Однажды вечером. Часть 4. 19. Без любви

Лидия. Из дневника.
2004 год, 11 мая. Николина Гора..

Я по природе – мистик. Я могу закрыть глаза и видеть все, что хочу. Я вижу вещие сны. Я могу переделывать ход событий в своих снах, и это случается наяву. Я чувствую будущее. Свой дом здесь, на Николиной горе, я представляла до мельчайших подробностей – и вот он есть, именно такой, как я его себе представляла. Здесь все именно так, как я хотела видеть. Он выглядит так, как будто был здесь всегда, как будто это мое  родовое гнездо.

Мой дом – моя тихая заводь, здесь спокойно и хорошо, и это очевидно всем, кто здесь бывает. Я люблю эклектику, и мебель, собранная в моем доме – которой не так много, создает какую-то особенную атмосферу. Здесь есть вещи, доставшиеся мне из квартиры Л.Т., есть те, которые я привезла из Питера, есть что-то, что купила в комиссионках. Немного Европы, немного дореволюционной России, немного старинного Китая. Совсем по-английски. В целом, дом очень английский. Мое любимое место в зимнюю стужу – третий этаж с кинотеатром и камином. Там простор, и коричневые деревянные балки на потолке, и огромный покойный диван. Есть еще инкрустированый старинный письменный стол, но за ним я работаю редко. Предпочитаю с компьютером на коленях умоститься на диване и наслаждаться видом из окна, на пути останавливая взгляд на горящих березовых поленьях в камине.

В летнюю пору чаще всего мы проводим время на широкой веранде, куда ведут двери из кухни и гостиной. Боже мой, эти летние, знойные дни в Подмосковье, с жужжанием шмелей, запахом разнотравья, роз, лилий! На веранде я специально высадила в горшках множество кустиков пряных трав и пахучих цветов, чтобы их запах кружил и веселил голову. Да и удобно – сорвал листик, и сразу в чай! А вид на широкую поляну, окруженную длинными клумбами с пионами, рододендронами, ползучими розами, папоротником и лавандой, перемежаемыми соснами,  и пруд с островом и водяными лилиями – весь этот завораживающий пейзаж приковывает мой взгляд и заставляет меня забывать обо всем на свете.

Единственное, чего мне часто не хватает на моей террасе – это умных бесед о жизни,   хотя это легко восполнить чтением книг, но все же это не совсем то, что общение с умным, много видевшим и много испытавшим собеседником. Слишком редко такие люди появляются в моем окружении. И, конечно же, я часто вспоминаю мои «завтраки на траве» с Л.Т. Совсем недалеко от моего теперешнего дома прошла моя юность. Я вспоминаю с ностальгией те маленькие привычки, особенности жизненного уклада, небольших семейных традиций, которые незаметно, но настойчиво располагали к неспешности и спокойной беседе. Лето на Николиной – это было самое ожидаемое время года. Я часто приезжала к Л.Т., и мы проводили изумительные и счастливые летние дни вместе. Казалось бы, в них не было ничего особенного. Просто проснулись, просто приготовили завтрак, просто пошли на прогулку по лесу, но в каждом действии был какой-то смысл, какой-то подтекст, какая-то тайна. Казалось бы, ну что общего может быть у юной девушки с пожилой женщиной? Почему не влекло меня общество  молодых людей, подруг? Почему мне было так хорошо и радостно в ее компании? Наверное, в ней была какая-то магия, неощутимая ее детьми, но так отчетливо притягивавшая меня. Ни Алеша, ни Кира не ценили свою мать так, как ценила ее я. Очевидно, проблема и в том, что дети и родители имеют слишком много опыта совместной жизни, накопившихся обид, ревностей, недосказанностей и недомолвок, что  уже не могут смотреть друг на друга непредвзято.

Меня не разделял с Л.Т. какой-либо негативный опыт, ну за исключением моих  faux pas, конечно, связанных с недостатками воспитания, или какой-то душевной нечувствительностью. В моей семье были не приняты милые, трогательные жесты по отношению друг к другу – мы не дарили друг другу смешных подарков, не находили яблоко под подушкой утром, не оставляли записку на столе с пожеланием доброго утра или спокойной ночи, не ставили букета полевых цветов на ночном столике – мы не делали   всего того, что растопляет сердце лаской и напоминает, что ты любим. Я не была приучена к совершению таких жестов внимания, а сама не чувствовала в них потребности, да и не осознавала, насколько приятно это для других. Это мое поведение, конечно, было водоразделом между моей семьей и мной и миром Л.Т., Киры, Алеши и их круга. Я не была в этом круге своей.

