Часть вторая. 1991 год. Переезд в Москву

     1.
     17 июля Седов прибыл в часть, её управление находилось почти в центре Москвы, недалеко от Крымского моста, по адресу он нашёл без проблем. До конца отпуска оставалось ещё неделя. В части его явно не ждали. Боец на КПП изучил удостоверение личности и предписание, что-то буркнул себе под нос и ушёл к телефону. Обратно не шёл, мчался, слегка подпрыгивая.
     – Проходите товарищ подполковник, вам вон туда. Сейчас к вам выйдут.
     Антон медленно двинулся в указанном направлении. На крыльцо одноэтажного кирпичного сооружения вышли два офицера и быстрым шагом пошли в направлении КПП.
     – Здравствуйте Антон Иванович. Не ждали вас. Что же вы не позвонили, я бы машину послал. Сергеев Артём Кузьмич, командир части. Бывший командир. А это  Сергей Павлович, замполит части.
     Антон представился, приветливо улыбнувшись, внимательно посмотрел на офицеров.
     – Рад познакомиться. Приятно, что хоть и не ждали, но встретили. Москва город большой, а я человек из глубинки, в столице только гостевать приходилось.
     – Ну и отлично, все мы в глубинке начинали, вон замполит на Камчатке службу правил, а сейчас в Царицино живет, чуть ли не в краях, что ещё Екатерина заложила.
     Замполит поморщился, видимо не первый раз так командир шутит.
     – Ладно, Артём Кузьмич, завязывай. Давай парня проведём, побеседуем, обед скоро.
     Антона такая манера общения несколько покоробила. Всё может быть среди людей, но так откровенно тыкать, да ещё в присутствии чужого человека…
     – Что же, пойдёмте.
     Кабинет командира ему показался необжитым и каким-то неуютным. Окна давно не мыты, шторы мятые, на подоконниках пыль. Да, это не его уютная коморка там, в гарнизоне, хоть и не часто он в кабинете сиживал, но чистота в нём была идеальной.
     Сергеев грузно сел в кресло.
     – Коньяк, водку?
     И это Седову показалось перебором. Однако как говорят «в чужой монастырь со своим уставом не ходят».  Он просто отказался.
     – Нет спасибо. Артём Кузьмич, у меня ещё неделя отпуска. Я хотел просто познакомиться с вами, о части узнать. Я так понимаю, представлять меня никто не будет. Ещё перед уездом из управления кадров последовала команда принять должность без официозов. Так что я просто через недельку выйду на службу. Лады?
     Командир посмотрел в сторону замполита.
     – Конечно, конечно. Сергей Павлович вы, пожалуй, можете быть свободным, а мы с подполковником побеседуем.
     Замполит недовольно повёл плечами, мол, что тут может быть секретного, но вышел из кабинета. Сергеев бодро и, как Антону показалось, с некоторым облегчением прошёлся по кабинету.
     – Да-с, дорогой мой, выжили меня-с. Вот так. Не в друзьях я, видите ли, с уставом партии. Партия та на ладан дышит, а он всё туда же: «Меня партия здесь поставила!»  Ишь, представитель ЦК нашёлся!
     После обличительной тирады, Артём Кузьмич пристально посмотрел на нового командира, но перед этим, взглядом пощупал дверь кабинета. Ожидания его были понятны: новый человек должен увидеть в нём борца за справедливость, а замполит, если подслушивает, поймёт что не того съел, мол зубы у этого старого тигра ещё есть.
     Однако и Седов кое-что понял из этого, ещё и не начавшегося разговора с предшественником: здесь ему будет тяжело. Он готовился о людях услышать, о технике, о задачах, а тут интриги, с первых секунд интриги.
     – Так вот, выжили они меня. Ну конечно, хозяйство хлопотное, но жить здесь можно, и у генералитета на виду, опять же с квартирами, участками проблем особых нет, продукты подкидывают периодически, всё же центральный аппарат министерства обороны рядышком. Вот и решили выжить меня. Выжили, а тут вас назначают. Неожиданно. Так что теперь вас выживать будут.
     Артём Кузьмич нервно прошёлся по кабинету. Подошёл к сейфу, открыл. Нет, не открыл, распахнул, да так чтобы Седов видел.
     – А может всё же по коньячку? Есть армянский, крымский есть, и чача грузинская. Всё есть. Бойцы подвозят. А я и не отказываюсь. Не взятка же, просто подарок от родных. Так что будите?
