Холод. ЗНР-10. Здравия не желаю!

"ХОЛОД. Записки начинающего рэкетира"
АКТ ОДИННАДЦАТЫЙ: ЗДРАВИЯ НЕ ЖЕЛАЮ!

"Капитан, обгоревший в Афгане,
Одурев от тоски и вина,
За бутылку в заблеванном баре
Предлагает свои ордена…
Всюду плачут голодные дети,
Но, пожалуй, уже все равно…
Ведь великая в прошлом Россия
Подаяние просит в метро".

АКТ ДЕСЯТЫЙ
ЗДРАВИЯ НЕ ЖЕЛАЮ

- Слушай сюда, спортсмены, - из двери с надписью ВВК (Военно-врачебная комиссия) вывалился красномордый прапорщик и оглядел стоявших, прижавшись к стенке, Могилу, Дятла и Холода, - на «раз» значит маршируем к товарищу помощнику военного комиссара по политической части, на «два», - он посмотрел на золотую цепь, болтающуюся на шее Могилы и отдал им папки, - получаем «военники» с отметкой «негодны к никакой службе вообще», а на счет «три», - прапорщик взял пакет с конвертом и позвякивающими там бутылками, протянутый ему Холодом, - валим из военкомата к гребаной матери и делаем все, чтобы о вас не вспомнили. Значит так, - он оглядел парней и остановился на Могиле, - кажись у тебя бронхиальная астма. Ты, - он перевел взгляд на Дятла, - Свиридов, по-моему, у нас фамилия. Дурачок на районе известный, под 7-"Б" пойдешь под списание, хотя, - прапорщик почесал двойной подбородок, - тебе можно было и не покупать «военник». Одних сотрясений шесть штук.
- А 7-"Б" - это что такое? – посмотрел на прапорщика Дятел.
- Дурачок типа, - улыбнулся прапорщик.
- Слышь, ты, военный, - Дятел дернулся в сторону прапорщика, но Холод остановил его:
- Осядь, Дятел, - дурачок еще не совсем дебил. Скажи спасибо, что еще на «дурку» не закатали.
- Во-во, - прапорщик погрозил Дятлу указательным пальцем, умного человека послушай. Кстати, у тебя, - он посмотрел на Холода, - если что, нервные тики и хорея. Когда руки трясутся, как у алкаша.
- Во, - заржал Дятел, - я дурачок, а ты, Холод, бухарик, а Могила вообще через раз дышит! Пернуть при нем нельзя – задохнуться может.
- Ладно уже, достали. Давайте, шагайте отсюда, спортсмены. Можно нестроевым, - прапор скрылся за дверью, а парни пошли дальше по коридору, заполненному призывниками в одних трусах и носках, стыдливо прикрывающимися друг от друга папками с личными делами.
- Во, кажись здесь, - Дятел посмотрел на вывеску, украшающую плохо прокрашенную дверь, - майор Пидриксон. ****ь, сука! Как с такой фамилией жить можно? – он поправил на руке золотые часы и увидел скромно прижавшегося к дерматиновому сиденью паренька в очках, - а ты чего здесь, додик, делаешь?
- Не трогай его, - остановил Дятла Могила, - здорово, Мишаня. А правда, ты чего здесь забыл? Ты вроде в универе учишься? Это одноклассник мой, Мишка, - Могила представил одноклассника своим друзьям.
