Зоина жизнь

Глава первая.

Поворот

Правильно говорится в пословице, что при солнышке тепло, а при матери - добро. Маленькая Зоя познала эту истину, когда ей было всего семь лет. Были у неё два начала в жизни - мама и папа. Они любили свою младшенькую дочурку, хотя отец ждал сына. В семье подрастала старшая дочь Наташа.

- Ничего, пусть и вторая девочка, а вот третьим ребенком у нас будет обязательно мальчик.

Мама смеялась и говорила, что дал бы Бог сил этих поднять.

- Поднимем, - говорил отец, - мы молодые, сильные и работящие. Плохо, что одни на свете, что родители наши так рано ушли. Но мы уже не маленькие. Сами о себе давно заботиться можем. И девочек в люди выведем.

И старались они. Старшая сестра Зои училась уже в пятом классе, когда маленькая Зоя только собиралась в первый класс. Девочке заранее купили клеенчатый портфель, а соседка тетя Настя сшила ей форму из коричневой саржи и черный фартук из блестящего сатина. Нарядный белый фартук мама сшила из батиста. На руках. Краешек крылышек на фартуке она обшила тоненькой полоской кружева. Из батиста сшила мама два воротничка и двое манжет для формы. Иногда Зое разрешали примерить все это богатство. И она стояла перед небольшим зеркальцем, висевшим на стене, и отражение в зеркале ей нравилось.

Хорошо бы ей было в таком виде показаться во дворе, но мама не разрешала. Из окон их небольшой квартиры на втором этаже был отчетливо виден весь небольшой и неуютный двор с огромной лужей в его середине, с чахлыми деревцами в углу, с вкривь и вкось вкопанными столбами с натянутыми веревками для просушки белья, с сараями для дров. Квартиры в доме были с печным отоплением.

А сегодня во дворе было почему-то непривычно много людей. Все были чем-то взволнованы, некоторые женщины плакали. Мама открыла окно и окликнула соседку.

- Что за беда у нас случилась?

- Война началась. Германия напала.

Мама ахнула, села на табуретку у окна и тоже заплакала.

Маленькая Зоя притихла. Она уже знала смысл этого слова. Тяжкий смысл.

Эта минута изменила многое в её жизни. На войну ушел отец. Маленькая и худенькая мама пошла работать в литейный цех, чтобы побольше зарабатывать и помогать фронту. И хоть фронт был очень далеко от дальневосточных рубежей и города Хабаровска, но отголоски войны были и здесь повсюду.

В первый класс Зою отвела сестра. В огромном классе стояли черные парты, проходы между которыми были такие маленькие, что даже первоклассники могли пройти между ними только боком. Доска классная была деревянной, и тоже покрашена черной краской. Учительница писала на ней большим и бесформенным куском мела, но Зое ничего не было видно. Солнечные блики мешали. Поэтому она списывала все у девочки, которая сидела чуть ближе через проход от неё.

Растерянная маленькая девочка ничего не воспринимала. Плохи были бы её дела, если бы на помощь ей не пришла старшая сестра. Наташа сама писала за Зою в её тетради, выполняя домашние задания. А Зою часами заставляла выводить палочки на старых газетах. И вот настала счастливая минута, карандаш перестал выпадать из детской ручонки, а палочки получались ровные и красивые. Потом сестра доверила Зое письмо в тетради.

Считать Зоя научилась легко, а вот с чтением она хитрила. Наташа читала ей букварь, Зоя запоминала текст и просто громко проговаривала его. Хитрость дочери заметила мама.

- Не пойдет такое дело. Нужно учиться читать.

Она толково объяснила дочери способы чтения. Показала слияние звуков гласных и согласных. Зоя быстро все поняла и стала читать с таким увлечением, что записалась в школьную библиотеку, где ей давали детские книги. И каждый вечер на кухне можно было видеть маленькую девочку, черноволосую и кудрявую, в аккуратном теплом платьице из фланели, сидевшую на высоком стуле с книгою в руках. Пышные волосы сестры Наташа заплетала в одну косу. Ленточка была только одна.

