Так получилось. Часть седьмая. Эпилог

   Храм слышал мысли всех людей. Их не судил. Он понимал, что мысль - она не исчезает. Она, как пласт за пластом в веках ложится, отражая наше бытиё, деянья наши отражая и жизнь любой души, и все наши ошибки.

   Он будущее знал. Знал, что и как все дальше будет.

   Он знал, как Жанна умерла в Пасхальную седмицу. И он её жалел. Казалось бы, она всегда уверенная в правильности собственных поступков, всегда уверенная в собственный расчет(и муж надолго в море уходил во всем её снабжая, и одежда, и еда, и развлечения. все планировалось четко). Но! Её планы все сильнее блекли, они мешали, раздражали и даже приносили злобную усталость.

   И только пение в церковном хоре ей прибавляло силы. Теперь она бесплатно пела в небольшом приходе. И голосом своим не красовалась. Даже хотелось ей немного спрятаться за всеми. И почему - сама пока не понимала. Мысль её спала. А может это хорошо... Что, если бы проснулась...  Что самой себе ответишь...

   В свой день рожденья, сорок лет, она прекрасный стол накрыла. Всех накормила. Всех благодарила. И!... На этой же неделе скорая её в больницу увезла. Рак легких. И мучилась недолго, но умирала тяжело.

   Пересекая линию земного бытия, суд человеческий  щадить её не стал. И те, кто боль забыть не смог, кто ненавидел, толкали её в пропасть. Простить её они не захотели. Их голоса кричали злобным хором - Дрянь!!! Дрянь!!! Ты столько боли людям принесла! Ты убивала нас при жизни!

   И крик тот, ненависти полный, её уничтожал! Удары были все сильнее и сильнее Крик, вихрем устремляясь, её мчал в черноту! И столько голосов лились лавиной! И выхода не видела душа.  - "Ты столько боли принесла, ты  это все теперь сама узнаешь... И боль, тобой рожденная, тобою вскормленная, которая почти убила... Она к тебе вернется... Узнай свои поступки на себе!" -  Потоком  злоба лилась. И били не щадя. И били бесконечно. И тело, и душа чернели от ударов. "О! Господи! - Она взмолилась. -  Прости, я виновата... хочу исправить". Но удары словом, взглядом или мыслью с простым припевом "Как ты, так и тебе. Мы квиты" - били все сильнее.

   Она летела и бесконечные проклятья вонзаясь, рвали её душу. Полету не было конца. Удары злобные с припевом постоянным "Ты - дрянь, дрянь, дрянь" жестоко беспощадно умножались.

   И Жанна зарыдала, прося пощады... хоть чуть-чуть...хоть каплю малую..."О, Господи, я больше не могу! Неужто не найдется ни одной души, которая меня простит. Простите, люди"

   Удары прекратились и шепот тихий подступал.
 "Спасибо, Жанна. Ты сама того не зная привела нас в храм. Твой голос чистый и прекрасный это сделал и к вечности приблизил нас. Спасибо, девочка родная. Тебя мы вспоминаем только добрым словом". И этот шепот все сильнее и сильнее тормозил её полет в проклятье.

   Тихо, тихо войти в храм. Стоять и слушать строгое звучание и твой прекрасный голос... Стоять, молиться и забывать всю боль накопленных обид. Прощать и потихоньку выбираться из собственных проблем.

              Спасибо Боже. Спаси Жанну.

   Понять, простить себя и всех. Понять - в невыносимо тяжелые минуты своей жизни мы  друг другу не нужны....  Не потому, что мы плохие. Нет! Просто не можем сейчас понять друг друга.

              Боже. За все спасибо. Спаси Жанну.

   Стоять и тихо сожалеть... Прося себя исправить. Собой исправить. И, молясь, впускать в себя здоровье... Все ли так плохо? Может, просто накопилось...Может уже завтра улыбнется жизнь...

             Спасибо Боже. Спаси всех нас и Жанну.

   Тихое пение. Запах кадил. Вечное умирание и возрождение души человеческой. Стоять, залечивая боль своих проблем. И благодарить!!! НЕ вынося на ОБОЗРЕНИЕ и на ОБСУЖДЕНИЕ!!! Не захламляя мир!

             Спасибо Боже. Спаси Жанну.

