Приворотное зелье

    Из серии «Страшные истории со школьного двора»


    «В страшные времена, когда все вокруг укутает мрак, появится спаситель. Невысокого роста, с короткими ногами. В одну судьбоносную ночь он наполнит своим семенем двадцать девять тысяч девственниц и на следующий день родится прекрасный новый мир»
    Не очень древнее пророчество.


    Каждую ночь он подлетал к окнам ее квартиры. И в холод, и в пургу, и в дождь. Цеплялся рукой за карниз седьмого этажа и заглядывал к ней в спальню.
    В этот час она, как правило, готовилась ко сну.  Оставляла запись в девичьем дневнике, молилась на плакат-икону «20 съезд учителей-праведников», показывала рожки любимому коту. Затем делала ночную маску цвета переспелой тыквы, заводила настенные часы, клала под подушку талисман от греховных снов и, раздевшись догола залезала под одеяло. 
    Все это время он болтался за окном в одной пижаме. Мокрый, дрожащий от холода, чихающий на ветру. Он царапал стекло плохо подстриженными ногтями, стучал по железному карнизу пяткой, но она его никогда не замечала. Зато он привлекал внимание голодных перелетных птиц и трех мерзких старух в черных подвенечных платьях. Птицы опускались к нему на спину, чтобы клюнуть пижамный рисунок – танцующую кукурузу, а старухи сидели на крыше соседнего дома, курили церковные папиросы с запахом ладана, и следили за ним по очереди в оптический прицел.

    Утром в пятницу, ученик десятого класса Жора Игнатов проснулся полный решимости. По привычке встряхнул головой, избавляясь от остатков сна, вскочил на ноги и, не обнаружив у кровати домашних тапок выругался. Но искать пропажу не стал. Вскоре решимость провела босого школьника через туалет с гудящим унитазом, ванную с протекающим краном и завела в кладовку-гардероб, где висела его школьная форма. Игнатов натянул на себя ненавистный пиджак, ненавистные брюки, зашнуровал на ногах коричневые ботинки. После чего схватил кулек с тетрадями и направился к выходу.
    Из кухни вышла мать в сиреневом переднике и преградила сыну дорогу.
     - Ты куда так торопишься? – спросила она. – На первый урок еще рано.
    - Некогда мне. Спешу, - отмахнулся сын.
    - А как же завтрак? Он уже на столе.
    - Есть много дел, что требуют решений, - Жора повторил услышанные где-то слова. – Позавтракаю в школе.
    - Неужели двойку по политинформации решил исправить? Правильно! Я тебе всегда говорила – политинформация очень важный предмет. Она дает людям правильные ориентиры. А что человек без ориентиров? Заблудившийся ноль.
    - Блевал я на их ориентиры, - спокойно сообщил сын. – Меня от них тошнит.
    - Дурак ты, - мать назидательно постучала себя по голове. – С такими мыслями тебя из школы скоро выпрут.
    - Пока они борются за звание «лучшей школы города» никого не выгонят. Хорошая репутация требует жертв.
    - А что будет после борьбы?
    - Новая борьба. У них этот процесс бесконечный, - ответил уверенно Жора и вышел из квартиры.