Зоя даже написала письмо отцу.

"Здравствуй, герой войны папа! Пишет тебе твоя дочь Зоя. Я пролила чернила нечаянно. Зря меня все ругали. Учительница на залитой странице мне кол поставила. Я чуть-чуть только плакала. Наташа сказала, что не нужно тебе такое писать. А про что еще писать - я не знаю.
Приезжай домой, нам без тебя плохо! Особенно маме. У неё часто болит живот.
Твоя дочь Зоя".

Не знала тогда Зоя, что отец с войны вернется не скоро. Вернется, но Зою свою не увидит. Потому что мама умрет прямо на работе. Сестер заберут в детские дома. Почему-то разлучат. Папа с войны вернется с новой женой. У него будут еще дети. Про Зою с Наташей он забудет. Для Зои начнется другая жизнь. В семь лет она узнает, что сиротская доля - горькая на вкус.



Глава вторая.

Разлука

За окном была весна - самое мокрое время года. Зоя пришла из школы в промокших насквозь валенках. Сестра отправила её в школу утром. И Зоя пошла, похрустывая кусочками льда под ногами. За ночь растаявший снег превратился в неровный наст. Оплывший под весенним солнышком он замерз причудливыми прозрачными островерхими башенками, воинственно торчавшими вверх. Однако стоило на них наступить - они тут же с хрустом разрушались, превращаясь в мелкие колючие звенящие осколки. Они исполняли музыку весны.  Зоя слушала эту музыку, но взгляд у неё был грустный. Сестра сказала, что Зоя пошла в школу в последний раз, что теперь она будет жить в детском доме, куда отправится вечером с сопровождающей воспитательницей. Сама же Наташа будет учиться в школе-интернате. Наташа останется в Хабаровске, а вот Зою отвезут в далекий таежный город. В интернате нет мест для младших школьников. Поэтому сестер разлучат.

- Но я буду писать тебе письма, маленькая, и ты мне отвечай. Ты уже писать и читать умеешь. Не потеряемся, а я, как только вырасту, заберу тебя.

Учительница обняла Зою, погладила по голове. Положила ей в портфель коробку карандашей, ручку, несколько перьев номер один, новую чернильницу-непроливашку.

- Отец с войны вернется - обязательно тебя найдет. Я ему адрес дам. Он заберет тебя. Я о тебе думать буду. Пусть у тебя все будет хорошо.

Зоя портфель даже не несла, она волокла его по школьному коридору. У неё не было сил поднять его. Её гонят в какой-то другой мир. Там не будет мамы и не будет сестры Наташи, не будет и любимой Веры Никифоровны, этой школы и этих друзей. Неизвестность пугала.

Когда Зоя вернулась домой в своих мокрых валенках, она увидела, что сестра дома не одна. На любимом стуле Зои сидела молодая женщина.

- Явилась, наконец-то! Можно было в школу сегодня не ходить. Тем более, что документы твои я уже забрала! Портфель с собой не бери. Там тебе все дадут. Казенное. Мне некогда ждать, когда ты пообедаешь. Пойдем. Не отставай. Приноравливаться к твоим шагам я не буду.

Так они и пошли. Воспитательница в прекрасном пальто из драпа с воротником из чернобурки, в кокетливой зимней шапочке из каракуля шла торопливо вперед. А за ней бежала Зоя в мокрых валенках, в шапочке, которая съехала у ребенка набок, без рукавиц, которые она второпях оставила дома.

Из окна родного дома ей вслед смотрела старшая сестра, да соседка тоже смотрела из окна своей квартиры. Они обе плакали. Потому что любили Зою.

Воспитательница села в автобус, Зоя вскарабкалась следом.

- Эта девочка с Вами?

Кондуктор строго смотрела на пассажирку.

- Со мной. Но ей еще нет пяти. Поэтому она может ехать без билета.

- Да? А выглядит она старше. А ну-ка, иди сюда, померим твой рост.

Зою поставили рядом со стойкой в автобусе, на которую была нанесена краской отметка. Зоя была вровень.

