Эпизоды космической реформы 1991-1993 годов

Жуков Сергей Александрович
Моисеев Иван Михайлович

Жуков С.А., Моисеев И.М. Эпизоды космической реформы 1991-1993 годов / Под. ред. С.В. Кричевского. М., 2020

В книге изложена краткая история процесса формирования системы государственного управления космической деятельностью и ее законодательного обеспечения в России в 1991-1993 гг. Авторы были одними из инициаторов этого процесса и находились в эпицентре событий. Использованы документы, многие из которых публикуются впервые, высказывания и интервью  активных участников «космических реформ» в России.

Для широкого круга читателей.

Публикуется в авторской редакции.

(С) Жуков С.А., Моисеев И.М.

ОГЛАВЛЕНИЕ

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ И ОБОЗНАЧЕНИЙ
ВВЕДЕНИЕ
Действующие лица
ЧАСТЬ 1. У ИСТОКОВ РОССИЙСКОГО КОСМИЧЕСКОГО АГЕНТСТВА
Как начинался МКК
Концепция космонавтики
Рабочая группа Правительства России
Сергей Жуков: Выписки из дневника
Послесловие
ЧАСТЬ 2. МЕМУАР О КОСМИЧЕСКОМ ЗАКОНЕ
Постановка задачи
Верховный Совет РСФСР
Первый бюджет российского космоса
Режим контроля ракетных технологий
Первые Парламентские слушания по космонавтике
Разработка Закона о космической деятельности
Концепция Закона
Официальное оформление
Дискуссии
Постановление и Заявление ВС РСФСР
Создание Института космической политики
Принятие Закона
Дальнейшее развитие российского космического законодательства
ЗАКЛЮЧЕНИЕ


СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ И ОБОЗНАЧЕНИЙ

АН СССР - Академия наук СССР
АСАТ - антиспутниковая система
ВВП - валовой внутренний продукт
ВЛКСМ - Всесоюзный ленинский коммунистический союз молодёжи
ВПК - Военно-промышленная комиссия
ВС - Верховный Совет
ВСМУиС - Всесоюзный совет молодых ученых и специалистов
ВТК - временный трудовой коллектив
ГКНПЦ - Государственный космический научно-производственный центр
ГКЧП - Государственный комитет по чрезвычайному положению
Госкомсотрудничество - Государственный комитет Российской Федерации по экономическому сотрудничеству с государствами - членами Содружества
ГУ - Главное управление
ДЗЗ - дистанционное зондирование Земли
ЕКА, ESA - Европейское космическое агентство
ИГП, ИГПАН - Институт государства и права Академии наук
ИКИ - Институт космических исследований
ИКП - Институт космической политики
ИМБП - Институт медико-биологических проблем
ИСРО, ISRO - Индийская организация по исследованиям в космосе
КБ - конструкторское бюро
КОКОМ - Координационный комитет по экспортному контролю
КПСС - Коммунистическая партия Советского Союза
МАИ - Московский авиационный институт
МАК - Межгосударственный аэрокосмический комитет
МАП, Авиапром - Министерство авиационной промышленности
МВД - Министерство внутренних дел
МВЭС - Министерство внешнеэкономических связей РФ (1990 - 1998 гг.)
МГТУ - Московский государственный технический университет
МГУ - Московский государственный университет
МИД - Министерство иностранных дел
Минатом - Министерство атомной энергии
Миннауки - Министерство науки, высшей школы и технической политики Российской Федерации (1991 - 1993 гг.)
Минюст - Министерство юстиции
МКК - Московский космический клуб
МКС - Международная космическая станция
МО, Минобороны - Министерство обороны
МОМ, Минобщемаш - Министерство общего машиностроения.
МЧС - Министерство по чрезвычайным ситуациям
МЭК - Межгосударственный экономический комитет
НАСА, NASA - Национальное управление по аэронавтике и исследованию космического пространства
НИИ - Научно-исследовательский институт
НИОКР - Научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы
НИР - Научно-исследовательская работа
НПК - Научно-производственная корпорация ("РЕКОД")
НПО - Научно-производственное объединение
НПЦ АП - Научно-производственный центр автоматики и приборостроения
ОАО - открытое акционерное общество
ОКБ - опытно-конструкторское бюро, отдельное (особое) конструкторское бюро
ООН - Организация объединенных наций
ООО - Общество с ограниченной ответственностью
ПО - производственное объединение
РАН - Российская академия наук
РКА - Российское космическое агентство
РКК - Ракетно-космическая корпорация ("Энергия")
РКРТ - Режим контроля ракетных технологий
РНИИКП - Российский научно-исследовательский институт космического приборостроения.
Росавиакосмос - Российское авиационно-космическое агентство
Роскомгидромет - Федеральная служба по гидрометеорологии и мониторингу окружающей среды
РСФСР - Российская Социалистическая Федеративная Советская Республика
РФ - Российская Федерация
СМ, Совмин - Совет министров
СМИ - средства  массовой информации
СНГ - Союз независимых государств
СССР - Союз советских социалистических республик
США - Соединенные штаты Америки
СЭВ - Совет экономической взаимопомощи
УНКС - Управление начальника космических средств МО СССР
ФГУП - Федеральное государственное унитарное предприятие
ФРГ - Федеративная республика Германия
ЦК - Центральный комитет
ЦНИИАГ - Центральный научно-исследовательский авиационный госпиталь
ЦНИИМАШ - Центральный научно-исследовательский институт машиностроения
ЦПК - Центр подготовки космонавтов им. Ю.А.Гагарина
ЦСКБ - Центральное специализированное конструкторского бюро
ЦЭМП - Центр экстренной медицинской помощи ("Защита")

ВВЕДЕНИЕ

История советской и российской космонавтики писалась в разные годы многими авторами. Для тех, кто не знаком с темой, рекомендуем прочесть «Ракеты и люди» - величественную эпопею, созданную литературным талантом Бориса Чертока, участника и свидетеля восьми  десятилетий (!) развития сначала авиации, а затем и космонавтики в нашей стране. (Заметим, Борис Евсеевич сильно рисковал, участвуя в сверхсекретных проектах и при этом тайком ведя дневник, без чего не было бы эпопеи).

К сожалению, интенсивный период реформы начала 1990-х годов, в итоге которого возникли Российское космическое агентство и Закон РФ «О космической деятельности», не описан в отечественной литературе. Однако, он во многих отношениях ключевой для судеб космонавтики. В книге Б.Е. Чертока читаем: «Значительная часть ракетно-космических предприятий организационно объединилась под руководством Российского космического агентства… Это спасло их от угрозы «прихватизации» и разграбления. Авиационная промышленность не успела своевременно провести аналогичную самоорганизацию на государственном уровне…». 

Политические меры, о коих идет речь, не были туманной "самоорганизацией". Они инициированы вполне конкретными людьми, в основном, "внешними" для отрасли или не занимавшими в ней ответственных должностей. Именно эти меры на многие годы вперёд спасли ракетно-космическую промышленность от разорения, создали возможности для адаптации к новым экономическим условиям.

Но удалось ли в полной мере воспользоваться этими возможностями? Что недоделано тогда? Сегодняшние трудности в космонавтике - не являются ли они, хотя бы отчасти, следствием причин, не устраненных четверть века назад? Эти вопросы авторы задают и себе, и тебе, читатель.

Заметки и документы накапливались нами в моменты событий или по горячим следам. Позже они  дополнены  высказываниями и интервью десятков людей, активных участников космической реформы. Многие из документов публикуются впервые.

Авторы затрудняются в определении жанра произведения. Для нас тот период - время наивысшего напряжения сил в самом работоспособном возрасте. Воспоминания окрашены эмоциями, сохранить академическую отстранённость не удаётся. Мы будем рады, если получилось продолжение саги о ракетах и людях - о благородстве и мелочности инженеров и политиков, о созидательном порыве "низов" и решительности "верхов" - на фоне переломного момента российской истории.

Книга адресована не только специалистам, но и широкой общественности, которая хочет знать причины взрывов ракет, короткого срока жизни отечественных спутников и недостаточной конкурентоспособности наших предприятий на мировом рынке.


ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Адров Алексей Николаевич - депутат ВС РСФСР, председатель Комиссии по связи, информатике и космосу.
Аксенов Владимир Викторович - летчик-космонавт СССР, Дважды Герой Советского Союза, генеральный директор НПО «Планета».
Безбородов Вячеслав Георгиевич – генерал-майор, начальник оперативного управления Управления начальника космических средств (УНКС) Министерства обороны СССР.
Брилев Сергей Борисович - журналист газеты «Комсомольская правда».
Булгак Владимир Борисович - министр РСФСР по связи, информатике и космосу, впоследствии - вице-премьер Правительства России.
Бурбулис Геннадий Эдуардович - первый заместитель Председателя Правительства РСФСР.
Гайдар Егор Тимурович - заместитель Председателя Правительства РСФСР.
Галеев Альберт Абубакирович - академик АН СССР, директор Института космических исследований АН СССР.
Гусев Юрий Григорьевич - генерал-лейтенант, заместитель начальника УНКС Министерства обороны СССР.
Елизаров Михаил Абрамович - заместитель министра связи СССР, заместитель руководителя Рабочей группы по космонавтике.
Ельцин Борис Николаевич - президент РФ, Председатель Правительства РФ.
Жуков Сергей Александрович - президент общественного объединения «Московский космический клуб», заместитель руководителя Рабочей группы по космонавтике.
Коптев Юрий Николаевич - заместитель министра общего машиностроения СССР, затем вице-президент корпорации «Рособщемаш», впоследствии генеральный директор Российского космического агентства.
Кричевский Сергей Владимирович – подполковник, космонавт-испытатель ЦПК им. Ю.А. Гагарина,  военный летчик первого класса, член Рабочей группы по космонавтике.
Кузнецов Александр Николаевич – полковник, начальник отдела УНКС Министерства обороны СССР, член Рабочей группы по космонавтике, впоследствии – начальник управления, затем заместитель генерального директора Российского космического агентства.
Малей Михаил Дмитриевич - первый заместитель Председателя Правительства РСФСР - министр по управлению государственным имуществом РФ, впоследствии советник Президента РФ по конверсии.
Моисеев Иван Михайлович - инженер ВНИИПТМАШ, член Московского космического клуба, член Рабочей группы по космонавтике.
Назарбаев Нурсултан Абишевич - Президент Казахской ССР, затем Президент Республики Казахстан.
Постышев Владимир Михайлович - главный специалист фирмы «Космос» Главкосмоса СССР, заместитель руководителя Рабочей группы по космонавтике, руководитель авторского коллектива по разработке проекта Закона РФ «О космической деятельности», впоследствии - заместитель министра юстиции РФ.
Силаев Иван Степанович - Председатель Правительства РСФСР.
Филатов Сергей Александрович - первый заместитель Председателя Верховного Совета РСФСР.
Хозин Григорий Сергеевич - профессор МГУ.
И многие другие.

ЧАСТЬ 1. У ИСТОКОВ РОССИЙСКОГО КОСМИЧЕСКОГО АГЕНТСТВА

Указ «О структуре управления космической деятельностью в Российской Федерации» № 185 президент России Борис Ельцин подписал 25 февраля 1992 года. Этим указом было образовано Российское космическое агентство при Правительстве Российской Федерации, и назначен его генеральный директор - Юрий Николаевич Коптев.

Полтора года спустя президент подписал другой указ, которым вводился в действие федеральный закон "О космической деятельности". Закон был опубликован в Российской газете 6 октября 1993 года, когда уже шла стрельба танками по Белому Дому.

История, о которой мы хотим рассказать, началась задолго до этих событий, и не во властных кабинетах. 

В 1990-1991 годах инициатива космической реформы проистекала сразу из нескольких источников – от Минобороны СССР, отдельных институтов и от президиума Академии Наук, от ряда предприятий Минобщемаша СССР. Однако, случилось так, что наиболее целостный, доведенный до указа Президента Российской Федерации план реформы выдвинула никому в то время не известная, только что зарегистрированная общественная организация – Московский космический клуб, ядро которой составляли молодые профессионалы в возрасте от тридцати до сорока лет.

Иван Моисеев:

Почему именно Клуб разработал и обосновал план реформы?
 
Если даже принять за аксиому невозможность системы реформировать самое себя, помимо Клуба в этот момент существовали значительно более мощные организации, заинтересованные в реформе космической отрасли - Академия Наук СССР и её институты, прежде всего, Институт космических исследований - ИКИ, весьма авторитетные отраслевые научные организации, такие как ЦНИИМАШ и Агат, широко известный тогда Главкосмос, Управление начальника космических средств  Министерства обороны СССР. Сама мысль о необходимости реформы, что называется - «носилась в воздухе». Но только МКК смог четко сформулировать цели и направления реформы системы управления космической деятельностью, выработать оптимальный вариант такой системы. Поскольку ничего подобного не наблюдалась в близких к космонавтике высокотехнологичных отраслях советского оборонно-промышленного комплекса, таких как авиация, судостроение или атомная промышленность, это событие смело можно отнести к разряду необычных, а для стороннего наблюдателя – даже случайных.

Характерные особенности МКК способствовали возникновению и развитию этой «случайности»:

1. МКК был сформирован на принципах равноправия и свободы дискуссий, независимости от властных структур и «официальных» общественных организаций, открытости и ответственности за инициативу.
2. МКК был не только дискуссионной площадкой, здесь осуществлялся  ряд конкретных проектов, в числе которых была разработка Концепции управления отечественной космонавтикой.
3. К этому можно добавить активность и энергию президента МКК, организовавшего условия для нормальной работы Клуба и координировавшего реализацию проектов.
Помимо МКК активно работала группа в Управлении начальника космических средств Минобороны СССР, но тогда мы об этом не знали. 

Александр Кузнецов:

В 1989-1991гг. от имени В.Л. Иванова (тогдашний начальник УНКС - СЖ) было написано достаточно много писем (М.С. Горбачеву, депутатам, Б.Н. Ельцину и другим) с обоснованием необходимости создания Космического агентства Советского Союза (КАСС) - независимого от производителей заказчика гражданской космической техники. Одно из этих писем было выслано Г.Э. Бурбулису. Оно и сработало. В результате В.Г. Безбородова пригласили на известную дачу в Архангельское, где собрались Бурбулис, Гайдар, Головков, Авен... Там решили затею с КАСС поддержать, переделав КАСС в РКА…

КАК НАЧИНАЛСЯ МКК

Сергей Жуков:

Предтечами Московского космического клуба стали Космическая комиссия Всесоюзного совета молодых ученых и специалистов (ВСМУиС) при ЦК ВЛКСМ и Космическая комиссия Союза журналистов СССР, организовавшая в 1989 году всесоюзный  конкурс среди советских журналистов за право полета в космос.

Космическая комиссия ВСМУиС была создана мною (тогда я был членом Бюро вышеозначенного Совета) в 1988 году после памятного выезда в США, пышно названного организаторами «Диалогом восходящих лидеров». Комиссия просуществовала год и успела осуществить выезд 17-ти специалистов в Америку (так называемый US-USSR space workshop). Многие впервые приехали в США (у работников Минобщемаша СССР была, как правило, вторая форма секретности, для выезда требовалось специальное решение министерства, согласованное с госбезопасностью). Но трудности с оформлением поездки были с лихвой вознаграждены. Мы своими глазами увидели Центр управления полетами и другие подразделения Космического центра имени Джонсона в Хьюстоне, исторический первый стартовый комплекс американцев, подразделения Космического центра имени Маршалла в Хантсвилле, побывали в штаб-квартире НАСА, и даже выступили там  с докладом о советском проекте пилотируемого полета на Марс. Доклад  сделал будущий главный проектант и заместитель генерального конструктора РКК «Энергия», а тогда молодой начальник отдела этого предприятия Николай Альбертович Брюханов.

Космическая комиссия Союза журналистов СССР была организована весной 1989 года несколькими известными профессионалами советских СМИ во главе с тогдашним руководителем отдела науки могущественной газеты «Правда» Владимиром Степановичем Губаревым.  Целью вновь созданной комиссии было отобрать и отправить в космос одного из представителей славной пишущей, снимающей или комментирующей гильдии.  Проект журналистского полета вовлек в свою орбиту множество талантливых представителей средств массовой информации того времени. Не станем останавливаться на этой истории, о ней достаточно много написано. Для нас важно то, что проект «Космос-детям» (такое название придумали журналисты) привлек немало людей других профессий - инженеров, ученых, военных, служащих министерств, преподавателей.

Можно сказать, что вокруг Космической комиссии Союза журналистов СССР возникла модель гражданского общества в миниатюре, точнее, той его части, которая заинтересована в покорении космических пространств. Мы регулярно собирались в гостеприимном отделе науки газеты "Правда", руководители которого - Владимир Губарев, Андрей Тарасов, Анатолий Покровский были главными организаторами проекта журналистского полета.

Было много интересных встреч. Профессор Григорий Хозин знакомил нас с идеей космической политики. Татьяна Драгныш издавала газету «Звездный Час». Это было интересное романтическое начинание. Газету курировало Всесоюзное аэрокосмическое объединение «Союз» во главе с летчиком-космонавтом Александром Серебровым. Вокруг газеты собиралось много энтузиастов - Сергей Голотюк, … Сохранилось фото, где мы сидим, радостные и молодые, полные решимости развивать космическую журналистику. Как показало время, это лучше получилось у Игоря Маринина с командой единомышленников (я имею в виду журнал «Новости космонавтики»).

В редакции «Правды» собирались порой всего несколько человек, иногда - несколько десятков. Сама собою возникла идея общественного объединения, а потом появилось и название: "космический клуб". Один из самых первых, возникших в перестроечные годы.

"Клубную" концепцию я привез из Алабамы. В начале 1990 года, теплой звездной ночью, настоянной на запахах свежей зелени, вице-президент местного университета Том Тенбрансел, остановив машину, в течение двух часов вдохновенно излагал мне свою мысль:

- Сергей, вы уже объединены там в Москве. Почему бы вам не назваться клубом? Вы завяжете партнерские отношения с Национальным космическим клубом США, другими известными и уважаемыми организациями. Мы вместе станем способствовать международному сотрудничеству в космосе!
Коллегам идея понравилась. Не помню, кто, кажется, Леонид  Галушко, впервые произнес: "Московский" - по месту учреждения. Все согласились, уточнив, что сфера действия космического клуба может быть при этом общероссийской, международной, галактической...

На учредительном собрании 29 ноября 1990 года в конференц-зале "Правды" нас было человек сорок. В числе прочих задач мы провозгласили: способствовать реформе в космической отрасли. Первый шаг - написать междисциплинарную Концепцию развития отечественной космонавтики, которая послужит основой для разработки организационных, финансовых и правовых шагов по спасению наследия Циолковского, Королева, Гагарина, конструкторов и специалистов, открывших человечеству дорогу в космос.

Иван Моисеев: Декларация МКК

В стране бушевали политические страсти. Какая-то смесь реально ощущаемых угроз голода и гражданской войны и запредельно оптимистических ожиданий свободы и экономического возрождения.

Космическая отрасль оказалась одной из наиболее консервативных. В наглухо закрытые советские времена о космонавтике можно было говорить как о покойнике - либо хорошо, либо никак. С появлением "гласности" появились и первые критические публикации по космической тематике. Одни заголовки говорили о проблемах отрасли («Буран под грудой диссертацией», «Космос рублями не оклеишь»). Естественно вставал вопрос - а что делать?

В принятой на учредительном собрании 29 ноября 1990 года Декларации Московского космического клуба говорилось:

«…отечественная космонавтика больна, а общество настроено против нее. Космонавтике грозит если не гибель, то скатывание на второстепенные роли, безнадежное отставание от мирового прогресса. Пойдем ли мы вместе со всем человечеством во Вселенную, быть ли в космосе нашей стране - уже так ставится вопрос.

Драматическое развитие общества не снимает с повестки дня необходимости оздоровления и совершенствования космонавтики. Наоборот - решительные перемены в отечественной космонавтике объективно необходимы и нам как народу, и мировому сообществу в целом…»

В черновиках Декларации давались еще более резкие оценки ситуации в стране и отрасли: «…космонавтику съедают те же беды, что и многие другие отрасли отечественной науки и техники - чрезмерная секретность, отсутствие контроля со стороны общества, некомпетентность должностных лиц, неработоспособность организационных структур, отсутствие действенных механизмов сотрудничества между отдельными организациями. С другой стороны, из-за ошибок в информационной политике многие относятся к космонавтике с неприязнью, доходящей до полного неприятия.

В наше время перестройки общества, переосмысления реальностей, время развивающегося экономического кризиса, перемены неизбежно коснутся и космонавтики...»

Но, несмотря на большую политическую активность общества в то время, на собраниях МКК вопросы общей политики затрагивались только в плане констатации ситуации. Каких-либо обсуждений политических вопросов не возникало, наверное, из-за того, что для обсуждений хватало космической проблематики. Явно ощущалась некая «независимость» космонавтики от политики, ее экстерриториальность, связанная с закрытостью отрасли.

Клуб создавался как площадка для дискуссий на разнообразные темы космонавтики. Предполагалась издательская и коммерческая деятельность. Вовлечение президента Клуба и нескольких его членов в политику было обусловлено нашим критическим отношением к создавшейся в отечественной космонавтике ситуации и бездействием лиц, которые в тот момент стояли «у руля».

Сергей Жуков:

В 1991-м мы были полны романтических желаний. Я - летать в космос, Иван Моисеев - рассмотреть возможность межзвездных экспедиций, профессор Григорий Хозин - донести до президентов сверхдержав правду о мировой космонавтике, Сергей Голотюк - стать историком космонавтики. Мы собирались в "Правде" и подолгу обсуждали всяческие концепции: Николая Путилина - о международном биозаводе на орбите и самолетных турах по космодромам мира, Андрея Кузьминова - о детском космическом журнале, Рона Джонса - Integrated Space Plan, Куки Оберг - о мультфильмах для детей. Потом шли в буфет, гоняли чай и кофе, продолжали: международный учебный центр "Космос" МАИ, Молодежный космический центр МГТУ, с которым приходили Юрий Щербаков и Вика Майорова; гонка солнечных парусников - задача Володи Базанова из НПО "Машиностроение" и его соперников из Подлипок. Приходили письма из Канады и Австралии, мы писали репортажи в European Space Report. Сергей Твердохлебов разработал широкую программу для полета журналиста - для всего мирового сообщества!

Иван Моисеев: Космический журнал

Одной из основных объединяющих идей для МКК стал проект создания массового космического журнала. В СССР было много журналов. Меньше, чем сейчас, но много. Были журналы «Юный натуралист», «Крестьянка», «Радио», а вот космического журнала не было. Сразу же после образования в МКК были предприняты достаточно попытки сделать такой журнал. Из «Концепции журнала "ЗВЕЗДОПЛАВАТЕЛЬ"»:

«…В настоящее время в СССР не существует периодического издания, полностью посвященного вопросам исследования и освоения космического пространства.

Московский космический клуб готовит к изданию научно-популярный и рекламно-коммерческий журнал "Звездоплаватель", на страницах которого найдут отражение ВОПРОСЫ советской и зарубежной космонавтики.

(Варианты названия: "Космические версты", "Лестница в небо", "Ключ на старт", "Готовность ноль").

Журнал является органом Московского Космического клуба при участии Космической Комиссии Союза журналистов, Космической Комиссии Всесоюзного Совета Молодых ученых и специалистов, Ассоциации хозрасчетных объединений Министерства Общего Машиностроения.

Цель журнала - формировать объективное общественное мнение по вопросам космонавтики».

Сейчас можно улыбнуться, но тогда мы предполагали тираж журнала в 100 тысяч экземпляров…

Но не Клуб стал прародителем первого массового отечественного журнала по космонавтике. В августе 1991 года И.Г. Вирко показал мне три листка «Новости космонавтики №1». Я отнесся скептически - трудно было предположить, что из трех страниц со временем вырастет лучший российский журнал по космосу.

Игорь Маринин: Как создавался первый массовый отечественный журнал по космонавтике

Прошло почти 30 лет с памятного дня 12 августа 1991 года, когда на персональном компьютере PC XT с монохромным дисплеем и строчками оранжевого цвета был сверстан и на матричном принтере Robotron отпечатан первый номер бюллетеня «Новости космонавтики». Его формат был таким же, как и сейчас - А4, а объем составлял всего восемь страниц. Растиражированный на ксероксе в нескольких десятках экземпляров, этот бюллетень распространялся бесплатно среди всех, кто хотел узнать хоть что-то о советской и зарубежной космонавтике.

Вспомним 1991 год! Советский Союз разваливался на глазах. Парад суверенитетов бывших социалистических республик, порой доходивший до вооруженных столкновений, привел к тому, что в газетах и по телевидению писали и говорили только о политике. Министерство общего машиностроения, занимавшееся космонавтикой, было расформировано. Коммерческой деятельностью в космосе начал заниматься один из главков министерства, получивший название «Главкосмос СССР». Никакого централизованного руководства космонавтикой не было. Каждое предприятие выживало самостоятельно. Публикации по космонавтике - новостные, исторические, концептуальные - практически прекратились. Как будто космонавтики вообще больше не было! Проблема с информацией о космонавтике к тому времени была очень актуальной. А ведь в космосе летала станция «Мир», на ней работали советские и зарубежные космонавты, регулярно запускались американские шаттлы, не говоря уже о других космических событиях. И практически ничего из этого не находило отражения в ставшей свободной прессе.

В июле 1991 года зав. отделом информации малого предприятия «Видеокосмос», имевшего в то время гордый статус «Телерадиокомпания СССР», Игорь Маринин предложил, компенсируя этот недостаток, выпускать бюллетень с подборкой актуальных сообщений о российской и зарубежной космонавтике. Глава «Видеокосмоса» Владимир Семенов поддержал идею. К работе подключились сотрудники отдела информации Ольга Жданович и Сергей Шамсутдинов. Ответственным за выпуск был назначен Игорь Маринин.

Первый выпуск был растиражирован 12 августа 1991 г. А через семь дней в стране произошла попытка государственного переворота. Президента СССР М.С. Горбачева изолировали на даче в Форосе. ГКЧП попытался взять власть в стране. В Москве у Дома Советов выросли баррикады. Казалось, всем в эти дни было не до космоса. Но второй номер, подготовленный, как и первый, Марининым, Шамсутдиновым и Жданович, вышел 26 августа точно по графику. Он был в два раза толще первого.

С тех пор и до 1998 года бюллетень «Новости космонавтики» выходил каждые две недели, что позволило объявить подписку на текущий и следующий год. Один номер стоил 3 советских рубля, все 11 номеров 1991 года - 33 рубля, а за подписку на 1-е полугодие 1992 г. (13 номеров) мы брали 39 рублей.

В декабре 1991 года Советского Союза не стало. Тем не менее, в наступившем 1992 году объем бюллетеня достиг уже 20 страниц. С целью экономии бумаги его формат был уменьшен вдвое, и, по мнению читателей, стал более компактным и удобным в использовании.

В этом же году началось тесное сотрудничество редакции с Московским космическим клубом, возглавляемым Сергеем Жуковым. Члены ММК выступили с инициативой создания космического агентства в России, разработали его статус, задачи, полномочия и довели свои идеи непосредственно до президента Бориса Ельцина. В результате Российское космическое агентство было создано, а редакция журнала «Новости космонавтики» стала тесно сотрудничать с руководителем вновь созданного агентства Юрием Коптевым.

Вскоре стало ясно, что авторам, не имевшим опыта журналистики, не обойтись без литературного редактора-корректора, и в коллектив пришла Марина Богданова (сейчас она работает на «Радио России»). Для переводов информации, поступающей на английском языке, в том же году в редакцию был приглашен Анатолий Зак.

В марте 1992 года начал активную работу в редакции в качестве внештатного редактора зарубежной космонавтики Максим Тарасенко. Самоотверженная работа Максима в журнале продолжалась до его трагической гибели в мае 1999 года. В августе 1993 года в редакцию влился Константин Лантратов, только что окончивший МАИ и за несколько лет ставший одним из самых талантливых исследователей истории космонавтики. Хотя экономические обстоятельства вынудили Константина через несколько лет сменить место работы, мы продолжаем сотрудничать и сейчас.

