Наливай

Наливай

Райвис задумался, глядя на огромный лайнер,  выполняющий  эволюцию швартовки к стенке Речного вокзала в фарватере Даугавы . Вантовый мост он проехал быстро, удивившись отсутствию пробки в час пик. Шел шестой час вечера. Руки на автомате качнули руль “Рендж ровера”, направив послушную машину в сторону улицы Альберта. Айнарс, родной брат и даже близнец Райвиса, уже год как купил дорогущую квартиру в старинном здании Югенд стиля,заполнив ее антикварной мебелью, вывезенной из Италии по баснословным ценам, пожалуй, в сумме вполне сравнимой со  стоимостью   элитного жилья. Но, не смотря на то, что прошел уже почти год, порядка в апартаментах он так и не навел.

Не было в жизни пятидесятилетнего брата женщины, которая могла бы этот порядок навести. Вот об этой проблеме и думал Райвис, человек семейный и, как он сам считал  себя, правильной, цельной натуры. Он любил брата, но так как был на пять минут старше, считал себя вправе наставлять младшенького   в вопросах организации быта. Они оба были людьми состоятельными, оба занимались бизнесом много лет, с тех самых пор, как развалился Советский Союз.Но, если у Райвиса был устойчивый, постоянный бизнес одного генерального направления, Айнарс метался среди множества проектов, часто авантюрного плана,но общий баланс этих проектов выходил в плюс, так что состояние брата оценивалось в цифру со множеством  убедительных нулей.

