она хватает всё это зубами (по две, по три ноши за раз), теребит, уносит прятать — закапывать в землю, а потом является перед публикой довольная, гордая, с испачканным носом? Коронный её номер был: ухватив самую большую дрыну зубами за один конец, дефилировать среди публики так, чтобы другой конец дрынчал по земле. (Думаете, отчего дрына названа дрыной? Оттого как раз!). Её никто не боялся. Её все любили. А кто-то вот... отравил. Не дожила до Года Жёлтой Собаки. Мы горюем до сих пор. 
     Хотя по поводу того, что у нас нет домашнего символа Года Жёлтой Собаки, нам горевать не пришлось ни минуты. Замена сразу нашлась. Жёлтой масти даже. (Палевой. С полосами). Символом стал наш кот Куська.
     Мы давно знали, Куська — изрядный сукин сын, даром что кот по паспорту! Первое, что бросается в глаза: он — и есть Куська. Через букву «с». От слова «кусаться». Может та-а-ак цапнуть зубами! Кусается чаще, чем корябается. Это у него — с детства. Детство было трудное. Семья у кошки-мамы была многодетная. Мы взяли его к себе тощим-тощим: уши и глаза были, в сумме, такого же размера, как всё остальное. Через год он сделался ухоженным котом. А кусучесть до сих пор — на детской стадии. Та же. Если Куська развалился посреди коридора, — ты не подходи! Сразу получишь предупреждение в форме категорического решительного «у-у-уы»! Это — для начала. Для продолжения он может броситься. На любой предмет. Какой только посмеет явиться в пределах прямого покусания. Неодушевлённый предмет, одушевлённый... мало разницы!.. Часто кот бегает за нами, кусая нас за ноги. Мои носки — сплошь в дырках. Как сито.
     Но не это — главное! Ест представитель семейства кошачьих только собачью еду. Это у него — с отрочества. Привык воровать и просить корм у Симпатимки (а она регулярно потребляла, то прося, то воруя, Куськин кошачий корм). Воровать кот, собственно говоря, перестал: больше не у кого. Но выпрашивает. У нас. Попробуй не дай! Будет орать час подряд, лезть на колени, кусать за руки и своего добьётся! Предпочтительны гранулы «Педигри». Хотя от костей с мясом он не отворачивается. А вот чтобы Куська снизошёл до широкоразрекламированного «Вискаса»... тут уж просить должны мы его! «Ну котенька, поешь кошачий корм, смотри какая вкуснота, целая индустрия на вас, усатых-полосатых, работает!». Иногда соглашается. Иногда. То есть, изредка...
     Но даже не это — главное! Существует третья причина, по которой мы считаем: Куська — изрядный сукин сын.
     Ведь собаки — они... кто? Правильный ответ: собаки — сторожа. Хозяйское добро охраняют. Когда потребуется, — самих хозяев тоже охраняют. Формулировка принимается? Возражений не ожидается? Перехожу к фактам.
     Хозяев, то есть нас, Куська охраняет с истинно собачьей ревностью. Правда, охраняет... истинно по-кошачьи. Воспринимает все собачьи понятия «с точностью до совсем наоборот». Когда я после работы сплю на диване, кот готов наброситься на остальных членов семьи. «У-у-уы! Бойтесь! Не подходите!». Когда спит кто-то из них, кот готов наброситься на меня. «У-у-уы! Не подходи, хозяин! Настало твоё время бояться!». Однако ведь... он охраняет нас? Охраняет! Кто может сказать, что это не так?
     Хозяйское добро он тоже сторожит. Правда... тоже по-кошачьи. В своей системе понятий, не похожих на собачьи понятия о караульной службе. К примеру, мои тапочки кот много раз оборонял от меня самого. Навалится на них, прижмёт к полу, — ну-ка отними, хозяин! (Были такие конфеты, «Ну-ка отними». Может, до сих пор есть. С собакой на фантике. У неё там кто-то забирает мячик. Могли бы кота нарисовать! Нашего! С моими тапочками. Срисовать с натуры). Однако ведь... он охраняет наше добро? Охраняет. Кто может сказать, что это не так?
      Куськина коробка-спальня, в быту именуемая будочкой, — рядом с тем углом, где у нас стоят дачные запасы. Если кот засел в будочке... да, да, вы поняли правильно! Взор — зорок, ушки — на макушке, боевое «у-у-уы» готово к боевому применению. Когда он уснёт, надо по-быстрому взять одну банку... и сразу, по-быстрому, отступить в сторону кухни! Караульщик помчится туда. Но там, в кухне, — кормушка. С его любимым собачьим «Педигри». Сытый хищник — менее опасен. Более снисходителен. (Вам известны случаи, когда воры давали «взятки» складским собакам, прикармливая их? Вот-вот, здесь — тоже что-то вроде...).
     Чем не сукин сын?
     Очень славный сукин сын! Даже жёлтый, как требуется в Год Жёлтой Собаки!
     Хоть и кот по паспорту.