     Содержимое сейфа поражало, бутылок десятка полтора не меньше. Но вот чего там не было, так это бумаг. Видимо этот сейф не был предназначен для хранения рабочих документов командира. Антон в душе усмехнулся, если по две бутылки в день пить, то к его приходу на службу сейф будет пуст.
     – Ну, как желаете. А я выпью, пожалуй.
Сергеев налил грамм пятьдесят коньяку и залпом выпил. Крякнул и закусил большим ломтём лимона.
    – Лимончик грузинский, свежак, просто прелесть! Так на чём мы с вами остановились. Ах да! О людях. Что же у помощника начальника штаба бумаги, глянете. А так что, народ у нас хороший, работящий, увидите. Так не будите коньяк? Ну, как хотите…
     Антон понял, делать здесь больше нечего, надо уходить. Зайти придётся с другого конца. Он уже понял откуда.
     Пообщавшись на отвлечённые темы, Седов распрощался.
     – Да, Антон Иванович. На службу не рекомендую в форме появляться. Не ровён час зашибут шпаки . С этим нынче в Москве не шутят.
     Последнее замечание бывшего командира озадачило. Там в гарнизоне, где он служил прежде, таких тем ещё не поднимали. Хотя, Сергеев видимо прав. В газетах так армию позорят, просто обидно становится.
     За что боролись?
     Однако странная встреча с Сергеевым, была не главным сюрпризом этого дня.  Дома его ждали зарёванные женщины, старшие дамы. Дочери не было.
     – Ну вот, и оставить вас нельзя одних. Наталья Ивановна, что случилось?   Что за слёзы?
     Наталья Ивановна встала с кресла. Протянула вскрытый конверт.
     – И что это?
     – Почитай, почитай племянничек.
     На листе бумаги с солидным угловым штампом крупным шрифтом напечатано: «Уведомление. Уважаемая Наталья Ивановна…»
     Антон покрутил, повертел бумажку.
     – Наталья Ивановна, вы толком объясните, что это такое? Своими словами скажите, больно здесь витиевато накручено.
     – Да уж, накрутили, так накрутили. Льгот меня лишают. Видите ли, пайки, доплаты и прочее, министерство не может предоставлять как прежде, средств нет.  Но это ладно. Это мелочи. А то, что дача, пожизненно предоставленная нашей семье в пользование, должна быть к сентябрю освобождена. Это как тебе? Сергей Витальевич, всю свою жизнь государству, стране отдал, и это уже не в счёт. Кошмар. Я не знаю что делать. Пыталась звонить генеральному директору, секретарь отвечает, что нет его на месте. Наверно к министру надо записаться.
     Горе тётушки было понятно Антону. Действительно, столько лет муж Натальи отдал науке. Дипломов, медалей, наград дома полшкафа, а пришло время, давай вытряхивайся.
     Наверно кому-то дача приглянулась. В таком перестроечном кавардаке всё может быть.
     – Наталья Ивановна, хватит слёз. Теперь я рядом, как-нибудь выкрутимся. А ты Аня, ты-то, что ревёшь. А… За компанию значит? Понятно. Дети где, больно рано они волю почуяли. Город чужой, где они болтаются.
     Женщины, услышав голос мужчины, притихли и пошли прихорашиваться. Наступила тишина.
     Антон, полистав записную книжку, нашёл телефон Кравцова. Позвонил.
     – Лев Иванович, здравия желаю, вы просили позвонить, как в Москву приеду.   Здесь я, в городе, и на службу сегодня выходил… Да, понял. Буду… Найду, я это место знаю. Есть.
     Он вышел на балкон. Погода хорошая сегодня, но вот настроения нет.  Казалось бы, отпуск ещё несколько дней, а настроения нет. Подошла Анна.
     – Что расскажешь? Как там, в части приняли?
     Она прижалась к нему плечом.
     – Знаешь, неуютно мне здесь. Дома лучше было. Здесь как-то всё чужим кажется. Или может это первые дни?
     – Ты вот что, подруга, давай слёзы эти брось, и тётку береги, ты в доме сейчас главная. Конечно, трудно будет, но всё же мы в столице, надо как-то закрепляться, о детях думать, вот где они болтаются. Придут, ты уж строже с ними, хорошо?
     – А ты куда?
     – По работе надо отлучиться, потом расскажу. Вот только переоденусь. Буду часа через три.