Воспитательница злобно сорвала шапку с головы ребенка. Теперь было очевидно, что ребенок на полсантиметра до отметки не достает.

- Мне не выделили денег на проезд на автобусе. Своими я платить не намерена. Бегом бы за автобусом бежала. Радуйся, что ростом не вышла.

Зоя испуганно опустила голову.

- Да, так бы и бежала следом за автобусом, если бы тебя высадили.

Ни капли тепла не было в голосе этой дамы. Она была раздражена.






Глава третья.
 Дорога

Маленькая Зоя узнала привокзальную площадь и здание вокзала. Здесь они с мамой провожали папу на войну. И стояли в толпе на перроне, но ни поезда, ни солдат не было видно.

- Их с товарной станции отправляют.

И сразу же все побежали к товарной станции, до которой было около километра. Они успели. В большой состав в товарные вагоны садились солдаты.

- Папа, папа, - пронзительно закричала Зоя.

Он оглянулся на этот крик и увидел своих родных.

Мама оставила девочек на перроне, а сама бросилась к вагону. Почему-то никого не пускали, стояло оцепление.

- Андрей, Андрей, береги  себя.

Мама протягивала отцу руки, он каким-то чудом дотянулся до них, но поезд уже пошел. Рука мужа выскользнула из рук жены. Осталось только ощущение этого прикосновения. 

Бедная мама. Кто мог подумать в ту минуту, что они разлучаются навек.
Отцу сестра написала о смерти его жены, их матери.

"Государство позаботится о вас". И все. Ни слов сочувствия, ни сострадания, ни обещания отцовской заботы не было в письме с фронта.

Наташа писала отцу письма, но он больше не отвечал.

-Прости его, - говорила соседка, - он там смерти в глаза смотрит за ради нас всех. Спит у него сердце.

И Наташа прощала. И не беспокоила больше.

А Зоя оказалась на вокзале в полном одиночестве. Воспитательница посадила её на скамейку в зале ожидания, сказала, что поезд будет только ночью, а до ночи еще далеко.

-Сиди и жди меня. С места не сходи. К отправлению поезда я вернусь.

Большой зал ожидания был наполнен странными звуками. Из репродукторов доносился голос диспетчера. Поезда опаздывали и задерживались. В первую очередь отправлялись военные эшелоны. А пассажирские поезда шли без всякого расписания. Поэтому зал ожидания был полон. Какая-то женщина с узлами и чемоданами прогнала Зою с её места, и девочка встала рядом.

Воспитательница все не шла.

-Я - потерялась. Никто за мной никогда не придет. И я дорогу назад домой не знаю совсем.

-Вот  ты где, - услышала девочка недовольный голос, - говорила же с места не сходить. Иди за мной.

И опять воспитательница торопливо пошла на перрон, а Зоя побежала за ней.

-Разрешите, разрешите, везу осиротевшего ребенка в детский дом.

И расступались люди и пропускали их к вагону. Паровоз стоял под парами. Пахло гарью от его топок. Проходившие военные эшелоны остановок не делали, они пронзительно гудели, мчались вперед, не сбавляя скорости. От этого у всех пассажиров было на душе тревожно.

Поезда шли на Запад. И хоть удалось остановить немцев под Москвой, но линия фронта оставалась долго прежней. Немцы готовились к новым прорывам. Переломить их силу нашей Армии пока не удавалось.

На Восток шли эшелоны с беженцами, на Запад везли снаряды, продовольствие, оружие, танки, пушки. Фронту нужно было так много! Санитарные эшелоны вывозили раненых бойцов в самые дальние уголки Родины. На поправку.

Железная дорога работала без всяких перерывов. Рельсы не успевали остывать.

В переполненном вагоне воспитательница прекрасно устроилась на полке, а Зою усадила на чей-то чемодан. Сидеть на нем ребенку была неудобно, но выбора ведь не было.

-Тук-тук, тук-тук, - стучали колеса под вагоном. Их стук говорил о том, что вагон катится вперед. Иногда стук прекращался на несколько часов. Состав стоял на перегонах и пропускал срочные поезда.