    Когда решительный Игнатов добрался до школы, он первым делом вызвал одноклассника Гришу Сытина на мужской разговор. Завел школьного товарища в темный угол раздевалки и взял там крепко за локоть.
    - Ты как-то говорил, что твоя тетка ведьма, - сказал он вполголоса.
    - Не ведьма, а колдунья с дипломом, - поправил Сытин. – Консультирует по важным вопросам городской совет.
    Жора оглянулся по сторонам.
    - Я бы хотел попасть к ней на прием.
    - Зачем?
    - По личному делу.
    - Прием по личным вопросам у нее с полуночи до трех часов утра, - со знанием дела сообщил одноклассник. – В переулке у старой площади, в доме из гробовой доски.
     - А очередь к ней большая?
    - По-разному. Но тебя все равно к ней не пустят. Детям до шестнадцати запрещено.
    - Что же мне делать? – растерялся Жора. – Может есть какие-то варианты?
    - Может и есть, - Гриша хитро подмигнул. – Я мог бы составить тебе протекцию. Написать рекомендательную записку на правах родственника. Только скажи, зачем тебе это нужно?
    - Порчу хочу снять, - выпалил решительно Игнатов после небольшого раздумья.
    - С кого?
    - С себя.
    Гриша посмотрел на товарища с недоверием.
    - И кто же тебя попортил?
    - Наш молодой завуч по воспитательной работе. Варвара Петровна.
    - Да, она могла, – согласился Сытин. – Работа у нее такая, наши личные дела портить. А с виду тетка вроде ничего. Эффектная. И сиськи, говорят, у нее классные.
    - Кто говорит? – резко спросил Игнатов.
    - Физрук наш, - вспомнил Гриша без труда. – Он давно за ней таскается. То ли следит, то ли ухаживает.
    - Он же контуженный! Головой повредился на чемпионате города по бадминтону.
    - Так это когда было? Он давно пришел в себя.
    - После такой травмы не возвращаются. И шансов оседлать Варвару у него нет.
    - Может и нет, – Гриша возражать не стал. - Но сиськи у Петровны все равно, классные.
    - Да видел я ее сиськи. Во сне, - невольно проговорился Игнатов и сразу об этом пожалел.
    Сытин ехидно ухмыльнулся и собрался даже пошутить на тему «мокрых снов», но вовремя сдержался. Вместо этого он понимающе похлопал товарища по плечу и тихо сказал:
    - Дам я тебе рекомендацию. Тетка примет в лучшем виде. Она спец по таким вещам. Снимает порчу, ворожит, изводит под корень. Сам понимаешь, работы в городском совете всегда много. А какие проклятия она насылает – век не отмоешься. А какие репетиционные некрологи сочиняет – хрен после них воскреснешь. Знаешь сколько у нее ядовитой слюны скопилось? Хватит на всех. И куклы для иглоукалывания она шьет, и свиней кому надо подкладывает, и сглаз наводит, и зубы заговаривает…
    Гриша бы еще долго рассказывал про теткины таланты, но прозвеневший школьный звонок выгнал товарищей из раздевалки. Начался первый урок.

    Из дома Жора удрал втихаря поздно вечером. Сел на последний трамвай, проехал четыре остановки и вышел на старой площади. Там он чуть не нарвался на родительский патруль. Суровые отцы с красными повязками дежурных по городу вылавливали на ночных улицах загулявших детей. Обойдя патруль стороной, школьник нырнул в грязный кривой переулок, где сразу увидел двухэтажный дом из гробовой доски.  Дождавшись, когда часы на ратуше пробили двенадцать раз, он позвонил в звонок-колокол и предъявил охраннику на входе рекомендательную записку.
   
    Тетка-колдунья Игнатову не понравилась сразу. Слишком злое лицо, слишком холодные глаза, чересчур кривые ногти. Она усадила школьника на круглую, похожую на сковородку табуретку, а сама расположилась в кресле-качалке. Между ними стоял стол, заваленный магическими принадлежностями. Тут была связка черного зловонного чеснока, крапленые кровью девственниц карты, розовый порох, потрепанный сборник политических проклятий, бусы из засушенных крысиных голов и банка с тремя пенисами внутри. На небольшом клочке бумаги, приклеенному к баночной крышке, Жора прочел имена: Павлик, Роман, Никанор Степанович. 
    - С чем пожаловал? –  колдунья рассматривала школьника, словно пробуя его на вкус.
    - Хочу снять порчу, - быстро ответил Игнатов. – Завуч по воспитательной работе наложила.
    - Какого рода порча? – зевнула колдунья. – Икаешь, квакаешь, говоришь скверными стихами? Может молишься запрещенным богам или мочишься на доску почета?
    - К доскам почета я равнодушен,- Жора поморщился. - А вот пальцы трясутся. Постоянно не хватает воздуха. Сердце зудит, будто там  муравьи. И тяжесть в ширинке. 
    - Сильная тяжесть? – уточнила тетка.
    - Весом с гирю. Но главное, каждую ночь завуч заставляет меня подлетать к окнам ее квартиры. Мерзнуть там на холоде и смотреть как она раздевается догола.
    - С этого места, порошу, подробней, - тетка зевать не перестала. – Продолжай.
    Игнатов сложил остатки решительности, изрядно потраченной за день, и принялся рассказывать в подробностях свой ежедневный сон…