     Он не стал рассказывать жене, что звонил Кравцову и тот ждёт его в Парке Горького, где гуляет с внуком.
     Полчаса хватило Антону, что бы добраться до «Пражской», автобус ждать не стал, пешком быстрее. И вот эта его первая прогулка по Москве дала массу поводов для размышлений. Да, метро, да ещё и конечное в этом направлении, это ещё не вся Москва, однако и по этому кусочку маршрута можно было делать выводы о столице девяносто первого года. Глядя на прохожих, он ужаснулся. Тот ли это город что он видел в кино, вживую бродил здесь три года назад, отдыхая у Натальи Ивановны. Лица людей хмурые, сосредоточенные. Одежда однообразная, несмотря на лето, радужного на прохожих ничего нет. Всё в одних тонах – скучно и бесцветно. А может это ему показалось? У входа в метро, где ещё шли строительные работы, рядками стояли люди, в основном пожилые, в руках у кого зелень, у кого одежонка на плечиках, батоны хлеба в пакетах и прочее. В Свердловске такую картину он тоже наблюдал. Рынок натурального обмена, как вестник разрухи экономики и  кризиса существовал и там, но чтобы в столице такое было, он не ожидал. По телевизору, собственно говоря, всё это показывают ежедневно, но вживую он увидел впервые.
     Времени до встречи было ещё много, и он зашёл в большой продуктовый магазин. После приезда в столицу в магазинах он ещё не был. На полках девственная чистота и много трёхлитровых банок берёзового сока, в глубине магазина в разных углах стояли кучками люди. Он подошёл к ближайшей группе. Но нет, как оказалось это не толпа зевак, это организованная очередь. Люди, увидев чужака, то есть его, недоверчиво стали шевелиться, и он увидел, что это змейка, очередь змейкой.
     Антон обратился к женщине, которая стояла к нему ближе.
     – Что дают, мамаша?
     Та отвернулась, словно и не слышала вопроса.
     Чуть сзади него пожилой мужчина в кепке с пустой авоськой  в руке, вздохнув так, что вся очередь услышала, ответил.
     – Кости для супа дают, мать их за ногу с этой перестройкой. Уже за тухлятиной давка.
     Вдруг очередь пришла в движение.
     –  Везут, везут!
     Антон отошёл, боясь потеряться в этом хаосе.
     К другой группе людей он уже не пошёл. Молча, постоял у пустующих касс, посмотрел на битву за суповые наборы, ещё раз обвёл взглядом этот странный магазин, внутри больше похожий на крытый дворец спорта, а не торговую точку и вышел на улицу.
     Льва Ивановича Кравцова он увидел сразу. И в гражданской одежде полковник выглядел замечательно. Высокий с вьющимися седыми волосами в тенниске, светлых брюках и белых сандалиях он ему напомнил актёра Меркурьева из фильма «Верные друзья». Он кстати действительно напоминал академика Нистратова, не лицом, статью, напоминал.
     – Здравствуйте, Антон Иванович. С приездом в столицу. А я вот видите, с внуком разминаюсь, последние деньки отпуска догуливаю. Давайте присядем.  Рассказывайте, как приняли?
     Антон был несколько смущён. Столь высокое должностное лицо и вдруг так запросто с ним общается, да ещё находясь на отдыхе. Кравцов как будто увидел это смущение.
     – Вы знаете, в ближайшем будущем ваша часть будет реорганизована, конечно, пока это лишь планы, но реорганизация обязательно будет, и укрупнение. Командир такого сложно хозяйства, это лицо серьёзное. Я о будущем хозяйстве говорю. Техника и легковая и специальная, машин много и ответственность у водителей огромная. Пассажиры – генералитет. Да и обязанности тяжёлой техники усложняются. Это к вопросу о внимании к вашей персоне. Понятно? Ну а пока вернёмся к вашим впечатлениям.
     Антон не стал рассказывать о выпивке и жалобах Сергеева. Доложил об увиденном, сказал, что Артём Кузьмич был занят и не мог много времени уделить.    Но  кое-чем он поделился с полковником.
     – Знаете, Лев Иванович, не жалобщик я, однако хотел бы понять, в разговоре со мной Сергеев несколько раз сказал что «его здесь съели», с чем его ели меня не интересует, но мне в этой части работать, я бы не хотел, что бы и меня кто-то ел. Можете вы прояснить этот вопрос.
     Кравцов усмехнулся.
