Пятиминутка любви

     Мы с Вероникой Петровной шли на очень важное мероприятие. Как оно называлось официально – не помню, все именовали его «пятиминуткой любви», хотя это и неверно, длилось оно подольше. 

     Настроение было так себе.

     Не сумел я сбежать! Сколько лет удавалось, но сегодня – нет. Обнаружили в кадрах, что давно не посещал. Ахнули, заистерили, специальное приглашение выслали. Злые теперь на меня. Целый замначальника отдела, видите ли, а ведет себя, как мальчишка. Игнорирует патриотические собрания.
 
     А потом еще и встретил Веронику Петровну. Да, не задался день, очень не задался.

     Вероника Петровна – эталон кадрового работника. Суровая ширококостная женщина средних лет. Шаг гренадерский, подбородок волевой. Роговые очки, густые брови, жесткий взгляд и пугающая прическа. Зайдет такая ночью в подворотню – оттуда грабители толпами повыбегают.
 
     – У вас полностью отсутствует воспитательная работа с личным составом, – пользуясь случаем, выговаривала мне Вероника Петровна, – вместо отчетов приходят одни отписки. Ручаюсь, вы и не представляете, чем живут ваши подчиненные. Неужели непонятно, что для того, чтобы у людей в головах появилось что-то хорошее, его туда надо положить?

     Черт побери, думал я, должность у меня все-таки руководящая, а мне тут устраивает разнос рядовая чиновница. Но ничего не сделать, у кадровиков статус особый. Надо как-то выкручиваться, и без конфликта.

     – А если любовь к Министерству зародится самопроизвольно, – попытался отшутиться я.
     – Нет, не зародится. Самопроизвольно зарождаются лишь гомункулы в ретортах и справки в шкафах, – у Вероники Петровны чувство юмора отсутствовало напрочь, – а любовь так не умеет. Она – химический процесс и ведет себя строго в соответствии с научными предписаниями.

     – И даже любовь к Министерству?
     – Еще одна такая шуточка, и я напишу на вас докладную.
     – Ах, Вероника Петровна, вы совсем чужды романтике!

     В ответ она хмуро покосилась на меня.

     – Через несколько минут вы убедитесь, насколько неправы.
     – Прекрасно, – улыбнулся я и приобнял ее за талию.

     Она рывком сбросила мою ладонь и посмотрела испепеляющим взглядом.

     – Что вы себе позволяете?!
     – Извините, больше не буду, – смутился я.
     – Надеюсь!
     – Иногда сложно отличить хорошее от плохого, – я продолжил оправдываться.
     – Хорошо то, что по инструкции, – непререкаемым голосом ответила она, подведя итог тысячелетним спорам об этике.

     Скоро мы подошли к дверям в актовый зал, и Вероника Петровна наконец-то замолчала. Внутри, в нескольких метрах от входа находились еще одни двери, а перед ними стояла сухонькая и строгая бабушка-билетерша. Рядом с ней – пыльный мешок, будто наполненный картошкой.

     – Опаздываете!
     – Места еще есть? – спросил я в надежде получить отрицательный ответ.
     – Вам повезло, – процедила она и протянула нам два билета, – вот последние.  Шешнадцатый ряд, пятая клетка.

     Затем покопалась в мешке и выудила два маленьких сморщенных грибочка.

     – Принимать только после третьего звонка, – она пробуравила нас глазами, словно злостных нарушителей этого правила, – без грибов на экран не глядеть!
     – Конечно, – вздохнул я, – телевизор без грибов нормальная психика минуты не выдержит. А грибы-то хорошие?
     – Отборные, только с грядки. У нас сегодня большие гости.

     Я сунул голову за внутреннюю дверь. Огромный зал напоминал кинотеатр, длинные ряды заключенных в железные клетки кресел спускались прямиком к сцене, за которой стоял гигантский телевизор – обычный с виду, ламповый, но увеличенный в десятки раз, причем его кнопки и переключатели тоже страшно выросли, до метровых размеров. Давно я тут не был, опять пробирает зрелище до дрожи. Кошмарный зал, кошмарные лица в кошмарном свете. Однако деваться некуда. Бери себя в руки, включай цинизм на полную катушку.   
 