   Казалось, просто все. Всегда прощай при жизни. Простится и тебе. Спасение - оно через людей передается. Иначе, "не прощение" с вечностью сольется. Это по правилам. А в жизни...

   Муж Жанны видел, как она страдала. Лицо её даже в гробу светилось бесконечной болью. И он впервые, молитв не зная, стал помощи просить, чтоб её участь облегчить.

  В храм Жанну помянуть пришли все, кто её знал. И места всем хватило. И все прекрасно помнили, какой она была хозяйкой, как щедро угощала всех, как помогала. И, конечно, все знали "приключения" её, но - пусть ей все простится.


   Храм знал, как жизнь отца Петра сложилась. Желание всем помочь в нем не исчезло. И его опыт, доверчивости чистой и наивной, не прошел бесследно. В глазах людей мгновенно понимал их душу. И точно находил слова поддержки, оберегающие от поступков неразумных. Все приходили к нему с просьбой. И он за них молился. Все верили ему. Его любили.
   Доверчивая простота -доверчиво простится.

   Храм помнил Лёвушку и ждал его семью. Лера Валерьевна год не ходила в церковь, не приносила Левушке цветов. Его могилу убирала чисто, но никогда ничем не украшала.

   Все изменили дети. "Ты же предаешь отца. Мы его любили. И идеальных не бывает! И ты это прекрасно знаешь. И стыдно нам, что ты его простить не можешь, того, кого сама любила. Все это ненормально. И мы ,и ты, - все  от далеки от идеала."

   Они все вместе в храм вошли. Одеты строго, но изящно. Смотрелись сказочно достойно, как избранные. Пришли, молились, причастились. Стояли вместе всей семьей. Такие строгие и светлые в своем единстве. И все вокруг вздохнули облегченно. Простила Левушку. Простила всех. С детьми своими  счастьем светилась.



   Жизнь скандалистки неожиданно сложилась. Она внезапно для себя самой выходит замуж за простого человека. Слово "простой" - это просто, без глупых усложнений принимающего жизнь, можно сказать "житейски мудрый человек". Когда впервые он вошел в её квартиру, и, с улыбкой глядя на огромное количество книг, спросил: "Ты думаешь в тебя это вместится?" Она обиделась, но после, вспоминая, улыбалась.

   Он её берег. Высокий, полный. Немного неуклюжий, он читал немного, считая книги баловством. И с ней живя, он с удивлением узнавал другую жизнь, вернее, её другое восприятие. Вокруг все люди (её глазами) стали намного интересней... Люди своим присутствием её то ранили, то что-то открывали, и все они в её глазах были созданием Бога. Пусть несовершенными, пусть заблудившимися... Пусть! Но единственными! Каждый человек - единственный экземпляр Создателя. Все в ней ему было любимо - интересно.      
   Она же с ним живя, впервые приходит к мысли, что сам в себе глубокий интеллект без  понимания других и без любви в своем самодовольстве знаний нужных и не нужных - он не нужен.

   Он  ей все прощал. Она, хотя и в храм ходила много лет, была так далека от идеала. Вслух говорила, все, что в голову придет. Дуреха. После все это сама же пожинала. Её фантазии границ не знали. Он её слушал, удивлялся, и уже не мог прожить без её растрепанности чувств. Готовил - если не успела. И знал, что вот она придет и будет у него прощения просить. Все это он заранее предвидел. Да, он её любил. Любил, прощая, понимая - как отец. Она же, как ребенок открывала ему жизнь свою. Он эту - её жизнь любим. И в ней любил себя.

   Отца Антония переводили постоянно. В каждом приходе он строил новый храм. И все к нему пришло: и уважение, и достаток, и смирение других пред ним. Эта самодостаточность его  все дальше удаляла и ограждала от людей. И этот груз он нес смиренно, понимая, что иначе быть не может, что сам такой судьбы хотел и к этому пришел.

   Валя приехала в тот храм, где впервые в глаза отцу Алексию взглянула. Гуляла долго. Гуляя, не подпускала к памяти своей ненужных слов, ненужного общения. Мечта её сбылась. Что может быть прекрасней, бродить вдоль моря, вспоминать, смеяться, плакать... Уйти в то прошлое, любимое общение.

   К философу храм относился бережно, как к сыну. Храм знал прекрасно его жизнь.