    - Значит, ты видишь во сне черных невест? – спросила колдунья, когда школьник закончил. В ее голосе послышалась тревога. Она больше не зевала и начала проявлять настоящую заинтересованность.
    - Да. Старухи в подвенечных платьях сидят на соседней крыше, - подтвердил Жора.
    - Дурной знак. С ними лучше не связываться. У них могущественный орден.
    С этими словами тетка достала из-под кресла серебряную плевательницу с древними магическими знаками.  Плюнула в нее три раза, присыпала слюну солью, добавила туда щепотку пороха и все это подожгла. Комната сразу наполнилась едким дымом розового цвета.
    - Да не собираюсь я с ними связываться! – разволновался Игнатов. – Мне бы от завуча отвязаться. Дайте какую-нибудь магическую микстуру, чтоб наверняка.
    Колдунья поднялась с кресла, открыла форточку и выпустила остатки дыма наружу.
    - На меня в твоем возрасте тоже один такую порчу навел, - сказала она, вернувшись обратно. – Жил на моем этаже. Одно время, я даже хотела его убить.
    - И что?
    - Ничего. Живой пока.
    - А с порчей как вы справились?
    - С помощью приворотного зелья. Правда, ничего хорошего из этого не получилось. Он оказался редкой сволочью. Но от сердечного зуда я в конце концов избавилась.
    - У вас еще такое зелье осталось? – поинтересовался Игнатов и отвел глаза в сторону.
    - Тут случай особый, - тетка почесала щеку кривым ногтем. - Простое зелье не подойдет. Все-таки завуч, а не рядовой учитель. Но есть у меня один фирменный отвар для ответственных работников. Средство мощное. Способное приворожить даже секретаршу городского прокурора. 
    Игнатов вдруг обильно покраснел. От волнения у него вспотели ладони, а в коленях появилась дрожь.
    - Ну чего молчишь? – колдунья равнодушно наблюдала за замешательством клиента. – Брать будешь?
    - Буду, - Жора попытался придать своему голосу твердости. -  Если не очень дорого.
    - Сговоримся, по знакомству, – сказала тетка и, напевая слова песни «эх молодость, молодость», вышла в другую комнату.
    Пока она звенела за стеной какими-то склянками, Жора сидел, не шелохнувшись на круглой табуретке. Ему казалось, что за ним наблюдает коллективный портрет городского совета. Огромная фотография в темной рамке висела над креслом-качалкой и давила на всех посетителей мрачной солидностью. Умелый фотограф запечатлел на ней торжественный момент открытия кладбища высшей категории под названием «Взлетная полоса».
    - Держи, - вернувшись, колдунья протянула школьнику флакончик с пожелтевшей от времени этикеткой. Игнатов робко его взял.
    - В удобный момент подольешь завучу в чай. И сам можешь немного выпить для уверенности. Но учти, зелье крепкое. Возможны побочные эффекты.
    - Какие? – спросил Жора, пряча флакончик в карман.
    - Когда попробуешь, тогда и узнаешь, - колдунья впервые улыбнулась, показав неровный ряд редких зубов и стала похожа на ведьму.

    Удобный случай выпал Игнатову спустя пять дней. За третью двойку по политинформации учительский комитет приговорил Жору к исправительным работам под присмотром Варвары Петровны. После уроков они закрылись в школьной редакции и стали готовить стенгазеты к отправке в городской архив. Жора подшивал «Боевой листок» в специальную папку, а завуч, сидя за редакторским столом ставила галочки в учетной тетради.
    Через два часа Игнатов устал. Его пальцы покрылись ранками от толстой сапожной иглы, а стенгазеты все не заканчивались.  Их скопилось за целы год.
    - Может на сегодня хватит? - сказал Жора. – У меня от этих воинственных листков уже руки в крови.
    - Ничего не хватит, - нахмурилась Варвара Петровна. – Стенгазеты в архиве заждались. Сроки их сдачи вышли еще на прошлой неделе.
    - Зачем кому-то они понадобился? Разве не проще спалить этот хлам в печке?
    - С ума сошел? - завуч от возмущения даже побледнела. – Стенгазеты нельзя жечь. Это не хлам, а важные документы. И по их содержанию нас будут судить.
    - Кто, потомки?
    - Когда-нибудь, конечно, и потомки. А пока особая редколлегия при городском архиве.
    - Тогда позвольте небольшой перерыв, - не сдавался Жора. – Чаю выпьем. Немножко передохнем.
    Варвара Петровна отложила учетную тетрадь и выглянула в окно. На улице уже зажглись фонари, а из домов стали выходить рабочие ночной смены. Наступил вечер.
    - Где ты в такое время чай найдешь? Столовая уже закрыта.
    - А у меня с собой, - Игнатов достал из пакета вместительный термос похожий на снаряд, две толстые чашки и пачку черствого печенья. – Заранее заварил. Знал, что придется задержаться.
    Завуч с сомнением посмотрела на печенье, но отказываться не стала.
    - Хорошо, - сказала она, - перерыв не помешает. Но не более десяти минут. Ты накрой на стол, а я подберу что-нибудь для такого момента. Не пропадать же драгоценным минутам зря.

