На рыбалке

В это время года, между летом  и осенью, солнце делит сутки на две равные части. Поэтому в семье Вени Богомазова ложились рано, на закате, и рано вставали, часов в шесть утра, когда полная темень северо-западной новгородской ночи уже отступает, но и день, еще нельзя сказать, чтобы  вступил в свои права. Веня родился в Москве, но родители, запеленав ребенка потеплей, перебрались сюда, в глухую деревню Русло, лет 30 назад. Обзавелись хозяйством, выстроили приличный дом с тремя гаражами и распахали 70 соток земли, которая, надо сказать, никогда не пустовала. Отказались от всех благ цивилизации, включая радиоприемник и будильник, и народили еще восемь человек детей; все мужеского полу, и Веня первенствовал среди них. Пришлось ему нелегко, потому что бремя воспитания братьев как-то само собой легло на него одного. Родители предпочитали вести натурхозяйство  и, понятно, у них-то времени просто не было. Несмотря на природную сдержанность и классическое образование по Маугли, Веня был крут и даже жесток. Младшему брату Лешеньке он выбил три молочных зуба, а одному из средних, Борису, два раза ломал руку. Можно добавить к его характеру патологическую скупость и упрямство.

Под окном затрещал мотоцикл. В деревне гости были редки. «Опять Михал Владленыч к Моргулису рыбачить приехал, - подумал Веня. – А знатная у них с Моргулисом рыбалка. Как это получается – всю реку местные перегородили сетями, а  больше двух плотвиц за раз взять не могут? Отец – простофиля, ничего на реке делать не умеет. В лесу тоже, хотя и заслуженный охотник, корочку имеет». Веня сплюнул от досады и, играя улыбкой, - она с детства не сходила с его губ, - побрел копать морковку. Зимой нужно много витаминов.

Когда уже заканчивал шестую гряду, вспомнил Веня, что вчера он не слышал, чтобы дядя Миша приезжал ставить снасти, хотя сам он весь день провел на картофельном поле, в лес не ходил, чтобы проверить, не пошел ли белый гриб. А это предполагало, как минимум, двухдневный улов: у Вени захватило дух -  вот бы на «велике» подкатить, да через кусты, как он обычно делал, понаблюдать, что достанется старикам в этот раз. Эх, осень. Никакому лесовику, а Веня был таковым, не угнаться за твоими дарами.

И тут над забором выросла голова Моргулиса.

- Ты это, Вень, погрести сможешь? Миша приехал, а я по пьяни вчера палец вывихнул, когда щеколду в сортир закрывал…

Как уже было упомянуто, Веня внешне, по крайней мере поперва, производил впечатление очень выдержанного, зрелого мужа. Только вот улыбочка… в-общем, Веня степенно воткнул лопату в землю и, отыграв полагающуюся в таких случаях паузу, согласился. «Посмотреть поближе надо, как это так у этих двух алкашей все получается». И хотя в их семье никогда не было даже «казанки», Веня  страстно надеялся заполучить в наследство что-нибудь похожее от многочисленных родственников, проживавших тут же, в деревне, и составлявших большинство ее народонаселения.

Подошли к лодке, Михаил Владленович ждал, стоя у воды, глядел немного набычившись, - приходилось менять команду, а какой старый рыбак склонен к тому? Михаил - до смешного тщедушный старик. Маленький, худющий, плешивый, но известный своей неуступчивостью и злобным нравом. Впрочем, последнее не относилось к двум-трем мужикам, с которыми он время от времени устраивал застолья, да обделывал кое-какие делишки еще с детских, интернатских времен.  Поздоровались. Дядя Миша пропел почти серьезно:

-Ну, поехали. Учиться будем. Улов-то должен быть. А человек должен помогать человеку. Но сначала, Веня, ты должен усвоить кое-что. Ты вырос на реке – схватишь быстро. Во-первых, ты должен помнить: на самом утлом суденышке  есть только один капитан: вот что он скажет, то и делай, хоть в воду прыгай. Во-вторых, должен точно понимать команды, они у нас своеобразные. «Ближе» – греби к берегу, «речней» - уходи от берега, «ниже» - отпускай лодку по течению, «выше» - греби против… остальное потом.

Моргулис не выдержал и полез в лодку: ничего, молодой выгребет.  Он уселся на корму, потому что работать со снастью приходилось с носа лодки.

Веня молчал и улыбался, «значит, все понял», - решил дядя Миша и вслед за Веней, оттолкнув суденышко от берега, кряхтя, полез на четвереньках на свое рабочее место.

Получив направление, Веня мощно стал рубить воду. Шли по течению, и скоро Михаил, перегнувшись через борт, стал всматриваться в омута. Вдруг он ловко выхватил что-то: это была скрытая поплавковая нить. Веня с нетерпением озирался через плечо. Услышав команду «вверх», рванул лодку против хода. Старик завалился, но нить удержал и довольно миролюбиво сказал:

- Развернись и отпускай.