В конце 1992 года тираж бюллетеня настолько возрос, что возникла необходимость воспользоваться для тиражирования услугами типографии. В качестве «разминки» пригласили Александра Дюканова, который сверстал экспериментальный №21 за 1992 год. А номер 25 уже был отпечатан в Гильдии мастеров «Русь», которая (такое совпадение) базировалась на улице Космонавтов. С этих пор и до конца 1997 года НК печатались тиражом 1000 экземпляров.

В середине января 1993 г. была введена должность главного редактора бюллетеня. На нее был назначен Игорь Маринин, а ответственным за выпуск стал Константин Лантратов.

21 февраля 1993 года два номера, 3-й и 4-й, впервые были отправлены с «Прогрессом М-16» на станцию «Мир», а в июле возвращены на Землю космонавтами Геннадием Манаковым и Александром Полещуком. С тех пор журнал регулярно доставлялся на борт «Мира», а затем, до прекращения издания журнала, его читали на борту МКС.

КОНЦЕПЦИЯ КОСМОНАВТИКИ

Сергей Жуков:

Поначалу разработка концепции управления космической отраслью была лишь одним из нескольких проектов Клуба, но вскоре она стала забирать все наше внимание. 27 декабря 1990 года в “Правде” собралась авторская группа: профессора Леонид Васильевич Лесков и Григорий Сергеевич Хозин, инженер Сергей Голотюк и я. Позже подключились кандидат технических наук Борис Николаевич Кантемиров и кандидат технических наук, профессор Юрий Андреевич Абрамов, инженеры Леонид Галушко, Николай Путилин, Александр Лебеденко, Ольга Моисеева. Руководителем авторской группы был назначен Иван Моисеев. Он пришел с идеями межзвездных полетов, но скоро предложил и начал координировать работу по написанию этой более близкой, привязанной к сегодняшней Земле концепции. Началась работа по анализу положения в советской космонавтике и поиску путей выхода из кризисного состояния.

Иван Моисеев:

Мысль о необходимости принятия концептуального документа по космическим вопросам в то время просто носилась в воздухе. Пресса была насыщена различными предложениями по политическим и экономическим реформам общегосударственного масштаба. В сентябре 1990 года была опубликована коллективная работа «Переход к рынку. Концепция и программа», ставшая знаменитой под именем «500 дней».
В космической отрасли не было ничего похожего. Многочисленные критические публикации описывали ранее засекреченное «что есть», но не давали практических алгоритмов необходимых действий. Руководство отрасли отмалчивалось. Правда, в августе 1989 года впервые публично была озвучена информация о «Программе создания космической техники научного и народно-хозяйственного назначения на период до 2000 г.».

В этом же году Главкосмос СССР (Главное управление Минобщемаша по использованию космической техники для народного хозяйства, научных исследований и международного сотрудничества в мирном освоении космоса) публикует красочную брошюру "Космическая программа СССР до 2000 г." и «СССР в космосе. 2005 год». Но странно смотрелись красочные рисунки и блистательные перспективы на фоне быстро нарастающего экономико-политического кризиса…
               
Задача разработки проекта концепции космонавтики в МКК была официально поставлена в день учреждения клуба 29 ноября 1990 г. Предполагалось, что публикация и обсуждение проекта вынудит руководство отрасли опубликовать свои аналогичные документы, если они существуют, либо приступить к разработке столь необходимых концептуальных документов.

Я подключился к этой работе, предполагая в основном свое техническое участие и рассчитывая на «тяжелую интеллектуальную артиллерию» МКК - докторов и кандидатов наук. Книги Л.В. Лескова и Г.С. Хозина давали веские основания рассчитывать на успех проекта. К сожалению, авторитетные ученые не спешили, а время требовало повышенных скоростей. Тогда я подготовил и доложил на собрании МКК 27 декабря 1990 года предложения по структуре и основному содержанию Концепции (этот документ я называю "Концепция-0", а всего их было 8 - до окончательной редакции и публикации). В докладе были сформулированы «программа-максимум» и «программа-минимум» работы, а главное - предложена структура будущей концепции. Эта структура в более отточенном виде стала методической основой для этой и многих других аналогичных работ в будущем. Тогда она была сформулирована так:

«1. Структурные и экономические отношения внутри космонавтики.
2. Ее законодательный статус.
3. Характер взаимоотношений общество - космонавтика - власть.
4. Планы и варианты развития.
5. Характер и содержание отношений с мировой космонавтикой».

Сергей Жуков:

В январе 1991 года в печать была сдана наша первая статья с обоснованием необходимости реформы космонавтики и создания упомянутой концепции. Она начиналась так: «В настоящее время мы стали свидетелями и участниками крупномасштабного эксперимента по выживанию космического комплекса в условиях глубокого экономического кризиса». (В те дни Иван прочел несколько материалов по живучести искусственных спутников Земли в условиях ядерного взрыва - отсюда такое начало). В статье были сформулированы три основные задачи, стоящие перед космическим сообществом на тот момент времени: «Первая - разработать Концепцию развития советской космонавтики. Вторая - разработать Государственную программу исследования и освоения космического пространства, обеспечить ей законодательный статус в Союзе и республиках. Третья - провести структурные и организационные реформы, которые определили бы возможность выполнения Государственной программы и обеспечили бы «выживаемость» космонавтики в нынешних не очень легких условиях».

21 января мы подготовили письмо от МКК за моей подписью министру связи, информатики и космоса РСФСР Владимиру Борисовичу Булгаку с приложением аналитических материалов по реформе союзной космонавтики и усилению роли России.

Некоторое время спустя Владимир Борисович принял меня в своем кабинете на Делегатской. Разговор был доброжелательный.

Здесь возникла любопытная ситуация, хорошо иллюстрирующая политические баталии того времени. Демократическая Россия вела ожесточенную политическую борьбу с СССР, и в этой борьбе определяющую роль играли СМИ, в первую очередь телевидение. Тогда РСФСР для телевещания был отведен 2-й канал, который не принимался на большей части территории России. Правительство РСФСР напрямую (в обход Центра) закупило спутник "Горизонт" и оплатило министерству обороны его запуск, состоявшийся 3 ноября 1990 года. М.С. Горбачев был крайне недоволен и устроил разнос руководству Минобороны. Таким образом, проблема разделения полномочий Республика - Центр обрела вполне конкретное содержание. Пути разрешения этой проблемы и были предложены МКК. Отсюда и положительная реакция В.Б. Булгака. Если бы СССР не развалился, именно это направление космической политики стало бы наиболее перспективным.

Иван Моисеев: В.Б.Булгак - проба пера и проба сил организаторов

Одобренный МКК доклад от 27 декабря 1990 года стал основой для подготовки первого «выхода в свет» наработок по Концепции. Здесь было существенно, что Концепция готовилась для СССР, а в данном случае надо было сформулировать интересы Российской Федерации в космосе. Переданный В.Б. Булгаку пакет документов был предельно конкретен. Было констатировано, что:

"Программа исследования и освоения космического пространства до 2005 года" опубликована Главкосмосом СССР в популярном варианте, который не содержит расчетов затрат и экономической эффективности предлагаемых проектов. По оценкам ряда экспертов, эта программа не сбалансирована, чрезмерно дорога, не учитывает происходящих перемен в экономике. Реальная опасность заключается в том, что работы по заведомо невыполнимой программе приведут к напрасным тратам средств, значительную часть которых будет вынуждена оплатить Россия.

Предлагалось:

«…создание Государственного комитета СССР по исследованию и использованию космического пространства, который возьмет на себя функции финансирования и управления народно-хозяйственной и научной космонавтикой;
- законодательное обеспечение космонавтики, парламентский контроль финансирования, исполнения и эффективности космических программ;
- пересмотр правовой основы режима секретности в космонавтике;
- разработка экономических механизмов управления народно-хозяйственной космонавтикой, учитывающей особенности федерации, интересы республик».

МКК рекомендовал Министерству связи, информатики и космоса РСФСР предпринять следующие первоочередные шаги:

«1. Просить СМ РСФСР обратиться к союзному правительству с предложением обнародовать Концепцию долгосрочного развития космонавтики, Программу исследования и использования космического пространства, планы и принципы реформы космонавтики.
2. Просить СМ РСФСР направить правительствам союзных республик запросы об их подходах к вопросам организации космонавтики.
3. Разработать предложения для СМ РСФСР об усилении роли и возможностей республики в определении союзной космической политики».

В этом же пакете предлагалась схема государственного управления космической деятельностью в СССР и записка о формировании Рабочей группы для подготовки необходимых документов.

Сергей Жуков: "Кому нужен космос на Земле"

11-15 февраля 1991 года в здании Совета Экономической Взаимопомощи на Новом Арбате, 36, состоялась Международная общественно-профессиональная дискуссия «Кому нужен космос на Земле». Времена были переломные, тревожные, поэтому конференция собрала многих специалистов из самых разных космических организаций. Эксперты МКК подготовили изложение первых результатов своего анализа, выступить было поручено мне.

Иван Моисеев:

Участники обсуждения не стали отстаивать и рекламировать позиции своих ведомств и организаций, а сразу включились в разговор по наболевшим проблемам организации космонавтики в нашей стране. Атмосферу Круглого стола, можно попытаться передать, цитируя высказывания участников:

"Управление - это подбор людей, которым поручается работа" (И.А. Меркулов)
"...сегодня космосом практически никто не управляет..." (А.А. Яковлев)
"...если мы будем обсуждать беды космонавтики, то будем говорить полгода..." (Н.А. Путилин)
"...нужно избавиться от абсурда в космонавтике..." (Н.С. Мельников)
"...чтобы говорить о перспективах развития космонавтики мы должны найти метод и способ активизировать социальную функцию космонавтики..." (Б.Н. Кантемиров)
"...у нас действительно какой-то вирус - давайте прибыль и все, хотя у нас нет ни психологии коммерческого подхода, ни структуры, ни кадров. Поэтому оценивать наши возможности коммерческого космоса надо еще более осторожно, чем это делается за рубежом в признанных и налаженных коммерческих системах..." (В.В. Аксенов)
"...требуется организация стройной государственной структуры управления космонавтикой, учитывающей особенности нового Союзного договора..." (В.В. Аксенов)
"...Не дай Господь, если у нас разовьется образовательная функция космонавтики при старом положении. ..." (И.П. Волк)
"...Космонавтика находится под влиянием ряда внешних и внутренних факторов: денег нет, плохая внутренняя ситуация - это нестабильность политической ситуации - несоответствие директивной системы с элементами рыночной экономики.
Первые шаги:
- зачем стране космонавтика, выработать концепцию развития космонавтики;
- провести структурно-организационную реформу в космонавтике..." (И.М. Моисеев).

На общем фоне критических выступлений позиция МКК оказалась наиболее конструктивной, она и была принята за основу для подготовки итогового документа Круглого стола.

Сергей Жуков:

После выступления ко мне подошел среднего роста человек лет тридцати семи-сорока. Внешности он был самой заурядной, но выделялись высокий лоб и замечательные умные глаза. Человек представился Владимиром Постышевым, юристом. Мы прошли в комнату одного из секционных заседаний и там, в перерыве, успели обменяться несколькими фразами.

Уже в первых словах Постышева чувствовалась его компетентность и основательность. Выяснилось, что он в одиночку занимался сходными вопросами, а также другими - например, правами интеллектуальной собственности в космонавтике, международным космическим правом. Говорил он кратко, выглядел, как я позже убедился, старше своих лет.

Иван Моисеев понял, что Постышев может реально помочь в весьма важной, но слабо проработанной части - проблеме законодательного обеспечения космической деятельности. В течение всей весны 1991 года он напоминал мне о необходимости разыскать Владимира Михайловича. Время показало, что Иван не ошибался. В процессе работы Постышев продемонстрировал жесткую логику, отличное владение техникой текста, умение мгновенно схватывать идею и многое другое.

В апреле я вылетал в Хантсвилл по приглашению местного комитета Национального космического клуба США. Меня принял Джек Ли, директор Центра имени Маршалла НАСА. На встрече присутствовал бывший первый заместитель директора Центра профессор Эрнст Штуллингер, один из 137 немецких исследователей из Пенемюнде, перебравшихся в США в 1945 году. Они работали в Хантствилле под руководством Вернера фон Брауна, о котором Штулингер в то время писал книгу.

В самолете по пути на Родину я увидел, что в салон первого класса прошел Председатель Правительства РСФСР Иван Силаев, которого я знал лично в связи с его патронажем журнала «Экономика + Техника». Я отправился к нему, чтобы, воспользовавшись случаем, обговорить проблемы, возникшие в космонавтике. Иван Степанович сидел в первом ряду и был занят беседой. В последнем ряду салона подремывал вице-премьер Григорий Явлинский, к тому времени уже знаменитый автор программы «500 дней».

Недолго думая и спросив разрешение, я подсел к нему и изложил суть нашего проекта. Григорий Алексеевич внимательно выслушал, сказал, что уважает людей с такими задачами, и благословил на разговор с главой правительства. Силаев тоже был доброжелателен, но ничего после этого разговора не произошло.

Работа над Концепцией советской космонавтики быстро продвигалась. Материала для анализа в открытых источниках (других у нас и не было!) оказалось достаточно много.

Накопленное знание разрывало нас. То, что мы осознали, было ошеломляющим. В СССР не было единого органа, управляющего космонавтикой. Вместо него - оборонный отдел ЦК КПСС, под ним - Военно-промышленная комиссия Совмина, дальше - до 14-ти министерств и ведомств, задействованных в освоении космоса: Министерство обороны, Министерство общего машиностроения, Министерство авиационной промышленности, Академия наук, ряд других.

Развитию уже давно мешала ведомственная разобщенность. Схема финансирования не создавала стимулов работать ни специалистам, ни предприятиям в целом. Строгого разграничения функций между ведомствами не было, что при монопольном способе ведения дел приводило к параллельным работам по ряду направлений. Специализированного органа, координирующего деятельность космической отрасли, не было. Для Военно-промышленной комиссии (ВПК) при Совете Министров СССР космонавтика не являлась основной заботой. Отсутствовали экономические механизмы регулирования космической деятельности. Научно-технические достижения не передавались в народное хозяйство, несмотря на постановления и директивы...

Министерство общего машиностроения (МОМ) занималось не только космосом, с другой стороны, в его ведение входила не вся космонавтика.

Нам приходилось многое домысливать, включать воображение: отрасль до сих пор была засекречена. Но понемногу, на макроуровне, картина управления космонавтикой становилась ясной. Космические структуры соответствовали прежнему, унитарному государству. Преобразование Союза (Новоогаревский процесс) создавало новую политическую ситуацию. Требовались иные политические и структурные решения.

Для нас было ясно: космонавтика должна быть спасена! “Было бы непоправимой ошибкой», - говорилось в тексте нашей доктрины, - «имея хорошие стартовые условия, богатый опыт, мощную научно-техническую и производственную базу, большие заделы на будущее, допустить свертывание работ по исследованию и использованию космического пространства, причем как раз в тот момент, когда космонавтика начала приносить ощутимые результаты, когда темпы развития мировой космонавтики быстро возрастают и ее эффективность постоянно увеличивается”.
 
Иван Моисеев: Космическая политика СССР. Последний штрих

Существенную роль в дальнейшем развитии событий сыграла разработка и публикация «Советской космической доктрины». Хотя с точки зрения текущих событий этот эпизод выглядит достаточно забавно. Работа интенсивно велась в первые месяцы 1991 года, была сдана в редакцию бюллетеня  «Космонавтика, астрономия» 22 мая, когда советской системе оставалось еще 3 месяца и вышла из печати в ноябре, через 3 месяца после ее краха.

В чем же польза от этого «запоздавшего выстрела»?

Самое главное - были найдены, обсуждены и сформулированы ответы на вопросы о направлениях и задачах реформы космонавтики в СССР, в частности:

«1. Реорганизация системы управления космонавтикой.
2. Развитие экономических методов регулирования космической деятельности.
3. Создание законодательной базы космической деятельности.
4. Совершенствование информационной политики в космонавтике.
5. Совершенствование системы подготовки кадров и аэрокосмического образования.
6. Усиление интеграции отечественной космонавтики в мировую».

Были предложены основные принципы государственного управления космической деятельностью, в частности предложено во главу угла при поставить Государственную космическую программу, разработанную в рамках установленной государственной политики. К Программе предъявлялись следующие требования:

- опора на целостную концепцию космической деятельности;
- законодательное обеспечение;
- открытость.

В Доктрине предлагалась юридическая процедура принятия и реализации Государственной космической программы, учитывающая структуру и полномочия органов государственной власти, существовавшие на тот момент времени.
Была разработана конкретная схема управления и взаимодействия государственных органов, принципиально отличная от существующей и учитывающая все государственные новации последних лет.

Большое внимание в Доктрине было уделено экономическим вопросам. Предлагалось создать законодательную базу космической деятельности. Давался ее абрис и определялись первоочередные задачи законодателей.

Помимо всего этого, в рамках работы над Концепцией советской космонавтики нам пришлось создать новый научный инструментарий для решения поставленных задач.

Надо сказать, что космонавтика насыщена самыми разными науками - от психологии до математики, но науки о самой космонавтике как явлении, о путях ее развитиях и законах функционирования – в стране не было. В некоторой степени мы могли ориентироваться на зарубежный опыт, но он был очень далек от наших реалий и задач.

Такой существенный пробел в системе знаний о космонавтике объясняется просто. Решения принимались на самом высоком уровне партийно-государственной иерархии. А этот уровень был в высокой степени идеологизирован. Здесь не допускали «вмешательства» научных методов. Сегодня мы знаем, что это обстоятельство привело к крупным ошибкам, допущенным, например, в рамках работ по Лунной пилотируемой программе или по проекту «Буран».

Вплоть до настоящего времени (конец десятых годов XXI  века) космическую политику как научную дисциплину в России развивает весьма узкий круг специалистов. Нет даже устоявшегося определения этой дисциплины. Вот, например:

- Космическая политика - наука о механизмах взаимодействия социума и субъектов в ходе осуществления космической деятельности. (И.М. Моисеев).
- Космическая политика - наука об интересах участников космической деятельности, реализуемых посредством космических программ и проектов в определенных правовых и технологических условиях (Д.Б. Пайсон).

Отметим, что термин «космическая политика» употребляется нами в двух смыслах - как наука и как практическая деятельность. Практическая космическая политика реализуется органами государственного управления. А «космическая политика»  как научный инструментарий очень помогла нам в нашей работе.

Тогда, в 1991 году,  используя свое положение руководителя темы, я «под шумок» опубликовал разрабатываемый мною подход к теоретической проблеме межзвездных перелетов . Проблема весьма далекая от текущих практических задач, но, тем не менее, обсуждаемая. Сегодня это существенно облегчает жизнь - вместо достаточно сложной и нетривиальной аргументации мне можно просто сослаться на эту публикацию.

Сергей Жуков:

Всплеск преобразовательной энергии в обществе заражал нас энтузиазмом. Все казалось возможным. Схема управления космической деятельностью была нарисована и представлялась логичной. Мы погружались в обсуждение взаимодействия гражданской, военной, академической и коммерческих космических программ. Обсуждали соотношение бюджетного финансирования и поступление доходов от рынка. Прогнозировали, как изменятся неповоротливые структуры-монстры - научно-производственные объединения, какие из них смогут выйти на космический рынок.

Предлагалось рассекретить значительную часть документов, создать Временную вневедомственную комиссию по гласности в космонавтике. Рассматривались проблемы подготовки кадров и аэрокосмического образования, вопросов интеграции в мировую космонавтику. Но главное - система управления. Мы проанализировали системы управления в зарубежных странах - США, Европе, Японии, дали сравнительный анализ того, как принимаются решения в существующей советской системе и как они, по нашему мнению, должны приниматься...

22 мая 1991 года проект «Советской космической доктрины» был сдан в печать и через несколько месяцев вышел вместе с другими материалами МКК отдельной брошюрой  под общим названием «Космонавтика: предложено выжить». Название придумал Сергей Голотюк. В октябре того же года первая открытая концепция управления советской космонавтикой была опубликована в "клубном" выпуске общества "Знание", редактор Игорь Вирко. Московский космический клуб стал известен среди специалистов.

Иван Моисеев: «Осторожный оптимизм»

По-прежнему актуально звучат заключительные тезисы Доктрины:

«Нет сомнения, что переход к «новой» космонавтике не будет ни быстрым, ни легким. Однако, есть несколько благоприятных факторов, которые позволяют смотреть в будущее с «осторожным оптимизмом». Из них можно отметить следующие факторы:

1. Высокий интеллектуальный потенциал; людей, занятых в космонавтике, при правильном его использовании может обеспечить продуманность и взвешенность преобразований.
2. Большинство участвующих в космической деятельности специалистов понимают необходимость реформы управления космонавтикой и объективно заинтересованы в ее эффективности.
3. Существует возможность использовать положительный и негативный опыт, полученный при проведении реформ в экономике нашей страны в целом.
4. Известен богатый опыт управления космической деятельностью в странах с развитой экономикой и демократической системой управления.
5. Возрастающие возможности открытого обсуждения проблем космонавтики позволяют надеяться на общественный контроль за проводимыми мероприятиями.

И последнее. Подмечено, что важнейшие шаги по совершенствованию научно-технического потенциала совершаются в условиях кризисной ситуации, «под действием страха и давления». Может быть, и нынешнее тяжелое положение в отечественной космонавтике станет источником значительного ее усиления. Возможно, такое развитие будет связано с совершенствованием системы управления космонавтикой».

К сожалению, брошюропечатание не поспевало за событиями. В июне 1991 года, примерно через неделю после завершения работы над «Советской космической доктриной», ко мне неожиданно заявился Постышев - это было ранним летним утром - и с порога заявил: "Надо переделывать концепцию на Российскую Федерацию!"

Я вспомнил Байконур, украинскую космическую промышленность и сказал: "Не выйдет. Россия одна космос не вытянет". Однако после обсуждения текущих политических процессов и отношения республик к космонавтике мы согласились, что "вытянуть" космонавтику на российской базе - единственный выход. Так и получилось, только гораздо быстрее, чем мы тогда предполагали.

Сергей Жуков:

12 июня 1991 года Президентом РСФСР был избран Борис Николаевич Ельцин. Мы смотрели по телевизору его инаугурацию и задавались вопросом, что новый лидер принесет стране и космонавтике. Советский Союз уже трещал по швам.

13 июля рабочая группа закончила разработку концепции космической политики России и предложения по формированию Российского космического агентства. В том же месяце Владимир Постышев публикует в «Комсомольской правде» статью с основными положениями. Предложение о создании РКА впервые звучит в печати, закрепляя наш приоритет.

Иван Моисеев: «Российское космическое агентство» - слово произнесено

Сейчас кажется, что переход от советской Концепции к российской был простым и очевидным делом. Однако, в то время столь кардинальное изменение подходов давалось с большим трудом. Нужно было выйти из привычных «космических» рамок и проанализировать общеполитическую ситуацию в стране. Активно обсуждался «Новоогаревский процесс». Уже были известны основные параметры «обновленной Федерации», которая, в соответствии с результатами референдума, должна придти на смену СССР. В этой Федерации не работали старые принципы формирования космической программы, поскольку Центр должен был согласовывать космическую программу с республиками. Даже «простое» процедурное согласование  с 15 республиками не представлялось нам возможным.

Перед нами стояли две основные задачи - разработать новую схему управления космической деятельностью и написать достаточно убедительный документ, поясняющий то, что мы сами с трудом воспринимали. На это ушло несколько дней. В результате появился документ под названием: «О космической политике РСФСР».

Целью работы были обозначены «Разработка принципов российской политики в области космонавтики, обоснование практических действий по управлению предприятиями и организациями аэрокосмического комплекса, переходящими под юрисдикцию РСФСР».

В документе говорилось:

«…превращение Союза в сложное государственное образование с преобладанием конфедеративных связей диктует необходимость двухуровневой системы управления космонавтики:

* в РСФСР - по типу Национального управления по аэронавтике и исследованию космического пространства США (NASA);
* в СССР - по типу Европейского космического агентства (ESA)».

Была разработана схема государственного управления космонавтикой в РСФСР. Российскому космическому агентству мы предлагали следующие функции:

«- разработка Государственной космической программы;
- конкурсный отбор космических проектов;
- размещение госзаказа;
- внебюджетное финансирование космических программ и проектов;
- лицензирование отдельных видов космической деятельности;
- контроль над космической деятельностью в РСФСР;
- организация международного сотрудничества в исследовании и использовании космоса».

Были сделаны следующие выводы и предложения:

«1. Принять концепцию и план мероприятий по реорганизации космонавтики с целью сокращения необоснованных расходов, повышения практической отдачи и безболезненного решения социальных проблем отрасли.
2. Провести переоценку существующих космических проектов, целесообразности и форм их продолжения, разработать проект Государственной космической программы на 1992 год.
3. Подготовить политическую и экономическую платформу для переговоров с республиками по вопросам осуществления совместных космических проектов.
4. Создать Российское космическое агентство (РКА), используя материально-техническую базу, структуры и управленческий персонал соответствующих союзных ведомств.
5. Директором РКА в ранге Министра РСФСР назначить гражданского политика, обладающего познаниями в области космонавтики, приверженного курсу реформ российского руководства».

Документ был завершен 13 июля 1991 года.  А через два месяца он уже начал «работать». И хотя обстановка за эти два месяца изменилась кардинальным образом, большая часть положений была так или иначе реализована.

Сергей Жуков:

Мы рвались в бой. Решающим для дела оказалось знакомство с заместителем Председателя Совмина России М.Д. Малеем. Мой коллега Александр Емельянов представил меня ему в Белом Доме. В моей наспех отпечатанной бумаге (там же, в приемной) значилось: "Прошу Вашего согласия на формирование группы экспертов по вопросам космонавтики и военно-промышленного комплекса". Через 15 минут разговора Михаил Дмитриевич начертал: "Согласен". Мы чувствовали себя победителями.

Надо сказать, что времена были демократические, в Белый Дом мы попадали без особенных затруднений - пропуск можно было заказать достаточно просто.

19 августа грянул ГКЧП. Мы с Емельяновым провели его у стен Белого дома, потом в информационном штабе, который размещался в приемной госсекретаря Геннадия Бурбулиса. 

РАБОЧАЯ ГРУППА ПРАВИТЕЛЬСТВА РОССИИ

Сергей Жуков:

11 сентября мне позвонил В.М. Постышев и сообщил, что указом руководителя Казахстана Нурсултана Абишевича Назарбаева создано «Агентство космических исследований Казахской ССР».

Это было как щелчок бича. Мы бросились к Малею. Он сидел уже на Новом Арбате, 21, и проникнуть в кабинет было намного сложнее: Михаил Дмитриевич выполнял обязанности председателя только что основанного Госкомимущества. На прием рвались все.

Нас было четверо: Иван Моисеев, Владимир Постышев, Вадим Власов (помощник академика Ю.А. Рыжова) и я. В приемной нам встретился космонавт В.В. Аксенов, в то время генеральный директор НПО “Планета”. Мы знали, что он понимает нерациональность организации космической деятельности, и предложили объединиться. Владимир Викторович согласился.
               
Когда мы заходили в кабинет, оттуда вышел министр общего машиностроения СССР О.Н. Шишкин. Мы поздоровались.

Разговор с Михаилом Дмитриевичем был предметным: создаем рабочую группу Правительства по космонавтике.

18 сентября распоряжением М.Д. Малея образована Рабочая группа по космонавтике при Совете Министров РСФСР под его руководством. Заместителями руководителя группы были назначены летчик-космонавт, генеральный директор НПО «Планета» Владимир Викторович Аксенов, заместитель Министра связи, информатики и космоса Михаил Абрамович Елизаров и я.

25 сентября Малей подписал подготовленные нами основные документы Рабочей группы - Положение, Техническое задание и План-график работы.
 
Сергей Жуков: Пора Рабочей группы началась

Как поздно я дохожу до очевидных истин! Конец сентября, вовсю идет деятельность Рабочей группы, во все концы летят гонцы с депешами, а я сообразил: "Ребята! а ведь мы делаем Агентство! Не отвлеченную реформу, не парламентский доклад - русскую НАСА!"