Зоя старалась не спать, но под утро сон победил. Она крепко уснула и упала с чемодана прямо в проход вагона. Об неё чуть не споткнулась проводница.

-Чей ребенок? - спросила пожилая женщина.

Никто не отозвался.

И тут проводница вспомнила, как принимала пассажиров, как в вагон поднялась высокомерная дама, как за ней едва поспевала эта девочка.

Сирота. В детский дом везут!

-Скажите этой даме, что я ребенка к себе забрала.

По просьбе доброй женщины высокий военный, который просто стоял у окна и смотрел на полоску леса вдали, поднял Зою как пушинку и отнес в служебное купе.  Проводница взбила подушку. Девочка свернулась калачиком и продолжала крепко спать. Военный снял с верхней полки одеяло и укрыл ребенка.

Зоя проснулась, когда за окном уже стало светать. Она оглянулась вокруг.

-Ничего не бойся. Ты уснула, а я тебя сонную забрала. Меня тетя Поля зовут. Твои мокрые валенки сушатся в вагонной кочегарке, там же и чулочки твои. Оденешь потом все сухое и тепленькое. А теперь сходи в туалет. Я тебе служебный открою.

Тетя Поля напоила девочку молоком и дала к молоку несколько картофелин.

-Молоко я меняю на пустые бутылки. Торговкам  они нужны. За пять пустых бутылок дают бутылку молока. Я и газеты собираю в вагоне. Ложкой их на столе разглаживаю и меняю на вареную картошку. Тоже торговки  картошку продают, а положить не во что. Вот я им стопочку и отдаю. А они мне картошечки за это. А как же? Хочешь жить - умей вертеться. Так моя бабушка говорила. Вот и тебя подкормлю.

Зоя так торопливо ела, что вскоре справилась с угощением. И крошечки не оставила.

-А когда ты ела последний раз?

-Вчера утром.

-Целый день голодная?

-Мне тетя сказала, что ей денег  на мое питание не дали. А свои она тратить не будет. Она не солнышко и всех не обогреет.

-Что не солнышко - так это точно. И как только ей деток доверяют. А ты почему одна на свете осталась?

-Я не одна. У меня сестра Наташа есть, у меня папа на войне, а вот мамы не стало. Она на тяжелую работу пошла, а там было так трудно, что у неё живот стал болеть. Она прямо на работе умерла. А Наташе еще мало лет, чтобы меня ей отдали. Подрастет - заберет.

-Заберет. Обязательно. А ты - не робей. Умей за себя постоять. Не пропадешь. Если трудно - пой. Поможет.  Мама какие песни любила?

-Не знаю.

-А колыбельные она тебе пела?

-Пела.

-А какие? Спой для меня хоть одну.

Зоя вспомнила свою любимую.

Через бабушкин дворок летел ясный соколок,
Уронил он сапожок. Кричит: "Бабушка, подними,
Родимая, помоги!" " А мне некогда поднимать,
А мне некогда помогать! Нужно внученьку качать, убаюкивать!"

-Какая хорошая песенка. Я такой не слышала. А меня мама все время пугала каким-то сереньким волчком, который схватит за бочок и в лесок убежит, бросит там под кустики домой не пустит! А у тебя мама добрее была.

Зоя опять задремала,  а проводница посмотрела на неё ласково, отвернулась, смахнула слезу.

-Молиться стану за тебя.


Глава четвертая. С приездом!

Поезд  в далекий город прибыл поздним вечером. Ранняя зимняя ночь вступила в свои права. Привокзальная площадь была скупо освещена.  Детский дом располагался в пригороде.  Каким-то странным клином пригородный поселок спускался к реке Зея.  На одной из улиц располагалось старое унылое одноэтажное здание. Его бревенчатые стены уже покосились от времени. Нижние венцы подгнили. Дом просел на одну сторону, его крыша покривилась. Здание строилось для клуба, но потом его закрыли, а в здании разместили детский дом. Грубыми перегородками разделили дом на четыре части. Две больших спальни для девочек и мальчиков были в глубине дома. У входа располагалась кухня. Одна комната была общей.  В ней детей кормили за большими длинными столами, здесь же школьники делали уроки. Длинная доска, утыканная гвоздями, была вешалкой для одежды. Рукомойников в коридоре было всего несколько штук. К ним по утрам выстраивались  очереди.

