Низами. Лейли и Меджнун

      Низами.
"Лейли и Меджнун."


Лейли и Меджнун — трагическая история любви, популярная на Ближнем и Среднем Востоке. История основана на реальных событиях и описывает жизнь арабского юноши по имени Каис ибн аль-Мулаувах, жившего в VII веке на территории современной Саудовской Аравии.





Однажды, благоденствием объят,

Я наслаждался, словно Кай-Кубад.

«Не хмурься, — думал, — брови распрями,

Перечитай „Диван“ свой, Низами».

********************

Зерцало жизни было предо мной!

И будто ветер ласковой волной

Волос коснулся, возвестив рассвет*,

Благоуханных роз даря букет*.

Я — мотылек, светильник мной зажжен;

Я — соловей, — *сад словно опьянен,

Услышав трели, что слагал певец,

*Слов драгоценных я раскрыл ларец.

Калам свой жемчугами отточа,

Я стал велеречивей турача.

Я полагал: «Твори, настал твой час —

Судьба благоприятствует сейчас.

Доколе проводить впустую дни?

Кончай с бездельем, вкруг себя взгляни!

Верши добро и вкусишь от щедрот!

Кто в праздности живет — никчемен тот».



Бродягу-пса удача обошла,

И не заслужит пустобрех мосла.

*Мир — это саз, коль жить с ним хочешь в лад,

Настрой его на свой, особый лад.*

********
Тот гордо дышит воздухом родным,

Кто, словно воздух, всем необходим.

Подобием зерцала надо стать*.

Чтоб сущий мир правдиво отражать.*


**********
*Коль ты противоречишь всем вокруг,

То издает твой саз фальшивый звук.
********

«О, если б муж, причастный к сонму сил,

Заказ достойный мне сейчас вручил!»

Так о работе я мечтал, когда

Явилась вдруг желанная звезда*.

«Трудись, счастливец, позабудь про сон*

И будешь ты судьбой вознагражден!»

И совершилось чудо наконец —

Посланье шаха мне вручил гонец.*

Я с наслажденьем вчитываться смог

В пятнадцать дивных, несравненных строк.
****************

*Светились буквы, разгоняя мрак,

Как драгоценный камень шаб-чираг.*
******************

«Властитель слов, кудесник, Низами,

Раб дружбы верной, наш привет прими.
*************
*Вдыхая воздух *утренней зари,(озарение)

Пером волшебным диво сотвори.

Найди проникновенные слова,

Достигни совершенства мастерства.*

***********

Любовь Меджнуна славится в веках,

Воспой ее в возвышенных стихах.

Так опиши невинную Лейли,

Чтоб *жемчугами строки расцвели.

Чтоб прочитав, я молвил: „Мой певец

И впрямь усладу создал для сердец.*


Любовь возвел на высший пьедестал

И *кистью живописца расписал“.

*Шахиней песен повесть стать должна,

*И слов казну растрачивай сполна.

У персов и арабов можешь ты

Убранство взять для юной красоты.

Ты знаешь сам, двустиший я знаток,

Подмену замечаю в тот же срок.

Подделкою себя не обесславь,

Чистейшее нам *золото поставь.


И не забудь: для шахского венца

*Ты отбираешь перлы из ларца*.
*********
Мы во дворце не терпим тюркский дух! (),

И тюркские слова нам режут слух.

Песнь для того, кто родом знаменит,

*Слагать высоким слогом надлежит!»
********

Я помертвел, — выходит, что судьба

Кольцо мне вдела шахского раба!*

Нет смелости, чтоб отписать отказ,

Глаз притупился, слов иссяк запас.

Пропал задор, погас душевный жар, —

Я слаб здоровьем и годами стар.

Чтоб получить поддержку и совет,

Наперсника и друга рядом нет.

*Тут Мухаммед, возлюбленный* мой сын, —

Души моей и сердца властелин,

Скользнув в покой как *тень, бесшумно-тих,

Взяв бережно письмо из рук моих,

Проговорил, припав к моим стопам:
*********
«Внимают небеса твоим стихам.

Ты, кто воспел Хосрова и Ширин,

Людских сердец и мыслей властелин*,

Прислушаться ко мне благоволи,

Восславь любовь Меджнуна и Лейли.





*Два перла в паре — краше, чем один,

*Прекрасней рядом с павою павлин.

Шах просит сочинить тебя *дастан,

Царю Иран подвластен и Ширван,

Ценителем словесности слывет,

Искусства благодетель и оплот.

Коль требует, ему не откажи,

Вот твой калам, садись, отец, пиши!»

На речи сына я ответил так:

«Твой ум остер и как* зерцало зрак!

Как поступить? Хоть замыслов полно,

Но на душе и смутно и темно.