Я ошалел от счастья, радуясь собственному открытию. Мы сидели в полумраке моисеевской гостиной, пили чай: "тройка" инициаторов из МКК и два офицера УНКС - Александр Кузнецов и Вячеслав Безбородов. Гражданские удовлетворенно кивали, военные вежливо смотрели на мои восторги и помалкивали...

Бросились рисовать структуру агентства. Клеточки пусты... почему бы их не заполнить своими именами? Почему не попробовать? - во власть в 1991 году пришло немало молодежи. Правительство Гайдара состояло из моих сверстников или еще более молодых людей. Но... мои мысли неизменно возвращались к космическому полету. Я не мог представить, как смогу полететь в космос, если стану государственным чиновником: возглавлю Агентство или хотя бы войду в его руководство. В моей позиции лидера была слабость: я хотел создать агентство, мобилизовал товарищей, но не стремился к власти. На практике это означало игру в интересах чужой команды. Но в тот момент об этом не думал. Я работал для Отечества!

Знал бы, каким отчуждением соратников отзовется мой идеализм! К финишу, ко времени дележки портфелей многие стали упрекать меня...

А пока Рабочая группа обосновалась на Новом Арбате, 21, где с помощью Малея мы с Емельяновым получили площадь под редакцию журнала «Российский бизнес.

Постепенно сложилось распределение обязанностей. Организационно-политическая работа была за мной. Исполнительным директором стал Николай Путилин. Его заботой было создание условий для работы коллектива и финансы. Моисеев, Постышев и немногочисленные приходящие аналитики писали рабочие материалы: письма в организации, отчет о результатах НИР (впоследствии ставший парламентским докладом «Космическая политика России»), проекты распорядительных документов. Они же обрабатывали корреспонденцию, хлынувшую в наш адрес возрастающим потоком, беседовали с ходоками от космических организаций.

Группа работала в штабном “аквариуме” (два кабинета с общей приемной).  Сохранились даже “вертушки”, коими мы решительно воспользовались для контактов с новой российской номенклатурой.

С Сергеем Кричевским мы познакомились летом 1990 года на парашютной подготовке ЦПК им. Гагарина в Крыму. Сергей Владимирович был членом отряда космонавтов, военным летчиком первого класса в звании подполковника и кандидатом технических наук. Я разыскал его осенью 91-го. К тому времени он по собственной инициативе обивал пороги Белого Дома, стремясь внести вклад в бурные процессы демократизации, познакомился с председателем комитета по чрезвычайным ситуациям (впоследствии Министром МЧС) Сергеем Шойгу.

Мы “выписали” Кричевского из Звездного в трехмесячную командировку, послав начальнику ЦПК письмо за подписью Малея (она была весомой, эта подпись, “красные директора” брали под козырек), и Сергей заработал в ежедневном режиме. Его манерой, по-военному четкой, было сдавать небольшие записки под роспись, непременно регистрируя их входящими номерами в канцелярии Группы.

Сергей Кричевский:

12 августа 1991 года по договоренности я с утра был в «Белом Доме» — в Комитете Верховного Совета РСФСР по экологии, обсуждали идею и цели программы космического экологического мониторинга  Дальнего Востока России для моего перспективного  полета в космос. Встречался с председателем Комитета   В.С. Ревякиным и зам. пред. Комитета В.Ф. Меньшиковым. Там же познакомился с С.К. Шойгу, который зашел в кабинет Ревякина,  послушал и вдруг предложил мне пойти к нему в Госкомитет по ЧС (он его формировал, и было 20 вакансий). Я поблагодарил, но отказался: «светил» полет в космос, это было мечтой и моим приоритетом (хотя защита от ЧС, в т.ч.  с использованием информации из космоса, очень интересовала меня).

В Комитете выяснилось, что по космосу в России нет ни одной государственной структуры, в т.ч. и в Верховном Совете:  космическими программами в интересах России никто не занимается, может быть что-то делают в Комитете по транспорту, но вряд ли по космическому мониторингу.

Далее В.Ф. Меньшиков повел меня на «президентский» этаж в кабинет А.В. Яблокова — советника Президента России по экологии, представил меня и мы говорили около получаса (эта встреча во многом определила мою судьбу, работу в области экологии, сотрудничество с Алексеем Владимировичем, вплоть до его ухода из жизни в 2017 году).

19 августа 1991-го я должен был начать обсуждение этих космических вопросов  в Благовещенске. —  вылетел из Москвы туда 15 августа, в мой очередной отпуск. В понедельник 19 августа в 10 утра был в кабинете  1-го зам. Председателя Амурского облисполкома В.И. Ветчинкина  (мы с Валерием Ивановичем были знакомы с 1969 года,  он был тогда 1-м секретарем горкома ВЛКСМ и принимал меня в комсомол в Благовещенске, где я жил и учился в школе, а в 1972-м поступил в Армавирское ВВАКУЛ ПВО). Мы обсуждали идею, цели и приоритеты  экомониторинга из космоса  в  интересах Амурской области, договорились, что сегодня же это изложу в краткой Информационной записке на его имя, а затем  от руководства  Амурской области будет подготовлен официальный ответ.

Пошли на обед и вдруг узнали о событиях в Москве (ГКЧП!). До конца рабочего дня я успел оформить информационную записку и сдать ее на входящий.

Кстати, попытка создать программу космического мониторинга для Дальнего Востока России и, конкретно, для Амурской области, впервые сделанная мной в 1991 году, стала началом процесса разработки программ космической деятельности в интересах регионов и территорий РФ. Осенью  1995 года я вновь был в Благовещенске, и эта тема обсуждалась более предметно в администрации Амурской области.  Региональное направление было предложено мной в Отчете о НИР МКК для ЦНИИМАШа (1996), опубликовано в выпуске МКК. Позже это направление и структура  появились в деятельности Роскосмоса, стали заключаться договоры о сотрудничестве с субьектами РФ.

Сергей Жуков:

Канцелярию Рабочей группы возглавил Юрий Николаевич Ерофеев, в недавнем прошлом сотрудник аппарата ЦК КПСС, только что разогнанного. Его опыт аппаратной работы оказался для нас бесценным - делопроизводство было сразу поставлено на должном для сотрудничающего с госорганами коллектива уровне.

Журнал Ю. Н. Ерофеева с регистрацией входящих и исходящих документов оказался очень полезным, он используется и сейчас.

Мы стали первыми, но не единственными, кто предлагал создание космического агентства. В сентябре 1991 года президенту Ельцину было направлено письмо народного депутата Верховного Совета РСФСР Алексея Адрова и ряда сотрудников НПО «Энергия» с похожим предложением. В октябре в адрес Ельцина подобная записка поступила от Института космических исследований АН СССР. Она была подписана директором института академиком А.А. Галеевым. Ходил по инстанциям и проект Ю.П. Семенова, предлагавшего, по сути дела, создать РКА на основе НПО «Энергия». Все эти документы стекались в наш адрес.

Получили мы концепцию реформы, подготовленную в Управлении начальника космических сил Министерства обороны. Отпечатано на лазерном принтере крупным шрифтом - откуда у нас столько денег? Нас поддерживает двумя компьютерами - всей своей мощью - журнал “Российский Бизнес”, получивший технику от учредителя - Ассоциации MOST. Однако, наша концепция оказалась наиболее проработанной и соответствующей экономическим и политическим реалиям.

Не у всех идея космического агентства вызывала энтузиазм. Были и другие идеи. Всю осень шли горячие дискуссии. В нашем штабе на Новом Арбате до поздней ночи горел свет. Шли специалисты, доставлялись пакеты от руководителей предприятий. Время от времени собирались консилиумы профессионалов - обсуждать только что написанный текст.

Постепенно стали подтягиваться специалисты с мест, вызванные письмами за подписью зампреда Правительства. Они приезжали из Звездного городка, НПО “Планета”, Управления начальника космических сил, Института космических исследований, привозили бумаги, подробно рассказывали о своих делах.
Аналитико-писательская и организационная команда называла себя «паровозом».

Паровоз пыхтел целую неделю, нарабатывая тексты и идеи, а затем собирался «большой» состав Группы для обсуждений. В «большую» группу входили Ю.Н. Коптев, Ю.Г. Гусев, М.А. Елизаров и другие.

Это было удивительное время, Все вокруг кипело. После путча и разгона компартии центром политической, общественной, экономической жизни стал Белый Дом. Новые имена всплывали из политического небытия. Взлетали и рушились карьеры. Валентин Сычкин, зампред Госкомимущества, описывал здания на Старой площади, ранее принадлежавшие ЦК КПСС. Лужков отобрал у СЭВа здание по Новому Арбату, 36. Эта улица стала одной из важнейших в столице. Дом за номером 21, где мы ухватили офис, был буквально начинен новыми комитетами, которые постепенно вытесняли оттуда союзные министерства и ведомства. Шла пора великого переселения. Гремело имя Геннадия Семигина, создателя Конгресса Российских деловых кругов. Он сидел на нашем, двадцать первом этаже, двадцатисемилетний предприниматель, выступал на пресс-конференциях, вызывая зависть Емельянова. Позже Семигин вытеснит нас с занятых нами площадей. Но тогда мы стремились к сотрудничеству с ним. Геннадий проводил шумные мероприятия - съезд Лиги участников ценных бумаг, съезд Лиги промышленников и предпринимателей, заседания представителей малого бизнеса...

Российские предприниматели только-только выбирались из подвалов в приличные офисы, все было в зачатке, поезд только набирал ход... На двенадцатом этаже заседал недавно назначенный председателем Госкомимущества Анатолий Чубайс, а один из его “мальчиков” Дмитрий Васильев дотемна корпел над программой приватизации.

Обогащайтесь! Эта идея нередко посещала и нас. Но мы терпели поражение на всех побочных направлениях, зато быстро продвигались на главное – в космонавтике.

До поздней ночи шли беседы со специалистами. И толковые же мужики работали - в Госцентре “Природа”, Министерстве связи, НПО им. Лавочкина, ИМБП! Они раскрывали механизмы своей деятельности, помогая понять все сложное, многими нитями переплетенное устройство отрасли. Беседы чаще всего вёл Постышев, ему помогал опыт работы в Главкосмосе, но больше - здравый смысл. Володя удивлялся:

- Не могу понять, почему люди, способные создать сложнейшую технику, не в состоянии мыслить экономическими и юридическими категориями. Переделать, например, организационно-правовую форму предприятия, чтобы оно стало приносить доход? Ведь это так просто!

Если бы просто...

Иван Моисеев: Первая ошибка

Нашей первой - и основной - ошибкой стало то, что мы взялись разбираться со структурой отрасли. Зря теряли время. Основной задачей на тот момент было создание РКА и вообще системы государственного управления. На этом и надо было сконцентрироваться.

К слову, структурные проблемы отрасли не решены до сих пор.

Сергей Жуков:

Работа двигалась быстро. 29 октября 1991 года с сопроводительной Малея в адрес Ельцина был направлен пакет документов Рабочей группы. В числе документов были:

1. Доклад о предварительных итогах деятельности Рабочей группы по космонавтике СМ РСФСР.
2. Первоочередные мероприятия Российского космического агентства
3. Проект Указа Президента РСФСР "О создании Российского космического агентства".
4. Принципиальная схема управления космонавтикой в РСФСР.
5. Структурная схема организации Российского космического агентства.
6. Схема бюджетного финансирования космических проектов и исполнения работ по госзаказу.
7. Положение о Российском космическом агентстве.
8. Штатное расписание и оценка расходов Российского космического агентства.
9. Проект Письма М.Д. Малея Президенту РСФСР.

30 октября авторская концепция реформы космонавтики Моисеева - Постышева была доложена на «космическом саммите» в Хантсвилле. Дело было так. Я и профессор Григорий Сергеевич Хозин, реализуя давнюю договоренность с Университетом Алабамы в Хантсвилле, на три недели улетели в США.

Соратники мне пеняли: “Слишком долгий разрыв в боях. Будто это игра, из которой можно выйти...” На саммите мне давали слово три раза. Рассказываю о реформе космонавтики в России: “Многие институты, предприятия и организации объединились в стремлении создать единое агентство. Мы работаем до поздней ночи, спим в офисе и работаем снова!” Аплодисменты. С моей стороны это было некоторым преувеличением: в круглосуточном режиме мы порой работали у Ивана Моисеева, не в офисе. В Московский космический клуб подают заявления профессор Эрнст Штулингер, бывший первый заместитель Фон Брауна в Центре имени Маршалла НАСА, и Базз Олдрин, второй астронавт на Луне.

4 ноября, Иван Силаев, ставший к этому времени председателем Межгосударственного экономического комитета (МЭК), создал рабочую группу МЭК и поручил ей подготовить положение и структуру Межгосударственного аэрокосмического комитета (МАК).

5 ноября были закреплены уже состоявшиеся изменения в высшем руководстве РСФСР. Указом президента Ельцина председателем Правительства стал он сам, его первым заместителем был назначен Геннадий Бурбулис, а заместителем председателя Правительства и Министром экономики и финансов  стал Егор Гайдар.

Иду к Юрию Алексеевичу Рыжову, председателю комитета ВС СССР - он сидит в соседнем здании, Арбат, 19. У него своя команда, и тоже занимается реформированием космонавтики - академик О.Г. Газенко, Ю.А. Бачманов... “Давайте, объединимся, Юрий Алексеевич!”. - “У нас кто делает, тот велик,” - уклончиво отвечает он. Рыжов предпринимал самостоятельные усилия. К нему в комитет ходили на совещания те же действующие лица - В.В. Алавердов от МОМ, Ю.Г. Гусев и В.Г. Безбородов от УНКС, Р.С. Кремнев из Центра имени Бабакина.

Иван Моисеев: Вторая ошибка

Вторая наша ошибка была в том, что в многочисленных переговорах с самыми разными авторитетными руководителями и специалистами мы позиционировали себя, как команду, которая «всего лишь» желает содействовать формированию российской системой управления космической деятельностью, а не взять власть. Соответственно, мы не раздавали обещаний, не обрисовывали конкретных перспектив для наших собеседников и их предприятий.

А для большинства потенциальных союзников, умудренных в боях внутри советской космической иерархии, требовалась конкретика, и конкретика не общегосударственного масштаба (её у нас как раз хватало), а четкий абрис их собственного будущего.

Сергей Жуков: Космонавтика и авиация

Остановимся на проекте Межгосударственного аэрокосмического комитета, предложенном летчиком-космонавтом Светланой Савицкой и поддержанном Иваном Силаевым. Проект был предложен за несколько месяцев до Беловежской Пущи. Он представлял собой попытку удержать все, что создавалось в советской космонавтике десятилетиями труда и громадных государственных вложений, причем, не только в космической сфере, но и авиационной. Светлана Евгеньевна хорошо знала авиационную отрасль. Ее отец - маршал авиации, сама - чемпионка мира по спортивному пилотированию. К сожалению, проекту не суждено было сбыться. Победила наша более узкая концепция. Впрочем, в числе нашей Рабочей группы были сторонники объединения с авиацией, предлагавшие создать аэрокосмическое агентство, но большинство выступило за “чистоту рядов”.

Авиапрому не удалось создать российский ФОИВ, который стал бы правопреемником МАП СССР. Их загнали департаментом под министерство промышленности, позже - под Госкомоборонпром. Они оказались в гораздо худшем положении, отделенными от прямого государственного финансирования дополнительной бюрократической инстанцией.

Иван Моисеев: Космонавтика и авиация
 
Аргументы сторонников создания единого органа государственного управления для авиации и космоса (исключая тактические):

1. Появление авиационно-космических систем.
2. Неопределенность границы между атмосферой и космосом.
3. Наименование NASA - Национального АэроКосмического агентства.
Я считал все эти аргументы надуманными.
1. Авиационно-космические системы по международному праву являются космическими. Технические детали подъема в космос никак не влияют на целевую функцию.
2. Неопределенность границы между атмосферой Земли и космосом никак не мешает разделять авиационные и космические аппараты.
3. Авиация и космонавтика имеют совершенно разные нормативно-правовые базы.
4. Авиация и космонавтика имеют совершенно разные экономические схемы функционирования.
5. Приставка Аэро- в наименовании NASA практически не имеет отношения к деятельности американского агентства - она просто сохранилось с 1958 года, когда американцы рассматривали запуск спутников с борта самолетов.
6. В случае присоединения космонавтики к авиации, она окажется в положение "бедной родственницы". И наоборот.

Дальнейшие события (краткий век Росавиакосмоса) это показали наглядно.
 
Сергей Жуков:

Тем временем, события развивались.

11 ноября Борис Ельцин поручает Геннадию Бурбулису рассмотреть предложения нашей Рабочей группы М.Д. Малея. Примерно в эти же ноябрьские дни в соседнем здании по Новому Арбату, 19, состоялось заседание семи комитетов Верховного Совета СССР по вопросу создания Межгосударственного аэрокосмического комитета. Материалы разработала группа И.С. Силаева, а организационную подготовку заседания осуществил аппарат  Ю.А. Рыжова. В этой работе активно участвовал бывший директор ИМБП академик О.Г. Газенко. 20 ноября документы группы Силаева по МАК были разосланы заинтересованным ведомствам.

В ноябре-декабре 1991 года стали поступать отзывы на предложения группы Малея. В целом положительно откликнулись российские министерства - Минсвязи, Миннауки и высшей школы, Минэкологии, Минэкономики и финансов.

В ноябре состоялись печально знаменитые договоренности в Беловежской Пуще, де-юре закрепляющие распад СССР. 14 ноября, в соответствии с постановлением Государственного Совета Российской Федерации, Министерство общего машиностроения в числе других министерств СССР, было упразднено. Более двух тысяч сотрудников министерства остались в непонятном правовом статусе, однако, продолжали приходить на свои рабочие места. В течение осени-начала зимы 1991-1992 года они получали зарплату через вовремя созданную корпорацию «Рособщемаш», спасибо Олегу Николаевичу Шишкину и другим создателям этой корпорации. Насколько я знаю, в подготовке пакета учредительных документов принимал участие и юрист Владимир Постышев.

28 ноября Указом Президента России было учреждено Министерство промышленности, в структуру которого вошел и Департамент общего машиностроения во главе с Валентином Александровичем Степановым. Степанов занял пустующий кабинет Министра общего машиностроения СССР на Миусской площади и начал заниматься с предприятиями отрасли.

В начале декабря в зале Коллегии Минобщемаша состоялось заседание генеральных конструкторов и директоров предприятий отрасли с обсуждением предложений группы Малея. Михаил Дмитриевич направил туда для доклада Владимира Постышева и Ивана Моисеева, сказав мне: «Ты не ходи, я тебя поберегу для будущего». Постышев рассказал, что поначалу директора и члены коллегии упраздненного министерства держались настороженно, а его самого охватывала робость при виде столь звездного собрания специалистов, только что создавших систему «Энергия-Буран».

- Я ощущал себя как красный революционный матрос перед старыми царскими спецами, - сказал Постышев. - Но после моего доклада и дальнейшего обсуждения мы стали понимать друг друга. Идея РКА была директорами поддержана!

Иван Моисеев: Заседание в зале Коллегии Минобщемаша СССР

Это было интересно. Выступил Ю.Н. Коптев с плакатами,  призвал сохранить всё и вся. Затем Постышев рассказал, что мы собираемся предпринять. Он сконцентрировался на экономических аспектах деятельности предприятий в новых условиях. Директора были ошарашены. Длинное, не меньше минуты, молчание. Понимаю, дело идет не туда, прошу слова и почти бегу к трибуне. (Постышев сделал мне выговор: "Никогда не бегай, не воспримут как серьезного человека. Надо ходить медленно и солидно"). Коротко объясняю, что радикальные перемены наступят не завтра. Экономика имеет огромную инерцию. Требуется создать законодательную базу, и прочее. Вздох облегчения и оживление в зале.

Вообще у меня с Постышевым по ходу проведения разных работ возникало довольно много разногласий по теоретическим и практическим проблемам космонавтики. Эпизод на Коллегии - это редкий случай, когда эти разногласия вышли за пределы рабочего процесса. Обычно нам удавалось убеждать друг друга, а если нет - вопрос просто отставлялся в сторону.

Сергей Жуков:

5 декабря Рабочая группа Малея, выполняя данное на совещании слово, направила в адрес ведущих космических предприятий России запрос об экономической ситуации на предприятиях и о предложениях по формированию государственного управления космонавтикой.

Эта рассылка была для нас очень важна:
- в политическом смысле (продемонстрировать, "кто в доме новый хозяин", показать стремление жить с предприятиями в дружбе и уважение к их мнению);
- в рабочем смысле (получить информацию о текущем положении);
- в техническом смысле (проверить, а не упустили мы чего-либо).

8 декабря официально был распущен СССР. Помню, как к нам на 21-й этаж пришел убитый этим известием профессор Лесков. Леонид Васильевич сокрушенно качал головой, говоря:

- Друзья, мы с вами стали свидетелями колоссального по своему значению и трагического события в жизни нашей страны и всего мира. Наши потомки не смогут нам простить этого…

Лесков рекомендовал для включения в Группу академика В.С. Авдуевского, “но только пусть Михаил Дмитриевич пригласит его лично”. Малей подписал письмо, однако академик так и не появился в нашем «аквариуме».

Не все оказались способны работать в условиях кризиса и нехватки времени, когда надо было оперативно готовить для правительства рабочие документы. Некоторые блестящие авторы смогли только редактировать, ничего не добавляя по существу.

Время от времени приезжал очередной «представитель»: “Почему не включили моего начальника в авторы?” - “У нас оценивают только по труду!”

Увы, «большие дяди» все-таки сумеют извлечь выгоду из наших идей и энергии. Чуть позже...

Сергей Кричевский: Когда стал разваливаться Союз

В декабре 1991 года, когда стали разваливаться союзные структуры, чиновники стали перебегать в формирующиеся российские. В Минприроды, расположенном на Большой Грузинской, пустовали большие кабинеты, никто не работал. Та же картина была на Волгоградском проспекте в управлении картографии. Кто мог, стремился отхватить себе здание побольше. Мы носились по министерствам с целью согласовать наши бумаги. А там некому было работать.

«Союзные» аппаратчики принесли с собой аппаратные правила. Мы почувствовали, что вязнем в телефонном праве.

Сергей Жуков:

Немного погодя это случится и с РКА. Да и могло ли быть иначе - у реформаторов-идеалистов не хватало ни сил, ни кадров.

Е.Т. Гайдар в интервью журналу "Итоги" (№44, 2006) рассказывал: «В 2001 году выдающийся экономист, один из создателей Чикагской экономической школы профессор Харбергер пригласил меня выступить на семинаре, посвященном событиям в 1991-1992 годах на постсоветском пространстве. Собрались специалисты, имеющие немалый опыт проведения экономической политики. Я подробно рассказал о ситуации, сложившейся в России в эти годы, потом задал вопрос: «Скажите, что бы вы сделали в подобном положении?» Наступила пауза. Министр финансов крупной страны ответил: «На вашем месте я бы застрелился. Остальные решения хуже».

Иван Моисеев:

Ситуация и впрямь была катастрофической. Многие забыли или не застали этого времени, не представляют, как это было. Моей дочери - 3 года. В 6 утра иду за молоком. Магазин открывается в 8. Очередь уже метров 100. Когда мне осталось 5 метров до дверей магазина, молоко заканчивается. И что делать?!
Сравнивая сегодняшнее изобилие с тем, что мы видели на полках магазинов во времена СССР, я уверено могу сказать – коммунизм построен. Правда, несколько не так, как это представлялось в очередях советской эпохи.

Сергей Жуков:

События развивались стремительно. 25 декабря был завершен парламентский доклад Рабочей группы Малея «Космическая политика России» Его основными авторами стали Владимир Постышев и Иван Моисеев, всего же авторами были указаны 22 человека. В их числе В.В. Аксенов, М.А. Елизаров, С.А. Жуков, Ю.Н. Коптев, С.В. Кричевский, Л.В. Лесков. Авторов, внесших существенный вклад, было не более пяти человек. Были использованы документы Минобороны России, Минобщемаша СССР, Академии Наук СССР, ИКИ, НИИ-50, предприятий и организаций ракетно-космической отрасли. 
В конце декабря мы разослали доклад - Б.Н. Ельцину, Р.И. Хасбулатову, Г.Э. Бурбулису.

Три месяца мужской работы! Приятно вспомнить.

Время от времени мы мелькали по телевидению, на пресс-конференции приезжали Сергей Слипченко, Владимир Безяев, Петр Орлов...

26 декабря известный научный журналист Андрей Антонинович Тарасов совместно с МКК организовал круглый стол в “Литературной Газете” на тему «Космонавтика в эпоху перемен».

Разговор вышел по существу. Именно тогда произошла наша смычка с народным депутатом Алексеем Адровым. Мы стали действовать через Верховный Совет. Это был правильный ход. Сделали переадресовку доклада “Космическая политика России”. Парламентская система была более открыта. Роль Верховного Совета в этот период была весьма конструктивной.

Привожу список участников этого любопытного заседания:

АЛФЕРОВ Александр Васильевич - ученый секретарь Межведомственного научно-технического совета по космическим исследованиям,
АКСЕНОВ Владимир Викторович - генеральный директор НПО "Планета",
ГОЛОВАНОВ Ярослав Кириллович – публицист,
ГУСЕВ Юрий Григорьевич - зам.начальника космических средств Стратегических сил сдерживания,
ЕЛИЗАРОВ Михаил Абрамович - заместитель Министра связи РСФСР,
ЖУКОВ Сергей Александрович - президент Московского космического клуба,
КОПТЕВ Юрий Николаевич - вице-президент корпорации "Рособщемаш",
МАЛЕЙ Михаил Дмитриевич - Государственный советник РСФСР по вопросам конверсии,
ПИСКУНОВ Александр Александрович - депутат Верховного Совета РСФСР, председатель подкомиссии по связи, информатике и космосу,
ПОСТЫШЕВ Владимир Михайлович - эксперт Рабочей группы по космонавтике,
СЕМЕНОВ Юрий Павлович - генеральный директор и генеральный конструктор НПО "Энергия",
ОСТРОУМОВ Борис Дмитриевич - зам. генерального директора департамента общего машиностроения Министерства промышленности РСФСР,
ТАРАСОВ Андрей Антонинович - заведующий отделом Литературной газеты,
МОИСЕЕВ Иван Михайлович - эксперт Рабочей группы по космонавтике,
АДРОВ Алексей Николаевич - депутат Верховного Совета РСФСР, председатель подкомиссии по связи, информатике и космосу.

Отчет о круглом столе был опубликован в Литературной газете 22 января 1992 года.

Иван Моисеев: Литературная Газета

Любопытно, что многие вопросы, поставленные "Литературной газетой",  актуальны и сегодня. Вот они:

1. В период распада страны и угрозы гражданской войны имеет ли смысл обсуждение будущего общей космонавтики?
2. Как должна выглядеть структура космического комплекса в условиях независимости бывших союзных республик и разноподчиненности научных и промышленных организаций?
3. Какие потери ждут республику, отказавшуюся от участия в космических программах?
4. Все ли направления космонавтики должны сохраниться?
5. Каково реальное положение нашей космонавтики в сравнении с зарубежными достижениями и программами?
6. Рыночная экономика и космонавтика: прогнозы и действительность?
7. Что предпочтительней - сохранение полностью самостоятельной национальной программы или вхождение составной частью в мировую космонавтику?

Круглый стол в «ЛГ» мне запомнился краткой «перепалкой» с Ю.П. Семеновым, тогдашним генеральным директором и генеральным конструктором НПО "Энергия".

Вопрос касался судьбы транспортной космической системы «Энергия-Буран». Этот крупнейший и провалившийся космический проект СССР до сих пор не оценен однозначно. Тогда мне уже было ясно, что «Буран» скончался, и я не понимал, почему этого не видят другие. В газету попал сокращенный вариант этой краткой дискуссии:

"И.М. МОИСЕЕВ, эксперт Московского космического клуба. Если мы бросим 800 миллионов на "Буран", который не работает сейчас и не заработает в будущем, мы вырвем средства из космонавтики и погубим народнохозяйственные системы.