     – Я вам ещё в Свердловске говорил, что хозяйство специфическое. И это действительно так, лет пять уж тревожит этот муравейник. Под командира трёх заместителей сменили, а недавно замполита нового поставили и всё одно – муравейник есть муравейник. Жалуются друг на друга, защиту ищут каждый у своего покровителя, и эти покровители решают дела. Сложно всё это. А нынче замполит власть пытается прибрать. Муравейник, одним словом. И я, пожалуй, одно вам пожелаю. Ведите себя порядочно, честно и с оглядкой. Провокации могут быть. Не вас здесь желали. Но начальник управления попросил меня подобрать хорошего, нормального командира, вот выбор на вас и сделан. Поддержка будет. И, ещё раз повторю, если вы будите работать, так же как и в своей части в Свердловске, всё будет прекрасно.
     Разговаривали они ещё часа полтора, внук смирно ковырял песочницу, строил домик и не мешал деду. Однако пора было вести мальчугана домой.
     – Ну что, Антон Иванович, удачи вам, будут проблемы, звоните, телефоны у вас есть.
     Домой Антон пришел в семь вечера.
     А сюрпризы продолжались.
     Семья была дома, дамы не плакали, но младшее поколение встретило отца напряженным молчанием.
     Прервала паузу Лена.
     – Папочка ты Егорку не ругай. Он знаешь у нас какой, он герой и всё тут.
     Герой, молча, повернулся к отцу, и Антон увидел под левым глазом сына большой синяк.

     2.
     Синяк, эту свою первую боевую московскую отметину, Егор действительно получил, защищая сестричку. Получил абсолютно неожиданно.
     Утром, после ухода отца на службу ребята договорились побродить у дома, так сказать изучить обстановку в районе. С Москвой они были знакомы поверхностно, да собственно говоря, Москвы не знали. И начать надо было со своего района.
     Выйдя из подъезда, Егор привычно посмотрел направо, на место где предположительно могла восседать Петровна.
     – Вот и первая новость. Не только Петровны нет, но и лавки нет. А где старики сидят? И вообще такое впечатление, что люди здесь не живут, да и не ходят, они просто перемещаются.
     Ленка рассмеялась.
     – Ну и определение ты придумал!
     Оно и верно, тротуарчики с разбитым асфальтным покрытием у подъездов узки.   Кое-где на них наезжали самодельные заборчики, за которыми буйно росли, где цветы, где лук с петрушкой, а где просто репейник.
     Лена повторила.
     – Они действительно здесь перемещаются.
     Но нет, жизнь кипела, Сновали люди, ходили аккуратно, боясь подвернуть ноги, бегали ребятишки, им уж всё нипочём. Их годков, однако, не было видно.
     – Лен, а Лен, а наших-то нет. Наверно в лагерях, или в ВУЗы готовятся. А?
     Лена кивнула головой.
     – Наверно.
     Они обогнули дом и увидели трёхэтажное широкое строение, напоминающее школу. Егор потянул Лену за руку.
     – Школа. Точно школа. Айда посмотрим. Мне здесь учиться. Пойдем, может, кого и увидим.
     Да, это была школа. Размеры ни чета их гарнизонной. Плюс стадион, правда, небольшой, но с беговыми дорожками. Внешне уютный. У школы была хорошая пристройка, это  спортивный зал.
     Ребята прошли к входу в школу. На солнышке у двери, в старом с порванными боками кресле сидел старичок.
     – Здравствуйте. Скажите, пожалуйста, а секция бокса есть в школе?
     Лена дёрнула за руку Егорку.
     – Однако, вопросики ты задаёшь, ещё про дискотеку спросили.
     Но к удивлению ребят дед ответил.
     – Нет, боксёров здесь нет, без секции драчунов хватает. А вы что же не местные.
     Егор присел на ступеньку рядом со сторожем.
     – Да вот недавно переехали, жить в этом районе будем.
     – Знаешь малец, тут Чертановская улица недалеко, вон в том направлении.  Если к центру вдоль трамвайных путей идти, там и есть клуб, спортивный клуб. И боксёры есть, внук мне рассказывал. Пройдите, поговорите.
     – Спасибо, дедушка, мы так и сделаем, спасибо.
     Егор повернулся к Лене.
     – Что, сходим? Я примерно понимаю, где это.
     Путешествие на Чертановскую не заняло много времени. И клуб они нашли. Вот только дверь была заперта. На небольшой табличке с названием учреждения было указано, что по понедельникам выходной.