Райвис вез брату осетра, здоровенную рыбину килограмм на пятнадцать. Рыбу   ему выловили в одном из многочисленных бассейнов производственного комбината “Моттра”, комплекса, расположенного на окраине Риги. Осетр был живой и отчаянно трепыхался в большой брезентовой сумке всю дорогу, пока Райвис гнал машину к дому младшенького. Так, в этой сумке, он и передал рыбу Айнарсу, позвонив ему предварительно и попросив выйти к машине. Райвис торопился, он обещал жене отвезти ее к матери в приморский городок Саулкрасты .
 - Запечешь   рыбку в духовке, ну, как ты умеешь! Завтра к обеду приеду, попируем, что останется- отвезу к теще.
 Ограничившись этим коротким  инструктажем Райвис умчался к своей благоверной.
- Ничего себе рыбка!- взвесив на руке сумку с трепыхающимся осетром, удивился Айнарс, глядя вслед удаляющемуся Рендж роверу.
 Айнарс слыл в семье выдающимся поваром. Он не учился поварскому искусству, специально приобретя  эти навыки по двум причинам: первая- ему этот процесс готовки просто нравился, превратившись в хобби, и вторая- холостяцкая необходимость.
 В три часа следующего дня Райвис позвонил в дверь квартиры на третьем этаже дома с великолепным выкрашенным в бел-оголубые тона фасадом на улице Альберта.  Айнарс встретил брата со смущенной улыбкой на розовощеком круглом лице. Райвис обнял его и затем, отстранив, внимательно рассмотрел, подозревая  за этим, так хорошо знакомым ему выражением   извиняющегося смущения, некий подвох . Круглая, в гармонии с лицом, розовая лысина Айнарса, в обрамлении венчика наполовину с сединой черных волос, блестела от пота. Айнарс, без сомнения, только что отошел от плиты. Густой рыбный дух был этому подтверждением. Айнарс засуетился, приглашая брата в гостинную. Пряча глаза, он  неловко наклонился, доставая из шкафа для обуви тапочки. Увидев, что Райвис замешкался, снимая с ноги тугой сапожек, бросил их и замахал руками, останавливая брата:
- Стоп- стоп, не мучайся, иди так, все равно завтра буду генерально прибираться.
 -Давай за стол! Ах нет, сначала руки  мыть! Теперь все моют руки  не только перед едой, теперь, с этой пандемией все превратились в  Мойдодыров,- приговаривал Айнарс, разглаживая топорщащийся на круглом животике фартук с вышитым   на большом кармане в центре поварского одеяния красным петухом.
Тщательно вымыв и вытерев голубым махровым полотенцем руки, Райвис вошел в гостинную. На большом овальном столе опирающемся на мощные резные ноги стояло блюдо с аккуратно уложенными дольками фаршированной рыбы. Райвис глянул на брата, но тот, склонившись над столом, раскладывал и так лежащие в правильном порядке столовые приборы. Айнарс ровнял вилки и ножи, перемещая их на миллиметр или два, с таким маниакальным упорством добиваясь идеального положения относительно одного из приборов к другому, что Райвису стало смешно. Ему было интересно услышать объяснение брата, относительно приготовленной фаршированной рыбы из семейства карповых, карповых, а отнюдь не осетровых  и Райвис уселся, приблизив тяжеленный стул, изготовленный в каком-то далеком веке итальянскими мастерами для дворца дожей, к столу, не спуская с брата глаз. Райвис любил фаршированного карпа, приготовленного младшеньким.  Тот с гордостью утверждал, что блюдо приготовлено по рецепту тети Песи. Кто была эта Песя, кем она приходилась латышскому парню Айнарсу Студенчику, никто не знал, а когда его спрашивали о таинственной поварихе, он закатывал глаза и низким голосом произносил:   -Это великая женщина! Она служила самому барону...
 Фамилии баронов варьировались, в зависимости от обстоятельств, настроения и памяти Айнарса,но в финале он с досадой заканчивал:
- Да, эта информация все равно ничего не значит для непосвященных.
 На приготовление такого блюда у Айнарса уходил не один час и занимался он этим трудоемким делом исключительно по особым случаям и только тогда, когда в трапезе должен был участвовать Райвис. И Райвис оценил ситуацию в полной мере, принимая старания брата как компенсацию отсутствия запланированного осетра.  Он молчал, ласково поглядывая на все более багровеющее лицо повара. Тот, не произнося ни слова, раскладывал рыбу по тарелкам. Райвису он положил два кусочка, не забыв украсить каждый тремя кружочками отварной морковки, отдельно, ложечкой окружил рыбные островки желтоватым желе и, видимо собирался, продолжать заниматься этими приготовлениями еще некоторое время, но Райвис в конце концов не выдержал:
- Какого хрена тут происходит, бегемот?
 Обычно в добродушии, близости к брату он звал Айнарса “бегемотик”, но в раздражении ласкательность в сравнении крупного и медлительного братика с очаровательным представителем млекопитающих  семейства бегемотовых отряда парнокопытных  исчезала.
 -Тебе хрена?- игнорируя всплеск раздражения гостя, забеспокоился Айнарс и тут же выложил двумя горками на край тарелки брата хрен “русский по- домашнему”, так было написано на приготовленной заранее баночке.
- Ладно,- согласился с реакцией Айнарса  Райвис.
- Сядь на свое место и не мельтеши. Я с удовольствием съем карпа, у меня уже слюнки текут, но вымолви что-нибудь внятное по поводу здоровенной рыбины по имени Осетр. Айнарс сразу успокоился, заулыбался и уселся в кресло напротив брата.
- Ты ешь, ешь, а я тебе пока все объясню.
И тихонько постукивая чайной ложечкой по столу он начал.
- Понимаешь, когда ты принес мне эту рыбку, я решил, что начну ее готовить утром, а пока захотелось дать ей в последний раз  поплавать  в ванной.
 И Айнарс вдруг погрустнел, румянец сошел с его щек и с круглого лица исчезла обычная умиротворенная улыбка.
- И ты представляешь, как только я  опустил его в воду,  он как- то так вывернулся в узости небольшого для него водяного объема и посмотрел мне прямо в глаза, и такая грусть и тоска мне почудилась в его взгляде, что я расстроился и решил пройтись по улице.
 Айнарс глянул на брата, который хоть и слушал его внимательно, но все- таки его ответный взгляд был несколько затуманен тем наслаждением, которое он испытывал, отправляя в рот очередной кусочек чудесного рыбного деликатеса.
-Понимаю,- прошамкал набитым ртом Райвис,- рыба посмотрела на тебя со значением.
- Да, да,- продолжил Айнарс, не уловив сарказма,- и так я вышел на улицу Альберта, на эту знаменитую улицу, собравшую в свое русло множество шедевров градостроительного... -Стоп,- Райвис прервал поедание фаршированного карпа,- ты не отвлекайся, я в курсе про архитектуру этого района.
- Конечно, конечно! Я как раз подхожу к самому главному! Так вот, на нашей улице, кроме  потрясающих шедевров зодчества, нет ничего, что отличалось бы от пафоса окружающих меня строений  и я, когда прогуливаюсь, сворачиваю в какой- нибудь переулок попроще, чтобы отдохнуть взглядом от роскоши, и вот, сворачиваю я в такой вот переулочек и упираюсь прямо в двери маленького хозяйственного магазина.  А я, когда чем- нибудь расстроен, люблю поинтересоваться какими- нибудь вещицами по уходу за домом.
   -Да, ты большой мастер наведения порядка,- хохотнул Райвис, очертив  вилкой окружающее пространство с не разобранными коробками, привезенными со старой квартиры брата больше года назад,- ну- ну, и что ты там увидел из хозяйственных принадлежностей?
-Ведро!- Айнарс откинулся на спинку кресла и взгляд его стал мечтательным,- Пластмассовое ведро  необыкновенно нежного голубого цвета!
- О!- воскликнул Райвис,- голубое ведро! Что может быть прекраснее во вселенной? И так, ты увидел голубое ведро и решил его купить, чтобы налить в него воды, насыпать туда какого-нибудь самого лучшего моющего средства и водой с пеной, отливающей голубым небесным цветом, вымыть наконец   пол в твоей берлоге за миллион долларов.
- Да, я его купил и пошел домой. Захожу в ванную и наблюдаю за осетром. Он притих, бедолага, так, слегка пошевелит хвостом и снова замирает, наверное, предчувствует скорую свою погибель. А что он нам с тобой сделал? Жил себе мирно, плавал в бассейне.   Райвис рассмеялся:
- Ну да, жил себе задумчивый рыб среди сотни таких же бедолаг, никого не трогал и вдруг бац- он избранный и уже жарится на сковородке. Так что все-таки с ведром?
- Да, ничего,- Айнарс смущенно опустил голову, продолжая постукивать ложкой по скатерти.
- В общем, взял я это ведро, а высотой оно было сантиметров сорок пять, наполнил его водой, достал твоего осетра да и сунул его головой в это самое ведро.
- Батюшки,- всплеснул руками Райвис,- чудовище! Решил утопить рыбку в ведре!
- Как же можно рыбу утопить в воде?- возмутился Айнарс.
- Это была шутка,- Райвис уперся взглядом в ошарашенное лицо брата,- шутка, которую ты воспринимаешь всерьез, настолько этот несчастный осетр  своим взглядом отбил у тебя чувство юмора . Ты хоть понимаешь, как звучит для постороннего уха возможность рыбы посмотреть своими пуговичными глазенками в глаза человеку и сообщить этим взглядом какие- либо эмоции?
- Можешь говорить что угодно, ты этого взгляда не видел и я, дорогой братишка, не сумасшедший.
 И Айнарс насупившись продолжил:
- В общем, сунул я осетра в это ведро и он там притих, словно понимал, что все происходящее с ним неизбежная необходимость. В ведро он поместился только до половины, хвост наружу торчал, а он при этом вел себя смирно. Понимаешь, какая умная рыба?
-О, да! Успела за пару миллионов лет ума набраться! Помнишь песенку из “Аризоны дрим” Бреговича?
The man thinks
The horse thinks
The sheep thinks
The cow thinks
The dog thinks
The fish doesn't think
The fish is mute, expressionless
The fish doesn't think because the fish knows everything
The fish knows everything 
*