Ю.П. СЕМЕНОВ. Нет. Неправильно. Если сегодня не поддержать в рамках "Бурана" надежность двигателей, то не завершим разработку и самой передовой в мире мощной ракеты "Зенит". Мы сегодня летать на ней не можем, потому что в свое время сэкономили деньги. Лучше пока отдавать по 80 миллионов в год на поддержание надежности, чем один за другим взорвать два старта и потом ломать голову, как за полмиллиарда эти старты восстановить".

После обсуждения ко мне подошел Тарасов и спросил, а что, собственно, я имел в виду, говоря о безнадежности проекта «Буран». Я ответил, что деньги даже для одного полета требуются огромные, а шансы на успех крайне малы. На старте используются 4 первые ступени ракеты «Зенит», а их продемонстрированная надежность - 0,875. Тогда шансы на успех запуска - 6 из 10. Хуже, чем в «русской рулетке»! А последствия неудачи не только финансовые, но и сильнейший политический удар по всей космонавтике.

- Что ж ты об этом не сказал! - резко отреагировал Андрей Антонинович. - Теперь не смогу в отчет вставить!
- Я думал, это всем понятно….

Но Тарасов все-таки ухитрился отметить суть дела, поставив в статью подзаголовок: «Буран» к взрыву готов».

Сергей Жуков:

Вот несколько картинок той памятной осени и зимы.

...Звоню Г.Е. Лозино-Лозинскому, генеральному конструктору НПО “Молния”, одному из создателей “Бурана”. Секретарша отвечает:
- Глеба Евгеньевича нет...
- Пожалуйста, передайте ему, что я подъеду послезавтра утром.
- Приезжайте, он должен быть на месте.
Появляемся с Моисеевым в кабинете в условленное время. Генеральный в гневе (или демонстрирует):
- Я ждал Вас вчера!
- Но мы договорились на среду.
- Неправда, на вторник, я сам слышал, что Вы говорили по телефону.
Значит, подслушивал! Вот хитрец...

Интересными были его рассказы о создании "Бурана". Например, во время решающего совещания против челнока выступили практически все - и гражданские, и военные. Однако член Политбюро ЦК КПСС Д.Ф.Устинов в заключение сказал: "Ну, ладно. Зато получим новые технологии". И "Буран" пошел…

Иван Моисеев:

Этот момент в беседе я до сих пор хорошо помню. Он выбивался из обсуждаемой темы, по коей Глеб Евгеньевич не сделал никакого вывода. Сейчас уже не уточнишь, к чему это было рассказано, но я рискну высказать догадку - Лозино-Лозинский извинялся за "Буран".

Сергей Жуков:

Встреча с заместителем министра общего машиностроения СССР Ю.Н. Коптевым в его кабинете на Миусской. Хозяин выглядит приветливым. Я представлял его совсем иначе, когда слышал отовсюду: "Коптев - это руководитель... Все считают, ставить надо Коптева... Он трудяга - прошел путь от инженера до начальника главка и замминистра..."

В кабинете - стены увешаны плакатами. Юрий Николаевич тактично проводит ликбез - группировки космических аппаратов, связь, фундаментальные исследования, пилотируемая программа, военные спутники... (Ликбез, правда, несколько запоздал. К тому моменту ситуацию «на уровне плакатов» мы уже знали).

Иван Моисеев:

Мы не услышали того, чего ожидали - анализа реального положения в отрасли и конкретики по действиям.

Сергей Жуков:

Коптеву помогает Валерий Владимирович Алавердов, который неизменно сопровождает его в походах по высоким кабинетам. Сколько раз потом мне придется видеть эти плакаты! Сколько раз Коптеву придется разъяснять проблемы космонавтики министрам и депутатам новой волны! А в этот вечер - напряжение последних дней столь велико, что я неприлично засыпаю в кресле... Старые спецы нас побаиваются - кто его знает, что ждать от этих новых русских политиков?

Коптев в первые дни после путча растерялся, сидел в кабинете. Мы его расшевелили - айда налаживать отношения с новой властью!

...Едем с Г.Е. Лозино-Лозинским к М.Д. Малею на Старую площадь. Пропуска не заказаны. Глеб Евгеньевич взрывается:
- Чтобы академика, генерального конструктора держали в воротах во времена ЦК КПСС - такого отродясь не было! Ну и смена пришла к руководству! Раньше чиновники были отменно вежливые и внимательные.
- И эти научатся, Глеб Евгеньевич.
- Ну, знаете, и зулуса можно научить управлять ракетой!

Прошу его подождать минут десять - наверное, ошибка вышла. Не стал: развернулся и уехал. Чувствуя невольную вину, я доложил Малею. Тот позвонил Лозинскому с извинениями. Строптивый старик в разговоре был сама любезность.

...Центр подготовки космонавтов. Пресс-конференция, посвященная выпуску набора шести космонавтов-журналистов и трех врачей-космонавтов, прошедших общекосмическую подготовку. Меня просят выступить от Верховного Совета. Все слушают с величайшим вниманием. Еще неясно, получит ли Центр финансирование - момент критический: вся отрасль сидит без денег, а депутаты и пресса во все рупоры кричат, что космонавтика съела отечественную колбасу... Вечером - банкет.

Я никогда не видел столько космонавтов вместе. Мне предоставляют слово. В голове я держу - сюда надо вернуться на подготовку к полетам. Но после - когда сделаем реформу...

...Александр Иванович Дунаев принимает нас в своем кабинете начальника Главкосмоса. Он улыбчив, уютно устроился в кресле, внимательно слушает:
- Играйте, играйте в политику. Я теперь в нее ни ногой. Мое дело - коммерция...

В Главкосмосе чуть больше тридцати сотрудников. Его новый статус - государственная коммерческая фирма.

...Центральный научно-исследовательский авиационный госпиталь (ЦНИИАГ). Космонавт Игорь Волк недавно побывал в автомобильной передряге, теперь лежит в отдельной палате, нога в гипсе. На столике - фрукты, цветы, конфеты. Нас с Сергеем Кричевским привело сюда сообщение о том, что Волк прорабатывает концепцию общественного международного космического агентства вместе с французским космонавтом Жаном-Лу Кретьеном и американским астронавтом.

- Игорь Петрович, надо посоветоваться...
- Сначала - выпейте.

Наливает нам по полному граненому стакану водки. Выпили.

- Надо повторить.

Подмигивает коллеге: посмотрим, мол, что там за реформаторы.

Возвращались от Волка - елки плясали вокруг. А сам не пил, экзаменатор!.. По части выпивки, кажется, наша доблесть была оценена на “тройку”.

К сожалению, эта встреча не повлекла за собой более конкретного сотрудничества, а жаль. Волк - уважаемый человек в среде профессионалов. Он был командиром отряда летчиков, готовящихся к полетам на “Буране”. Полеты так и не состоялись. Несколько пилотов группы Волка, все мастера экстра-класса, ушли из жизни. Погибли во время полетов Александр Щукин (на Су-26М) и Римантас Станкявичус (на Су-27).  Анатолий Левченко умер от опухоли мозга вскоре после экспедиции посещения станции “Мир”.

...Разослали по промышленности письма с анкетами. В ответ стали поступать подробные ответы от руководителей предприятий: «На ваш исходящий направляем ... листов ... секретно ...»

Малей смеется:

- Объявили себя начальниками - контора заработала. Как и положено на Руси.

В наш адрес хлынули проекты и предложения по космической политике. Проект “Бурлак”, программа ... О многом мы раньше и слыхом не слыхивали.

Иван Моисеев: Проекты

Этими предложениями, в основном, пришлось заниматься мне. В части космической политики это было довольно просто. Имея за душой уже разработанную и достаточно целостную концепции, я мог легко выявлять новые тезисы и оценивать их полезность и реализуемость. Сложнее было с большим количеством научно-технических проектов. Иногда приходилось вежливо выслушивать явный бред. Недоумение вызывали масштабные космические проекты серьезных организаций. Они были рассчитаны на волевое решение власти и огромное финансирование с невнятной отдачей. Из большей части проектов можно было извлечь что-то полезное, но для этого необходима была система, решающая такого рода задачи. А такой системы нет до сих пор. Разве что Фонд Бортника, Сколково, НТИ, и то лишь отчасти…

Сергей Жуков:

Поздний вечер. На Старой площади тихо, в коридоре, устланном ковровыми дорожками, разливается спокойный свет зеленой лампы. Ждем. Появляется долгожданный Бурбулис в сопровождении помощников.

- Геннадий Эдуардович, вы смотрели наш доклад?

Бурбулис взрывается:

- Обращайтесь в Управление делами! Не ходите сюда больше!

Ничего толкового, никакого ответа мы от него так и не дождались, ни напрямую, ни через Управление делами.

...Сидим в Верховном Совете, в комиссии Алексея Адрова. Обсуждаем список возможных кандидатов на пост руководителя будущего агентства. Генерал, бывший начальник космодрома Плесецк... Геннадий Аншаков, заместитель генерального конструктора ЦСКБ... Юрий Коптев... В числе обсуждающих - Александр Пискунов, его непременно надо упомянуть в повествовании. Когда мы с Постышевым сидели в приемной Малея, к нам подсел живой ясноглазый человек со значком депутата Верховного Совета. “Поздравляю, вы покорили важную птицу”, - скажет, смеясь, Малей.

Пискунов станет одним из организаторов адровской Группы по космонавтике, перетащит нас в Верховный Совет. Александр Александрович носился по своим делам, к нам заглядывал наскоками, создавал комиссию по обороне, да и вообще с трудом, как мне казалось, мог усидеть на одном месте. У Пискунова была своя, достаточно детально проработанная схема управления космонавтикой.

...Раздается звонок. “Нельзя ли кого-нибудь из Рабочей группы? - На проводе генерал из Управления начальника космических сил. - Хотели бы согласовать с вами выезд иностранной делегации на Байконур”. Спрашиваю Адрова. “Решайте сами, Сергей Александрович”. После непродолжительного раздумья даю добро. В течение короткого периода мы принимаем решения по самым разным вопросам жизни отрасли.

Сергей Кричевский:

Очень интересное время - с августа 1991 по август 1993. Существовал механизм контроля исполнительной власти со стороны законодателей. Можно было от депутата обратиться с запросом, и власти отвечали. Боялись. Можно было проконтролировать любое министерство, послать запрос Президенту.

Эксперты через депутатов вносили проекты законов и других нормативных актов, получали ответы. Благодаря открытым дискуссиям создавались неплохие документы. Шлифовались разные точки зрения. По Белому дому шла громкая трансляция заседаний. Хорошая модель: широкая экспертиза и парламентский механизм принятия законов.

Сергей Жуков:

...Читаем отзыв от Академии наук на наш доклад “Космическая политика России”. “Попытка возрождения старой административно-командной системы... Дух прежних времен... Некомпетентность...”. Подписи известных академиков, директоров институтов. Постышев возмущается: “Старый прием - обвинить оппонента в своих грехах. Громче всех кричит ловите вора тот, на ком шапка горит!”

Я согласен. Сама суть агентства в том, чтобы оно было лишь заказчиком, а не владельцем предприятий. Мы намерены отобрать у всесильного и неповоротливого министерства его могущество. Нельзя одновременно быть и заказчиком, и исполнителем.

По поводу РКА шла драчка. Многие министерства объективно не хотели, чтобы появлялась такая структура. В Минпроме, как я уже отмечал, был создан департамент общего машиностроения, которому подчинялись предприятия ракетно-космического комплекса. Это позже создаст объективную основу для конфликта интересов между руководителем этого департамента Валентином Степановым и руководителем нового космического агентства Юрием Коптевым.

...Белый дом. На стуле - генеральский китель со звездой Героя Советского Союза. Обладатель кителя, космонавт Юрий Николаевич Глазков подписывает мне книжку своих рассказов.
Несколько минут спустя собираемся у Адрова. Петр Ильич Климук, начальник Центра подготовки космонавтов, спрашивает Алексея Николаевича:

- Какие флаги будем вывешивать на Байконуре?
Скоро старт очередного международного экипажа.
- Как какие? Русский и французский.
- А казахский?
- А ведь вы правы. Наверное, надо и казахский...

Второй вопрос - о наградах. В космосе летает Сергей Крикалев. Неудобно не награждать его Звездой Героя, но Союза уже нет, экипаж улетел из одной страны, а возвращается в другую.

- Обратитесь к Нине Алексеевне Сивовой, она возглавляет наградную комиссию парламента...
- А денежная премия? Космонавтам положили по 60 тысяч рублей, этого не хватит даже мебель купить. Может, "Волгу" дадим, как в старые времена?
- Как раньше делали?
- Вот, образец решения ЦК и Совмина.
- Давайте похожий подготовим.

Позже из газет, я узнал, что Сергей Константинович Крикалев награжден Звездой Героя Российской Федерации за номером 1. Его полет ускорил введение звания Героя России, и не без нашего участия. Исторический процесс бывает подчас очень конкретен в своих деталях.

...Двор Президиума Академии Наук заполнен черными "Волгами". Идет обсуждение нашей концепции. Но - странное дело – выступающие не говорят с общекосмических позиций. Они  плачутся о трудностях своего института или КБ. На одного государственного мужа - десять вотчинников.

- Мы считаем, что эксперименты по телескопу прекратить нельзя...
- Наша спутниковая платформа связи обеспечит переворот...
- "Алмаз", почему "Алмаз" забыли?!               
- Товарищи, товарищи, - урезонивает собравшихся академик Е.П. Велихов. - Мы собрались о космическом агентстве говорить, а не о ваших дотациях. Поймите, что денег вообще может не быть...

Опытный человек объясняет мне: "Эти директора так привыкли - драться за финансирование. Они иначе не могут. Здесь каждый за себя. Междоусобица”.

Иван Моисеев: Академия наук

Пришлось и мне высказаться. После выступления Сергея Жукова, говорившего о формировании государственной системы управления, опять заговорили о конкретных проектах. Я встал и, не спрашивая слова, достаточно резко прокомментировал, мол, время сейчас слишком серьезное, чтобы обсуждать частные вопросы. То же позднее сказал и Велихов.

В ходе заседания случился интересный казус. Не помню, кто именно участвовал в коротком обмене репликами, назову их условно Академик и Генерал.

Г: Нам надо расширять сотрудничество Минобороны с Академией наук.
А: Да, да. Обязательно надо!
Г: У нас огромный потенциал, вы можете заказывать у нас самые разные работы!
А: Э-э-э… Я имел в виду, что вы у нас заказывать будете…

Мне уже было знакомо это явление - перекладывание бюджетных средств из одного кармана в другой.  Мощнейший тормоз развития. Минобороны и РАН - чисто бюджетные организации, однако между двумя распорядителями одного бюджета формируются контрактные отношения, выявляется «прибыль», распределяемая между заказчиком и исполнителем. Это явление сохранилось и до настоящего времени. Многим выгодна такая практика.

Сергей Жуков: Встреча глав государств СНГ. Минск, 30 декабря 1991 года

Кажется, в конце ноября космические начальники полетели в Алма-Ату, на совещание глав-государств СНГ, внесли проект Соглашения о сотрудничестве в космосе. Вопрос был перенесен на следующую встречу, запланированную в Минске. Мы бросились догонять, написали проект соглашения от Верховного Совета России. На самолете НПО “Энергия” в Минск летела коалиция реформаторов космонавтики...

Стартовали из Внуково-2. В первом салоне располагалась кают-компания с большим столом, во втором  салоне - кресла для пассажиров. Вокруг стола собрались члены делегации: генеральный директор и генеральный конструктор НПО “Энергия” Ю.П. Семенов, его первый заместитель Н.И. Зеленщиков, Ю.Н. Коптев, В.В. Алавердов. Летели также А.Н. Адров, В.М. Постышев, генерал-майор Ю.Г. Гусев, полковник А.Н. Кузнецов и я. Эрудит Алавердов по дороге читал нам на память стихи разных поэтов. Мне запомнились «Капитаны» Николая Гумилева. 

В Минске нас встречали работники Совета Министров Белоруссии. Была зима, вьюжило.

По дороге в гостиницу «Минск» один из ответственных работников рассказывал о ситуации в республике (уже суверенной), легко оперировал цифрами. В  гостиницу уже съезжались правительственные делегации государств-участников СНГ. В номере у Адрова собрались, кроме россиян, 1-й заместитель председателя Правительства Казахстана, представитель Правительства Белоруссии. Вырабатывали совместную позицию по сотрудничеству в области космоса. Договорились, что российская делегация подготовит предложения, а наутро все соберутся, окончательно согласуют текст соглашения и вынесут его на обсуждение глав государств.

Члены других делегаций разошлись, а россияне собрались в конференц-зале согласовывать текст. Надо было договориться, поскольку существовало два варианта соглашения: один от группы Коптева-Гусева, другой – от группы Адрова (сюда с недавних пор сместился центр политической активности). Юрий Павлович Семенов приходил и уходил, его соглашение, кажется, не слишком интересовало.

Спор, дискуссия. Постышев, как один из основных авторов «адровского варианта», деликатно помалкивает.

Я и полковник военно-космических сил Хабиров с трудом разыскиваем комнату, заваленную старыми компьютерами, практически негодными. Оба не электронщики. Все внавалку - системные блоки, мониторы, клавиатуры, принтеры.

О, магия ночи! Мы колдуем над схемой, экран вспыхивает, в меню отыскиваем допотопный редактор и до пяти утра выводим на дребезжащем принтере текст, который через несколько часов станет международным документом.

Во дворец, где проходило совещание глав государств, пускали только членов официальных делегаций. А.Н. Адров, пользуясь своим статусом члена Президиума Верховного Совета России, мог пройти и взял с собой меня, поскольку я работал над текстом и знал компьютер. Коптев, Гусев, Семенов, Зеленщиков, Постышев, Кузнецов, Алавердов пройти не смогли и в тот же день улетели в Москву.

Так организационно-техническая деятельность подарила мне редкий шанс попасть на политическую встречу на высшем уровне и близко увидеть многих известных деятелей той поры.

Дворец усиленно охранялся. Я прошел, неся портативный компьютер (он возник утром, но откуда, я не помню, и в течение дня мне не понадобился. Текст неоднократно перепечатывали машинистки на машинках с памятью).

Мы увидели, как на автомобилях с государственными флагами прибывают один за одним лидеры недавних республик в составе СССР, а ныне самостоятельных государств: Мирча Снегур, Нурсултан Назарбаев, Леонид Кравчук. В приемной толпилось много народу - члены правительств и эксперты. Я познакомился с молодыми людьми из Министерства иностранных дел России, в тот день нам предстояло работать вместе.

Всеобщее оживление показало, что прибыл Б.Н. Ельцин. Он вошел в сопровождении Г.Э. Бурбулиса и С.А. Шахрая. Руководители делегаций удалились на совещание в большой зал, где стоял квадратный стол. Эксперты слонялись в ожидании перерыва.

Во время прогулок по дворцу я поговорил с министром культуры России Н.Н. Губенко.

Долго скучать не довелось. Адров поручил мне доработать текст соглашения со специалистами российского МИДа с тем, чтобы можно было его согласовывать с делегацией Украины, которая в этом вопросе имела особую позицию. Доработка была хлопотной. Мне пришлось три или четыре раза проходить сквозь зал заседаний в машинописное бюро, которое располагалось в дальнем от приемной углу. Охрана впускала в зал без разговоров. Мне запомнилось лицо выступающего Бурбулиса (озабоченное) и лицо Ельцина (смеющееся). Понятно, что я не останавливался и шел не глазея, а лишь косил глазом время от времени.

Машинистки печатали на плотных глянцевых листах белой бумаги, обведенных двойной красной рамкой: внутренняя линия была потолще, внешняя - потоньше. Мне объяснили, что это “договорные листы”. У машинисток они имелись в достаточном количестве. Я выходил с напечатанным текстом, мидовцы правили его и отправляли на перепечатку.

Потом подключился Адров. Пригласили министра иностранных дел Украины А.М. Зленко и одного-двух его экспертов. Украинцы прочитали соглашение, сделали замечания, но и в целом были с чем-то не согласны. Украина в тот раз так и не подписала документ.

Во время перерыва было горячо. Заботой Адрова было внести соглашение на обсуждение через С.А. Шахрая, который координировал работу российской делегации. К Шахраю было не пробиться.

Одно время казалось, что вопрос не будет рассмотрен. К 16-00 было рассмотрено всего три или четыре вопроса, а наш по повестке был девятым. Однако, мы проявили решительность. Когда президенты, согласовав лишь часть вопросов, перешли из квадратного зала в круглый для подписания документов, текст соглашения по космосу был окончательно согласован и отпечатан. Адров сказал: “Будем подписывать без Украины”.

Дверь круглого (подписного) зала охраняли автоматчики. Казалось, туда не проникнуть. Что здесь помогло - Провидение? мой уверенный вид? Кажется, кто-то из мидовцев или из правительства, по моей настойчивой просьбе прошел в зал, затем вышел оттуда и приказал охране пропустить меня. Адров остался за дверью. Теперь уже от одного меня на короткий миг зависела судьба космонавтики!

Президенты и главы правительств сидели за большим круглым столом. Процесс подписания шел полным ходом. Я сделал попытку вручить текст соглашения Бурбулису, но тот по обыкновению отмахнулся от меня (вот «достойный» политик!). Я не стал долго раздумывать: взгляд остановился на Н.А. Назарбаеве. Почему? Потому ли, что психологически подойти к президенту другой страны было легче, чем к Ельцину? А может быть, дело в том, что я родился в Казахстане и в моих жилах течет частица казахской крови? Так или иначе, я подошел к Нурсултану Абишевичу и, объяснив ситуацию, попросил внести вопрос на подписание. Он выслушал меня. Сидевший рядом С.А. Терещенко, премьер-министр Казахстана, подтвердил, что вопрос готов. Назарбаев взял документ и внес его на подписание. Когда Соглашение по сотрудничеству в области исследования и использования космического пространства (таково его полное название) стали подписывать по кругу, я замер. Беларусь... Казахстан... Армения... Азербайджан... Подпись главы государства и главы правительства... Следующая страна... Наконец, дошло до Ельцина. Дело сделано! Как потом выяснилось, документ подписали девять государств из одиннадцати, присутствовавших на встрече. Воздержались Украина и Молдавия. Это была победа!

Через несколько минут подписание было окончено. Внесли бокалы с шампанским. Ельцин о чем-то смеялся с Кравчуком. Вокруг сновали телеоператоры. Я чокнулся с Шахраем и вошедшим в зал Адровым. Спасибо, Алексей Николаевич! Что за чудный вечер!

Спустя полчаса мы с Адровым уже ехали в аэропорт. Подвезли к большому самолету с надписью “Россия” на борту. Борт НПО «Энергия» еще днем улетел в Москву. Мы поднялись по трапу. В самолете сидели члены правительства и Верховного Совета России, некоторые лица были хорошо знакомы. Большинство людей выглядели усталыми. Была ночь 30-го декабря 1991 года. До Нового года оставалось чуть больше суток.

Иван Моисеев: СНГ-кооперация

В нашей изначальной концепции организации космической деятельности в России предполагалось формирование структуры, схожей по принципам построения с Европейским космическим агентством. Основой структуры должен был стать принцип самостоятельности каждой республики в определении доли и характера своего участия  в общей космической программе при полной ответственности союзных органов управления за результаты и последствия космической деятельности.

Такая схема прекрасно вписывалась в договоренности, достигнутые в ходе Новоогаревского процесса. Я был уверен, что схема будет принята «на ура».
Помешал ГКЧП. После разгрома путчистов Москва потеряла все рычаги воздействия на новые независимые государства - бывшие союзные республики СССР. А для большинства этих государств космонавтика было делом Советского Союза, а не своим кровным делом. Возможности прикладного использования космических средств и тогда, и сейчас не позволяли рассматривать космонавтику как коммерчески выгодное предприятие.

Объективно в сотрудничестве с Россией по космической деятельности были заинтересованы только Казахстан, Украина и Белоруссия. Казахстан стал владельцем ключевого для космонавтики космодрома Байконур. Украине отошло расположенное в Днепропетровске НПО «Южное» с его производством ракет-носителей «Циклон», «Зенит» и некоторых других, приборные предприятия Харькова, центр космических наблюдений в Евпатории. Белоруссия являлась поставщиком приборов и оборудования для ракетно-космических систем и наземной космической инфраструктуры.

Украина отказалась подписать Соглашение в надежде еще поторговаться. В дальнейшем страны СНГ в части космической деятельности перешли на практику двухсторонних соглашений. Сегодня сотрудничество строится в основном на коммерческой взаимовыгодной основе.

Тем не менее, именно Минские соглашения обеспечили стабильность отечественной космонавтики в критический момент, когда космическую инфраструктуру перерезали государственные границы.

Сергей Жуков: Промежуточный финиш - создание РКА

6 января 1992 года Иван Моисеев, Григорий Хозин и Сергей Кричевский выступили по радио России в прямом эфире в передаче, которую вел известный журналист Владимир Безяев.

Моисеев говорил о системе управления и об экономике, Хозин о зарубежном опыте, а Кричевский критиковал систему подготовки космонавтов. Космонавт и заместитель генерального директора НПО «Энергия» Валерий Рюмин, находясь на даче, услышал передачу. Он позвонил Петру Климуку, начальнику Центра подготовки космонавтов, и поинтересовался, почему «нелетавший» космонавт Кричевский позволяет себе критику в адрес Звездного.

Сергей Кричевский:

Главное: нам удалось тогда внятно и четко сказать на всю страну: необходимо создать Российское космическое агентство. В завершении передачи я успел произнести поздравление: «С Новым космическим годом!». И 1992-й год действительно стал очень важным годом для космической деятельности России.  Именно эта передача, где прозвучал призыв создать РКА, как потом стало понятно, по сути явилась сигналом для наших оппонентов из команды Коптева, что пора брать «космическую» власть.

11 января Первый заместитель Председателя Верховного Совета России С.А. Филатов и Первый заместитель Председателя Правительства России. Г.Э. Бурбулис подписали Распоряжение Верховного Совета и Правительства России о создании совместной Рабочей группы по космонавтике. Ее председателем был назначен депутат Алексей Николаевич Адров. Первую, Малеевскую рабочую группу к этому времени уже вывели из игры, поскольку в связи со сменой состава Правительства М.Д. Малей был переведен на должность государственного советника. Увы, новое положение Михаила Дмитриевича не было столь весомым в политическом отношении.

Космической отрасли в кризисный период начала 1990-х годов очень повезло со смелыми и инициативными людьми. Одним из таких людей, несомненно, являлся Михаил Дмитриевич Малей. Директор отраслевого института электроэнергетики, он в годы перестройки стремительно вырос, став народным депутатом, а вскоре – заместителем председателя Правительства. В тот момент ему еще не исполнилось 50 лет. Быстрое возвышение никак не сказалось на его жизненном кредо. По свидетельству людей, хорошо знавших его, он остался таким же доступным в общении, открытым и сердечным человеком, как и раньше. Отзывчивость, ум и мужество Михаила Малея сослужили прекрасную службу космонавтике. Я запомнил его широкую сильную ладонь - мужскую, крестьянскую. Поговаривали, что он из кубанских казаков.

Малей не испугался взять на себя ответственность за судьбу отрасли, хотя это не входило в его прямые обязанности. При столь значимом «патроне» наша группа получила зеленый свет, смогла набрать такую скорость хода, что процесс уже было не остановить.

Под стать Малею был и его аппарат, работники которого немало помогли нам в работе. Они делали это не из корыстных соображений или опасения получить нагоняй от шефа, а потому что осознавали важность затеянного нами предприятия.

Видимо, Михаил Дмитриевич тяжело переживал свое отстранение от политической деятельности. Так это или нет, я не знаю, но 5 июня 1996 года, не дожив до своего 55-летия, он умер от рака и был похоронен на Троекуровском кладбище. Портрет на могиле, выступающий из темной поверхности полированного камня, поражает своим сходством. Михаил Малей стоит на фоне реки и луга и улыбается своей задушевной, немного смущенной улыбкой.

