Соседка

У Белорусского на Брестской,
в большой с клопами коммуналке,
на девяти квадратных метрах
ютилась рыжая оторва Алка.

С двумя ноль-семь «Нуар-Пино»
и бонбоньеркою «Рот фронт»
подъехал к ней насчёт в кино,
но сходу потерпел афронт.

Нет, в понедельник не могу —
он, как известно, день тяжёлый,
к тому же поздно возвращаюсь я
из как её? — вечерней школы.

Во вторник у меня кружок,
ну этот, как его? — шитья и кройки.
Мы собираемся... вот блин,
забыла имя! — кажется у Зойки,
рябой приёмщицы с Тишинки,
где чинят швейные машинки.

По средам ко мне ходит Аль Пачино —
ужасно представительный мужчина,
я в этот день прошу соседей
в дверь мне не стучать и к телефону
в коридор не подзывать.

Четверг — день рыбный,
он полезен для разгрузки,
кручу я постные котлеты
из налимьей гузки.
Я предпочла б, конечно,
ужин в ресторане «Якорь»,
но в прошлый раз
нам с кавалером подали какую-то
под тухлым майонезом бяку.

По пятницам у нас с подругой спорт,
в субботу мы печём бисквитный торт,
а в воскресенье — церковь,
с исповедью перед духоносным старцем,
который состоял при Берии в тридцатых
личным ординарцем.

Вокруг страны в ту пору
сжалось, как всегда, кольцо врагов,
поэтому Лаврентий Палычу
на улице ловили юных комсомолок.
Он очень уважал, когда те перед ним
танцуют топлес — без футболок.

Вы сами видите:
мне не до адюльтеров.
Скажу вам откровенно:
я люблю рисковых офицеров,
из тех, что в «Якоре» под водочку
и жигулёвское с креветкой,
отчаянно режутся в советскую рулетку —
им револьверов не дают, поэтому
они велят подать им рыбу фугу
и блюдо с ней идёт у них по кругу.

Я дико извиняюсь,
вы мужчина хоть и видный,
но однако же сугубо штатский,
а я, признаться, просто умираю
по лампасам, сапогам, погонам,
звёздочкам и прочим цацкам.

* * *
Москва, 1986 год.