     Егор расстроился.
     – Вот и дверь поцеловали. Ладно, пошли в район. Я завтра сам сюда сбегаю.
     Обратно решили пройти через лесопарковую зону. Этот путь был вдвое короче и приятнее, всё же шли через лес. Вот только лес тот был в неприглядном состоянии. Вдоль тропок грязь, окурки, бумажки, собачьи дела, пустые банки и бутылки. У них, там, на Урале, такого нет. Лена не выдержала.
      – Ну и загажено здесь, лучше по асфальту идти, как-то комфортнее.
      Егор усмехнулся и побежал вперёд.
      – Давай за мной, сейчас домой, щетки и савок возьмём и сюда. Давай?
      – Ещё чего!
      Метров через двести сквозь листву показались очертания домов.
      – Егор приостановился.
      – Вот и дошли. А ты переживала. Смотри, вон девчонки на полянке сидят.    Может это их местный тусняк? Пошли.
      Они двинулись по направлению к полянке. Лена вышла чуть вперёд.
      – Девчонки, привет!
      Полянка была невелика, где-то метров пять на пять, здесь лежала парочка больших брёвен, причём размещены они были так удачно, что сесть на эту, явно рукотворную, горку могли человек с десяток. Да, это явно место встреч молодежи.  За полянкой, метрах в десяти, сквозь кустарник видна волейбольная площадка.
      Девушки с интересом смотрели на парочку, вышедшую из леса.
      Что постарше, в джинсах и светлой блузке ответила.
      – Привет. Откуда это вы мчитесь? Не из Чертаново?
      Лена присела на краешек бревна.
      – Оттуда. С братом гуляли. Так сказать знакомимся с районом.
      – Не местные, что ли?
      – Да нет, уже местные. Приехали недавно, жить здесь будем.
      Вторая девушка поддержала разговор.
      – А я вас знаю. Вы у тёти Наташи жить будите, да?
      Лена удивлённо глянула на девушку.
      – И откуда ты знаешь?
      – Я в этом же подъезде живу, на третьем этаже.
      – Очень приятно познакомится. Меня Лена зовут, брата Егор, он в одиннадцатый класс перешёл. Я школу окончила. Девчонки, мы ещё толком ничего здесь не знаем, просветите.
      Девушка в джинсах представилась.
      – Меня Таня зовут, её Марина. Я тоже в этом доме живу, только в среднем подъезде. И что тебе рассказать?
      Егор скромно присел рядом с Татьяной.
      – Можно?
      – Конечно.
      Завязался разговор. Девушкам было интересно поболтать с приезжими. После заселения дома, новые лица здесь почти не появлялись. Местные детишки подрастали, переходили из класса в класс, взрослели, их интересы, и привязанности менялись. Так и крутилось: сначала песочница под домом, затем детская качалка, а уж потом эта площадка, на ней сиживали только пятнадцати, шестнадцати  и семнадцатилетние. То есть старшие школяры. Так что Егор и Лена попали в точку, прямо в свою «весовую категорию», как сказал бы тренер Егора.
      Но Лена хотела видеть ровесников.
      – А те, кто в институтах, техникумах учиться, кто поступает, они, где собираются?
      Марина рассмеялась.
      – Так они зубают дома буквари или на подготовительных трудятся, и я только с консультации приехала. Домой бегу.
      Марина встала, делая вид, что уходит. Но по лицу было ясно, учёба её уже достала.
      – Правда? Ой, Мариночка, расскажи, куда поступаешь? Ты знаешь, я…
      Со стороны леса послышался шум. Смеясь на полянку вышли трое парней.  Они были явно навеселе. Что постарше, обнял за плечи собутыльников. Парни притормозили.
      – Что, мартышки, будем гулять счас? Пивка? Водочки? А может вам Амарету в постель?
      Парни заржали. Егор медленно встал.
      – Ты, сопляк! Что встал, может и ты, желаешь мартышек? Так на тебя уже и не хватит. Кузьма, выгони пацана, а то он всю картину портит.
      К Егору, улыбаясь медленно подошёл детина, на полголовы выше.
      Егор чуть попятился.
      – Парни, вы бы шли своей дорогой, мы вам не мешаем, вот и гуляйте.
      Детина заржал.
      – Смотри-ка он ещё не обоссался, ещё и разговаривать умеет. Получай…
      Мимо головы Егорки просвистел огромный кулак.