А напротив, немного наискосок, в стене погребена урна с прахом Юрия Николаевича Ерофеева, бывшего ответственного работника ЦК КПСС, моего тестя, тоже внесшего свой вклад в космическую реформу трудной зимой 1991-1992 годов.

...Итак, мы стали инициаторами создания и ядром новой группы - группы Адрова. К этому времени конкуренция на поле космической реформы заметно выросла, появлялись новые игроки.  Все стремились перехватить инициативу друг у друга. Настоящая гонка! Теперь мы действовали от имени Верховного Совета и Правительства, готовили и согласовывали в Белом Доме и на Старой площади варианты Указа Президента и постановлений Правительства по созданию РКА. На чистом порыве, не имея ни кадров, ни денег, ни связей, оппонировали директорам ВПК, стремившимся сохранить прежнюю структуру управления космонавтикой. Казалось, нам противостоит могучая когорта. Но историческая правда была все же за нами.

Однако, потеря такого куратора как Малей, а также мои колебания не могли не пройти бесследно. Я сомневался в своей предназначенности для управления отраслью.. У меня были другие жизненные устремления: космический полет, литературная деятельность. Мы потеряли темп…

Мы оппонировали команде Коптева, оформившейся за эту долгую и полную событий осень. Но контакты не прекращались. Связующим мостом между двумя группами был Александр Кузнецов со стороны Коптева и я - со стороны Адрова. Кузнецов, один из ведущих военных экспертов, полковник космических сил, звонил или приезжал в Белый Дом, мы обговаривали вопросы, затем происходила встреча руководителей... Разум брал верх над амбициями.

18 января (через неделю после создания группы Адрова!) Г.Э. Бурбулис было подписал Распоряжение Правительства РФ №102-р о создании Комиссии по разработке организационной структуры и вопросов управления космической деятельностью в Российской Федерации под руководством Е.Т. Гайдара. Заместителем председателя комиссии стал Ю.Н. Коптев (от него и проистекала инициатива). В составе комиссии не было ни Адрова, ни основных членов его рабочей группы. Пример аппаратной борьбы, довольно некрасивой. Конечно, на фоне того, что мне довелось увидеть в политике, да и в отраслевых делах за последние четверть века, в подобном приёме не было чего-то необычного. Но тогда я явно не ожидал подобного маневра, да еще от человека, которого я позвал в игру, позвал в непростой для него момент, когда его бывший руководитель О.Д. Бакланов находился под следствием по делу ГКЧП, а сам он был растерян и не знал, что делать.

Мое достоинство и чувство патриотизма были глубоко задеты.

В комиссию Гайдара-Коптева вошло 40 человек - министры, директора предприятий и институтов, Генералы в лампасах, седовласые академики, Герои Советского Союза и Социалистического Труда.

Мы поняли, что проиграли, когда пришли на совещание на Старой площади. Обстановка сильно отличалась от творческого кипения в нашей группе, была официально-бюрократической. С докладом выступили Ю.Н. Коптев, министр связи и информатики В.Б. Булгак, министр науки и технической политики Б.Г. Салтыков.
В январе-феврале прошло несколько заседаний Комиссии Гайдара-Коптева Проекты документов по РКА согласовывались с министерствами и ведомствами РФ. Это были разработанные нами документы. Их даже косметически никто не правил. Мы не видели и не слышал о каких-либо оригинальных разработках комиссии, кроме, пожалуй,  проекта Указа. Если бы такие разработки существовали, они обязательно всплыли бы в последующих публикациях РКА.

Много позже мне довелось встретить Егора Гайдара на заводе “Квант” в Зеленограде. На небольшом банкете в честь председателя «Демократический выбор России» (Егор Тимурович уже не работал в Правительстве России, а возглавлял эту новую партию) я спросил его:

- Почему вы в 92-м не поддержали молодую команду реформаторов космонавтики?
- Я о вас ничего не знал, - ответил он с сожалением.

Какова же была роль Е.Т. Гайдара в космической реформе?

Обратимся к его воспоминаниям. Цитирую приблизительно, по памяти: "Какая там реформа… Я неделю занимался пароходом с гуманитарным зерном из США, которое было направлено в Москву, и которое перехватил Ленинград…"

15 февраля газета «Комсомольская правда» публикует статью журналиста Сергея Брилева «Стратегическая оборонная инициатива Бурбулиса» с анализом хода работ по созданию РКА. Брилев точно подметил, что «старая гвардия» перехватила инициативу у молодежи. Но на заметку, как и следовало ожидать, никто из игроков не обратил внимания.

17 февраля в «Правительственном вестнике» опубликовано изложение доклада «Космическая политика России» с предисловием С.А. Жукова, И.М. Моисеева, В.М. Постышева.

Здесь пора сказать несколько слов о важной роли, которую сыграла в космической реформе супруга президента России Наина Иосифовна Ельцина.

Юрий Локтионов:

Против идеи создания РКА боролись весьма влиятельные чиновники. Когда документы рабочей группы Адрова были готовы и подписаны Председателем Верховного совета Р.И. Хасбулатовым, я связался с Наиной Иосифовной, которую знал по депутатской деятельности. Она быстро поняла суть дела и передала Борису Николаевичу эти документы.

Сергей Жуков:

18 февраля 1992 года состоялось совещание у Президента России Б.Н. Ельцина, на котором обсуждались вопросы регулирования космической деятельности. Это совещание оказалось историческим: именно после него Президент России принял решение об учреждении Российского космического агентства.

Стараниями оппонентов перед нами как конкурентами был выстроен непреодолимый барьер. Нас на совещание не пропустили. Аппарат Ельцина остался глух к звонкам даже по вертушке из Верховного Совета. Помощник Президента Анатолий Иванович Корабельщиков не пустил в кабинет к главе государства даже депутата Алексея Адрова. Из сочувствующих нам специалистов прорвались лишь лётчик-космонавт Александр Александрович Серебров и Юрий Алексеевич Локтионов, лично знавшие Президента.

Юрий Локтионов:

Совещание шло несколько часов. По стенам были развешаны знаменитые плакаты, но на них никто не обращал внимания. Начали с предложения назначить Коптева руководителем РКА. Первым это предложение подал Олег Николаевич Шишкин, его поддержали другие. Я попросил слово и сказал:

- Борис Николаевич, повестка дня другая - обсудить дела в космической политике, а не решать кадровый вопрос.
- Да, действительно, - сказал Президент.

Решения по персоналии в тот день не было принято.

Сергей Жуков:

Рассмотрим подробнее, о чем же шла речь. На совещании обсуждался широкий круг вопросов по двум разделам:

- Основные направления космической деятельности в Российской Федерации в 1992 году и последующих годах.
- О структуре управления космической деятельностью России.

В решениях по первому разделу, в частности, предлагалось рассмотреть состояние дел по теме «Энергия-Буран» и орбитальной станции «Мир», дать предложения по Байконуру, разработать проект Государственной космической программы, «имея в виду максимальное привлечение внебюджетных источников финансирования для ее реализации». Предлагалось подготовить соглашение между Россией и США о сотрудничестве в исследовании и использовании космического пространства, дать предложения о порядке координации коммерческих космических проектов, проработать со странами СНГ вопросы создания Межгосударственного совета по космосу.

Предполагалось «…в трехмесячный срок разработать и представить в Правительство России проект Закона Об основах правового регулирования космической деятельности в Российской Федерации…». Были даны поручения социально-экономического и иного характера.

В протоколе обращает на себя тот факт, что Российскому космическому агентству даются поручения наряду с другими федеральными органами исполнительной власти, хотя на момент проведения совещания оно еще не было создано.

Процитируем в силу важности для данного повествования начало второго раздела протокола.

«II. О структуре управления космической деятельностью России
(Коптев, Осипов, Салтыков, Велихов, Пискунов, Локтионов, Ельцин)

1. Одобрить предложения по реорганизации управления космической деятельностью в России, предусматривающие:

- создание Российского космического агентства как органа ответственного за проведение государственной политики в области освоения и использования космического пространства, разработку и реализацию государственной космической программы Российской Федерации;
- создание Межведомственной экспертной комиссии по космосу по главе с Президентом Российской академии наук для проведения экспертизы и отбора проектов по космическим системам, комплексам и средствам научного и народно-хозяйственного назначения;
- создание Совета по космосу при Президенте Российской Федерации для выработки космической политики России.

Указанными предложениями предусматривается осуществление космической деятельности в России в соответствии со следующими основными принципами:

- определение целей и задач космонавтики на государственном уровне;
- законодательное утверждение бюджетного финансирования;
- разделение функций заказчика и исполнителя работ;
- проведение независимой экспертизы космических проектов.

2. Министру науки, высшей школы и технической политики России в двухдневный срок с учетом итогов настоящего совещания откорректировать проект Указа Президента России «О структуре управления космической деятельностью в Российской Федерации» и представить его Президенту России для утверждения.

3. Первому заместителю председателя Правительства России совместно с рабочими органами Верховного Совета Российской Федерации в двухнедельный срок представить предложения по образованию Совета по космосу при Президенте России и его персональному составу.

4. Правительству России в недельный срок решить организационно-хозяйственные и другие вопросы, связанные с обеспечением функционирования Российского космического агентства».

Обратим внимание на два обстоятельства. Проект закона, о котором шла речь в первом разделе протокола, появился не через три месяца, а через год. И сделали его не те, кому он поручался (Институт государства и права РАН совместно с МИД, Госкомсотрудничеством России, РКА и Вооруженными силами СНГ - УНКС), а группа Адрова. Об этом речь пойдет ниже.

И второе важное обстоятельство. Совет по космосу при Президенте Российской Федерации для выработки космической политики России не создан до сих пор. В этом, по мнению авторов, одни из причин того, что в России, несмотря на наличие ряда документов высшего уровня, внятные цели в космосе так и не сформулированы.

Иван Моисеев:

Официально Протокол совещания у Президента Российской Федерации не был оформлен. Он существует в виде 3 страниц машинописного текста, даже не на Президентском бланке и без подписи.

Но Протокол сыграл существенную роль в формировании облика российской космонавтики. В 1992 году единственным нормативным документом федерального уровня в отношении космонавтики был лаконичный Указ Президента от 24 февраля 1992 года № 185 «О структуре управления космической деятельностью в Российской Федерации». А сделать надо было очень много и, что важно - во взаимодействии с самыми разными органами власти. Протокол предоставлял тогда еще не созданному РКА ряд важных полномочий. И руководство РКА широко его использовало.

Надо заметить, что Протокол вынимался из стола в момент, когда он подкреплял полномочия РКА, и благополучно «забывался», когда от РКА что-либо в соответствии с ним требовалось. Этот метод - использовать только «удобную» часть руководящих документов был, возможно, оправдан в период выживания космонавтики в России. Но не очень хорошо, что схожая практика сохранилась до настоящего времени.

Сергей Жуков:

Инициатива была нами утеряна окончательно. Чтобы привлечь внимание к накопленному нами экспертному багажу, мы собрали пресс-конференцию. Она состоялась 21 февраля на Новом Арбате, 21.

Иван Моисеев: Пресс - конференция

Пресс-конференция была последней попыткой изменить ситуацию в формировании системы государственного управления космической деятельностью в Российской Федерации.

Пресс-релиз начинался со следующей постановки вопроса:

"События августа 1991 г. ускорили естественный процесс деградации управления космонавтикой, но оставили возможность выбора одной из двух взаимоисключающих стратегий:

- воссоздать старые управленческие структуры, сменив их политическую окраску;
- сформировать новую, научно обоснованную систему управления космической деятельностью.

Первый путь может иметь смысл в виду необходимости каждодневного управления научными и производственными коллективами, отсутствия подготовленных управленческих кадров нового поколения. Он, однако, приведет к краху в ближайшее время.

Второй подход требует концептуального анализа, принятия неординарных решений, усилий по структурным преобразованиям космического комплекса. Тем не менее, это единственный вариант, который сможет при минимуме материальных и социальных издержек обеспечить сохранение космического потенциала страны, а в дальнейшем его развитие в интересах общества".

Наш сценарий реформы отрасли не удалась реализовать в полном объёме только потому, что в тот момент политико-экономические процессы в России достигли высокой степени интенсивности, и все общественное внимание было приковано к ним. Политикам и обществу было не до космонавтики.

Активно отреагировал только уже знакомый с вопросом журналист Сергей Брилев.

В более спокойной обстановке поднятым Рабочей группой вопросам было бы уделено больше внимание, что привело бы, по крайней мере, к отсрочке решений «до выяснения».

В тоже время, эта пресс-конференция была важна сама по себе - как публичное подведение итогов деятельности Рабочей группы.

Сергей Жуков:

24 февраля Иван Моисеев и Владимир Постышев были приглашены на Старую площадь для окончательной редакции Указа Президента России о создании РКА. Они внесли две существенные поправки в текст Указа.

Иван Моисеев: Указ - редакция

Завели нас с Постышевым в комнату на Старой площади. Потолки высокие, дверь тоже, обстановка скромная. Ждем. Входит помощник Президента А.И. Корабельщиков. Кладёт на стол проект Указа и коротко говорит: "Правьте".

Читаем. Текст простой и короткий: Образовать РКА (кратко перечислены функции), назначить Коптева. Смотрю на Постышева. Он пожимает плечами. А где Программа, за которую все так ратовали? Беру проект, ручку, вписываю. А где экспертиза? Вписываю. Коротко поясняю, почему так. Принято…

Сергей Жуков:

Вот улыбка истории. Помощник Президента не допускает членов Адровской рабочей группы на совещание к Б.Н. Ельцину, и он же приглашает их править проект Указа. Это проявление высокого бюрократического стиля. Анатолий Иванович Корабельщиков действовал по классической аппаратной логике, застраховывая себя от любых последствий.

Вся неделя, прошедшая после совещания у Президента, была заполнена политической борьбой “под ковром”.

25 февраля Б.Н. Ельцин подписал Указ о создании Российского космического агентства. Формула группы Адрова была принята без существенных изменений. Генеральным директором был назначен Ю.Н. Коптев.

Шестимесячная гонка завершилась общей победой на благо России. Мы чувствовали себя отцами нового ведомства. Но строить его суждено было уже не нам.

Сергей Жуков: Выписки из дневника

«26 февраля 1992 года

Разные сложные мысли о пути, о стратегии и тактике, о совершенно новом, которое надо суметь почувствовать. Мы независимы. Агентство создано. Борьба не принесла нам ни гроша. Лучше оставаться вне госструктур. Алтай ждет.
 
Я понял, что лучше себя чувствую вне жестких рамок, подчинения, иерархии. То есть, в вольной жизни. Впрочем, чужую волю могу терпеть спокойно. Это - из юности. Медленно поворачиваюсь к коммерции. Новое из старых книг не вычерпаешь...

1 марта

Оказались котятами - власть отобрали. Мы - против большого отлаженного механизма. И хорошо! Чувствую освобождение. Вряд ли я создан для государственной службы. Брезжит свободное художничество - клуб, литература. Тянет на Запад - учиться.

6 марта

Все? Пустота. Другие оживились: самая борьба - посты делят. А у меня - спад активности. Как всегда, брошу, не получив ни крошки от пирога.

Почему так получается? Почему, имея стартовые возможности выше окружающих, я раз за разом остаюсь без гроша в кармане? Неужели я и впрямь непоправимо отличен от остальных? Раз за разом, как будто специально, создаю возможности для других и остаюсь ни с чем. Или мне Бог положил быть в неприбыли? Чтобы ничего не связывало? Чтобы не терял темп, вовремя делал повороты, верша свою работу?

15 апреля

В основании этого зданья
(не грешу против истины я!)
Был поэт - от небес его знанье -
И его молодые друзья…

В конце концов, каждому воздастся по его заслугам…»

Пусть читатель не судит строго эти разгоряченные строки. Эмоции были!

Коптев будет меня принимать в своем кабинете с неохотой и под внешним давлением. Он явно опасался меня. Я же, после состоявшегося назначения, вовсе не собирался бороться на его поле. Моя задача была решена. Я отправился на Алтай - заниматься проектом Мирового центра космической философии…

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Указ «О структуре управления космической деятельностью в Российской Федерации» № 185 Борис Ельцин подписал 25 февраля 1992 года. Этим указом было образовано Российское космическое агентство при Правительстве Российской Федерации, и назначен его генеральный директор - Юрий Николаевич Коптев.

Укажем имена наиболее активных участников этого политического проекта. А.Н. Адров, В.В. Алавердов, В.Г. Безбородов, Ю.Г. Гусев, С.А. Жуков, Ю.Н. Коптев, С.В. Кричевский, А.Н. Кузнецов, М.Д. Малей, И.М. Моисеев, В.М. Постышев, А.А. Пискунов. Число эпизодических участников процесса - гораздо шире.

Значение указа о создании РКА было не сразу оценено. Еще существовал департамент общего машиностроения при Министерстве промышленности РФ, его возглавлял Валентин Александрович Степанов. Предприятия ракетно-космической промышленности подчинялись ему.

Означенным выше Указом новому агентству передали только четыре организации - ЦНИИМАШ, «Агат», НИИ тепловых процессов (Центр Келдыша) и НИИхимпром (Загорск).

Затем, как бы сам собой, возник процесс «перетекания» космических предприятий из Минпрома в РКА.  Степанов в те дни выглядел он подавленным.
 
Через непродолжительное время под эгидой РКА было уже 38 предприятий, к 1999 году - 108.

Сохранение самостоятельной ведомственной подчиненности, отдельная защищенная строка в бюджете Российской Федерации позволили спасти космонавтику в переломный момент отечественной истории. Все познается в сравнении. Все остальные оборонные отрасли, исключая атомную промышленность, были собраны в гигантский неповоротливый Минпром России, утратили самостоятельный статус. Великая «девятка» советских оборонных министерств перестала существовать. Сегодня  оборонные отрасли (авиация, судостроение, производство боеприпасов и обычных вооружений, системы управления) управляются департаментами внутри Минпромторга России. Такое снижение статуса, сокращение штата заказывающих подразделений, за которым стояло понижение уровня внимания государства к высокотехнологическому комплексу страны, нанесло промышленности огромный урон.

По мнению многих генеральных конструкторов, с которыми нам довелось встречаться, например, Виктора Михайловича Чепкина, бывшего руководителя КБ им. А.М. Люльки, гражданскую авиационную промышленность как конкурентоспособную отрасль Россия потеряла  за несколько лет, и потеряла, вероятно, навсегда. Военный авиапром тоже переживал трудные времена, но сохранился титаническими усилиями специалистов и руководителей.

Один опытный сотрудник авиационного крыла Росавиакосмоса, начинавший государственную службу еще в Министерстве авиационной промышленности СССР, рассказывал мне в начале двухтысячных годов с печальной улыбкой:

- Куда нас только не передавали за эти годы перемен. Мы переезжали с места на место. Даже выработался своего рода ритуал: первым делом на новом месте включаешь чайник, потом - компьютер, а затем начинаешь искать коллег, кто в каком районе Москвы. У одного государственные контракты, у другого мобилизационный план. С трудом восстанавливаешь нарушенные связи, а через несколько месяцев - новый переезд.

Почему это произошло? Главная причина, на наш взгляд, заключалась в массовой смене не только высшего руководства страны, но и чиновников среднего звена. В 1991 году пришла политическая элита, не научившаяся еще управлять страной. Это была революция, которая всегда несет с собой разрушения.

На этом фоне удивительной выглядела продолжающаяся жизнь космической промышленности. Агентство совершило лишь один переезд - с Миусской площади в административное здание на улице Щепкина. Команда Коптева, надо отдать ей должное, сохранила способность к управлению отраслью. В короткое время был набран грамотный аппарат. В распоряжении нового руководителя были многочисленные сотрудники только что упраздненного Минобщемаша СССР, в котором он сам проработал 19 лет и многих знал лично. Строить новое агентство начало советское поколение государственных служащих, воспитанное в духе патриотизма, прошедших школу работы в промышленности или службы в космических войсках. Эти люди работали самоотверженно, не считаясь со временем и затратами сил. Они в короткий срок восстановили порядок, нарушенный безвластием 1991-1992 годов.

Бюджет постепенно нарастал, несмотря на бесконечные секвестры и недоплаты. Команда управленцев отраслевого уровня и уровня предприятий долгие годы оставалась стабильной. Дикая приватизация первых лет промышленности РКА почти не коснулась. Отрасль выжила, смогла еще много лет поддерживать свою конкурентоспособность. Вот каковы последствия указа № 185 и принятого год спустя закона «О космической деятельности»!

К сожалению, в долгосрочной перспективе все же сказались негативные последствия того обстоятельства, что система управления отраслью, отвечающая требованиям нового века, так и не была выстроена. Принятые решения оказались половинчатыми. В отрасли, под вывеской космического агентства, был во многом воссоздан советский Минобщемаш. Агентство было не просто заказчиком, оно продолжало заниматься управлением предприятиями, больше тяготело к отраслевой нормативной базе, чем к развитию законодательства на федеральном уровне, оставалось закрытым ведомством, не умеющем (и не желающим) вести диалог с обществом. Несмотря на драматически сократившееся финансирование, РКА пыталось удержать все направления космической деятельности, которые велись в СССР. В итоге агентству удалось во многом сохранить наземную космическую инфраструктуру, но в силу обрушения финансирования оно не смогло обеспечить технологического перевооружения предприятий. Были заморожены новые разработки, почти остановилась модернизация техники и технологий. За это, конечно, мы не можем упрекнуть наших коллег, работавших в исключительно тяжелых условиях девяностых и начала двухтысячных годов.

Главной проблемой российской космонавтики остаётся нарастающее технологическое отставание, причем не только от мировой космонавтики, но и от ряда других отраслей российской промышленности.

Нельзя сказать, что правительство не возвращалось к анализу положения дел. Причины технологического отставания материального производства были обозначены, например, в "Стратегии развития ракетно-космической промышленности на период до 2015 года", принятой 11 декабря 2006 г. Военно-промышленной комиссией (ВПК) при Правительстве России. В документе говорилось о "несоответствии потенциала ракетно-космической промышленности новым требованиям государства и мирового космического рынка как по выпускаемой продукции, так и по научно-производственному и кадровому составу, а также по организационной и имущественной структуре промышленности". Были намечены мероприятия и сроки исправления ситуации. Но ситуация только ухудшилась. Это означало, что кризис охватил не только сферу науки и производства, но и систему управления.

Основными проблемами системы управления космической деятельностью оставались:

1. Отсутствие ясно выраженных стратегических целей.
2. Устаревшая структура управления.
3. Неразвитая система законодательного обеспечения.

В "Меморандуме о космической деятельности" (С.А.Жуков, А.Г.Ионин, И.М.Моисеев, Д.Б.Пайсон, 2013) мы, в частности, писали:

"В документах «верхнего уровня» (например, «Основах политики Российской Федерации в области космической деятельности до 2020 года») четкая, ясная миссия России в космосе не сформулирована. Утвержденный Президентом Российской Федерации новый документ («Основы политики… до 2030 г.») также содержит, по сути, «полное множество» положений, не позволяющих на основе данного документа сделать практические выводы о направлениях отечественной космической деятельности (отличных от «планировать, как всегда, всё, что можно»).

Недавно принятая «Государственная программа Российской Федерации в области космической деятельности до 2020 года» представляет собой «подшивку» федеральных целевых программ в области космической деятельности, не определяя бюджетных обязательств государства. Сами же программы, по сути, являются более или менее сбалансированными сборниками предложений головных предприятий ракетно-космической промышленности. Таким образом, стратегический план, который бы опирался на четко выраженную миссию страны в космосе в XXI веке, у нас отсутствует. Имеет место разрыв в целеполагании: между основами политики и государственной программой нет стратегии, то есть, цели и мероприятия не увязаны между собой. А это может привести к тому, что имеющее место увеличение финансирования космической деятельности не приведет к достижению поставленных целей – этих целей нет.

Предложения:
1. Следует начать широкое обсуждение недавно опубликованных «Основ политики…» с целью выработки на следующем этапе государственного целеполагания сбалансированного документа - «Национальной космической политики», которую примет и провозгласит Президент Российской Федерации.

2. Поручить Роскосмосу разработать:

а) промышленную политику в сфере космической деятельности (принципы реструктуризации и последующего развития ракетно-космической и смежных отраслей промышленности);

б) стратегию исследования, освоения и использования космического пространства, в рамках которой должны быть прописаны цели космических программ.

3. Затем провести уточнение ФЦП, входящих в состав Государственной программы «КД России», приведя их в соответствие со стратегическими целями, отказавшись от избыточных и дублирующих направлений деятельности, введя дополнительные мероприятия, обеспечивающие расширение круга традиционной кооперации, поддержку деятельности вузов и малых инновационных предприятий, решение задач международного сотрудничества и трансфера технологий.

4. Привести структуру государственного управления космической деятельностью в соответствие со стратегическими целями России в космосе и промышленной политикой
в сфере космической деятельности".

Многое из перечисленного было ясно и можно было сделать уже в 1990-е годы. Не только правительство, но и космическое агентство могли сказать свое стратегическое слово. Не сумели.

Одна из причин этой «недоработки» Коптева и его команды – стремление работать в узком аппаратном кругу, неумение опираться на широкую профессиональную экспертизу (имевшиеся так называемые экспертные органы были лишь декоративными образованиями, а в отраслевых институтах компетенция все эти годы быстро падала). С другой стороны, не будем забывать, что команда Коптева в период с 1999 по 2004 взяла на себя ответственность и за судьбы авиапрома. В этот период Российскому космическому агентству были переданы примерно 350 предприятий авиационной промышленности России, а само агентство называлось авиационно-космическим. О том, что это была тяжелая дополнительная ноша, и говорить не приходится.

Следует отметить еще один момент. Политические группы, боровшиеся за влияние в космонавтике, не доводили дело до слишком острого противостояния. В начале 1990-х в отрасли никого не «отстрелили», не посадили, не подвергли сильному давлению. Сказался общий высокий уровень культуры и сдержанности основных действующих лиц космонавтики того времени.

Попробуем проследить судьбы участников космической реформы 1991-1993 годов.
О Михаиле Дмитриевиче Малее я уже писал. Он умер в 1996-м.

Владимир Михайлович Постышев сделал стремительную карьеру. Он довольно быстро вырос до заместителя министра юстиции, генерал-полковника юстиции. Потом занимал пост главы федеральной службы по банкротству. Но несколько лет назад вышел из дома и не вернулся. Поговаривают, что причина его таинственного исчезновения кроется в его коммерческой деятельности. У Постышева остались вдова и трое детей.

Его руководитель по работе в Верховном Совете РФ Алексей Николаевич Адров после завершения срока депутатства перешел на работу в Аэрофлот. Там он трудился в службе автоматизированной продажи билетов. Позже был назначен руководителем Аппарата Центральной избирательной комиссии.

Александр Александрович Пискунов стал генерал-майором, избирался депутатом Государственной Думы двух созывов, позже был заместителем руководителя Аппарата Правительства России, аудитором Счетной Палаты России. С 2013 по 2018 год работал помощником  Полномочного представителя Президента России в ЦФО.

Иван Михайлович Моисеев - известный и востребованный эксперт по космонавтике, по-прежнему активно занимается вопросами космической политики и проблемами межзвездных перелетов.

Сергей Владимирович Кричевский в течение нескольких лет продолжал подготовку к космическому полету, но в 1998 г. ушел из Отряда космонавтов. Сегодня он профессор, доктор философских наук, главный научный сотрудник Института истории естествознания и техники РАН.

Юрий Николаевич Коптев в течение двенадцати лет возглавлял Российское космическое агентство (с 1999 года по 2004 гг. - Российское авиационно-космическое агентство). В 2004 году перешел в Минпромэнерго России, где занял пост директора Департамента оборонно-промышленного комплекса. Ныне он руководитель Научно-технического совета Государственной корпорации «Российские технологии» и одновременно председатель НТС госкорпорации Роскосмос.

Генерал-лейтенант Юрий Григорьевич Гусев служил в Космических войсках еще несколько лет после описываемых событий, затем работал заместителем начальника Сводного управления Росавиакосмоса. После преобразования агентства в ФКА недолгое время исполнял обязанности начальника Сводного управления, затем перешел в НПЦ АП имени Н.А. Пилюгина заместителем генерального директора.