    Пока Игнатов разливал, заправленный зельем чай по чашкам, Варвара Петровна достала из сумочки сборник воспитательных бесед, утвержденный министерством образования. Быстро просмотрев оглавление, она открыла раздел «беседы с легким нажимом, но без рукоприкладства». Нашла там подходящий материал и начала читать мораль вслух. Каждое предложение она запивала глотком горячего чая.
    Всю воспитательную речь Жора ждал, когда зелье начнет действовать. Свой чай он проглотил довольно быстро, и теперь наблюдал, как волнительно качается грудь завуча под синим мундиром. Как дрожит ее прическа на вечернем сквозняке, как блестят покрытые розовой помадой губы. Сердце в его груди разбушевались и принялось отбивать какой-то бешеный, еще незнакомый ритм.
    В комнату залетела жирная муха. Покружившись над головой школьника, она направилась к Варваре Петровне и уселась на ее серебристый погон. Игнатову захотелось сбить муху с воспитательницы щелчком, а потом растоптать ее за наглость ногами. Но тут завуч неожиданно остановилась на полуслове, подмигнула Жоре игриво и произнесла скороговоркой:
    - Еще парочка двоек по политинформации, я обязана буду тебя наказать. Я наведу порчу на твое личное дело и организую путевку в лагерь для политически неграмотных. На все лето.

    После этих слов Варваре Петровне стало жарко. Ее кожа покрылось влагой, на лбу заблестела потная роса, а губы сменили розовый цвет на темно-красный. Она расстегнула три верхние пуговицы мундира, вытерла лицо белоснежным платком и неожиданно хрюкнула. Прикрыв смущенно рот ладонью, завуч просидела так около минуты, но убрав осторожно руку, она хрюкнула еще несколько раз. Затем Варвара Петровна вытянулась в полный рост и принялась неестественно сгибаться, издавая стон похожий на треск дерева. Волосы на ее голове зашевелились как змеи. Они начали извиваться, скручиваясь в длинную аккуратную петлю. Жоре показалось, что воспитательница превращается в человекоподобную виселицу. Ему захотелось сбежать.
    Испуганная муха взлетела с погона, но тотчас была поймана женской рукой. Завуч посмотрела на нее внимательно, держа аккуратно за крыло, а потом бросила себе в рот и проглотила не разжевывая. После этого она встала на четвереньки, подскочила к выключателю, погасила лампы. Школьная редакция сразу окунулась во тьму.  В городе завыла сирена, оповещая горожан, что наступает ночь. Завуч завыла ей в ответ. На ветку дерева у школы приземлилась крикливая сорока. Завуч щелкнула хищно зубами. Под окнами залаяли бездомные собаки. Завуч грозно зарычала в темноте. А когда все вокруг умолкло, Варвара Петровна забралась на колени ошалевшего Игнатова и схватила его крепко за горло.