      Детина с удивление оглянулся на друзей.
      – Что-то я не прицелился… Получай!
      Однако и размахнуться не успел, как рухнул на землю.
      Егор отскочил, а к нему уже бежит старший, в руках дубина, он швыряет её в паренька, тот пригнутся не смог. Из глаз посыпались искры. Это состояние боксёру знакомо. Он только встряхнул головой. Прыжок. Кулак достает негодяя.   Ещё прыжок, уже в сторону третьего и тот, согнувшись, падает на землю. Удар Егора пришёлся под дых.
      Картина была впечатляющей. Три девушки, прижавшиеся друг к дружке и три амбала, корчившиеся на земле.
      – Пошли, девчонки, с них хватит.
      Егор, взяв под руку Лену, медленно пошёл впереди. За парочкой засеменили новые знакомые. В глазах девушек был восторг. Лена, чуть отстав от брата, дождалась девушек и тихонько, с оттенком гордости им говорит: «Он боксёр, чемпион города».
      А боксёр, уже чувствуя, что синяк будет приличный, заспешил домой, пятака в кармане не было, нужно было приложить что-то холодное к месту ушиба, и чем быстрее, тем лучше.
      Лена быстренько, записав на руку номера телефонов девушек, побежала за Егором.
      К приходу отца рост фингала под глазом парня был заморожен. Но недели на две, портрет молодого боксёра был подпорчен.
      Глянув на сына, Антон покачал головой и развёл руками. Главное жив пацан.  А боевой раскрас? Ничего затянется, со временем.
      – Мать, пойдём, поговорим. А вы, марш по комнатам и чтобы не шуршали мне сегодня.
      Наталья Ивановна уехала на дачу, и обещала быть поздно, так что семья Седовых сегодня была меньше скована определёнными условностями, принятыми в доме. И Антон мог пошуметь на младшее поколение, обычно Наталья Ивановна не терпела ругани в своём присутствии.
      Антон Иванович кратко рассказал супруге о визите в часть, встрече с Кравцовым. Подытожил не радостно.
      – Одним словом, Аня, чувствую, проблемы будут и не малые, так что эти новые высоты придётся брать измором, а значит, первое время не ругай, но буду в части жить. Другого пути нет. Иначе съедят. Народ там ушлый. Ну, а у тебя что, как с учёбой Лены решили, что делать, куда ей поступать. С Егоркой как? То, что синяк есть, я это понял, значит, он с районом знакомится, а всерьёз? Что будем делать? И, кстати, с деньгами как, моя зарплата ещё не скоро.
      Анна была готова к беседе. Она рассказала о своём видении перспектив учёбы детей. С Егором вопросов нет, в любую школу дверь выпускного класса открыта, а вот с девочкой были сложности. С ней, правда, этот вопрос ещё не обсуждался.
      – Ты знаешь, Антон, Наталья Ивановна должна сегодня встретиться с подругой, та ректором в ВУЗе работает, институт правда технический, но связи у дамы широкие, может, что и скажет, Наталья Ивановна должна уж приехать. Кстати и мне она обещала работу найти. Вроде как в центр творчества предлагает. Не знаю, я к школе привыкла. Приедет, расскажет.
      А с деньгами, Антон, всё хорошо, это без денег плохо, ты же знаешь.
      – Всё шутишь.
      – Да уж дальше некуда. Заначка почти растворилась, Долларов пятьсот ещё есть и всё, и перспектив никаких.
      Ужинать сели поздно, всё тётку ждали. Не дождавшись, в десятом часу попили чайку и разошлись. А тут и Наталья Ивановна приехала. Вся в сумках и авоськах.
      Антон испугался.
      – Наталья Ивановна, да вы что, такая тяжесть. Как вы её на себе несли.
      – Принимай племянник, принимай! Анечка воды дай, я на кухню уже и не дойду.
      Отдышавшись Наталья Ивановна делилась нерадостными впечатлениями от пребывания на даче.