Александр Николаевич Кузнецов с 1992 года работал начальником управления средств выведения и наземной космической инфраструктуры РКА, затем заместителем генерального директора РКА и Росавиакосмоса. За это время он вырос в воинском звании до генерал-майора. С 2003 года - заместитель генерального директора ФГУП ГКНПЦ имени Хруничева, а теперь успешно трудится в инновационном бизнесе.

Вячеслав Георгиевич Безбородов стал начальником оперативного управления Космических войск, генерал-лейтенантом, потом перешел в Совет Безопасности, а затем в РНИИКП (ныне - АО РКС). C 2008 г. возглавляет ОАО «НПК Рекод», созданное Роскосмосом для доведения результатов космической деятельности до регионов России.

Валерий Владимирович Алавердов с 1992 до 2002 года трудился первым заместителем генерального директора РКА - Росавиакосмоса. Затем он - директор ФГУП «Организация «Агат», в настоящее время - главный научный сотрудник этой организации.

Александр Иванович Медведчиков на протяжении 15 лет был бессменным заместитель руководителя космического агентства по международной деятельности. В 2008 г. со всеми положенными почестями ушел на пенсию.

Юрий Алексеевич Локтионов –  пенсионер.

Я в 1996 году организовал ЗАО "Центр передачи технологий", был членом Отряда космонавтов, исполнительным директором космического кластера Фонда Сколково. Возглавив в 2015 году рабочую группу Аэронет Национальной технологической инициативы, занимаюсь развитием беспилотной авиации и частной космонавтики.



ЧАСТЬ 2. МЕМУАР О КОСМИЧЕСКОМ ЗАКОНЕ
 
Сергей Жуков:

Уже в Рабочей группе Адрова началась работа над проектом Закона о космической деятельности. В авторский коллектив вошли шестеро: Владимир Михайлович Постышев (руководитель авторского коллектива), Иван Михайлович Моисеев, Сергей Владимирович Кричевский, Николай Николаевич Фефелов, Анатолий Иванович Рудев, Анатолий Викторович Лапшин.

Первые трое в этом списке были членами Московского космического клуба.

Малоизвестный факт: закон разрабатывался по договору между Верховным Советом и МКК, подписанному, соответственно, первым заместителем Председателя ВС РСФСР Сергеем Александровичем Филатовым и мной.

К июлю 1992 года проект закона в основном был готов. Пошли согласования. Обширная переписка с регионами и предприятиями могла сгореть при обстреле Белого Дома в октябре 1993-го. Но она уцелела благодаря стараниям И.М. Моисеева. Закон был принят «хасбулатовским» Верховным Советом в 20 августа 1993 года и утвержден Б.Н. Ельциным в  начале октября. Успели...

Иван Моисеев:

На этом многоточии С. Жуков остановил свои воспоминания и заставил меня написать то, что вы сейчас, надеюсь, прочтёте, я назвал: "Мемуарами о космическом Законе"

ПОСТАНОВКА ЗАДАЧИ

Вопрос о национальном космическом законодательстве для меня впервые возник осенью 1990 г. в ходе дискуссий, предшествующих созданию МКК. Идея создания правовой базы космонавтики вполне соответствовала тогдашним настроениям в обществе, стремлениям выстроить правовое государство. В тоже время, как это часто бывает, популярная идея начала многими рассматриваться, как панацея от всех бед, теряя при этом свое содержание. "Не горит лампочка в подъезде? Принять закон, чтобы горела!" - и вопрос считается решённым.

Для постановки вопроса о космическом законодательстве существовали две базовые предпосылки: полное отсутствие таких законов в СССР и важная положительная роль закона о космосе США 1958 г . Основным был вопрос – а что, собственно должно быть в российском Законе о космосе? Американский закон считался полезным в качестве образца, но ситуация в нашей стране была совершенно иной.

В конце 1990 г. коллективный разум МКК сформулировал основные задачи космического законодательства на текущем этапе:

"…группа экспертов Московского Космического клуба считает необходимым параллельное решение трех ключевых взаимосвязанных задач.

Первая – разработать Концепцию развития советской космонавтики.
 
Вторая - разработать Государственную программу исследования и освоения космического пространства, обеспечить ей законодательный статус в Союзе и в республиках.

Третья - провести структурные и организационные реформы, которые бы определили возможность выполнения Государственной программы и обеспечивали бы "выживаемость" космонавтики в нынешних не очень легких условиях".

Первая позиция была отражением попыток добиться от государства ясной формулировки целей и задач страны в космосе. Вторая апеллировала к республикам в условиях сильных центробежных тенденций в СССР и предполагала введение законодательной защиты космической деятельности от последствий неизбежных изменений в отношениях Центра и республик.

Постановка задачи о законодательном обеспечении космической деятельности шла в связке с предложением о Государственной космической программе. Тогда я с удивлением узнал, что документ такого типа просто отсутствует. Были, конечно, ежегодные и пятилетние планы министерств и организаций, но необходимого для государства обобщающего документа не существовало. Эта ситуация являлась отражением одной из ключевых проблем тогдашней плановой экономики – концентрация усилий по планированию деталей при отсутствии стратегического видения будущего.

Отсутствие стратегического видения болезненно отразилась на космонавтике. Это привело к уничтожению почти готовой "лунной" ракеты сверхтяжелого класса Н-1, частично из-за этого проект ТКС "Энергия-Буран" оказался катастрофой. Транспортную систему, стоящую неимоверные деньги , создали, а разработка полезных нагрузок для нее оказалось за горизонтом планирования и вне достаточного финансирования.

Следующим шагом должно было стать конкретизация и детализация разработки проекта закона, подготовка соответствующих документов. Тогда это не удалось. Это было время, которое никак не благоприятствовала законотворческой работе. Закон – отражение консенсуса в обществе, механизм стабилизации достигнутых положительных решений. А страна кипела. Множество альтернативных политических подходов, самые разные прогнозы, в большинстве – пессимистические.

Вторая проблема была чисто технической – в рабочей группе МКК не было юристов, а инженеры, ученые и журналисты просто опасались вторгаться в незнакомую им область знаний. Список российской литературы по теме – 3 тонких книжки, все по международному праву.

В конце 1990 года на собрании МКК выступил Геннадий Петрович Жуков — доктор юридических наук, профессор, специалист в области международного космического права. Интересно, но… практически бесполезно для решения совершенно новой задачи, которую мы поставили.

Позднее я понял, в чем дело. У нас не только не существовало национального космического права, но не было даже опубликованных научно-исследовательских работ по этому направлению. Причина – полная закрытость космической отрасли от общества. Секретность космоса была "священной коровой", а закон – по определению несекретный документ.

Однако, существовала разработка, написанная "в стол". Ее автором был Владимир Михайлович Постышев, ранее работавший в Институте государства и права АН СССР.

Встретился я с ним впервые на конференции "Кому нужен космос на Земле" в феврале 1991 года. Спустя два месяца, в апреле, он появился в МКК, где я ему и передал почти завершенный вариант нашей разработки, которую мы называли "Космической доктриной СССР".

Через пару дней Постышев позвонил мне и предложил встретиться. Встретились мы в метро, на платформе и Владимир Михайлович сходу объявил, что работа никуда не годится. Я в свою очередь предложил пойти ко мне домой и рассмотреть вопрос предметно, что мы и сделали. В процессе рассмотрения выяснилось, что никаких принципиальных возражений нет, а есть серьезные предложения по редакции текста.

Редактирование мы провели в ходе нескольких встреч, и Постышев оговорил для себя подпись "научный редактор" под доктриной. Позднее я понял, что резкая критика была способом активно включится в работу. Если бы не этот эпизод, судьба первого Закона о космической деятельности сложилась бы иначе, и вряд ли мне пришлось им заниматься.

Вопреки моим желаниям и ожиданиям, Постышев практически не вмешивался в текст правовой части Космической доктрины. На том этапе (да и в дальнейшем) его меньше интересовали законодательные аспекты космической деятельности, а больше экономические. Это было следствием прагматизма, присущего Владимиру Михайловичу. Любопытно, что в этом смысле он - прямая противоположность моего соавтора Сергея Жукова, работа которого больше основывается на энтузиазме и определенного рода идеализме. При этом и тот, и другой стабильно демонстрировали очень высокий уровень эффективности работы.

В опубликованной Космической доктрине СССР были зафиксированы следующие положения по национальному космическому праву:

"ЗАКОНОДАТЕЛЬНАЯ БАЗА КОСМИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Любые идеи могут быть реализованы в человеческом обществе двумя способами: с помощью директивных указаний либо с помощью нормативных актов.

Первое характерно для иерархических, авторитарных систем и совершается обычно в негласных формах применительно к каждому конкретному случаю.

Второе характеризует демократические системы и предполагает гласность официально установленных нормативных требований и их сознательное применение самостоятельными субъектами.

Именно по этой причине процесс демократизации в нашей стране идет нога в ногу с процессом построения правового государства. Поэтому реформа в космонавтике, направленная на укрепление самостоятельности организаций, участвующих в космической деятельности, и стимулирование инициативы занятых в космической науке и технике специалистов немыслимы без разработки и принятия космического законодательства.

В целом, в космическом законодательстве должны отражаться все те организационные и экономические мероприятия, о которых говорилось выше. Закон – это специфическое общественное средство реализации поставленных задач. ... при разработке законодательства необходимо учитывать состояние общества, его социальных институтов, иные привходящие обстоятельства.

В нашем случае к таковым относятся:
 
- общая неразвитость правовой системы СССР и полное отсутствие правового регулирования деятельности, связанной с созданием и использованием высоких технологий, имеющих стратегическое значение;
- невосприимчивость оборонных отраслей к правовым методам регулирования своих отношений с контрагентами;
- продолжающийся процесс разделения компетенции между центром и субъектами федерации;
- наличие ряда международных правовых актов, регулирующих космическую деятельность в глобальных масштабах;
- наличие развитого космического законодательства в США и ряде других космических держав.

В законах, регулирующих космическую деятельность, должны прежде всего устанавливаться принципы космической политики СССР. К ним, на наш взгляд, относятся:

- принцип исследования и использования космического пространства на благо народов СССР и всего человечества;
- принцип свободы исследования и использования космоса;
- принцип неприсвоения космоса и его частей;
- принцип международного сотрудничества и взаимной помощи;
- принцип ответственности государства за национальную космическую деятельность.

Далее, в законодательном порядке должны быть установлены государственные органы, отвечающие за разработку национальной программы и контроль за соответствием космической деятельности установленным требованиям. Необходима регламентация деятельности этих органов, разграничение их компетенции и ответственности, четкое решение процедурных вопросов.

Одна из задач космического законодательства – защита прав организаций и граждан, вовлеченных в космическую деятельность. Права собственности, иные имущественные вопросы, трудовые отношения и социальные гарантии – весь комплекс связей, возникающих между космическими фирмами и их сотрудниками, а также между ними и соответствующими государственными органами, должны быть урегулированы открытым законодательством.

Наконец, в законодательном порядке должна быть установлена ответственность за ущерб, причиненный организациям и гражданам, а также за неблагоприятные экологические последствия ракетных запусков, падения частей космических аппаратов и т. п. Здесь следовало бы предусмотреть дисциплинарную, материальную и уголовную ответственность должностных лиц, виновных в нарушении принципов космической политики и правил осуществления космической деятельности.

Особый разговор о правовом регулировании коммерческой космонавтики. Дело в том, что коммерция без права в принципе невозможна. Коммерческие отношения – это отношения равноправных партнеров, которые обмениваются не только принадлежащими им продуктами, но и правами на эти продукты. И не случайно в США после принятия Закона об аэронавтике и исследовании космического пространства 1958 г. каждый новый закон в этой области принимался тогда, когда очередная "созревшая" отрасль космонавтики передавалась для коммерческого использования. Так, в 1962 г. был принят Закон о коммерческих спутниках связи; в 1964 г. – Закон о коммерческих запусках и Закон о коммерциализации дистанционного зондирования Земли; в настоящее время рассматривается Закон о страховании в ходе космических запусков и полетов.

В нашей стране также придется пойти по пути разработки законопроектов о коммерциализации космической деятельности либо законопроектов по отдельным направлениям коммерческой космонавтики. Эта задача приобрела особую остроту в связи с выходом наших предприятий и организаций на международный космический рынок. Любой внешнеторговый контракт представляет собой юридический документ, привязанный и защищенный определенной правовой системой. Если этой системы нет, то соответствующая сторона оказывается в крайне невыгодном положении. В случае нарушения контрагентом своих обязательств она лишена реальных возможностей защитить свои интересы. Попытки заключения внешнеторговых сделок по высоким технологиям без защиты интеллектуальной собственности и промышленных секретов на уровне национального законодательства – это, по существу, и есть скрытая распродажа национального достояния".

На этом работа по национальному космическому законодательству была прервана и возобновилась только через год.

Существенное событие произошло в феврале 1992 года. Тогда, правда, я не обратил на него особого внимания. Последствия всплыли позже и совершенно неожиданно.

В Протоколе совещания у Б.Н. Ельцина, описанного в первой части книги, был важный пункт:

"6. РАН (Институт государства и права) совместно с МИД, Госкомсотрудничества, РКА и ВС СНГ (УНКС) в трехмесячный срок разработать и представить в Правительство РФ проект закона об основах правового регулирования космической деятельности в РФ, обратив особое внимание на вопросы собственности на космические аппараты".

Работа по этому пункту, как мы узнали позже, велась, но никаких видимых свидетельств не было до 1993 года, поэтому пункт Протокола нами как-то забылся.

ВЕРХОВНЫЙ СОВЕТ РСФСР

Вскоре после завершения работ по созданию Российского космического агентства Владимир Постышев перешел на работу в ВС РСФСР главным специалистом Комиссии по транспорту, связи, информатике и космосу.

Председателем Комиссии был Алексей Николаевич Адров, до этого начальник отдела НПО "Энергия", один из авторов упоминавшегося в первой части письма к Б.Н. Ельцину. Российской космонавтике сильно повезло, что в самом начале ее формирования один из ключевых для судеб отрасли постов занял заинтересованный и умный человек.

Что касается меня, то я начал работать в Комиссии по транспорту, связи, информатике и космосу в роли "приходящей няни", то есть, специалистом по космосу, подключающимся при наличии фронта работы. Моей регулярной обязанностью стала фильтрация "самотека" - многочисленных космических проектов, поступающих в Комиссию. Мне пришлось работать по этому профилю в Рабочей группе Малея, продолжил заниматься тем же в Верховном Совете, по этой же теме выполнял большую НИР "Эстафета" для РКА, сейчас разбираюсь с инициативными космическими проектами в Фонде Сколково.

Поначалу я рассчитывал на неожиданные находки, своего рода "жемчужины", как это описано в отличном рассказе "Проект "Жемчужина" Андрея Балабухи, но позднее понял, что основной результат – экономия сил авторов проектов и средств государства. Жаль, что ко мне в свое время не попал проект знаменитой "гравицапы", запущенной на спутнике "Юбилейный". Тогда бы этот откровенный бред полетел не в космос, а в корзину, и специалистам не пришлось краснеть, вспоминая о "прорывном открытии".

В Комиссию поступали и серьёзные, хорошо проработанные проекты, но в подавляющей своей части неприемлемые. Авторы, в большинстве своём, не понимали сложности экономической ситуации и рассчитывали на значительное бюджетное финансирование. А если предлагался "коммерчески выгодный" проект, не указывался реальный потребитель, готовый платить деньги.

Денег не было ни у кого. Дефицит бюджета составлял 15% расходов, и перспективы его снижения не просматривались. Практически любой бюджетный проект попадал в область неопределенности, а по состоянию на "сейчас" не мог быть принятым, вне зависимости от его перспективности.

Были и проекты собственно Комиссии – они касались системы государственного управления космической деятельностью в России. Еще в Рабочей группе М.Д. Малея были разработаны вполне удовлетворительные схемы государственного управления космической отраслью, но в силу причин, описанных в первой части книги, эти схемы не были в полном объёме реализованы.

Первым проектом такого рода были предложения по формированию Совета по космосу при Президенте Российской Федерации. Это Совет должен был стать центром системы целеполагания для отечественной космонавтики. Были разработаны все необходимые документы, предложены кандидатуры. Но проект не прошел. Тем не менее, объективная необходимость такого органа сохраняется, предложения о его создании появляются регулярно.

Вторым проектом была попытка создания группы депутатского контроля за космической деятельностью в Российской Федерации – создания независимого от РКА органа, который был бы способен контролировать деятельность агентства. Это предложение также не прошло.

Причина неудачи обоих проектов была в нарастающей политической напряженности между Верховным Советом и Президентом России. Предложенные нами варианты отвергались из-за подозрений в том, что они имеют политическую подоплеку, иными словами, что за ними стоят попытки ВС РСФСР вторгнуться в сферу полномочий Президента и Правительства.

Еще один проект – создание Экспертной комиссии по космосу при Правительстве Российской Федерации. Еще в феврале я вписал в Указ Президента о создании РКА пункт об экспертизе, и эта позиция вернулась ко мне бумерангом. Создание Экспертного совета было поручено Миннауки России, исполнителем был назначен начальник отдела этого министерства Анатолий Васильевич Богданов, который и пришел в Верховный Совет посоветоваться.

Я подготовил проект положения о Межведомственной экспертной комиссии по космосу, дал список авторитетных специалистов по космосу, к которым, в той или иной степени, можно было отнести определение "независимые". Комиссия была создана Постановлением Правительства Российской Федерации от 3 августа 1992 г. N 535.

Можно было бы радоваться, но…

Положение выхолостили, убрав обязывающие позиции, а список заменили полностью, внеся в него руководителей предприятий, подведомственных РКА. Получилось никчёмно – за направления космической деятельности, по которым требовалась экспертиза, стали отвечать в большинстве своём аффилированные лица. Комиссия существует до сих пор, но практически не работает. Раз в несколько лет она собирается и штампует подготовленные Роскосмосом бумаги, касающиеся финансирования.

Не удивительно, что в отрасли мало кто знает об итогах работы Межведомственной экспертной комиссии по космосу, не знают фамилию ее председателя, а многие даже не догадываются о её существовании. А ведь эта структура вполне могла (и должна была) стать авторитетной и влиятельной силой в российской космонавтике!

На трех успешных работах Комиссии по транспорту, связи, информатике и космосу остановлюсь подробнее.

ПЕРВЫЙ БЮДЖЕТ РОССИЙСКОГО КОСМОСА

Еще в МКК, а затем в Рабочей группе Малея мы много обсуждали и аргументировали необходимость создания государственной космической программы, а также выделенного обособленного финансирования космической деятельности (так называемая "отдельная строка" в государственном бюджете). Предложения, лежащие на поверхности и явно полезные, однако до 1992 года не применявшиеся. В СССР действовал ведомственный принцип финансирования, а наши предложения предполагали переход на программно-целевой принцип, что тогда было революционной идеей.

Тем не менее, политико-экономическая обстановка заставила РКА пойти по предложенному нами пути. Только что созданное агентство не могло рассчитывать на "традиционное" ведомственное финансирование, как другие министерства. В условиях бушевавшего кризиса единственной возможностью было четко указать цели финансирования и обосновать необходимость их достижения. Руководство РКА это понимало. Была разработана и согласована с заинтересованными министерствами первая Государственная космическая программа России.
 
По существу с Программой все соглашались, но это еще не стало решением проблемы финансирования. В начале 1992 года в стране кардинально изменилась экономическая система. Правительство было сформировано меньше полугода назад. Кто-то наверху, не мудрствуя лукаво, отнес РКА в ведение Миннауки России. В части финансирования это означало, что РКА получает деньги на космическую деятельность не из бюджета России, а из бюджета этого министерства. А бюджет Миннауки не предусматривал расходов по статьям "серийные закупки" и "капитальное строительство". Кроме того, было ясно, что деньги, выделенные на НИОКР , пройдя через коридоры здания на Тверской, подвергнутся существенной "усушке и утруске".

Именно эти проблемы весной 1992 года пытались решить в лабиринтах Верховного Совета генеральный директор РКА Ю.Н. Коптев вместе со своими коллегами Николаем Тихоновичем Жулиным и Борисом Владимировичем Бодиным. Задача была непростой.

Государственный бюджет 1992 года верстался "на ходу", в процессе формирования Правительства и при быстро меняющейся внутриполитической обстановке. В частности, Положение о РКА - важнейший документ о полномочиях агентства - было подписано Е.Т. Гайдаром 9 апреля, когда то, что называлось "бюджетным процессом" было в самом разгаре. И, конечно, космонавтика была далеко не единственной и далеко не первой в очереди.

Решению вопроса о финансировании российского космоса помогла случайность. Коптев и его команда столкнулись с Постышевым в одном из коридоров Белого дома. После выяснения ситуации Владимир Михайлович спросил: "А что же вы к нам в Комиссию не заходите?". Не знаю, что ему ответили, но ясно, что такая "невнимательность" к профильной для РКА Комиссии была чисто субъективным фактором, связанным с событиями, описанными в первой части книги. Коптев явно опасался, что его оппоненты по вопросам создания РКА встретят его неприветливо. Однако, противостояние осталось в истории. Делегация агентства появилась в Комиссии. На мой стол легли первая космическая программа России и сопроводительные документы.

По содержанию Программы вопросов не было. Точнее – возникающие вопросы были не актуальны, сначала надо было решить экономико-организационные вопросы. Не понравилось содержание сопроводительных документов, в частности "Пояснительной записки", в которой аргументировалась необходимость бюджетного финансирования космической деятельности. Как это часто бывает, записка была рассчитана на тех, кто "в теме", кого агитировать и убеждать не надо. Документ, сверх того, страдал декларативностью, содержал тезисы лозунгового характера.

Переделав бумагу, я получил две страницы простого текста, с которыми Владимир Постышев и пошел к А.П. Починку, тогда - Председателю Комиссии по бюджету.

Разговор был коротким. Александр Петрович  быстро вник в проблему и согласился с нашими предложениями. Когда я посмотрел итоговые цифры, то обнаружил ошибку Комиссии по бюджету. Вместо того, чтобы просто утвердить предложенные РКА цифры, они добавили к запрашиваемой сумме расходы на серийные закупки и капстроительство, которые уже были учтены в запросе. Это хорошая иллюстрация той атмосферы неразберихи, в которой верстался первый бюджет России. По понятным причинам, я не стал этот вопрос поднимать, более того, вообще никому не сказал об этой ошибке.

Вот каким образом и появилась в государственном бюджете "отдельная строка" на космос:

"Статья 9. Направить в 1992 году ассигнования из республиканского бюджета Российской Федерации на следующие цели в следующих суммах (млн. рублей):
…
5. Финансирование фундаментальных научно-технических исследований и государственных научно-технических программ Российской Федерации
…
Российская государственная космическая программа - 8720,0".

РЕЖИМ КОНТРОЛЯ РАКЕТНЫХ ТЕХНОЛОГИЙ

Эта история началась в апреле 1992 года, но чтобы понимать суть событий, надо заглянуть в более ранние времена.

В 1947 году около двух десятков технологически развитых стран, в частности США, Япония, Великобритания, Франция и ФРГ, создали Координационный комитет по экспортному контролю (КОКОМ) - организацию для контроля над экспортом в СССР и другие социалистические страны. Основной задачей КОКОМ было не дать "тоталитарным режимам" воспользоваться плодами быстрого развития технологий в развитых странах.

В отношении космонавтики СССР почувствовал действие этого режима в начале 1980-х годов, когда решил заняться выводом спутников для иностранных заказчиков. Тогда США заявили, что ни одна американская деталь для спутников не пересечет границы СССР. А поскольку к тому времени Соединенные Штаты стали разработчиком наиболее эффективных спутниковых технологий, и практически ни один западный космический аппарат не обходился без американских комплектующих, это означало запрет на запуск иностранных коммерческих спутников с территории Советского Союза.

После распада Союза КОКОМ стал ненужным и прекратил деятельность в марте 1994 года. Но некоторые его функции взял на себя "Режим контроля ракетных технологий", РКРТ. Режим был сформирован в 1987 году. Поначалу в него вошли Франция, Германия, Италия, Великобритания, США, Канада и Япония.

Цель РКРТ состояла в том, чтобы противодействовать распространению технологий создания ракетных средств, способных "доставлять полезную нагрузку не менее 500 кг на расстояние, по меньшей мере, в 300 км". Более поздняя формулировка расширяла сферу применения до "ракетных средств, способных доставлять оружие массового поражения". В целом, РКРТ требовал от своих членов проведения ответственной экспортной политики в части ракетного вооружения.

Для РКРТ была выбрана довольно любопытная и, на мой взгляд, перспективная правовая форма. Это не организация, как КОКОМ, и даже не международное соглашение, а просто согласованные и опубликованные "Руководящие принципы", к которым может присоединиться любое государство, причем в произвольной форме. Здесь мы видим пример использования так называемого "мягкого права", норм, не являющихся юридически обязательными, нарушение которых не влечет наступления международно-правовой ответственности.

А в России в то время бушевали внутриполитические войны между "демократами" и "коммунистами". Коммунисты, поняв, что их репрессировать не будут, жаждали взять реванш за поражение 1991 года.

Так как высшие органы государственной власти РСФСР – Съезд народных депутатов и Верховный Совет избирались в условиях господствующей КПСС, они стали центром "коммунистической борьбы". На этой же стороне выступили и многие "демократы", посчитавшие себя обделенными при дележе власти.

С 6 по 21 апреля 1992 года проходил VI Съезд народных депутатов Российской Федерации. Съезд дал неудовлетворительную оценку работы правительства Е.Т. Гайдара, высказался против предоставления дополнительных полномочий Президенту.

Съезд также отказался ратифицировать Беловежское соглашение о прекращении существования СССР (оно было ратифицировано Верховным Советом РСФСР 12 декабря 1991 года) и исключить из текста Конституции РСФСР упоминание о Конституции и законах СССР. Ельцин и его команда оборонялись.

Таким образом, VI Съезд народных депутатов Российской Федерации, фактически, положил начало острому противостоянию между исполнительной и законодательной властью, нанесшему огромный ущерб развитию России и, в конечном счете, приведшему к вооруженному столкновению в октябре 1993 года.

Что до космонавтики, то 14 апреля 1992 года Постышев положил мне на стол факс:
 
"Уважаемые Народные Депутаты!

В январе 1991 года в острой конкурентной борьбе с американскими и французскими фирмами Главкосмосом, представлявшим интересы предприятий космической промышленности, было подписано Соглашение о разработке криогенной ступени для индийской ракеты-носителя ЖСЛВ для вывода на геостационарную орбиту индийских спутников связи. В рамках данного соглашения Российская сторона разрабатывает проект, изготавливает и поставляет два экземпляра этой ступени в Индию и передает технологию ее изготовления. Данное Соглашение было заключено именно с Главкосмосом, так как предложенные условия оказались значительно выгоднее условий конкурентов.

Однако, развернутые работы по данному Соглашению, находятся в настоящее время под угрозой срыва из-за позиции американской администрации, требующей прекратить все работы. Свои претензии обосновывают якобы имеющим место в этом проекте нарушением Режима контроля ракетных технологий (РКРТ), к которому Россия собирается присоединиться.

По нашему мнению, эти претензии совершенно не имеют оснований и носят протекционистский характер, защищающий внешнеэкономические интересы космической промышленности США. Это подтверждается следующими аргументами:

1. Поставляемые в Индию технология и ракетные ступени не могут иметь военного применения по техническим причинам (криогенные компоненты топлива, длительный срок подготовки к старту и пр.) и ориентированы на мирное использование космоса. В тоже время, РКРТ не имеет целью чинить препятствии национальным космическим программам.

2. В Соглашении, которое подписывалось от имени Президента Индии, содержатся обязательства индийской стороны использовать получаемую технологию исключительно в мирных целях и не передавать ее в третьи страны.

3. РКРТ запрещает передачу производственных мощностей по выпуску ракетной техники. В данном Соглашении никакого производственного оборудования российской стороной не передается...".

