Спас

-Мат- ре- на...
Веки дрогнули, но не раскрылись .
- Матре-е-на...
 Кто зовет? Зачем? Вставать не хочется, да и сил нет. Уработалась.
- Матрена.- позвал кто то настойчивее и хлопнул дверью в сенях.
Матрена тяжело вздохнула и попыталась открыть глаза. Не выходило. Будто кто ладони сверху приложил . Тяжелые  и горячие.
- Мат- ре- на, Мат- ре- на,- в такт собственным хлопкам застучала дверь.
Девушка с трудом разлепила сонные веки и открыла глаза.
Странно... В избе... Как здесь оказалась? Ведь в поле была . Как до дома добралась?

Окно. За ним солнце. Горит, пропихивая огненный язык в закрытые ставни.
Матрена подняла безвольно опущенную с кровати руку и медленно провела ею по лбу,  чувствуя как рукав рубахи, тяжелеет от струящегося по лицу пота.  Жарко... то ли холодно... Непонятно и дышать трудно, как камнями сверху засыпали.

- Мат-ре-на, - жалобно скрипнула дверь сеней и громко, с треском захлопнулась.
Игнат что ли? Вернулся?
Сердце заметалось. Матрена прижала руку к груди и, приподнявшись на кровати, посмотрела вокруг. Пусто, только коса на полу лежит. Никого. Тятя на оброке. Вернется, ругать станет, что коса в избе. Надо убрать и Игната догнать. В голове жарко и трещит, как поленья в печи.
На покосе сегодня тоже было жарко. И Игнат был. В сторону отвел. Сказал, руку свою из ее вырвал, оттолкнул и пошел. Матрена следом, на коленях. Он обернулся и снова... не ходи, другая... Она и не пошла. Поднялась и на покос обратно. Протолкнулась сквозь женский шепот, косу забрала и домой. А солнце жжет, от макушки до самого сердца печет. Как дошла не помнит.

Безмолвно скрипнула дверь.
Матрена зажмурилась. Надо идти. Зовет кто-то.

Она встала с кровати, одернула юбку. Из подола посыпались яблоки. Красные, сочные. Откуда? Кто принес?
Под ногами хрустят, лопаются. И такая сладость медовая на всю избу. Сахарной дымкой от нижних досок поднимается, а обратно с потолка желтыми вязкими ручьями струится. Плохо идти. С крупных ноги соскальзывают, подворачиваются, а мелкие в ступни больно тычутся, трескаются. Из них вытекает мед. Разливается по полу. Ноги вязнут, ухватиться не за что. Всюду яблоки и струи липкие с потолка свисают, как паутина.

Яблочный Спас что ли? Тогда в церковь надо идти. Там все. И Игнат. Только яблок набрать.
Немного. В подол. Она опустилась на колени, подняла несколько штук и поползла в сени.
Плотный приторный дурман вырвался наружу

- Матрена-а-а.
Матрена толкнула дверь и вместе с приторным застоявшимся дурманом вышла наружу. В бескрайнее розовое поле Иван- чая, раскинувшееся до самой деревенской церкви. У ограды сидела Марья.
Она протянула подошедшей к ней девушке иглу с красной ниткой.
Шить? Не пустят? Но там Игнат...
Матрена посмотрела на черную, неумело перехваченную белыми нитками полосу на шее Марьи. Взяла иглу и быстро начала соединять края рассеченного до кости запястья. Ровные и глубокие. С запахом меда и красных яблок.
Тятя будет ругаться... и за косу. За косу особенно.