    На следующий день, с самого утра, красный от смущения Жора носился по школе. Он заглядывал во все помещения, но нигде Варвары Петровны не находил. Ни в учительской, ни в ее личном кабинете, ни в путанных коридорах школы. Он даже заглянул в спортзал на всякий случай, но увидел там только одинокого физрука. Мастер спорта по травматическому бадминтону крутился перед зеркалом, примеряя новую кобуру для стартового пистолета. Зато на заднем дворе Игнатов обнаружил бледного школьного сторожа. Седой ветеран сторожевых войск рассказывал, всем желающим события вчерашнего вечера. Любопытных слушателей вокруг собралось много.
    - Я, как обычно, совершал вечерний обход, - говорил сторож скрипучим голосом, – шел до туалета. А тут слышу за дверью школьной редакции вой, рычание, сильный грохот. Я подумал, что там журналистский кружок занимается. Дело, как говорится, привычное - сочиняют очередную правду для новой стенгазеты. Но тут вдруг дверь распахивается и выскакивает из редакции голая баба верхом на черте.
    - Неужели на черте? – спросили слушатели хором.
    - Точно вам говорю. Глаза дикие, ноги кривые, рога как штопор. На спине седло из стенгазет, и верещал всю дорогу.
    - А наездницу хоть узнал?
    - В лицо не видел. Но тыл она имела аппетитный.
    - И куда же они потом пропали? – слушатели желали знать подробности.
    - Кто его знает, - ветеран развел руками. – Провалились под землю, наверное. А куда им еще таким деваться?
    Игнатов, на всякий случай, отошел от сторожа подальше. Он видел его вчера мельком, словно в тумане, когда мчался по скользким коридорам, подгоняемый пятками Варвары Петровны. От сумасшедшего галопа у него теперь болели и руки, и ноги, а на спине отпечаталась стенгазетная статья про учебные стрельбы школьного отряда юных артиллеристов. 
    - Чертовы побочные эффекты, - сказал сам себе Жора и отправился дальше на поиски.

    После второго урока, убедившись окончательно, что завуча на роботе нет, Игнатов решил сбегать к ней домой. Быстро добравшись до нужного адреса, школьник плюнул сердито на кнопку неработающего лифта и поднялся на седьмой этаж пешком. Там он обнаружил свежие окурки церковных папирос и незапертую дверь в квартиру Варвары Петровны. Недолго думая, Жора, со стучащим от волнения сердцем вошел внутрь.
    В коридоре было светло. Под лампочкой, закованной в зеленый абажур, лежал помятый мундир завуча. Тут же валялись каблуками вверх ее школьные туфли. Одна в мусорном ведре у порога, другая – на телефонной тумбочке. Жора застыл на месте и посмотрел по сторонам. Прислушался. Сначала ему показалось, что в квартире никого нет, но потом, он стал различать странные хлопающие звуки, что доносились из дальней комнаты. Такие звуки, как правило, рождаются, когда кто-то с усердием выбивает пыльный ковер.
    - Варвара Петровна, вы дома? – Игнатов громко заявил о своем приходе.
    Хлопающие звуки мгновенно прекратились. На призыв школьника из комнаты вышла хромая старуха, похожая на злобную монашку. Маленькая, со сморщенным лицом и тяжелым взглядом. Она подошла к Жоре вплотную, и выпустила ему в лицо струю папиросного дыма с запахом ладана. Одетое на старуху черное подвенечное платье, было грязным, залатанным во многих местах и дурно пахло. На ее целомудренной груди, лишенной кружевного декольте, сверкал фальшивым золотом значок девственницы высшей категории.
    -  Кого-то потерял? – спросила сморщенная женщина.
    - Завуча по воспитательной работе, - ответил, растерявшись Игнатов. – Вы знаете где она?
    - Знаю, - прошамкала беззубым ртом старуха и ударила школьника кулаком. 
    От неожиданно мощного удара Жора пошатнулся. Его ухо мгновенно покраснело и начало быстро опухать. Игнатов отступил назад, споткнулся о телефонный провод, но не упал – помешала стена. Злобная старуха подошла ближе.
    - Я все знаю, - с кривой ухмылкой повторила она и снова ударила.
    Новый удар оказался гораздо сильнее. Он высек сперва искры перед глазами напуганного школьника, а затем потушил в его голове свет. 