Для большинства граждан России, жадно следивших за трансляциями заседаний Съезда, этот запрос был еще одной стычкой ветвей власти. Однако для космического сообщества события вокруг контракта Главкосмос-ISRO (Индийская организация по исследованиям в космосе – Indian Space Research Organization) стало одним из важнейших событий нового времени.

Стоимость контракта составляла 250 миллионов долларов. А санкции США грозили перекрыть возможности запуска коммерческих спутников нашими ракетами (стоимость одного запуска в то время составляла примерно 50 миллионов долларов). Кроме того, в заявлениях влиятельных американских политиков отказ от контракта увязывался с перспективой получения Россией всего пакета американской помощи, который оценивался в 25 миллиардов долларов.

Если подходить чисто арифметически – казалось бы, а что здесь думать? Однако, позиция Комиссии по транспорту, связи, информатике и космосу (да и моя также) состояла в том, что необходимо поддержать нашу космическую промышленность. Но как это сделать  и при этом избежать санкций США?

Большая часть комментариев сводилась к тому, что Штаты не имеют права так поступать, преследуют свои экономические выгоды, и тому подобное. Конструктива не было, вопрос стоял в двоичной форме – либо мы разрываем контракт, либо санкции.
               
Мы начали исследовать ситуацию, подключили экспертов А.Н. Рудева, А.А. Лебеденко, М.В. Тарасенко. Логика и правовые основания действий американцев стали нам понятны, но что предложить, мы не знали. В процессе поиска я в какой-то момент поставил себя на место американцев и задался вопросом: а чего, собственно, "я" хочу добиться?

Ясно, что не экономических выгод, они здесь не прослеживались. И не политических – ссора с Россией не дала бы американским политикам никакого профита. Оставалось не искать черную кошку в тёмной комнате, а просто принять то объяснение, которое сами же американцы и дали, а именно: США озабочены распространением ракетных технологий. И тогда здесь есть о чем поторговаться.

Свои соображения я изложил Постышеву за чашкой кофе в буфете Верховного Совета. Вернувшись в его кабинет, мы за час подготовили записку председателю Комиссии А.Н. Адрову, который, прочитав, сразу же отправил ее Председателю Верховного Совета Р.И. Хасбулатову.

В записке за подписями Адрова, Постышева и Моисеева, в частности, говорилось:

«Радикальное решение проблем вокруг российско-индийского контракта может быть достигнуто на основе следующего подхода:

1. Принятие Россией обязательств по соблюдению режима нераспространения ракетных технологий в пакете с обязательством США о снятии ограничений КОКОМ на экспорт космических технологий в Россию.

2. Выдвижение дипломатической инициативы по совершенствованию режима нераспространения ракетных технологий с тем, чтобы он не препятствовал международному сотрудничеству в мирном освоении космоса.

3. Создание международной организации (по типу МАГАТЭ) для контроля за соблюдением ограничений по использованию ракетных технологий в военных целях при производстве и эксплуатации ракетной техники и осуществлении международного сотрудничества в освоении космоса».

Общий подтекст предложений – перевести проблему контракта Главкосмос-ISRO на международный уровень, призвать "третейских судей" в лице других участников РКРТ, предлагая взамен реализацию решения о присоединении России к Режиму.

Получив записку, Р.И. Хасбулатов переправил её с сопроводительным письмом президенту Б.Н. Ельцину, который, в свою очередь направил материал заинтересованным министерствам. Колесо закрутилось, а Комиссия Адрова стала "головной" по проблематике РКРТ.

17 июня 1992 года президенты России и США подписали "Соглашение о сотрудничестве в исследовании и использовании космического пространства в мирных целях" и Совместное заявление "Сотрудничество в космосе". В документах, в частности, давался "зеленый свет" запускам западных нагрузок на российских ракетах. Проблема РКРТ не упоминается вовсе, хотя при подготовке подписания она интенсивно обсуждалась. Из этого следует, что американцев устроил наш подход, и Соединенные Штаты решили не будировать этот вопрос "до выяснения".

Для нас же проблема РКРТ оставалась в центре внимания. В Комиссию пошел поток бумаг по этой теме. Пришли два офицеров из Службы внешней разведки и принесли хорошо оформленные книги по РКРТ, изданные в США. Разумеется, ни в какой части не секретные, однако офицеры явно пытались создать впечатление, что добыча этих книг – результат рискованной и великолепно проведенной разведывательной операции.

МИД слал бумаги более конфиденциального характера – записи переговоров, выдержки из дневников дипломатов.

Российское космическое агентство подготовило большой справочный материал. Его общие характер прояснял позицию агентства – разрыв контракта с Индией меньшее зло, чем санкции США. В частности, была представлена схема ракетных угроз для России.

В записке "Анализ возможности появления ракетно-ядерного оружия в третьих странах, определение возможных вариантов ракетно-ядерных ударов при случайных, провокационных и террористических пусках баллистических ракет" Российское космическое агентство дало впечатляющую картинку "зон досягаемости".
 
Сегодня радиусы дуг "зон достигаемости" существенно увеличились, прибавилась и новая – из КНДР, а вместо Ирака – на карте угроз появился Иран.

Так что, режим нераспространения ракетных технологий гораздо более выгоден для России, чем для США. Однако, в то время РКРТ был в нашей стране объектом резкой критики и неприятия со стороны многих политиков.

21 июля 1992 года Комиссия по связи, информатике и космосу провела совещание по проблеме контракта Главкосмос–ISRO и РКРТ. Участвовали представители МИД, Минобороны, Службы внешней разведки, РКА, МВЭС , Минпрома, Главкосмоса и предприятий промышленности.

Основным и, пожалуй, единственным результатом совещания стала поддержка предложений, содержащихся в нашей записке Р.И. Хасбулатову от 22 мая 1992 года.

Вместе с тем, сотрудник МИД С.Д. Чувихин справедливо указал на сложности реализации указанных мер. С одной стороны, нельзя было отказаться от контракта Главкосмос-ISRO без серьезного ущерба для политических и экономических интересов России, с другой стороны, без отказа от контракта многие государства-участники РКРТ не готовы обсуждать какие-либо предложения российской стороны.

На совещании был выработан следующий алгоритм решения проблемы:

1. Российская Федерация заявляет о своей поддержке целей РКРТ (целей, а не принципов, как того хотели бы участники режима).

2. В заявлении должен быть тезис о том, что режим в его нынешнем виде мешает развитию мирного сотрудничества в космосе, и конфликт вокруг невоенного двигателя - яркий тому пример.

3. В качестве пути совершенствования режима Российская Федерация предлагает поднять уровень соглашения РКРТ на уровень ООН (или международного договора), но высказывает понимание, что это требует времени.

Примерно на это согласились и Соединенные Штаты. Контракт Главкосмос-ISRO был модифицирован для того, чтобы снять формулировки, вызывающие особые озабоченности США. В итоге, американцы отказались от санкций, а Россия присоединилась к РКРТ 24 июля 1995 года.

ПЕРВЫЕ ПАРЛАМЕНТСКИЕ СЛУШАНИЯ ПО КОСМОНАВТИКЕ

В процессе работы с РКРТ в Комиссию по транспорту, связи, информации и космосу Верховного Совета РСФСР приходили многие представители министерств, ведомств, промышленности и Академии Наук. Помимо обсуждений индийского контракта волей-неволей возникали разговоры и о текущем положении российской космонавтики. А оно было столь же тяжелым, как и в стране, а во многом и более тяжелом.

В СССР отрасль находилась на привилегированном положении. Был обеспечен первоочередной доступ к ресурсам разного вида, высокий социальный статус занятых в космонавтике. Тотальное засекречивание скрывало от руководства страны и общества нарастающие внутриотраслевые проблемы.

Сильнейшим ударом по космонавтике стали перестройка и последующий за ней распад СССР. С началом перестройки резко снизился оборонный заказ, доминирующий в космическом производстве, а распад Союза нарушил кооперационные связи. СССР экономически оказался банкротом, оставив в наследство России долги, что делало затруднительным финансирование космической отрасли, требующей длительных научно-производственных циклов. Все это привело к тяжелым проблемам для отрасли и каждого отдельного предприятия. Проблемы в течение долгого времени не решались, и пути к их решению не просматривались.

В этой ситуации Верховный Совет РСФСР 11 ноября 1992 года провёл первые Парламентские слушания по космонавтике, выбрав тему "Космическая политика России".

В слушаниях приняли участие представители ряда комитеты ВС по промышленности и энергетике, по обороне и безопасности, по международным делам и внешнеэкономическим связям, а также представители Российского космического агентства, Министерства обороны, Министерства науки, других заинтересованных министерств и ведомств, представители предприятий и организаций космического комплекса России.

По нашей инициативе были приглашены независимые специалисты (тогда и практика подобных приглашений, и сам термин "независимый специалист" были не в ходу). В частности, в слушаниях участвовал бывший Главный конструктор (в то время опальный) Василий Павлович Мишин. Перед слушаниями мне удалось поговорить с Василием Павловичем. Меня тогда удивила его позиция по пилотируемой космонавтике. Мишин предлагал отказаться от пилотируемого космоса. Возникло желание поспорить, но обстановка не позволила: до начала мероприятия я должен был переговорить с несколькими выступающими.

Слушания вел А.Н. Адров. Рассматривались вопросы (цитирую по плану Слушаний):
 
- положение на предприятиях и организациях космического комплекса и меры помощи им;
- Государственная космическая программа Российской Федерации, содержание и порядок подготовки;
- федеральные космические центры, их цели и задачи;
- демилитаризация космонавтики и использование высвобождающихся средств в народнохозяйственных и научных целях;
- сохранение научной и промышленной кооперации в рамках Содружества Независимых Государств.

Основной доклад "О космической политике России в 1991-1992 гг." сделал В.М. Постышев.

Выступивший вслед за ним генеральный директор РКА Ю.Н. Коптев заявил, что российский космическим комплекс находится на пороге краха. Он акцентировал свое выступление на проблемах финансирования и оттоке кадров. Пути выхода Ю.Н. Коптев видел в наращивании коммерческого международного сотрудничества. Перспективы международного сотрудничества были весьма благоприятными, но, как и любые космические проекты, они требовали времени для реализации.

Заместитель командующего Военно-космическими силами генерал-майор Ю.Г. Гусев также говорил о трудностях с финансированием, указав на резкое снижение вкладов со стороны государств-участников СНГ и, в тоже время, призвав к налаживанию кооперации в рамках СНГ.

Представители промышленности сетовали по поводу появившихся проблем с налогообложением земель предприятий.

В заключительном слове председательствующий сказал, что замечания и предложения будут обобщены и представлены депутатам в качестве информации для рассмотрения бюджета космонавтики на 1993 год и для принятия Закона о космической деятельности.

РАЗРАБОТКА ЗАКОНА О КОСМИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

КОНЦЕПЦИЯ ЗАКОНА

Работа над законопроектом началась в апреле 1992 года. К 29 апреля в ходе нескольких обсуждений был сформулирован первый вариант концепции Закона. 5 мая доработанный и окончательный вариант Концепции был подписан авторами  – В.М. Постышевым, С.В. Кричевским, И.М. Моисеевым, А.И. Рудевым и Н.Н. Фефеловым.
 
В Концепции говорилось, что Закон о космической деятельности должен быть направлен на:

"1.Установление правовых начал космической деятельности как базы для дальнейшего развития законодательства в данной области.

2.Обеспечение:
- приоритета потребностей граждан России;
- мирной направленности космонавтики;
- открытости принимаемых решений при обязательной независимой экспертизе;
- конкурсности проектов и антимонополизма;
- равного доступа к космической деятельности и ее результатам;
- максимальной эффективности космической деятельности при минимуме затрат;
- развития негосударственных коммерческих структур;
- безопасности космической деятельности;
- ответственности государства, организаций и граждан, осуществляющих космическую деятельность".

Многие из перечисленных задач актуальны и сегодня.

25 мая, от лица Комиссии по транспорту, связи, информатике и космосу Верховного Совета РСФСР, Концепция закона о космической деятельности была разослана заинтересованным ведомствам и организациям, примерно в 100 адресов.

"Новости космонавтики" опубликовали Концепцию и мой короткий комментарий, который стоит воспроизвести и здесь.
 
"Наши корреспондент встретился с одним из авторов Концепции закона Российской Федерации о космической деятельности экспертом Московского космического клуба И.М. Моисеевым и попросил прокомментировать появление этого документа.

Корр. - В каком состоянии находится работа над законом о космической деятельности?

И.М. - Работа над законопроектом ведется рабочей группой Верховного Совета под руководством к.ю.н. В.М. Постышева и должна быть завершена в августе этого года. Первое чтение в Верховном Совете - вероятно, осенью. Принятие - не раньше весны 1993 г.

Корр. - В чем смысл появления Концепции закона? Это ведь не традиционная практика?

И.М. - Да, не традиционная. Дело в том, что в нашей стране практически полностью отсутствует космическое законодательство.

Первый закон в этой области должен достаточно полно охватить весь комплекс сложных и специфических проблем космической деятельности в России. Поэтому разработчикам законопроекта хотелось бы получить замечания и предложения не только по сути отдельных положений закона, но и по его содержанию. С этой целью Концепция закона направлена Верховным Советом в адрес более чем ста организаций и предприятий ракетно-космического комплекса. В августе таким же образом будет разослан и сам законопроект.

Корр. - Если читатели "Новостей космонавтики" пришлют в наш адрес свои предложения по закону о космической деятельности, сможет ли Рабочая группа рассмотреть их?

И.М. - Безусловно".

Параллельно с разработкой Концепции началась и отработка текста проекта Закона. Наши планы явно превышали наши возможности. В быстроменяющихся переходных экономических процессах практически было невозможно вмешаться в налоговое и антимонопольное законодательство со своей космической спецификой.

ОФИЦИАЛЬНОЕ ОФОРМЛЕНИЕ

Еще одна задача, которая решалась в то время – правовое оформление законотворческой активности авторов. 5 мая 1992 был подписан договор между МКК и ВС РСФСР на "разработку проекта Закона Российской Федерации о космической деятельности". Таким образом, наша экспертная деятельность получила официальный и достаточно высокий статус.
 
В техническом задании на разработку проекта Закона Российской Федерации о космической деятельности были обозначены сроки работы: с 5 мая по 30 декабря 1992 года. Работа оформлялась как научно-исследовательская, ее задачи были обозначены следующим образом:
 
"2. Основные задачи НИР:

2.1. Разработка концепции закона Российской Федерации о космической деятельности.
2.2. Изготовление текста соответствующего законопроекта.
2.3. Обоснование Закона с характеристикой его места в системе действующего законодательства, а также ожидаемых социально-экономических последствий принятия Закона.
…
5. Перспективы развития НИР.

Закон Российской Федерации о космической деятельности закладывает основы правового регулирования в этой области. В дальнейшем, на его основе должны быть разработаны и приняты законы, регулирующие отдельные направления космической деятельности и пакет соответствующих подзаконных актов".

Разумеется, такая работа должна была быть достаточно хорошо оплачена. Договор был заключен на 150 000 руб. Это составляло 1200 USD на момент начала работы или 120 USD на момент ее окончания – по 20 долларов на одного члена Временного трудового коллектива (ВТК). Но это следствие не скупости заказчика, а переходных процессов в экономике России.

Сергей Жуков:

В этот момент я далеко отошел от законотворческой деятельности, занялся Алтайским проектом. Более того, в МКК возник раскола после создания Агентства. Тем не менее, договор по оплате разработчиков закона (с которыми в тот момент были острые разногласия) был заключен через МКК, все обязательства по договору выполнены.

Что же до сформулированной в техническом задании перспективы создания специальных законов, то она практически не реализована. Сегодня, по истечении 20 лет со дня принятия первого в России закона «О космической деятельности» приходится констатировать, что никаких дополнительных законов, «регулирующих отдельные направления космической деятельности», страна так и не приняла.

Иван Моисеев:

Временный трудовой коллектив состоял из: Ивана Михайловича Моисеева, Анатолия Ивановича Рудева, Сергея Владимировича Кричевского, Николая Николаевича Фефелова, Анатолия Викторовича Лапшина.

Руководителем ВТК был избран я, но фактически работой и в организационном, и в содержательном отношении руководил Владимир Постышев. Формально он не мог войти в ВТК, так как получилось бы, что представитель Заказчика является и исполнителем.

Распределение обязанностей и направлений работ между Заказчиком и Исполнителем сложилось стихийно. Оно было примерно следующим:

А.Н. Адров – Заказчик. Он и вел себя, как идеальный заказчик – в сущность работы не вмешивался, оказывал всяческое организационное содействие. Его ключевой вклад – достижение консенсуса при окончательной редакции Закона.

В.М. Постышев имел решающее слово по составу норм, вводимых в проект закон и по их редакции. Это не из-за того, что он был руководителем, а благодаря его любопытному качеству. Стоило Владимиру Михайловичу понять и принять чье-либо предложение, какую-либо идею – он сходу выдавал редакцию и аргументацию соответствующего текста, причем существенно лучше, чем автор идеи.

А.И. Рудев работал (и сейчас работает) в ЦНИИМАШ. Он, знаток международного космического права, обеспечивал согласование норм международного и будущего национального космического права.

А.А. Лапшин – в то время подполковник из Плесецка. Как он появился в ВТК и чем занялся после – мне неизвестно, но я запомнил его как весьма грамотного и разумного специалиста (думаю, его вызвал из Плесецка депутат А.А. Пискунов. - прим. С.В. Кричевского).

С.В. Кричевский и Н.Н. Фефелов служили в ЦПК и готовились к полету в космос, соответственно, они нажимали на введение в проект закона норм о космонавтах.
 
По результатам работы ВТК подбор состава следует признать удачным.

Сергей Кричевский:

Ещё осенью 1991 года я был командирован для работы в Рабочую группу по космонавтике, следующей весной мне продлили командирование в Комитет по обороне и безопасности ВС РСФСР для работы над проектом Закона. Одновременно с этим по моей инициативе из ЦПК им. Ю.А. Гагарина был командирован и космонавт Николай Фефелов, кандидат юридических наук. Мы ежедневно приезжали из Звездного городка в Белый Дом), а вечером уезжали обратно, тратя на дорогу на электричках и метро по 5 часов в день.

Мы активно участвовали в содержательной работе по созданию Концепции Закона о космической деятельности, а затем проекта Закона, занимаясь отработкой терминологии, основных понятий, аспектов обеспечения безопасности космической техники и деятельности, охраны окружающей среды, формулировок статей. Кроме того, я сидел за компьютером и набирал текст, вносил правку, делал новые итерации - варианты, электронные копии и распечатки текстов.

Николай Николаевич значительное внимание уделял отработке основных понятий в части космической инфраструктуры, прав собственности, военных аспектов космической деятельности, пилотируемой космонавтики.

Кроме того, мы с Фефеловым, продолжая работать над проектом Закона, одновременно в инициативном порядке разработали проект "Положения о космонавтах Российской Федерации", который поддержал Владимир Постышев. Летом 1992 года, после завершения основной работы над проектом Закона мы вернулись к своим  служебным обязанностям в Отряде космонавтов ЦПК им. Гагарина.

ДИСКУССИИ

Иван Моисеев:

В таком составе мы разработали 4-й, 5-й и 6-й вариант законопроекта. Шестой вариант, завершенный 20 июля 1992 года, был представлен на общественное обсуждение. Интернета тогда не было, поэтому 30 июля мы сделали почтовую рассылку проекта Закона от Комиссии Верховного Совета примерно по 200 адресам. Адресатами стали около 100 предприятий, все субъекты Федерации, несколько связанных с космосом министерств, ряд независимых экспертов.

Большая часть полученных ответов на рассылку была лаконичной: "нет замечаний и предложений". Однако 67 писем были содержательными, с возражениями, предложениями и соответствующей аргументацией. Все эти письма я перевел в цифровую форму и из каждого выделил конкретные тезисы. Всего таких тезисов я насчитал 943. И это - без учета замечаний комитетов и комиссий Верховного Совета, здесь можно было просто "объясниться" зайдя в соответствующий комитет.

В таблице приведен список авторов и число выданных автором предложений. Предложения были разными – от изменения одного слова (таких, правда, было единицы), до целого пакета на нескольких страницах. Тем не менее, приведенная таблица дает преставление о субъектах, заинтересовавшихся законопроектом и об уровне их заинтересованности.

Таблица
Организация или физическое лицо/Число выделенных предложений
НПО "Энергия"                /86
Центр подготовки космонавтов /63
Л.В. Лесков                /52
А.А. Серебров                /39
Институт медико-биологических проблем /36
С. Васильев                /35
Космодром "Плесецк"         /34
РКА /34
Военно-космические силы Минобороны /32
Генеральный штаб Минобороны /31
Минатом России          /28
КБ тяжелого машиностроения /23
ЦНИИМАШ                /21
ИКИ РАН                /20
КБ общего машиностроения /20
Госстандарт России         /19
Минторгресурс                /19
М. Тарасенко                /16
Президент Российской Федерации /16
НИИ тепловых процессов         /15
Минсвязи России                /14
Мособлсовет                /14
Генеральная прокуратура         /13
С. Рыбников                /13
НПО им. Лавочкина         /12
ПО "Полет"                /12
ЦЭМП "Защита"                /12
Воронежский механический завод /11
Минюст России                /11
Космодром "Капустин Яр"         /11
НИИ химмаш                /11
ВИКИ им. А.Ф. Можайского /10
Моссовет                /10
Госкомитет РФ по чрезвычайным ситуациям /8
Государственная налоговая служба России /8
Министерство промышленности /8
Уральское отделение РАН         /8
Администрация Брянской области /7
Госатомнадзор                /7
М.Д. Малей                /7
МВД России                /7
Роскомгидромет                /7
КБ "Мотор"                /6
Комитет по геодезии и картографии /6
ОКБ "Факел"                /6
ПО "Красноярский машзавод" /6
Администрация Воронежской области /5
В.П. Мишин                /5
Калининградский горсовет /5
КБ Химавтоматики         /5
Самарский завод "Прогресс" /4
Совет министров Карелии /4
Таможенный комитет         /4
"Маренго", ООО                /3
ГУ медико-биологических и экстремальных проблем /3
МГТУ им. Баумана         /3
НПО измерительной техники /3
РАН                /3
Комитет по патентам         /2
Минсельхоз России         /2
НПО "Молния"                /2
Госстрахнадзор                /1
К.П. Феоктистов                /1
КБ Химмаш                /1
Минобороны России         /1
НИИ Точных приборов         /1
Самарский областной совет народных депутатов /1

Не все предложения, конечно, были приняты, но все были изучены самым тщательным образом. Решение по каждому предложению принималось после обсуждения в ВТК. Большая часть предложений была рациональна, но вышла за пределы регулирования Закона в его последней редакции, так что они еще ждут своего часа.
Думаю, что общий итог работы ВТК подведен в заключении Президента Российской Федерации на проект Закона от 3 декабря 1992 года.
 
В заключении, в частности, говорилось: "...данный вариант проекта Закона, на наш взгляд, выгодно отличается от проекта, подготовленного Институтом государства и права Российской академии наук совместно с Российским космическим агентством, Министерством обороны и Министерством иностранных дел, поскольку выполнен методологически на более высоком уровне, предусматривает участие в осуществлении полномочий по регулированию космической деятельности субъектов федерации и по ряду других причин…".

Договор о разработке законопроекта был выполнен, сдан Заказчику и закрыт актом сдачи-приемки в установленный срок. Но история самого проекта Закона о космической деятельности на этом не закончилась. Предстояла работа по его согласованию и принятию.

Новый 1993 год в части законотворчества начался с письма Президента России Б.Н. Ельцина в адрес Председателя Верховного Совета России Р.И. Хасбулатова. Этим письмом, в соответствии с установленной процедурой, на рассмотрение Верховного Совета вносился проект Закона Российской Федерации «Об основах регулирования космической деятельности». Приложение на 13 листах содержало законопроект, подготовленный Институтом государства и права РАН.

Выходило, что 3 декабря Президент сообщает о поддержке законопроекта Верховного совета и о том, что этот проект лучше проекта Института государства и права, а 25 декабря вносит проект ИГПАН в Верховный Совет.

А интрига возникла следующим образом. В феврале 1992 года в Протоколе совещания у Б.Н. Ельцина с нашей же подачи была записана позиция о разработке законодательства по космосу. Разработка поручалась РАН (Институту государства и права), и давалось на работу три месяца. Срок давно прошел, о разработках ИГПАН ничего не было слышно, и соответствующая позиция протокола казалась благополучно забытой.

Уже после того, как прошло обсуждение нашего законопроекта, заместитель директора ИГПАН В.С. Верещетин поговорил с Президентом РАН Ю.С. Осиповым, а тот, в свою очередь, написал и передал письмо Президенту России с просьбой "в срочном порядке официально представить в Верховный Совет разработанный по Вашему поручению проект Закона Российской Федерации об основах регулирования космической деятельности". Что Борис Николаевич и сделал – в срочном порядке, минуя обычную процедуру, по которой это письмо должны были бы остановить, напомнив о предыдущем письме.

Со сложившейся ситуацией довольно долго разбирался Владимир Постышев, пытаясь "спасти лицо" как Ю.С. Осипова, так и Президента России. Было подготовлено и согласовано письмо об отзыве альтернативного проекта, за подписями Осипова, Адрова и Коптева. Однако, Президент РАН передумал подписывать письмо, и тогда Владимир Постышев рассказал обо всем этом журналисту-космонавту Светлане Омельченко, которая опубликовала в "Деловом мире" довольно едкую статью "Закон о космонавтике: "Липа в альтернативном варианте".

Позднее от инициативы отказались и сами авторы: на совещании 2 марта в Верховном Совете, о котором речь пойдет позже, В.С. Верещетин сказал: "Сейчас он [проект] в какой-то степени устарел, потому что работа над ним не ведется скоро почти год... В этой связи я не буду ничего говорить о том проекте...".

Тем не менее, все содержательные нормы проекта ИГПАН я внес в общую базу предложений по нашему проекту Закона, и они рассматривались конкретно.

У нас, в отличие от ИГПАН, работа кипела, но возникли иные проблемы. Во-первых, мы даже приблизительно не укладывались по времени. Во-вторых, тогда не было принято писать законы такого объема, как получилось у нас (и правильно, впрочем, в стране бушевали переходные процессы, большие законы устарели бы еще на стадии написания…). Постышев откровенно разводил руками, работа остановилась.
Выход, тем не менее, был у нас перед глазами. Надо было просто сложить 1 и 1.

Во многих отзывах содержались замечания о том, что проект слишком детальный, перегруженный подробностями. Мы подобные замечания игнорировали, так как этот тезис был слишком общий, не содержал предложений по конкретной норме Закона.

И вот, как-то вечером, в последние дни 1992 года, после очередного совещания с констатацией тупиковой ситуации, я все-таки сообразил сложить упомянутые "1 и 1". Работа заняла где-то часа полтора с интенсивным нажиманием клавиши "Del". Из 43 статей осталось 30, из 68 страниц – 35. Получившуюся таким образом шестую "короткую" версию проекта закона на следующий день я и положил на стол Владимиру Постышеву.

Обычно сдержанный, Владимир Михайлович был в откровенном восторге. Он радостно потирал руки и возбужденно ходил по кабинету. "Короткая" версия решала много накопившихся проблем, как организационных, так и по существу законопроекта.  Постышев представил "короткую" версию А.Н. Адрову в качестве завершенного результата работы. По существу текста пошла доводка, которая велась Постышевым, Рудевым и мною при активном участии тогдашнего заместителя начальника "программного" отдела РКА Бориса Владимировича Бодина.

У "короткой" версии был недостаток – все проблемные вопросы и нормы, отношение к которым, мягко говоря, было не однозначным, оказались на поверхности, стали ясно видимыми. Из-за таких спорных норм "сильные игроки" - Российское космическое агентство, Министерство обороны и Российская академия наук могли бы занять непримиримую позицию по всему проекту Закона.