- Так ушел я на вечернее, - шмыгнул носом парень, - батю с завода уволили, он запил. Третий месяц не просыхает уже. А мать одна нас с сестрой никак не тянет. Ну я работать устроился. И вот… Повестка, - он пожал плечами.
- Слышь, у тебя очки, как телескопы, - посмотрел на него Могила, - какая тебе армия?
- Ой, да ладно, Могила, - Дятел воткнул в зубы сигарету, которую у него тут же выдернул Холод, - сейчас в армии недобор. Только мертвых не забирают. Конфликт на конфликте. Заберут полюбас, - он посмотрел на очкарика, - а ты чего не забашлял?
Тот пожал плечами:
- Чем башлять-то? И так денег нет. Вроде как мать договорилась, что в Подмосковье в части буду служить. За триста долларов. В долг взяла. Может чего и получится.
- Ага, жди, - засмеялся Дятел, - с нас по полтора косаря слупили! Прикинь, козлы, - начал было он, но дверь кабинета распахнулась.
На пороге появился майор со свисающим набок галстуком и бравого вида полковник в камуфляже.
- Да вы поймите, товарищ полковник, - он развел руками, - нет у меня людей! Где я вам еще десять человек возьму? Мы только на Кавказ партию отправили. А еще погранцы просят, и мореманам надо. А они все дохлые, хилые и болезненные.
Полковник повернулся и посмотрел на Холода и его друзей:
- А эти что?
- У нас, дядя, - рассмеялся Могила, - астма бронхитная, «7-Б» и еще хорея. Мы твоей армии не нужны ни фига!
Полковник посмотрел на майора:
- Так они ж здоровые, как кони! – полковник удивленно посмотрел на майора, золотую цепь Могилы и сверкнувшие часы Дятла.
- Не, дядя, мы не кони, - заржал Могила, - кони от работы дохнут. А мы не работящие.
- Понятно, - процедил полковник и повернулся к майору, - не знаю, что ты будешь делать, но десять человек для отправки в Приднестровье к вечеру должны быть отобраны. Иначе сам туда поедешь. Понял?
Майор кивнул и проводил бодро зашагавшего полковника недовольным взглядом:
- Вот, сука, сапог ****ый! "Равняйсь-смирно", ****ь! Вы от Василича, парни? – он посмотрел на друзей, - короче, "военники" в строевой части получайте, на комиссию раз в год будете приходить и все нормалек, - он махнул рукой и посмотрел на очкарика, - а ты кто такой и что здесь делаешь?
- Я это… - замялся парень, - жду.
- А ну-ка пойдем со мной, - он взял парня за рукав, - скажи-ка мне, дружок, а у тебя со зрением совсем плохо или ты что-то хоть видишь?
Холод почему-то остановился и взглядом проводил очкарика и майора Пидриксона, исчезнувших за дверью, и только потом пошел догонять довольного Могилу и все-таки закурившего прямо в военкомате Дятла.