     Включил, нашел глазами ВИП клетку и присвистнул. Батюшки, и действительно, за решеткой – первые замы отдела контроля, юридического отдела и еще парочка таких же немолодых и донельзя важных физиономий. Сидят, обсуждают что-то, головами степенно кивают. Хмурятся в соответствии со статусом. Одни сидят, без женщин. Таким большим начальникам женщины ни к чему, сами справляются, опыт колоссальный. Да, грибы точно будут отменные.

     Прошли мы с Вероникой Петровной по своему ряду и залезли в нашу клетку – маленькую и уютную, двухместную. Сразу подошел слесарь, лязгнул дверцей и повесил замок.

     Слесаря сегодня совсем мрачные, заметил я. Сутулятся, ходят по рядам, перекрикиваются.

     – Михалыч, ты тех хорошо запер?
     – Как надо!
     – Смотри, разбегутся, виноват будешь!
     – Та не должны!

     Я взглянул по сторонам и решил, что с клеткой все-таки повезло. Вероника Петровна, конечно, не подарок, но могло случиться и хуже. Вон, в соседней сидят два клерка мужского пола и стараются не глядеть друг на друга. Знают, что скоро начнется. А некоторые клетки совсем большие, по десятку человек в них. Вот где веселье пойдет.

     Пойти-то пойдет, но в его ожидании люди невеселы. Вздыхают украдкой, головами качают. Грибочки в руках держат. Скорей бы все началось и закончилось.
Через минуту к сцене вышли клерки в касках и с дубинками – на случай, если кто-то все-таки выберется и побежит к экрану. Иногда такое бывает.

     …Первый звонок. Длинный, пронзительный. Предупреждающий. Не спи, товарищ! Тебя ждут великие дела.

     Встал народ с кресел, прильнул молча к решеткам. Смотрят люди на экран, но он пока пуст и темен.

     Второй звонок.

     Подбежали специальные люди к телевизору, засуетились, как муравьи. Вдвоем потащили рычажок усиления звука, еще несколько человек облепили тумблер. И вот – долгожданный щелчок. Загорелся экран, замерцал, потихоньку разогреваясь, и сразу погас свет и зазвучал третий звонок.

     Все кинулись глотать грибы. Заходили в сумрачной тишине челюсти. Хруст, глотающие звуки. И мы с Вероникой Петровной от коллектива не отстаем, тщательно пережевываем.

     Вкус терпкий, возбуждающий. Бодрит, электричеством пронзает, аж искры перед глазами. Секунда – и ты полон счастья и оптимизма. Преобразилось все вокруг. Ой, хорошо! Прекрасно без мыслей сложных, недоверчивых. Другим человеком стал! И зал до чего красивый, а лица приветливые! И темнота вокруг – таинственная, романтичная! А еще идти не хотел! Взглянул прозревшими глазами на Веронику Петровну – какая, спасибо грибам, интересная женщина! 

     Милый подбородок, интеллигентные очки, черные бровки, манящий взор и оригинальная прическа. Грибы женской красоте первые помощники!

     И она на меня посмотрела так, будто простила вину по кадровой линии. Помиловала, как античная богиня, отпустила грехи. Прошлые, настоящие и будущие.

     Экран немного пошипел, разгорелся, и возникла бледная, но симпатичная тетенька - диктор. Зыркнула на нас сквозь стекло, скривилась и официальным голосом сообщила:
     – Передаем в прямом эфире обращение Министра к сотрудникам.
Затем пропала, и по залу пронесся радостный вздох. Министр! Прямо сейчас!

     …И появился Он. Ну или его стилизованный образ. То, что мы хотим видеть. Плод наших фантазий. Какая разница?

     …Мужчина лет сорока пяти - пятидесяти, лицо серьезное, задумчивое. Темные волосы набриолинены, вверх зачесаны, карие глаза и короткая бородка-эспаньолка. Мужественный и благородный. Сидит за огромным столом, размышляет о высоком. Молчит. Зачем что-то говорить? Все и так ясно.

     Еще сильнее искры в голове посыпались, и гордость пришла. За Министерство. За Министра. Сколько сделал он для нас, уму непостижимо. И останавливаться не думает, сколько ни проси! Ведет к новым победам. Как мы без него? Да никак. Неужели кто-то этого не понимает?

     Оглянулся – нет, все понимают. Прижались с восхищением к клеткам. Вцепились, повисли и смотрят. 

     Ни одного хмурого лица. Шеренги патриотично-одухотворенных, любовью наполненных. Сильна любовь эта, ненавидит тех, кто ее не испытывает. Грибы подарили нам любовь такую. Для патриотизма грибы – самое главное. Какой патриотизм без грибов? Вяленький, ни на что не годный.
 
