О пользе искусства. Маленькое эссе

Книги и искусство учат подниматься и расти над своим обывательским "я" - это первый и очевидный "жирный плюс".
В обыденной жизни человеку с умом и душой не очень-то интересно - ему нужны глубины, высоты, неизведанное; что-то, что для него неизвестно, величественно, глубоко. Низины каждый из нас познаёт вполне успешно... И кто-то на этом останавливается, и мирно пасется на злачных пажитях бытового существования.
Однако, и слава богу, не все.
Кто-то рвется ввысь....
Туристы ради этого ходят в походы - увидеть величие природы, высоты гор, необъятность долин, естественную красоту жизни - иногда с детьми. Детская душа под влиянием этого величия познает то, что выше былых интересов, утех, радостей - она понимает, что есть что-то, куда можно и нужно стремиться. 
Те же сверкающие вершины можно и нужно искать в искусстве.
Вот где гуляют величественные умы, как кони по горным лугам; вот где носится дух, как ветер, в вершинах многовековых деревьев
Каждая книга это учебник человеческих отношений (каждая драма это конфликт по сути своей), учебник истории людей и их душевных состояний, перечень чужих - и авторских - ошибок... В книгах высшего толка уже заложено чудовищное количество знаний о мире в форме "художественного вымысла".
Ситуации, поступки, мнения, сомнения -  за всем этим стоит личный опыт великого человека.
Это не кухонно-бытовая «народная мудрость» -  это взгляд с вершины Личности на мир.

Великие писатели потому и были великими, что сами были людьми сложными, и из-за этой сложности (какая бы она не была) им приходилось лучше понимать окружающий мир, "видеть его насквозь". Простому человеку этого не нужно, у него десяток заготовок "на будущее" и простые реакции на все, уровня "скушал плохое - стало дурно, в следующий раз не буду есть потемневшее яблочко" - человек же творческий этих заготовок чурается, и "накатанное русло" для него страшнее смерти. Поэтому приходилось искать пути, неведомые другим, "лезть через чащу", обретать "рентгеновское зрение" путем творческой эволюции - ведь в этой жизни каждый шаг в чащу чреват попаданием в яму и капкан. Так великие начинали понимать реальность на новом уровне. И лучший обзор - сверху, лучший вид - с вершины гор.
Нам же, читателям, остается только внимать и стараться научиться у тех, кто уже "получил послание свыше".

Островский писал о практической пользе влияния великих писателей весьма точно:
"Первая заслуга великого поэта в том, что через него умнеет все, что может поумнеть. Кроме наслаждения, кроме форм для выражения мыслей и чувств, поэт дает и самые формулы мыслей и чувств. Богатые результаты совершеннейшей умственной лаборатории делаются общим достоянием. Высшая творческая натура влечет и подравнивает к себе всех.... улучшаются помыслы, утончаются чувства. ...всякий ждет, что вот он скажет мне что-то прекрасное, новое, чего нет у меня, чего недостает мне; но он скажет, и это сейчас же сделается моим. Вот отчего и любовь, и поклонение великим поэтам; вот отчего и великая скорбь при их утрате; образуется пустота, умственное сиротство: не кем думать, не кем чувствовать."

До чего верно! Так не хочется становиться в этом мире еще и "умственным сиротой"...

Искусство развивает чувства и эмоции, что делает наш внутренний мир богаче. С помощью творчества мы способны улавливать больше оттенков во взаимоотношениях, тоньше воспринимать ближнего и окружающий мир. Тем самым, крепнет наша интуиция, зрение нашего внутреннего человека. Так мы эволюционируем.
Искусство сделало для этого главное - обессмертило достижения человеческого духа (именно духа), сделало эти достижения ценными или даже сверхценными. Накопленное годами, творчество самых разнообразных авторов - от поэтов до ученых - наносило на карты целые цивилизации. И чего стоит цивилизация, в которой нет культуры?... Чем более велика культура - тем больше помнят цивилизацию, ее породившую. Так обессмертила себя Европа - следов тех людей уже нет, а то, что они сделали, до сих пор с нами.
Да и в целом, без искусства и культуры жизнь человеческая будет стоить не дороже тридцати серебренников.... Если низвести культуру общества до уровня животных - люди будут умирать, как животные. Просто вспомним, где случается больше смертоубийств - в среде дирижеров или все-таки в каком-нибудь "бесконечном гетто"?  Здесь даже не может быть двух мнений... Человек, носящий в себе многое, покоя великое на духовной глубине, избегает насилия ради глупости или из животных позывов - неужели мы где-то демонстрацию писателей в разноцветными флагами или бунт ученых с автоматами?...
Искусство, вообще, имеет свои корни в самом базовом, естественном инстинкте человека - в инстинкте вечной жизни, бессмертия, в инстинктивном желании заглянуть по ту сторону нашего бытия. Этим оно, собственно, и занимается - это некая "криогенная камера", сохраняющая для нас все великое из прошлых лет. И главное, в нас самих. И мы это чувствуем...
Бодлер прекрасно писал по этому поводу:
“Ненасытная жажда всего нездешнего, которое открывает нам жизнь, является самым живым доказательством нашего БЕССМЕРТИЯ. Именно в поэзии и посредством поэзии, в музыке и посредством музыки душе удается хотя бы мельком взглянуть на те сокровища, которые находятся по ту сторону могилы...”

И даже человеческое страдание, муки и боль оно отливает в золотую маску бессмертия...
У многих великих писателей Фортуна отнимала жизнь - а именно ее радости, свет, чувства - для того, что бы они создавали новую жизнь, созданную ими ровно потому, что своей-то, собственно, жизни у них и не было. Они отдавали своим мирам часть своей души - если не целиком...
"Возможно, вы спросите меня: «А уверен ли ты, что твоя легенда правдива?» Но что мне за дело до того, какой может оказаться действительность вне меня, если она помогла мне жить и чувствовать, что я существую и кто я есть?" - вопрошал в таких случаях Бодлер.

Художественная литература, если она настоящая, пишется через боль. Ты открываешь свой источник боли и тягости, и через него видишь чужую боль, другие жизни... Эти образы из пустоты Вечности смотрят на тебя и просят - расскажи о нас, друг, поведай о нас, страдающих духах, открой нашу боль людям, чтобы они могли сопереживать нам... пусть люди помнят о нас, сострадают нам - быть может, это научит их прожить свою жизнь лучше, чем сделали это мы, покинутые и истерзанные сущности темного мира боли.
В белесом тумане восстают они из бесконечности, общей нашей матери, и смотрят на писателя, протягивая свои призрачные руки, как бы говоря ему - "спасибо, что не даешь нам умереть, не даешь нам стереться из людской памяти!..."
Вечные заступники перед лицом безначального Мироздания, безжалостного и беспорочного, стоят они вокруг писателя - и в их лицах он видит Вечность.
Но вот он кладет перо и встает с привычного стула, чтобы протянуть им свои исстрадавшиеся от каторги Вдохновения ладони - но они отступают от него, говоря - "Еще не время! Еще не время!"...