      – Послушайте, и огород, как таковой, у меня не существует. Воровать с грядок нечего, так нет, всё повыдергивали – свеклу, морковку. Зелень только взошла и ту потянули, курам, что ли. Яблоки, белый налив, какой у меня всегда был вкусный белый налив: всё обтрясли, ни яблочка нет. Сосед рассказывал, стаями ворьё налетало, он и из ружья палил, а без толку. Что с народом произошло? Какая перестройка, какое новое мышление, политики народ без штанов оставили, вот и бесчинствуют люди. Через дом бабушку сильно избили. Избив, еду в холодильнике забрали и ушли. Ужас! Что смогла, собрала, зелени хоть набрала, яблок, слив, вишни у соседей. Анечка ты уж разбери там сумку. Бельё постельное забрала, не ровён час утащат. Да, дачу не только у меня забрать собираются. Много таких, как я. А ведомства у всех разные, так что кто-то просто землю пытается под себя подмять. Как они это делают? Совести у людей совсем нет. Вместо глаз доллары. Но ничего, мы комитет выбрали, к Горбачёву пойдём, мы им покажем.
      Наталья Ивановна, говоря последние слова, уже спала. Анна с трудом подняла тётушку из-за стола, отвела в ванную комнату. Помогла умыться и уложила в постель.
      – Анечка, спасибо тебе, спокойной вам…
      Ночь пролетела, и поутру все разбежались по делам. Анна, Наталья Ивановна и Леночка в институт поехали, потом в школу творчества должны были заскочить. Антон в школу с сыном пошёл, документы отдать, а затем в спортклуб.

      3.
      А между тем лето брало своё. Ночи были тёплыми, короткими и комфортно безветренными, днём солнышко, изредка землю окроплял дождь.  Конец июля не предвещал конца лета, но зелень, ещё месяц назад ярко-сочная, поблекла, кое-где на деревьях появились жёлтые листья. В Москве лето особенное, при любой погоде на улицах душно. Закатанная в асфальт, столица чувствовала себя как астматик, трудно, надрывно дышала и ждала свежий ветер.
      Тяжело было и москвичам. Многие уехали в отпуска, кто мог, скрылся за город, у кого не было такой возможности в выходные и по вечерам, облепив берега водоёмов и Москва-реки, охлаждался в мутной воде.
      Но духота, жара и прочее, были не так страшны. Страшна была гроза зреющих перемен. Пять лет перестройки, попытки преобразовать экономику, позитивных результатов не принесли. Ритм жизни и самого существования такого мощного организма как Советское государство, был разбалансирован, с каждым днём в стране становилось хуже. Полочки магазинов по-прежнему зияли пустотами. Талоны на продукты, спиртное, прочно вошли в обиход. Москва всё больше и больше напоминала огромный рынок ширпотреба. Про рубли стали забывать, куда интереснее доллар и даже купон на товар.
      Политическая демагогия, словесная трескотня, взаимное оскорбление, драки сопровождали все действия политиков и депутатского корпуса. По вечерам у телевизоров люди с интересом ждали, кто еще что отчубучит интересного. В диковинку такое было в новой России. Бедность людей стала визитной карточкой государства. Но в этом же государстве появились нувориши . Бывшие партократы,  быстренько перекрасившись, побросав партийные билеты, расселись в кресла генеральных директоров, президентов и прочих вожаков российского бизнеса. Рядом с ними появился гнусный рассадник бандитов и вымогателей разных сортов. Структура экономики менялась бешеными темпом: разворовывались складские остатки,  захватывались источники сырья, как грибы росли банки, биржи, меняли собственников предприятия, зачастую  этот процесс выходил далеко за рамки законности и сопровождался убийствами.
      Армия, её генералитет втоптаны в грязь. Пресса издевалась над офицерами как могла. Видя это, молодые офицеры уходили из Вооружённым Сил. Служить оставались немногие, те, у кого в сознании армия и служба в её рядах, связывалась с понятиями долг, честь, защита Отечества.
      Тревожно было, очень тревожно.