В этом унылом царстве сиротском предстояло жить маленькой Зое.
Воспитательница нервничала. Автобусы в Суражевку не ходили. Два километра нужно было пройти пешком.  Делать нечего. Пошли. Воспитательница шла впереди, не оглядываясь, а Зоя почти бежала следом.
-Посторонись!
Крестьянская подвода, обгоняя,  поравнялась с ними.
-Никак к нам пополнение. Я угадал?
-Куда это – к вам?
-В наш детский дом.
-Угадали.
-Тогда подвезу одного! Я как раз туда еду.
Воспитательница достала газетку, постелили в уголке телеги и уселась.
-Да я не Вас имел в виду!
Воспитательница сделала вид, что не слышит.
-Беги ко мне воробышек! Садись с дядей Мишей рядом. Нам места здесь хватит. А Вы что же так поздно. Никого уже нет на месте.
-Подумаешь, сторожу оставлю.  Мне лишь бы кто-то расписался в посыльном листе.
-А я вот как раз сторож и есть. Могу прямо сейчас расписаться.
Дядя Миша мог быть кем угодно. Однако документов у него воспитательница не спросила. Она достала  Зоино личное дело из своей сумки, вынула из него сопроводительный лист, показала, где нужно расписаться дяде Мише, забрала сопроводительный лист, спрыгнула с телеги и зашагала в сторону  станции.
-Ну и ну! Даже не оглянулась. Но-но-но, лошадка, веселей ногами перебирай.
Лошадка послушалась и прибавила ходу.
На новом месте Зою никто не ждал. Мест в детском доме не было. Но не выгонять же ребенка на улицу.
-Ладно. Прокормим от общего котла. Она одета. Учебники найдем. Вот только кровати нет лишней. Хоть плачь.
Плакать не стали. Девочки принесли табуретки, дядя Миша их связал так, чтобы они не разъезжались, на них постелили матрас, получилась кровать.  Подушки только не было, но дядя Миша дал девочке наволочку, а в неё девочка положила вязаный пушистый шарф – подарок доброй проводницы тети Поли. Получилась подушка.
В доме в маленьком чуланчике была устроена прачечная – банька.  Старшие девочки отвели Зою туда и помогли ей помыться с дороги.  Её уложили спать. Заботливо укрыли одеялом.
-Девочка, тебя как звать?
-Зоя.
-А меня – Оля. Ты в какой класс пойдешь?
-В первый.
-И я хожу в первый. В классе место свободное рядом со мной. Никто с детдомовскими садиться не хочет. Мы в городской школе учимся. Нас дядя Миша возит, а старшие пешком ходят. Далеко очень. А ты – голодная? На вот, сухарик погрызи. Можно в коридоре из старого самовара водички попить.
Большой и прожаренный сухарь соседка протянула Зое.
-У нас тут кухарка хорошая очень. Она все кусочки обрезает и сушит в духовке. И нам с собой в школу дает. Там детки в столовую ходят, но у нас денег нет. Вот Тамара Дмитриевна и дает нам с собой по сухарику. Её за это ругают, а она все равно дает. Она нас всех очень любит. У неё своих семеро детей.  Она говорит, что и для нас она – мама. А если кто болеет – она для него оладьи печет и медом поливает. А мед из дома приносит. У них своя пасека. Не бойся, здесь все хорошие. И мы стоим друг за друга горой. Тебя здесь не обидят. 
Девочку эти слова успокоили. Она вскоре уснула в теплой и чистой постельке под сонное дыхание таких же, как она сирот. Лишенных попечения родителей.
 
