2. Естественный отбор. Эпилог и Послесловие

ЭПИЛОГ

Старый заброшенный стадион эпохи уходящего социализма. Полное запустение, скелеты полуразрушенных построек. Казалось, все умерло. Лишь на бывшей арене футбольного поля царило оживление. Возбужденные крики людей, разливистый собачий лай. В центре поля толпились люди. Красные потные лица, охрипшие голоса. Собачьи бои.
Хозяева держали на руках двоих, только что закончивших бой псов. В бурых, запекшихся кровоподтеках, с высунутыми языками, с пастями, покрытыми пеной, они висели на руках хозяев. Их мощные, изуродованные тела уже не могли держаться на неестественно выгнутых лапах. Живые собачьи трупы. На песок с оскаленных пастей, обильно смешиваясь с кровью, текла слюна. Казалось, отпусти их хозяева – они тут же рухнут на арену и, хрипнув раздавленной грудью в последний раз, расстанутся со своей жизнью. Первый удар гонга. На перебитых лапах они не спеша пошли к друг к другу, покачиваясь от изнеможения, с трудом волоча себя. Они шли навстречу своей смерти. Снова гонг. Вдруг словно какая-то пружина порвалась в них. Люди за сеткой напряглись. Не чувствуя смертельной усталости, псы с исступлением бросились друг на друга, вгрызаясь в горло. Жить и умереть в борьбе. Инстинкт бойца. Они шли к этому всю свою недолгую собачью жизнь. Почувствовать этот момент. Жить, чтобы попытаться обмануть смерть. Жить вопреки.
Люди за сеткой аплодировали, у многих на глазах были слезы. Вместе со всеми аплодировал Холод.

Это собака, которая войны постоянно хочет
Которой нравится, когда порох ноздри щекочет
Которая свежую кровь с ран слизывает
Для которой слово «бой» имеет смысл

Собака с остервенением землю когтями рвет
Словно пружина, сжавшись, только команды ждет
Каждый бой  последний, души в собачьем раю
Есть шрамы на теле собаки, и каждый – победа в бою.

Эта собака уже без войны не может
Такой она родилась, так жизнь ее сложена
Если враги закончились – их снова нужно искать.
Ведь для нее смысл жизни в том, чтобы воевать.

Жалости нет в глазах собаки, жизнь ее – это бой
И не из тесной собачьей будки ее смерть заберет с собой
Ей нет смысла жить до старости, ведь каждый день – это бой.
Даже когда никого не останется, собака будет драться сама с собой.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Смутное время рождает своих …героев.
Эпоха, когда закон подменяют воровские понятия, когда к власти рвутся махровые авантюристы и откровенные уголовники всех мастей, чтобы депутатским мандатом защитить награбленное, когда подростки, насмотревшиеся кровавых голливудских боевиков, прильнув к мониторам, убивают пока еще понарошку в компьютерных играх и мечтают стать бандитами, когда обнищавшая и голодная армия берет в руки снайперскую винтовку и начинает убивать на заказ, когда деньги решают все, и на стодолларовые купюры молятся как на иконы, когда будущее поколение топит себя в пьяном алкогольном угаре и наматывает вены на шприц с дозой наркотического дурмана, когда бездарные политиканы посылают на войну мальчишек и те, прошедшие ад, приносят войну из «горячих» точек в свой дом – тогда приходит время Холода. Он, скорее, продукт своей эпохи, этакий полуфабрикат, готовый к употреблению, своеобразная отрыжка наших дней и нашей путаной жизни. Он по-своему справедлив, но чересчур уж откровенно попахивает насилием его справедливость. У него нет идеалов, нет веры хотя бы во что-то, нет надежды. У Холода нет будущего, он живет одним днем. Он выдумал свой мир и играет по одному ему знакомым правилам. Холод реалистично циничен на пути к своей цели, для него нет ничего святого, он переступает через все: через любовь и дружбу, через родных и близких, через долг и совесть. Абсурдно, но цели, к которой он идет, не существует. Каждым своим прожитым днем он просто доказывает нам - смотрите, я еще жив! Холод живет, потому, что живет. Он всегда один, наедине сам с собой. Одиночество для него не только норма, но и суровая реальность, а скорее даже закономерность. Холод не просит жалеть его и ни в чем не раскаивается, его никогда не мучают угрызения совести. Для него это работа. Грязная, но все-таки работа. И он делает ее, потому, что кто-то должен ее делать. Холод живет в своем собственном аду, в аду, который он создал сам. Он ребенок этого смутного времени. Холод, подобно герою Данте, проходит по своеобразным семи кругам преисподней, но не выходит к свету, а возвращается назад в пекло. Но он намного больше человек, чем думает сам. Просто в своем долгом пути он кое-что растерял из человеческих чувств и теперь вынужден постоянно возвращаться назад. Холод хорош тем, что он настоящий, его можно коснуться рукой. Своеобразный Робин Гуд уходящего столетия… Забавно, скажете Вы. Как можно сравнивать благородного разбойника с беспредельным отморозком? Но не надо забывать, что несмотря на свое благородство, сэр Робин Локсли, был заурядным бандитом, который грабил и убивал. Мы с Вами сами покрыли его образ налетом романтизма, надев на него маску благородства. А Холод в этой маске не нуждается…

2004 год

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…