      Подполковник Седов не на небесах обитал, и он всё это видел, и он жил тревожной жизнью. Парочки недель хватило ему, чтобы понять, внешне отлаженный механизм вверенной ему части, вполне может дать серьёзный сбой. Военного мало чего здесь было. Часть скорее походила на огромную автобазу плохого гражданского предприятия. Водители расхлябаны, учебные занятия проводились от случая к случаю. Понятий о заявках на выезд техники не было, лимиты расхода горючего не соблюдались. Внешне всё крутилось, вертелось, однако единого управления в части не было. Он с первых дней облазил все закутки, коморки, кладовые, бытовки и прочие сооружения и пришёл в ужас. Бал правила стихия. Попробовал, было, сходу разрулить ситуацию. Просто остановил выход в рейс машин и всё. И тут же получил кучу шишек от различного рода военных и гражданских вожаков, которые ждали его технику. Понял Антон Иванович, так нельзя, снимут с должности мгновенно. И он начал потиху, кропотливо работая с подчинёнными офицерами приводить часть в нормальное состояние. Врагов не наживал, всё же большинство людей видело, старается командир и не для себя старается, для дела. Но в его окружении зрело недовольство. Собственно говоря, его здесь не ждали, здесь он был чужаком. Командиром мечтал стать старожил части, заместитель командира по материально-техническому обеспечению подполковник Мыльцов Пал Палыч. С ним Антон не был знаком, тот был в отпуске, когда впервые Седов прибыл в часть.  Мыльцов, лет пять назад прибыл из Киева, репутация его на прежнем месте была подмочена махинациями с бензином, дизельным топливом и прочее. Но то были слухи, документы о злоупотреблениях отсутствовали, а перевод в Москву состоялся по семейным обстоятельствам. За спиной у Мыльцова, как и у многих офицеров в столице, маячили серьёзные генеральские погоны. Обо всём этом Седову рассказал Кравцов и Антон был настороже в отношении с Пал Палычем. С первых минут в части недругом Антону стал и Андреев, замполит. Когда Седов попросил Андреева не «тыкать» командиру, вести себя, особенно в присутствии подчинённых, более пристойно и вообще заниматься своим делом, а не сплетнями, Сергей Павлович долго глотал воздух открытым ртом. И смог лишь сказать: «С огнём, командир играешь!»
     Но всё это были трудовые будни, Седов считал всё вполне преодолимым, только время нужно.
      Домой Антон приезжал вечером в субботу, а рано утром в воскресенье на служебной машине уезжал на службу. Иногда среди недели заскакивал домой поменять бельё, если работал в городе. Такой режим он сам себе установил. Изматывало это, но куда денешься, так нужно для дела.
      Вписались в ритм столичной жизни и другие члены его семьи.
      Анна Петровна с подачи и протекции Натальи Ивановны поступила на работу и школу-студию. Это учреждение, подчинённое районной администрации, находилось на бюджете, и каждая штатная единичка согласовывалась, чуть ли не с главой района.  Но назначение Седовой упростили диплом педагога, свидетельство о завершении художественной школы, а так же рекомендации с прежнего места работы и картины, которые она привезла с собой. Ну и конечно голос такого специалиста в области культуры и искусства, как Наталья Ивановна был важен. Анна через отборочное сито прошла, но когда узнала об окладе, чуть дурно не стало.
      – Наталья Ивановна, как можно жить на такие деньги. Да я лучше в переход пойду рисовать физиономии, за одну картинку я три оклада заработаю.
      Наталья Ивановна понимала, на эти крохи действительно не проживёшь. Однако студия давала хороший имидж преподавателю, а значит вполне можно подрабатывать. Тем более график работы специалистов студии это вполне позволял.    Она успокоила Анну.
      – Анечка, погоди, время пройдёт, учебный год начнется, и я тебе подыщу подработку. Будет и нас всё в порядке. А в школу ты не ходи. Злые дети сейчас, это не у вас в военном городке, здесь молодежь опасная.
      Она понимала, Анне привычнее в школе, но сдерживала её. Действительно столичная школа начала девяностых – не мёд.
      Леночка поступила в ВУЗ на юридический факультет. Когда она принесла отцу буклет, где рассказывалось об институте, тот долго не мог понять, почему объединены в названии ВУЗа: «независимый», «экология», «политология», и в ВУЗе ещё и юрфак есть.
      – Дочка, это же «Рога и копыта»,  и Остап Бендер наверно ректор.
      Но Елена уже загорелась мыслью об учёбе в этом университете, действительно ВУЗ университетом назывался, не институтом.
      – Папа, ты пойми, в обычный ВУЗ я уже не поступлю, время упущено, значит, год потеряю. Я была в университете, мне аккредитацию ВУЗа показали, всё будет в порядке, поверь.
      Антону пришлось довериться дочери и ещё отдать триста долларов за обучение в триместре. Вот так! Вот тебе образование в новой России.
      И Егор этим летом был при деле. В секцию бокса его взяли с большим удовольствием. Причём оказалось Москва настолько маленький и тесный город, что спустя неделю после его геройства на площадке недалеко от дома, руководитель секции бокса уже знал, что Егор вырубил троих хулиганов. Не синяк ему это подсказал, люди донесли о спортивном юноше, не по годам крепком и рослом.


      Продолжение следует