Предписан мне заране* узкий путь,

С него мне не дозволено свернуть.
**************
Ристалище таланта — тот простор,

Где конь мечты летит во весь опор.

Сказанье это — притча давних дней —

Веселость мысли несовместна с ней.

Веселье — принадлежность легких слов,

А смысл легенды важен и суров.

Безумья цепи сковывают ум,

От звона их становишься угрюм.

Зачем же направлять мне скакуна

В края, где неизведанность одна?

Там ни цветов, ни праздничных утех,

Вино не льется и не слышен смех.

Ущелья гор, горючие пески

Впитали песни горестной тоски.

Доколе наполнять печалью стих?

Песнь жаждет слов затейливо-живых.

Легенды той, грустней которой нет,

Поэты не касались с давних лет.

Знал сочинитель, смелость в ком была,

Что изломает, приступив, крыла.
*******************
Но повелел писать мне Ширваншах,

И в честь его дерзну в своих стихах,

Не жалуясь на *замкнутый простор,

Творить, как не случалось до сих пор.

Чтоб шах сказал: „Воистину слуга

Передо мной *рассыпал жемчуга!“

Чтоб мой читатель, коль не мертвый он,

Забыв про все, стал пламенно влюблен».*

И если я поэзии халиф,

Наследник, настоянье проявив,

На уговоры тратил много сил,

Чтоб я *ларец заветный приоткрыл.

«Любви моей единственный дастан, —

Промолвил сын, — души моей тюльпан,

Стихи тобою тоже рождены,

И *братьями моими стать должны.

*Они — созданья духа твоего,

Рождай, пиши, являя мастерство.
**************(
Сказ о любви, и сладость в нем и боль,*

Он людям нужен, как для пищи *соль.
**************
Мысль — это вертел, а слова — шашлык,

Их нанизав, напишешь книгу книг.

Вертеть шампур ты должен над *огнем,

Чтоб усладить едою всех потом.
**************
*Легенда, как девичий нежный лик,

Который к украшеньям не привык.

Но, чтоб невеста восхищала взор,

Одень ее в сверкающий убор.
********
Она — душа, природный тот *кристалл,

Который ювелир не шлифовал.*

*Дыханием легенду оживи,

Воспой в стихах величие любви.

*Твори, отец! А я склонюсь в мольбе,

Чтоб вдохновенье бог послал тебе!»

Реченья сына — глас самих судеб!

Совету внемля, сердцем я окреп.

В бездонных копях, в самой глубине

Стал эликсир искать, потребный мне.

В поэзии быть кратким надлежит,

Путь длительный опасности таит.

Размер короткий, мысли вольно в нем,

Как скакуну на пастбище степном.

*В нем мерный бег морских раздольных волн,

Движением и легкостью он полн.

Размером тем писалось много книг —

Никто в нем совершенства не достиг.

И водолаз доселе ни один

Перл не достал из плещущих глубин.

*Бейт должен быть с жемчужиною схож,

В двустишиях изъяна не найдешь.

Я клад искал, трудна моя стезя,

Но отступиться в поисках нельзя.

*Я вопрошал — ответ мой в сердце был,

*Копал я землю — вмиг источник бил.

*Сокровищем ума, как из ларца,

*Я одарил поэму до конца.

*****************

Создать в четыре месяца я смог

Четыре тыщи бейтов, звучных строк.

Коль не было б докучных мелочей,

Сложил бы их в четырнадцать ночей.

Да будет благодатью взыскан тот,

Кто благосклонно встретит этот плод.

О, если б расцвести она смогла б,

Как «си», «фи», «дал», когда придет раджаб!

Пятьсот восемьдесят четвертый год

Поэмы завершенье принесет.

Закончен труд, я отдых заслужил,


Закончен труд, я отдых заслужил,

На паланкин поэму возложил.

К ней доступ я закрою на запор,

Пока мой шах не вынес приговор.

О сердце, не удерживай порыв,

Не должен быть оратор молчалив...





... Талантов кладезь, несравненный лал,

Кейс знаний суть мгновенно постигал.

С ним вместе обучалась в школе той,

Жемчужной ослепляя красотой,

Дочь племени соседнего одна.

Была она прелестна и умна,

Нарядней куклы и луны светлей,

И кипариса тонкого стройней,

Мгновенный взгляд, скользящий взгляд ее

Был, как стрелы разящей острие.

Газель с невинной робостью в глазах

Властителей земли ввергала в прах,

Арабская луна красой лица

Аджамских тюрков ранила сердца.

В кудрях полночных лик ее сиял,

Казалось — ворон в когти светоч взял.

Медвяный ротик, сладость скрыта в нем,

Был чуть приметным оттенен пушком.

И эту восхитительную сласть,

Чтобы никто не смел ее украсть,

Отец Лейли и весь достойный клан

Оберегали словно талисман...