-Ну, чего разоспалась? В школу пора собираться. Занимай очередь к умывальнику. А пока я тебя заплету. Ты моя подшефная. Я за тебя отвечаю. Зовут  меня Лена.
Зоя проснулась и осмотрелась. Все уже просыпались, приводили себя в порядок после сна.  Рядом с её кроватью стояла высокая  девочка. Она улыбалась так приветливо, что Зоя улыбнулась ей в ответ.  Лена ловко расчесала Зоины вьющиеся волосы и заплела их в одну косу.
-Беги умываться. Да валенки обуй. Пол у нас холодный.

 Зоя умылась. Однако, общее полотенце было уже мокрым. Лицо свое девочка промокнула своими ладошками и просто дала ему обсохнуть.
А потом Зоя встретила Татьяну Дмитриевну. Общую маму.
-Новенькая? Да какая пригожая! Скорее к столу. У нас сегодня каша пшенная.
На Зою все смотрели с любопытством.  За её спиной встала Лена. И сразу все перестали разглядывать девочку. С Леной связываться никто не хотел.
До школы малышей довез на телеге дядя Миша.
-Я утром в госпитале договорился, тебе кровать дадут.  У них есть подростковая, которая никому не подходит. Так что я вас до школы довезу, а сам за кроватью заеду. Устроим тебя, как барыню.
Учительница была предупреждена. Она разрешила девочке занять место рядом с Олей.
Школа располагалась в большом деревянном двухэтажном бараке. Младшие классы были на первом этаже. Классы были переполнены. Зою записали в журнал сорок второй по счету ученицей.
В школе было прохладно.
-Это еще ничего, а вот зимой просто замерзали все.  Три раза за урок зарядку делали. А теперь – весна. Теплеет. Скоро лето.
Первый день не обошелся без неприятных приключений. Мальчишки подкараулили её во дворе и хотели набить.
-Наших бьют! – закричала пронзительно Оля.  И сразу же со всех концов большого школьного двора к Зое побежали детдомовские ребятишки. Они окружили Зою плотным кольцом. Хулиганы отступили.  Зоя почему-то заплакала.
-Не бойся.  В обиду тебя никто не даст.
Маленькая Зоя плакать перестала. Страх, сжимавший её сердечко, куда-то отступил. Впереди не было темной неизвестности.  У неё теперь было свое место на Земле. Она чувствовала здесь себя в безопасности.  Среди добрых людей.

Глава 5. Детдомовская жизнь.

-А как тебе жилось в детском доме? - часто справшивал бабушку подраставший внук.

-Трудно, Ромочка. Но ведь тогда всем было трудно. Шла война. Первые два года было голодно. А вот когда я перешла в четвертый класс, нам назначили нового директора. Это была женщина. Звали её Ангелина Викторовна. Крохотного росточка, но такая волевая женщина была отличной хозяйкой. Она имела бухгалтерское образование, но педагогом была замечательным.

-Так. Нельзя на шее у государства сидеть. Нас почти сто человек. Посадим картошку в поле.

Участок выделили за рекой. Все лето старшеклассники жили в палатках и ухаживали за посадками. Там же за рекой разбили и огород. И морковь и свекла теперь были свои. А уж какая капуста уродилась - всем на заглядение.

В сентябре всем коллективом вышли на уборку картофеля. Его затарили в матрасовки, корзинки, ведра и погрузили на баржу.

Когда переплыли реку и стали причаливать, все увидели, что баржу поджидают множество подвод. Помощь фронту. Так гласил плакат на одной из подвод. Кто-то умный решил ограбить детский дом и забрать все выращенное детками.

-Не причаливать! Назад! - закричала Ангелина Викторовна.

Капитан баржи сразу оценил ситуацию правильно. Баржа опять оказалась на середине реки.

Весь урожай спрятали на острове, оставив на барже лишь десятую часть. Вернулись, причалили.

-Почему так мало? - все допытывался уполномоченный.

-Сколько вырастили. 

Картошку с острова вывозили на лодках, прятали в подполье под детским домом.
Все окрестгные жители помогали в этом. И никто не донес. Все обошлось.