   Его красавица жена, такая сдержанная, мудрая, изящная во всем: и стол накрыть она умела, как никто, одежду подбирала утонченно,  и слова грубого никто и никогда в её устах не слышал... Его жена скончалась. Рак. Её могли спасти, она сама не захотела. Уйти хотела к сыну. Он погиб второго ноября 2002 года в Москве. Теракт в Дубровке. Это событие убить могло любого.

   Философ как-то дальше жил. Жена без сына жить не захотела. Она всего лишь раз ему сказала, что её сердце не забудет те "часы-минуты", в которых сын их жил в последнее мгновенье. Она не хочет больше жить. Она хочет к нему.

   И вот в больнице он почти умрет. Врачи не дали. Спасли. И он в который раз жизнь спросит - за что все это? И скажет жизнь - узнаешь.

   Вернувшись из больницы он сожжет все записи свои, все "свои стоны". Всю жизнь он вел дневник, куда записывал (как ему казалось)умные, почти гениальные мысли.

   Счастливый случай  привел его работать в школу. Вначале просто попросили заменить; уволился учитель по истории. После, увидев, как ребятам нравятся его уроки, на постоянную работу взяли, хотя ему уже за шестьдесят.
 
   Философ тщательно готовился к урокам. Он проверял себя и каждую минуту общения с детьми... Всегда записывал свои "удачи - неудачи"... И думал постоянно, как научить детей учиться. Учиться с радостью, с охотой... Любить учиться, познавать и уважать всех тех, кто знаниями обладает. В них, в детях столько чистой силы! И все им нипочем... Пока...

   Он с ними, со своими учениками нашел свою семью. Семья - это душевное единство, когда ты чувствуешь поддержку своих  мыслей, чувствуешь свое продолжение в глазах, кому себя ты отдаешь, когда ты чувствуешь ты - нужен.
 
   Дети его любили. Однажды девочка обняла его и тихо - тихо прошептала: "Старенький ты мой! Хороший! Добрый! Люблю тебя". Дети, обделенные родительским вниманием, часто доверяли ему свои мысли, свои мечты, свои дела. Недавно Соня из четвертого класса поделилась своим планом купить велосипед. Мама для этого продаст её прекрасную косу, так как денег у них на велосипед нет. Философ поддержал её. Велосипед нужнее.
 
   Он прекрасно понимал всех педагогов (женщин в основном). Как много сил эта работа забирает. Даже ... Если не захочешь отдавать... Отдашь.
   А он работу полюбил. Еще бы - говорили за спиной. У него же нет семьи, друзей... нет ничего, кроме детей. Работа для него - это спасение.
   И он вернулся к своим "умным мыслям". Только теперь он стал публиковать их в "Прозе. ру". Последняя статья ему была особенно родная. Он, возмущаясь глупостью фантазий (очередным безумием людей, можно сказать), молчать не смог и в "Прозе. ру" так написал.
   - И те, кто думает серьезно, что изгадив Землю, нас Космос выпустит искать другой приют - те идиоты! Вы научитесь беречь все то, что вам подарено, чем дышите бесплатно... пока... А впрочем, что далось бесплатно - то не бережется. В ответ на наше равнодушие, природа, а точней Земля, сама себя начнет спасать, "Стряхнув с себя людей, как блох" - сказал сосед по даче.
   Как уберечь нам Землю нашу! Как?

   Церковь стояла молчаливо. Смотрела на людей. И всех ждала. Да. Есть "силы - правила", которые  нас учат, нас спасают. Но мы по-прежнему теряемся, блуждаем... И это вечно.

Я весь боренье; на беду мою,
Непостоянство  - постоянным стало,
Не раз душа от веры отступала,
И, клятву дав, я часто предаю.
То изменяю тем, кого люблю,
То вновь грешу, хоть каялся сначала,
То молится душа, то замолчала,
То - все, то-ничего, то жар терплю,
То - хлад; вчера взглянуть на небосвод
Не смел, сегодня - угождаю Богу,
А завтра задрожу пред карой строгой.
То набожность нахлынет, то уйдет.
Как в лихорадке - жар и приступ дрожи...
И все же, лучшие из дней - дни приближения к Богу!...*

*Джон Донн.

2020. Пасха.

Елена Михайловна  Осипова.