Острое осознание своей чужеродности делало меня скованной, смущенной, робкой и неловкой. И чем больше я осознавала свою чужеродность, тем более не на месте я себя ощущала. Я очень любила слушать, что говорят другие, а вести светские беседы, уметь во-время и к месту что-то сказать – это всегда была не моя чашка чая. К тому же, я боялась высказывать свои мысли, чтобы не показаться глупой или интеллектуально и культурно недоразвитой. То есть, я боялась, что люди поймут, какая я на самом деле.

В общем, то, что Алеша расстался со мной в конце концов нет ничего удивительного. Это было предопределено. У нас никогда не было согласия ни по одному вопросу, кроме похожих вкусов в поэзии и музыке. Хотя в этом ничего сверхъестественного нет – ну кто же не любит Мандельштама, Ахматову, Бродского, или Гумилева, или Мусоргского, Скрябина, Малера? Правда, по поводу стихов Пастернака наши взгляды несколько расходились – я его всегда обожала, да и к Платонову и Замятину мы по=разному относились, но зато Хармса обожали оба. Ну и Цветаеву я любила, а Алеша считал истеричной. Ну да, возможно и истеричная, но как я понимала все ее переживания: «Спрошу я стул, спрошу кровать: "За что, за что терплю и бедствую?" "Отцеловал - колесовать: Другую целовать",- ответствуют. Или из Поэмы Горы:

                Гора горевала, что только грустью
                Станет – что ныне и кровь и зной.
                Гора говорила, что не отпустит
                Нас, не допустит тебя с другой!
                Гора горевала, что только дымом
                Станет – что ныне: и мир, и Рим.
                Гора говорила, что быть с другими
                Нам (не завидую тем другим!).

Для меня эти стихи были как знамение, как трагичное предзнаменование. Так и случилось. Я тоже теперь Поэт (наверное). Исключительно благодаря страданиям. Так что Алеше поклон до земли – не было бы его, не было бы моих стихов. Или нашла бы кого другого, чтобы пострадать? Темна вода во облацех небесных.

          ***
Ты подошел и наклонился,
В лицо мне ласково взглянул.
И этот час не торопился,
Минуты встали, день уснул.

Нет, время людям неподвластно.
Оно стремительно бежит
И, жизнь отсчитывая властно,
Ничем оно не дорожит.

Сгорают дни церковной свечкой:
С нагаром те, а эти – без,
А иногда коптят, как печка,
Глаза угарным дымом ест.

И безвозвратно, безнадёжно
Сгорает день за шагом шаг,
И вспомнить нам бывает сложно,
Кто был наш друг, а кто был враг.

Но иногда, как в ту минуту,
Когда пришел впервые ты,
В прыжке застынет время будто,
Лениво, словно кот, лежит.

И в памяти минуты эти
Живут весомей дней и лет.
И свет их теплый, мягкий светит
На склоне дней. На склоне лет.
 

           ***
Синий вечер
мне упал на плечи
и закрыл далекий горизонт.

Синий вечер
обещает встречи
и зовет вперед меня, вперед.

Синий вечер,
теплый и туманный,
шепчет: не грусти, я здесь, с тобой.

Синий вечер,
лунный свет обманный
обещает ласку и покой.

Синий вечер,
я тебе не верю.
Слишком помню губы и глаза.

Синий вечер
я шагами мерю.
Знаю, он не все еще сказал.


           ***
                Очам твоей Души - мои надежды,
                Моя любовь, моя тоска, мои мечты.
                Мой мир, мой свет, Все, что в душе моей
                – Очам души твоей.

Я верю, эта встреча не случайна.
Ее искали оба, как мечты.
Была она и таинством и тайной.
Об этом знали оба – я и ты.

Но две гордыни встретились как скалы.
В тумане их не разглядели мы.
И жаль, что с нами больше в жизни стало
Таких историй глупых и пустых.

Господь всегда молитвы наши слышит
И верит произнесенным словам.
Его дары надеждой верной дышат,
Но воздается строго по делам.

С тобой хотим мы в сущности так мало:
Всего лишь счастья, радости, любви.
И милостив Господь: прощеньем стало
Раскаянье услышанной души.

Призывный свет стихов – как мудро слово,
Пришедшее из ласковых небес.
Ты руку протянул – и сердце снова
Распахнуто и отдано тебе.