* * *

Год спустя.
Холод скрылся от дождя в подземном переходе на «Пушкинской». Под землей оживленно шумел почти что настоящий рынок. Бойкие торговцы продавали водку, сигареты, пиво, косметику и гандоны, разложив свой товар на коробках, брошенных прямо на мраморный пол. Холод подошел к старушке и, бросив ей купюру, выудил из ее коробки пачку «Мальборо». Закурив, он огляделся по сторонам. Двое подростков, потрясая нечесаными гривами под расстроенную гитару распевали, что «все идет по плану». Закончив выть, они бодро захотели «перемен», не на шутку разозлив прохожих, которые перестали бросать им в рваную бейсболку мелкие купюры и медные монеты.
Холод выпустил дым в мокрый воздух, и его взгляд остановился на худом парне, который стыдливо прятал взгляд в очках в болтающемся на шее стареньком шарфе. Одной рукой он держал табличку: «Подайте инвалиду боевых действий в Приднестровье»… Второй руки у парня не было.
- Слышь, - Холод подошел к нему, - ты вроде Миша. С Могилой учился.
- Не помню, - парень покачал головой, - сигареткой не угостите?
Холод протянул пачку, и парень неумело одной рукой попытался достать сигарету, но Холод остановил его, достал сигарету, воткнул в зубы парню и дал прикурить. Парень втянул в себя дым и зажмурился от наслаждения.
- Где тебя так? – посмотрел на него Холод.
- В Молдавии… Ну, то есть в Приднестровье, - парень зажал сигарету зубами, - снайпер в частном секторе зацепил. Я двое суток пролежал, встать не мог. А когда он ушел, наши до меня добрались, но гангрена началась уже. Сыро, холодно было. В госпитале уже отрезали. А как у Могилы дела? – парень огляделся по сторонам.
- Да у Могилы все ровно, - Холод шмыгнул носом.
- Хорошо, - парень снова посмотрел по сторонам, - повезло. Вы это… Денег мне чуть-чуть не дадите? А то у меня план.
- На Боцмана что ли работаешь? – Холод кивнул подбородком на крепких парней в кожаных куртках.
- Ну да, - кивнул парень. Его голос стал тише, - мать же тогда денег-то заняла, в военкомате не помогли, а их взяли. На мать долг повесили. Отца подпоили… В общем, квартиру мы продали. Сестру бабушка забрала на Украину, а я у друга по институту кантуюсь, и вот у них работаю. Куда меня еще возьмут?
Холод залез в карман и вытащил стопку долларов.
- Не-не-не, - запротестовал парень, - лучше рубли. Эти все равно заберут. Жадные, - он посмотрел на Холода, но тут же осекся при виде приближающихся ребят в кожаных куртках.
- Здорово, Холод! К земле нашей присматриваешься? – рассмеялся Боцман, - а то давай, на долю падай. Мы все равно калек скоро разгоним. Палатки ставить будем. С этими обрубками, - он кивнул на очкарика, - геморно больно. То болеют, то мусора их напрягают. И толку с них ни хера. Вон, лучше чебуреки продавать будем, - он залез в коробку, болтающуюся на шее у очкарика и достал оттуда несколько мятых купюр, - ну что это за бабки? На пивас даже с курехой не хватит. Сейчас все голодранцы, мало кто подает, а он, - Боцман натянул шапку парню на очки, - рожей жалостливой не вышел. Слушай, молдаванин, давай мы тебе что ли ноги отрежем?
- Не тронь его, Боцман, - Холод злобно сверкнул глазами на Боцмана, - и бабки у него не забирай. Знакомец это мой. Воевал парнишка.
- Да кто сейчас не воюет, - Боцман развел руками, - ну не вопрос. Можешь его даже себе забрать. Он яичек золотых нести не умеет. Василичу привет с парнями, - Боцман вскинул руку и исчез, по пути захватив из коробки одной из старушек две бутылки пива и блок сигарет.
- Держи, - Холод протянул парню доллары, - они тебя не тронут. На первое время хватит, а потом мы с пацанами что-нибудь придумаем.
- Не, - парень покачал головой, - это неправильно.
- Правильно – не правильно, - Холод засунул ему деньги в карман, - держи и все. Сказал, что поможем.
- А же вам их никогда вернуть не смогу, - начал было очкарик.
- А и не надо ничего отдавать. Нам повезло. Тебе нет. Жизнь такая.
- Нет, - парень вытащил из кармана деньги и протянул Холоду, - я просто так не возьму.
- Давай я тебя на работу устрою, в ларек посажу на рынке нашем, - предложил Холод.
- Нет, - снова покачал головой парень, - мне другая работа нужна.
- Какая? Ты же… - Холод посмотрел на пустой рукав и осекся.
- Я сапером был, - Мишка первый раз за весь разговор поднял глаза, - я любую мину снять могу. И любое взрывное устройство собрать. Вон этот что сказал, - он кивнул в сторону Боцмана, который довольно хлебал пиво, - «кто сейчас не воюет»…
Холод посмотрел на него и кивнул.

* * *

Могила смотрел на лицо напуганной репортерши, позади которой дымился взорванный «Шестисотый Мерседес». Поправив прическу, девушка выдохнула и поднесла к лицу микрофон, украшенный надписью «Столичная криминальная хроника»:
- Сегодня в районе Пушкинской площади произошел взрыв. Самодельное взрывное устройство весом триста граммов в тротиловом эквиваленте, заложенные под автомобиль «Мерседес», стали причиной гибели Олега Николаева, известного в криминальных кругах, как Боцман. По имеющимся у нас данным, Николаев боролся с другими преступными авторитетами за торговые точки в центре Москвы. Оставайтесь с нами, - девушка широко улыбнулась огромными губами, накрашенными алой помадой, - криминальная война в столице продолжается…

- Мишаня, - Могила посмотрел на бывшего одноклассника, - вы мне с Холодом ничего рассказать не хотите?
Очкарик, стоящий у верстака, взглянул на него в ответ и с ледяным спокойствием вскрыл оболочку противотанковой мины:
- Война, Могила, если началась, то уже никогда не закончится… - слова долетели до Могилы сквозь скрип напильника по металлическому корпусу мины.