Глава шестая

Преображение

По нормам обеспечения одежду для школы воспитанникам выдавали на три года. И вынашивалась она за этот срок изрядно, но это было не самой большой бедой. Дети из одежды вырастали. Вот и давали им одежду на два, а то и три  размера больше. У девочек младших классов юбки платьев подметали пол, у старшеклассниц - едва, по моде тех лет, прикрывали коленочки.

Ангелина Викторовна решила изменить внешний вид ребятишек. Где-то она раздобыла списанный парашют. И вот уже все девочки стали шить из парашютного шелка воротнички к школьной одежде. А из отрезков нашили носовые платочки. Форму школьную подшивали, ушивали так, чтобы потом можно было отпустить и выпустить все ушитое. И вскоре вид детдомовских детей изменился.

А для Зои и Оли эти преобразования подарили необыкновенную радость.

У них в классе перед началом занятий санитары ходили по рядам и проверяли внешний вид школьников.

-Детдомовские, как всегда, без воротничков. У  них нет платочков. Учебники не орбернуты.

Лариса - санитар с их ряда - рапортавала об этом с каким-то злорадным удовольствием.

И вот они с Олей пришли в школу с белоснежными воротниками, с красивыми платочками в портфелях и даже с обернутыми учебниками. Завхоз отдала им голубую упаковочную бумагу, в которой получила чулочки для девочек. Лена помогла учебники обернуть.

-Странно, странно, а бумагу где взяли?

-Где взяли, там уже нет.

И все равно Лариса не обошла в рапорте девочек своим вниманием.

-Странно, но у детдомовских все в порядке. И воротнички пришиты, и платочки есть, и даже учебники обернуты. Где они все это раздобыли? Вам, Полина Георгиевна, не кажется все это странным?

-Нет, не кажется. Добрее нужно быть, Лариса.

-Я могу за себя постоять. Мой папа в ОРГАНАХ рабтает. Не боитесь, что я на Вас пожалуюсь?

В классе повисла напряженная тишина.

-Не боюсь. Отбоялась своё.

Полина Георгиевна посмотрела в окно. Она недавно получила похоронку на младшего сына. И после этого известия взгляд у неё изменился. Она смотрела на мир с укором. Она тяжело вздохнула, посмотрела на Ларису с сожалением и больше ей ничего не сказала.

-Лариса - плохая, - говорила Оля подружке, когда они вернулись домой из школы.

Эти слова услышала Ангелина Викторовна. Она внимательно выслушала взволнованных девочек.

-Дети редко бывают плохими. Они недавно живут на свете, не успевают они набраться плохого. И Лариса не свои слова говорила. Услышала где-то. Навряд ли от отца, скорее, от матери. Люди любят гордиться даже тем, что им и не принадлежит.

-А разве мама может плохому научить? У меня мама учила только хорошему.

-Не сомневаюсь, Зоинька. Иначе в кого бы ты росла такой хорошей? И работящая, и приветливая, а уж умница какая. В тетрадках то вон - одни пятерочки.

Зоя засветилась вся от похвалы, а Оля опустила голову.

-И ты, Оля, тоже очень хорошая. Мама тебе пишет письма с фронта?

-Пишет. Часто. Она мне пишет, что как только закончится война, она сразу сядет на поезд и поедет ко мне, а если поезд будет ехать медленно, она побежит впереди его. Так она за мной соскучилась. Только я боюсь, что я её не узнаю. Я маленькая была, когда она на войну ушла. Меня с бабушкой оставила. Она - врач, работает в прифронтовом госпитале. А бабушка умерла - вот и попала я сюда. И меня мама не узнает. Я ведь тоже сильно изменилась.

-Не смеши меня. Как мама может не узнать свою девочку? Обязательно узнает. А давай вот как поступим: сходим к фотографу на базаре. Денег я найду. Он сделает фоторграфию твою, а ты пошлешь её в письме своей маме, чтобы ты не переживала зря. Договорились?

-Доворились. А когда пойдем к фотографу?

-В ближайшее воскресение и пойдем.