     И тут метаморфозы на экране начались. Стол исчез куда-то, лампы загорелись ярче, и показался наш благодетель целиком, на стуле сидящий.

     Как он прекрасен! Даже гриб с ним не сравнится.

     …Рука у подбородка, часы на запястье видны. Богатые, стильные! И еще браслетов всевозможных штук пять. Золотые небось, дорогущие.

     Воротничок поднят, костюмчик с отливом. Красота какая! Две пуговички невзначай расстегнуты, цепь за ними в палец толщиной и грудь элегантно волосатая.
Не выдержал народ такого, завизжал, забился в упоении. В основном женщины, но и мужики тоже, грибы полов не различают, по площадям бьют, как артиллерия.
 
     Глупо не доверить такому человеку свою судьбу! Глупо и неправильно. Вот и кричим от восторга, в обмороки падаем. А он еще указательные пальцы вытянул, на манер дул пистолетных, и в шутку как бы выстрелил в нас, открыв ротик для пущего эффекта. 

     …В самое сердце, разумеется, выстрелил. Знает, куда стрелять!

     Наступил конец света.

     Окончательно обезумив, граждане бросились к экрану. Начали ломать клетки, срывать замки, а некоторые товарищи между прутьев попробовали вылезти. Крик стоит, аж лампы трепещут.

     А поскольку любовь к вождям в глубине души эротична, принялись клерки одежду с себя срывать. Подчинение, служение, доминирование и чинопочитание – все это звенья одной цепи.
 
     Потому и сажает власть людей за решетки! Добежит в любовном экстазе гражданин до вождя – конфуз получится неописуемый.

     Клетки прочные, но кое-кому удалось вырваться. Помчались полуголые к телевизору, но не зря там охрана стояла. Сбили их с ног и дубинками отвалтузили, намекая, мол, не нарушайте закон, вернитесь в клетку, пожалуйста.

     Будто увидел это Министр, поднял брови, кокетливо улыбнулся и заморгал, словно дурачась. А потом приоткрыл губки и поводил язычком вверх-вниз, как актер из фильмов для взрослых, вызвав в зале глубокий стон.

     Как можно вынести это, скажите? Никак не можно. Но и добраться до экрана не получится.

     Что же делать? Правильно, что и всегда. Есть такой психологический термин – замещение. Коль Министр эротически недоступен, нужно обратить чувства на тех, кто рядом. Сидит с тобой за решеткой. Так, в общем, и планировалось изначально.
Встретились мы с Вероникой Петровной взглядами – и бросились друг другу в объятия. Слились в протяжном поцелуе, а потом она швырнула меня в кресло, как котенка, и сама сверху запрыгнула. Инстинкт самосохранения требовал сообщить, что я не Министр, но не помню, успел ли. Только заметил, как обнимаются все вокруг и сдирают с себя остатки одежды.

     …Сознание ушло. Вернулось, когда грибы потихоньку отпускать начали. Грибы и Вероника Петровна.

     Обернулась она через плечо на экран, а министр там машет рукой успокаивающе, хватит, дескать, я доволен. Молодцы, всем спасибо, до новых встреч, конструктивный диалог получился. Поаплодировал формально и исчез на темном экране. 

     Сошел с меня грибной гипноз, и Вероника Петровна тоже слезла. Посуровела, застегнула блузку, чулки поправила.

     Удивительно легко сразу стало на душе и на теле. Приятная усталость. Истома. Ничего не хочется. Все отдал делу патриотизма, ничего себе не оставил. С женой, надо признать, так редко получается.

     Сюртук свой под креслом нашел – как он там оказался? Рубашка порвана, располосована когтями. Вероника Петровна все-таки опытный сотрудник, с большим стажем.
 
     Слесаря уныло открывали двери, клерки с дубинками побрели от экрана.
Народ посматривал друг на друга. Молодые – виновато, со страхом, кто постарше – спокойно, в мыслях уже за столами бумажки печатают.

     Большие начальники из ВИП клетки возвратились к обсуждению чего-то важного и невозмутимо надевали штаны.

     Вернулась жизнь в привычное русло.

     Вероника Петровна достала помаду, подвела губы, покосилась на меня и сказала: 
     – Так вот, в формуляре пять-десять у вас целых две ошибки.