Сердце заколотилось. Не сразу, но команду он выполнил и, в азарте распахнув глаза, перегнувшись к носу, смотрел, как старый рыбак осторожно и медленно вытягивает и поднимает над собой огромную пятиметровую «морду»… улова не оказалось.

- А вот теперь смотри. Во-первых, заметь, где она стоит. Заметь камень, какая трава на дне, на стремнинке опять же. То, что ничего нет  - ничего не значит – завтра будет, - сказал дядя Миша и степенно стал вытряхивать травинки и веточки, выковыривать намытые корешки. Почему-то Веню это разозлило. Впереди еще, как он понял, три таких же, чего тянуть?

Не спеша сплавились к следующей мереже. Все повторилось точь-в-точь. Женя затосковал: его, деятельного, жадного, даром глупо улыбаться посадили на весла. «Последний раз, учителя мои чокнутые», - подумал он.

Когда искали третью «морду», Женя уже не оборачивался, а только тупо исполнял тихие «капитанские» команды. «Ближе», «выше», «речней»… он не то, чтобы сник, но все с этими двумя оказалось обыденным и давно ему известным. Почему-то вспомнил дядю Глеба – когда тот помирал, Веньке отписал гнилую долбенку. Вспомнил дядю Казимира: тот себе японские моторы покупает, а племяннику пластиковую распоследнюю «бэушную» лодочку справить не хочет. «Только ходит, подлец, да бурчит в бороду: «кому оставлять-то, кому? Веньке что-ли? - Да ты мне сейчас отдай, старый дурак. Через десять лет оно мне уж ни на кой хрен». Когда Михаил Владленович извивался, устанавливая за бортом снаряд, Веня команды пропустил – не помог. За что от «шкипера» получил нагоняй, - только не очень вник, так его все достало… еще эти… добычливыми прослыли… осклабился, отшутился в ответ.

Четвертую мережу еще не подняли, но из-под воды уже ярким белесым пятном был виден бок здоровенной рыбины. Веня привстал и вытянул шею, пытаясь выглянуть из-за спины рыбака и рассмотреть  красавца-леща получше. Да, таких он еще не видел: широкой горбатой спиной волну разводит, нет-нет приподнимется, чтобы воздуха ухватить, и тогда рот его вытягивается, как хобот у слона – страшно руку поднести. А Михаил все выводит его, примеривается.

- Да не тяни ты, вдруг вырвется! Он нить порвать может!

Тем временем рыбина, почуяв неладное, сильно метнулась, зацепилась за ячею жаберной крышкой, открыла такие широкие проходы с темно-красными полукружьями, что и руку просунуть можно. Веня не просто встал от возбуждения, он зажал Михаила; он уже пытался вырвать обруч у незадачливого старика. Тот пыхтел, молча отталкиваясь, и пытался завести «морду» на нос. Не тут-то было: дремавший Венькин инстинкт уже не удовлетворялся поучениями. Он, тоже молча, тащил «морду» на себя. Михаил Владленович не выдержал, сорвался:

- Сядь, твою мать, не мешай, придурок! Моргулис, отцепи его! Чего сидишь, таращишься?

Моргулис подскочил, больно впился в Венькину руку. Но тот, словно не замечал, а только выбирал, выбирал на себя. Миша проигрывал и уже начал повизгивать от возмущения – но все пытался удержать снасть. Течение в этом месте сильное, без весел их стало кружить, но каждый боролся уже без слов, боролся за право взять добычу на свой манер.

Внезапно, кто-то из них ухватил за калибровочную нить – раздался глухой щелчок, и «чернильница», подхваченная течением начала раскрываться. Михаил Владленович закричал что-то. Веня бросил мережу и мощной лапой вцепился в тощую шею старика. Тот засипел. Налетавший сзади Моргулис схватил Веньку за волосы, и тут же отлетел, сбитый ударом увесистого кулака. Рыбина, между тем, не торопилась покидать кубарь. Откуда ей было ведать, что, просидев два дня взаперти, она дождется помощи от людей. Но, наконец, плеснула хвостом размером с весло и исчезла из виду. Веня локтем двинул одного старика, тот согнулся, шипя и кого-то проклиная, согнулся маленьким комом в носу лодки. Тут же повернулся ко второму. Его настоящий гнев только начинал распаляться – не того он ждал от поездки, от этих двух старых упрямцев. Веня скривил рот в огромную улыбку и молча склонился над Моргулисом, вытянув вперед руки с явным намерением схватить того за грудки и выбросить за борт.

Распластанный на дне лодки Моргулис прочел все это в сверкающих глазах Вени, но успел заметить, как над его нависшей головой медленно поднимается весло.