Большую роль в поиске компромисса сыграл Председатель комиссии А.Н. Адров. Основная часть его дипломатической работы была мне не видна, но результаты видны были явственно. Надо полагать, что Адров поддерживал позицию ВТК по спорным нормам, но и понимал, что поддержка проекта "сильными игроками" необходима.

Главными спорными позициями законопроекта стали три предлагаемые авторами нормы:

1. Вся Статья 13 "Российский космический фонд". Было много возражений по необходимости создания такой структуры вообще, еще больше – в отношении норм, определяющих ее деятельность. Активным сторонником создания Российского космического фонда был Владимир Постышев.

2. Автором и сторонником второй спорной нормы был Анатолий Рудев. Норма была сформулирована так: "Организация с участием иностранного капитала может являться исполнителем работ по государственному заказу, если доля иностранного капитала в ее уставном фонде не превышает сорока девяти процентов".

3. Самое большое неприятие вызвала норма, предложенная мной:

"В Российской Федерации запрещаются:
…
- опытно-конструкторские работы по созданию средств военной техники и вооружений, предназначенных для поражения  объектов в космосе или из космоса".

Норма вызывала возражения даже внутри ВТК, половина его была против, но мне удалось убедить Владимир Постышева и Комитет по обороне Верховного совета. Резко против, причем, ставя вопрос на первое место, выступали Минобороны и РАН. Озвучивали они аргументацию в основном патриотически-идеологического характера, но в основе лежали явно прагматические соображения – и те, и другие имели заказы по соответствующей тематике.

2 марта 1993 года А.Н. Адров организовал совещание "по вопросу о внесении на первые чтения проекта Закона Российской Федерации "О космической деятельности". 

На совещании еще присутствовали представители РКА, авторы законопроекта, а также: Пожитков (Минсвязи), Б.И. Крючков (ЦПК), С.Е. Савицкая, В.М. Ковтуненко (НПО им. Лавочкина), Вильчек (Комитет по науке и народному образованию), Корунов (Ассоциация [?]), В.В. Аксенов, Ю.П. Семенов (НПО "Энергия"), Л.В. Лесков (НПО "Композит"), В.Ф. Уткин (ЦНИИМАШ), Н.Н. Фефелов (ЦПК), …[?] (Росгидромет).

После вступительного слова Адрова, выступили Постышев, Рудев и я с кратким обоснованием спорных позиций проекта. В последующем обсуждении наиболее активными были Минобороны (выступал только Ю.Г. Гусев, понятное дело, субординация), РАН, и, как ни странно – лётчик-космонавт Светлана Евгеньевна Савицкая. Странно потому, что ранее она никак в разработке не участвовала, замечаний и предложений не давала. Видимо, многое ей было внове.

Также по существу ничего не сказали представители РКА, но это по другой причине. В лице Бориса Владимировича Бодина РКА тесно сотрудничало с ВТК, и все разногласия были уже сняты в рабочем порядке.

По результатам обработки стенограммы совещания мы выделили 41 конкретное предложение, из них 19 было учтено в тексте законопроекта. Было решено спорные нормы о фонде и иностранных организациях оставить, а по вопросу запрета ударных космических вооружений представители Генерального Штаба и Военно-космических сил Министерства обороны предложили мне согласовать норму с Комитетом по обороне Верховного Совета. Что было и сделано.

В пояснительной записке в Комитет по обороне я показал несостоятельность озвученной контраргументации.

В частности, я указал на то, что предлагаемая система защиты спутниковых группировок с помощью ударных космических средств невозможна по физическим законам, что согласование нашего законодательства с американским законодательством и с американской военной доктриной не является обязательным.

По существу вопроса я написал, что развернутая в настоящее время на территории Казахстана антиспутниковая система вспоминается Пентагоном только один раз в году: в сентябре месяце, когда представители Пентагона под тезис: "Русские имеют единственную в мире АСАТ" выбивают лишний миллиард долларов на перспективные разработки. Сама по себе наша система боевого значения не имеет и опасна для нас самих (и действительно, вскоре система была ликвидирована). Указал и на то, что финансирование НИОКР по развитию ударного оружия в космосе на сегодняшний день просто невозможно по экономическим причинам.

Особое ударение я сделал на политические последствия.

В 1993 году Пентагон вместо СОИ должен запросить значительные суммы на разработку антиспутникового оружия. Этот запрос может быть хорошо аргументирован. Введя норму о запрете разработки аналогичного оружия в России, мы поможем Конгрессу и Президенту США Клинтону заблокировать этот запрос Пентагона.

Помимо этого рассматриваемая норма на ближайшие 5-10 лет носит декларативный характер. А там, в случае необходимости, можно внести поправку в закон. Таким образом, с военной точки зрения, мы только выигрываем время.

Комитет по обороне поддержал мою позицию, но, тем не менее, норма была изъята из текста законопроекта. Не хотелось рисковать результатами всей работы из-за одного вопроса. Я, впрочем, остался при своем мнении.

После редакции получившуюся 12-ю версию проекта было решено вынести на первые слушания. В соответствии с процедурой 21 апреля 1993 года она была направлена председателям комитетов и комиссий Верховного Совета, для внесения замечаний.
Постановление и Заявление ВС РСФСР.

27 апреля 1993 года принимаются Постановление ВС РСФСР "О  мерах по стабилизации положения в космической науке и промышленности" и Заявление "О приоритетах космической политики Российской Федерации".

Истоки этих документов, подготовленных в Комиссии, лежат еще в первых слушаниях по космонавтике, стояла задача как-то отреагировать на тревожные выступления представителей космической отрасли. Проекты Постановления и Заявления были подготовлены и прошли соответствующие процедуры Верховного Совета еще в 1992 г., а в апреле 1993 г. особенно важным было на официальном и публичном уровне установить основные принципы будущего закона о космической деятельности.
   
В Заявлении, в частности говорилось:

"1. Космическая деятельность в Российской Федерации осуществляется в целях обеспечения благосостояния граждан, развития Российской Федерации, укрепления ее безопасности, а также решения глобальных проблем человечества.
 
В российской космонавтике должны обеспечиваться:
• равное право предприятий, организаций и граждан Российской Федерации на участие в космической деятельности и использовании ее результатов;
• доступность информации о космической деятельности;
• ограничение монополизма и развитие предпринимательской деятельности;
• независимая экспертиза космических проектов и программ;
• безопасность космической деятельности, включая охрану окружающей природной среды".

СОЗДАНИЕ ИНСТИТУТА КОСМИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ

Идея этого учреждения возникла в ходе работы МКК над Концепцией космической деятельности. Тогда остро ощущался недостаток научных знаний о взаимовлиянии космонавтики и общества в СССР, особенно в части государственного управления космическим сегментом, экономики и правового обеспечения космической деятельности.
Возникла идея специального научного учреждения для ликвидации этих лакун. И в мае 1993 года эта идея была реализована усилиями В.М. Постышева, ставшего руководителем ИКП.

ИКП был создан договором между Российским космическим агентством, Российской правовой академией Министерства юстиции Российской Федерации и Экспертной фирмой «ЮрЭк» при поддержке Комиссии по транспорту, связи, информатике и космосу Верховного Совета РФ в качестве независимой и некоммерческой исследовательской организации.

Основные задачи Института были сформулированы так:

- оценка и прогнозирование потребностей в космической
техники и технологиях;
- изучение проблем организации космической деятельности, тенденций развития космической науки и промышленности;
- анализ экономических аспектов космонавтики;
- разработка правовых проблем космической деятельности;
- исследования в области космического образования и культуры;
- формирование и мониторинг информационных потоков в области космонавтики;
- проведение экспертизы принимаемых решений в области космонавтики, социально-экономических, экологических и иных последствий их реализации;
- оказание экспертной помощи организациям и специалистам в применении прогрессивных форм при осуществлении космической деятельности, использовании и защите прав интеллектуальной собственности;
- подготовка и издание реферативной, научно-технической и иной литературы по космонавтике;
- организация дискуссий, конференций и семинаров по вопросам космонавтики;
- содействие в расширении международного сотрудничества в исследовании и использовании космического пространства.

За прошедшие годы ИКП, работая в кооперации с органами государственной власти, предприятиями и организациями, по большей части реализовал намеченные задачи.

Следует отметить одну важно особенность  ИКП. Институт - не только определенный вид организаций, но и вид общественных явлений. ИКП следует рассматривать, как явление, а не как организацию. Он не имеет юридического лица, его бесполезно искать на карте Москвы и Московской области.

ПРИНЯТИЕ ЗАКОНА

С апреля по июль 1993 года проект "варился" внутри Верховного Совета России. От этого процесса осталось мало документов, потому что большая часть замечаний снималась или учитывалась в рабочем порядке, без исходящих и входящих писем.

В "рабочем порядке" в Комиссию Адрова пришли и два представителя Комитета по вопросам экологии и рационального использования природных ресурсов со своим предложением в проект закона, написанным просто от руки. Постышев переправил их ко мне.

Суть предложения состояла в том, чтобы запретить загрязнение космического пространства "космическим мусором". Против такого предложения возразить нечего, но его следовало сделать конкретным. Я прочитал краткую лекцию, объяснив, что такое "космический мусор" и откуда он берется, сделав упор на то, что основной источник опасности – обломки от взрывов космической техники в космосе. И помог сформулировать норму:

"В целях обеспечения стратегической и  экологической безопасности в Российской Федерации запрещаются: …вредное загрязнение космоса, ведущее  к  неблагоприятным изменениям окружающей природной среды, в том числе преднамеренная ликвидация космических объектов в космосе".
 
В большей части это норма соответствовала снятой по результатам мартовского совещания моей норме о запрете антиспутникового оружия. Раз нельзя преднамеренно ликвидировать космические объекты, значит нельзя их взрывать, то есть проводить испытания противоспутникового оружия.
 
В таком виде норма и вошла в окончательный проект и, впоследствии, в закон. У нас на первых порах этого "трюка" никто не заметил, зато, как я и предполагал, заметили американцы.

Сразу же после принятия у нас Закона о космической деятельности Конгресс США прекратил финансирование антиспутниковой программы США. Ее финансирование возобновилось после 1996 года, когда данная норма была снята у нас.

Можно упомянуть и еще об одном дальнем последствии необдуманного отказа от нормы, запрещающей взрывы в космосе. США после 1996 года (то есть, после отмены нашей нормы о запрете ликвидации взрывов в космосе), хотя и вели широкие работы по антиспутниковому оружию, от реальных испытаний воздерживались.

Но 11 января 2007 года КНР провела такое испытание, взорвав свой неработающий спутник. После взрыва на орбите образовалось долгоживущее и самое большое в мире облако обломков, представляющих реальную опасность для космических объектов.

Уверен, что если бы в России продолжал действовать запрет на взрывы, США продолжала бы его поддерживать и Китай не решился бы сотворить столь большую пакость.

20 июля 1993 года был завершен последний, 13-й вариант проекта Закона.

Через месяц,  20 августа 1993 года, Закон Российской Федерации "О космической деятельности" №5663-1 был принят подавляющим большинством голосов, без голосов «против» и лишь при одном воздержавшемся. К сожалению, я так и не узнал, кто это был и каковы мотивы "воздержания".

Однако для того, чтобы Закон вступил в силу, требовалось его подписание Президентом Российской Федерации и публикация в печати.
 
21 сентября Президент своим Указом прекратил деятельность Верховного Совета. Что-то в этом духе я отчетливо предвидел, поэтому заблаговременно перетащил копии большинства документов, касающихся Закона о космической деятельности, к себе домой.

3 октября кризис перерос в вооруженную стадию, путчисты захватили мэрию, а вечером начали штурм Останкинского телецентра. Утром 4 октября вооруженный мятеж был подавлен, и этим же днем Б.Н. Ельцин подписал Закон о космической деятельности. 6 октября Закон был опубликован в "Российской газете" и вступил в силу.
 
ДАЛЬНЕЙШЕЕ РАЗВИТИЕ РОССИЙСКОГО КОСМИЧЕСКОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА

Основной целью создания Закона России "О космической деятельности" являлось придание российской космонавтике правового статуса. В отсутствие такого закона, с учетом тогдашней экономической и политической ситуации, само выживание космонавтики было бы под постоянной угрозой.

Закон "О космической деятельности" определил общие принципы, ввёл базовые понятия и решил наиболее актуальные на тот момент правовые проблемы. Предполагалось, что с опорой на этот закон будет разработана линейка законов, регулирующих конкретные направления космической деятельности.

Однако дальнейшее развитие законотворчества о космической деятельности пошло по иному пути.

Федеральным законом от 29.11.1996 №147-ФЗ в Закон "О космической деятельности" было внесено большое количество поправок. Поправки понижали законодательно определенный статус и значение космонавтики в России и, как это ни парадоксально звучит, повышали возможности органов исполнительной власти, реализующих космические программы, выводили их деятельность из области законодательного контроля.

Особо следует обратить внимание на поправки, меняющие смысл и содержание фундаментального понятия "космическая деятельность", определяющего всю нормативную базу космической деятельности. Как показала практика, за прошедшие почти 25 лет эти поправки оказали негативное воздействие на развитие многих направлений в космонавтике.

В первой редакции Закона авторы стремились к возможно более четкому определению понятия "космическая деятельность". Помимо желания достичь логичности и конкретности, строгое определение должно было помочь в получении преференций для организаций и граждан, работающих в отечественной космонавтике.

В первой редакции закона правовое понимание термина "космическая деятельность" вводилось Статьей 2 Закона:

"Статья 2. Понятие космической деятельности

 1. Для целей настоящего Закона под космической деятельностью понимается любая деятельность, связанная с непосредственным проведением работ по исследованию и использованию космического пространства, включая Луну и другие небесные тела.
…
2. Космическая деятельность включает создание (в том числе разработку, изготовление, испытания), а также использование и передачу космической техники, космических технологий, иной продукции и услуг, необходимых для осуществления космической деятельности".

После поправки статья 2 выглядит уже совершенно иначе:

"Статья 2. Понятие космической деятельности

1. Для целей настоящего Закона под космической деятельностью понимается любая деятельность, связанная с непосредственным проведением работ по исследованию и использованию космического пространства, включая Луну и другие небесные тела.

К основным направлениям космической деятельности относятся:
…
2. Космическая деятельность включает в себя создание (в том числе разработку, изготовление и испытания), использование (эксплуатацию) космической техники, космических материалов и космических технологий и оказание иных связанных с космической деятельностью услуг, а также международное сотрудничество Российской Федерации в области исследования и использования космического пространства".

Фактически, эта поправка лишает пункт 1 статьи 2 правового смысла, так как нет определения либо разъяснения, что это такое – "основные направления" в контексте закона и ничего не говорится о не "основных направлениях космической деятельности".
 
Еще более вредно и абсурдно введение оборота "оказание иных связанных с космической деятельностью услуг" вместо "иной продукции и услуг, необходимых для осуществления космической деятельности" в первоначальной редакции.

С космической деятельностью "связано" огромное количество услуг – телевидение из космоса, встроенные в самые разные бытовые устройства приемники навигационной информации, геодезические и топографические приборы в строительстве, множество других услуг – толстые тома можно написать.

И по тексту закона – все это следует относить к космической деятельности и применять к этим работам, да и к просто использованию информации со спутников, нормы космического законодательства.

К аналогичным последствиям приводят изменения в пункт 2 статьи 2 Закона.

Здесь вводится термин "использование (эксплуатация)". Следует отметить, что использование и эксплуатация – это совершенно разные понятия, относящиеся к разным субъектам деятельности. Например, эксплуатация спутника ДЗЗ включает в первую очередь его управление, осуществляемое соответствующим оператором, а вот использованием спутника – это очень широкое понятие, использованием может заниматься огромное количество физических и юридических лиц.

Таким образом, расшифровка термина "использование" как "эксплуатация" в правовом смысле не корректно, оно вносит очень много возможностей произвольного толкования.
Таким образом, сегодня чуть ли не любую деятельность можно объявить космической. А это приводит, с одной стороны, к отказу предоставить преференции по тем или иным видам космической деятельности из-за опасений злоупотреблений, с другой стороны, к распространению требований и ограничений закона (например, по вопросам лицензирования) на работы, ограничивать которые вредно для экономики государства. Возможность  произвольного (по решению чиновника) отнесение каких-либо работ к "космической деятельности" позволяет говорить о высоком уровне коррупционногенности поправок 1996 года.

Расплывчатость и невнятность базовых понятий приводит и к затруднениям в решении задач привлечения частного бизнеса в сферу космической деятельности.

Предприниматель, задумавшийся о своем участии в работах по космосу, в первую очередь посмотрит на Закон о космической деятельности. И – либо не поймет, что от него потребует законодательство, либо поймет, что на закон ему опираться будет нельзя.
 
Это наиболее актуальные огрехи поправок в Закон 1996 года.

Интересно, что после публикации закона о поправках несколько аналитиков в области космической деятельности обращались ко мне с одним  и тем же вопросом – может быть мы не поняли, может быть за этим по юридически что-то умное скрывается?... Лет через 10 эта норма была "втихую" снята.

О том, что исправленное таким образом законодательство оказалось неэффективным, можно судить по результатам. 29 марта 2007 года состоялось Заседание президиума Государственного совета "О развитии ракетно-космической промышленности и повышении эффективности использования результатов космической деятельности в России". На нем единодушно было указано на неэффективность использования результатов космической деятельности, а значит – всей космической отрасли в целом.

В частности, тогда – Президент Российской Федерации В.В. Путин говорил:

"Первое – это формирование полноценного рынка космических услуг. К сожалению, пока приходится констатировать его практическое отсутствие. … Основная причина – отсутствие здесь осмысленных и хорошо просчитанных государственных подходов. Если говорить прямо, то предметно этими вопросами пока не занимались. Нет ни четкого перечня космических услуг, ни практики информирования потребителей, ни маркетинговых исследований.… В стране практически отсутствует институт операторов, обеспечивающих оказание космических услуг. А это ключевой вопрос, особенно в условиях нарастающей экспансии из-за рубежа.

Еще одна важная тема – создание недостающих нормативно-правовых механизмов. Например, в действующем законодательстве нет даже определения такого понятия, как результаты космической деятельности. Необходимо учесть такие аспекты, как разработка национальных стандартов и технических регламентов в области использования результатов космической деятельности, отрегулировать вопросы государственно-частного партнерства в данной сфере".

Помимо прямого негативного воздействия на развитие космонавтики, в том числе и в части "упущенных возможностей", поправки сильно затруднили и саму законотворческую деятельность. При принятом широком толковании базовых понятий трудно сформулировать правовые нормы, которые можно было бы в равной мере применить ко всем попадающим под введенное понимание областям деятельности. Это и показали дальнейшие попытки законотворчества в сфере космической деятельности.

С 1996 до 2015 года в Государственную Думу был внесён 21 законопроект по вопросам космической деятельности (не учитывая законопроектов о ратификации международных соглашений и технических поправок "приведения в соответствие" с общим законодательством). Из них принято 2 законопроекта (поправка в Налоговый Кодекс и снятие статьи Закона о ратификации), отклонено  19.

Если основываться на заключениях Совета Федерации и Администрации Президента, то основной причиной отклонения законопроектов является их правовая бессодержательность. Вместо решения проблемных вопросов и выработки конкретных норм по регулированию космической деятельности, проекты содержали в основном тезисы лозунгового характера.

Конечно, каждый отклоненный законопроект имеет свой набор причин провала, но можно выделить некоторые общие.  Помимо указанной выше расплывчатости базовых понятий крайне негативно на качестве законопроектов отзывается кулуарный характер разработки законопроектов. О работах не сообщалось в прессе, даже специалисты зачастую не знали о планах законотворчества. Не проводились опросы заинтересованных субъектов космической деятельности. Таким образом, проекты не были испытаны "на прочность", упускали ряд важных областей, требующих регулирования, а вместо этого были насыщены излишней декларативностью, не имеющей правового значения.

В тоже время сами названия непринятых законопроектов, например:

- О предпринимательской деятельности в области исследования и использования космического пространства;
- О создании и применении космических средств в интересах обороны и безопасности Российской Федерации;
- О государственной поддержке потенциала космической индустрии и космической инфраструктуры Российской Федерации;
- О государственном регулировании международного сотрудничества субъектов космической деятельности Российской Федерации;
- О государственной поддержке ракетно-космической промышленности и космической инфраструктуры Российской Федерации;
- Об обеспечении безопасности космической деятельности Российской Федерации,
показывают наличие широкого спектра вопросов, требующих правового регулирования.
 
И, несмотря на отсутствие каких-либо политических препятствий или противников работ в этих направлениях, законотворчество в космической сфере явно пробуксовывает. Печальные результаты столь большого объема работ свидетельствуют, видимо, о неадекватной современным задачам организации законотворческого процесса в России. Сложившаяся ситуация требует неотложных мероприятий по исправлению допущенных ошибок.

Анализ сложившейся ситуации дает основание сформулировать первоочередные задачи в области формирования российской законодательной базы космической деятельности.
Первая задача - внесение "последних" изменений в Закон "О космической деятельности". В отличие от сегодняшней практики, изменения должны не расширять область действия Закона, а более жестко сформулировать вводимые правовые понятия, привести Закон в соответствие с интересами граждан России и требованиями развития космической отрасли.

Вторая задача – разработка и принятие специального закона о дистанционном зондировании Земли из космоса и, в качестве первого шага, разработка и обсуждение его концепции. Такой закон должен стать моделью для других специальных законов по отдельным направлениям космической деятельности.

И, наконец, третья задача – законодательное обеспечение идущих и планируемых мероприятий по реорганизации космической отрасли. Масштабность и характер этих мероприятий  в любом случае потребует введения новых законов, и здесь необходимо обеспечить их достаточно высокое качество.

Таким образом, можно сформулировать следующий алгоритм работ в области законодательного обеспечения космической деятельности:

1. Анализ состояния законодательного и нормативного обеспечения космической деятельности.
2. Выделение норм, требующих статуса Федерального закона.
3. Выявление норм общего законодательства, которые нуждаются в уточнении применительно к космической деятельности.
4. Формулировка правовых норм, необходимых для развития космической деятельности.
5. Определение приоритетности конкретных задач законодательного обеспечения.
6. Разработка и принятие линейки федеральных законов, регулирующих деятельность в основных предметных областях.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В период после создания РКА прошли две реформы, сопровождаемые изменениями названия ведомства. Указом Президента Российской Федерации от 25 мая 1999 года №651 РКА было преобразовано в Российское авиационно-космическое агентство (Росавиакосмос), а Указом Президента Российской Федерации от 9 марта 2004 года №314 Российское авиационно-космическое агентство было преобразовано в Федеральное космическое агентство (Роскосмос).

В целом, в 1990-е годы основным организационным вектором развития космического агентства стала официальная передача в ведение РКА предприятий космической отрасли, что привело к совмещению функций заказчика и исполнителя в рамках одного ведомства, а это, в свою очередь, стимулировало развитие негативных тенденций, наиболее явно видимой из которых стало повышение аварийности при пусках РН.

Целью новой реформы общепризнанно считалось разделение функций заказчика и исполнителя.

В упомянутом "Меморандуме о космической деятельности" (2013) мы писали:

"Процесс выработки структурных решений сегодня, к сожалению, идет вне процесса выработки целей. В этих «неидеальных» условиях считаем обязательным придерживаться следующих основополагающих принципов:

1. Разделение государственного целеполагания, государственного заказа и управления экономической деятельностью предприятий ракетно-космической промышленности (РКП);

2. Широкое участие представителей и организаций прикладной и академической науки, экспертного и промышленного сообщества в определении стратегических направлений исследования и освоения космоса с исключением келейности и легковесного подхода к стратегическому планированию;

3. Сохранение конкурирующих проектно-конструкторских школ и взаимозаменяющих производственных мощностей (конкуренции);

4. Максимально возможная интеграция производственных мощностей РКП (сокращение издержек, стандартизация, рост устойчивости);

5. Исключение временных структурных решений, приводящих к необратимым изменениям в составе производственных сил, которые не позволят впоследствии перейти к более эффективной модели.

Существуют и дополнительные соображения, важные детали, но принципиальны именно эти пять.

Основополагающие принципы должны отражаться в любой новой структуре РКП. При этом ряд вариантов реализуют эти принципы в силу самой принятой структуры управления. Например, разделение госзаказа и экономической деятельности предприятий РКП «автоматически» обеспечивается при выборе любого варианта, отделяющего Роскосмос от промышленности, неважно, в форме единственной корпорации или нескольких предприятий.

Если часть основополагающих принципов автоматически не реализуются при выборе той или иной структуры, должны быть наложены дополнительные условия, позволяющие эти принципы реализовать. Например, принцип конкуренции автоматически не реализуется при выборе любого варианта с единственной корпорацией или варианта с горизонтальной интеграцией. Приоритет, на наш взгляд, следует отдавать вариантам, реализующим принципы реструктуризации с меньшим количеством дополнительных усложнений и условий.

В направлении структурной реформы отрасли предлагаем принять комплекс мер, общий для двух указанных вариантов. В их числе:

1. Создание Совета по космосу при Президенте России с соответствующим повышением роли экспертного обсуждения в государственном целеполагании;

2. Сохранение Роскосмоса как федерального органа государственной власти в сфере космической деятельности, центра разработки и реализации космической стратегии, формирования госзаказа на инновации;

3. Усиление Роскосмоса, в том числе за счет перепозиционирования его головных институтов как центров компетенции и дирекций программ. Именно они должны стать центрами выработки научно-технической политики, формирования и управления программами изучения и освоения космоса. При этом решается часть проблем с зарплатами и численностью персонала собственно Роскосмоса;

4. Выработка сбалансированного решения по представительству Роскосмоса и Росимущества в качестве представителей государства в Советах директоров предприятий в госсобственности;

5. Решение вопросов технической политики и стандартизации через обычные для современной экономики методы государственной (отраслевой) стандартизации и управления госзаказом;

6. Создание Российского космического фонда;

7. Активное привлечение частного сектора в сегмент получения и использования результатов космической деятельности, и контролируемое – в сегмент создания космических средств;

8. Привлечение крупного российского государственного капитала (госбанки) к инвестициям в создаваемые интегрированные структуры РКП;

9. Реализация специальных госпрограмм поддержки промышленности с целенаправленным трансфером производственных технологий и компетенций из-за рубежа, в том числе – с созданием совместных предприятий;

10. Активное вовлечение институтов развития (включая Фонд «Сколково», Фонд прикладных исследований, Агентство стратегических инициатив и иные), облегчение режимов лицензирования, введение в практику рамочных НИР, обеспечение возможности целевого финансирования образовательных программ".

Жизнь пошла по иному пути.

Указом Президента РФ от 02 декабря 2013 года № 874 «О системе управления ракетно-космической отраслью» создаётся Объединённая ракетно-космическая корпорация (ОРКК), независимая от Роскосмоса и сконцентрированная на производстве космической техники.

В 2014 году в ходе преобразований между ФКА и ОРКК возникли конфликты, которые привели к появлению Указа Президента Российской Федерации от 28 декабря 2015 года №666 "Об упразднении Федерального космического агентства" и созданию Государственной корпорации по космической деятельности "Роскосмос", которая сконцентрировала в себе функции государственного управления космической деятельностью, функции заказчика и функции исполнителя, став абсолютным монополистом.

Сегодня космической деятельности в Российской Федерации сопутствует множество проблем. Как эти проблемы будут решаться, покажут следующие 5 лет - время, оставшееся для завершения Федеральной космической программы 2016-2025 гг.

Москва, 2013, 2019-2020.

Об авторах
Жуков Сергей Александрович – кандидат технических наук, космонавт-испытатель, действительный член Российской академии космонавтики им. К.Э. Циолковского, президент Московского космического клуба. Член Союза писателей России. Автор книги «Стать космонавтом!», двух сборников стихов, научных и публицистических статей в области гидродинамики и тепломассообмена, космической политики, интеллектуальной собственности, инновационной деятельности. 

Моисеев Иван Михайлович - Руководитель Института космической политики, Научный руководитель Московского космического клуба, член Экспертного совета при Правительстве Российской Федерации. Основные работы в области долгосрочного прогнозирования развития космонавтики, государственного управления, нормативного правового обеспечения и экономических проблем космической деятельности.