    Очнулся Игнатов на полу спальни Варвары Петровны. Его голова кружилась после ударов и болело правое ухо. Рядом, в удобной корзине с бархатным дном, сидел любимый кот завуча. Мурча что-то себе под нос, он разглядывал незваного гостя. Его больше интересовало, как по лицу Жоры расползается фиолетовой лужей синяк, чем события, происходящие у кровати. А там, на матрасе в цветочек лежал застегнутый наглухо одежный чехол.  Вокруг чехла ходили черные невесты из снов школьника и били по нему старомодными деревянными дубинками. В ответ чехол хрипел, стонал и просил прощения голосом хозяйки квартиры.
    - Нет у нас для тебя прощения, - приговаривали старухи, нанося удары. – Ждут тебя бочка и цемент, цепь и келья, ошейник и ведро смолы. А также гвозди на обед и опарыши на завтрак. Будь ты проклята проклятием проклятых мертвецов…
    Вскоре завуч в чехле затихла, а Жора Игнатов пошевелился. Приподнявшись на локте, он попытался, если не встать на ноги, то хотя бы сесть на пол. Потревоженный возней школьника кот недовольно мяукнул и, покинув корзину вышел из спальни.
    - Ну что, очухался? – холодно спросила обладательница мощного удара.
    - Что вы делаете с Варварой Петровной? – Игнатов наконец уселся, облокотившись спиной о платяной шкаф. 
    - Изгоняем из нее твоих бесов, - ответила старуха. – И готовим к отправке в монастырь строго режима.  На семь лет.
    - За что? – выкрикнул Жора.
    - За измену.
    - Кому?
    - Своему жениху.
    - У Варвары Петровны нет жениха, - с уверенностью заявил школьник.
    - Есть. И она давала ему обет верности. Как и остальные. 
    - У вас что, один жених на всех?
    - Да! – с гордостью ответила девственница высшей категории. – Хочешь узнать его имя?
    - Я догадываюсь, - слова Жоре давались с трудом.
    - Правильно догадываешься. Хотя у него много имен.  И каждое из них наводит ужас на грешников с врагами. С пророчеством знаком?
    - Знаком, - утвердительно кивнул школьник. –  В страшные времена придет спаситель и осчастливит двадцать девять тысяч женщин...
    - Но ты не знаешь продолжения, - перебила старуха. - Если Спаситель не досчитается хотя бы одной девы, прекрасный новый мир не родится. Зато он сам будет в гневе. А его, поверь мне, лучше не злить.
    - Так он же придет не завтра, а в страшные времена. Мы все давно будем в могиле.
    - Ты что, до сих пор не понял? – старуха яростно зашипела. - Страшные времена уже наступили.
    Жора взглянул на женщин с дубинками, на потрепанный чехол с завучем внутри и устало произнес:
    - Я понял только, что Варвара Петровна одна из вас. Тоже черная невеста.
    -  Была невеста, - старая дева вынесла завучу суровый приговор. -  Пока ты со своим поганым зельем на чужую территорию не влез.
    - Это не мое зелье, - попытался оправдаться школьник. – Мне его дали.
    - Знаем. Но это уже ничего не меняет. Заплатить все-равно придется.
    - Я заплачу, - не очень уверенно сказал Игнатов.
    Старуха рассмеялась.
    - Что с тебя взять? Вот раньше мы бы тебя сварили за вредительство и подали на ужин.
      Другие черные невесты закивали дружно в знак согласия.
    - Но сегодня людей, без особого разрешения, не жрут. Так что живи и помни, ты теперь в нашем особом списке. И когда сбудется пророчество мы обязательно вернемся.
    Девственница высшей категории достала из потайного кармана нож с тонким лезвием. Наклонившись, она поднесла его к животу школьника и зловеще оскалилась. Игнатов от страха закрыл глаза.
    Тут настенные часы Варвары Петровны прозвонили полдень. Старуха быстро спрятала блестящее лезвие в складках поношенного платья и подала сигнал подругам.
    - Пора девочки. Машина должна быть уже у подъезда.
    Засунув дубинки в рукава, черные невесты начали спешно собираться. Нашли в тайнике дневник хозяйки квартиры, сложили в бумажный пакет окурки церковных папирос и погрозили напоследок школьнику артритным пальцем. После чего положили чехол с завучем себе на плечи и вынесли его из квартиры. В спальню вернулся кот. Посмотрев на Игнатова с презрением, он запрыгнул на опустевшую кровать. Там почесался с наслаждением, словил парочку надоедливых блох и, свернувшись пушистым калачиком, заснул.