 
И Райвис хорошо поставленным голосом пропел куплет из фильма, который оба любили и смотрели  не один раз.
- Ну, вот,- обрадовался Айнарс,- вот какой ты у меня умница! Как ты меня понимаешь.
- Рыбы,- посуровев, заключил, опровергая восторженность брата, Райвис,- существуют для того, чтобы их ловили, жарили и ели такие крутые парни, как мы с тобой, а не возили их в ведрах голубого цвета неизвестно куда и зачем. Я, кажется, сказал “возили”, то есть, как я прозорливо догадываюсь, ты ее куда- то повез.
- Ну, да, я поместил ведро с  осетром в машину и отвез к себе на дачу.
- И там ты ее разделал и сложил кусочки печального осетра в морозилку?- с надеждой вопрошающе произнес Райвис.
 И Айнарс  утвердительно покачал головой, только сначала, как положено, сверху вниз, но затем по- болгарски слева -направо.
- Ну, я так и думал поступить, но понимаешь, ассоциативные связи вмешались, некоторые, не поддающиеся логике, подсознательные движения разума.
- Чьего разума?- съехидничал брат,- твоего или осетра? Дай я догадаюсь,- продолжил Райвис, запрокинув лицо и изображая обращенность к ионосфере, передающей ему хранящуюся в ней информацию.
- О, вижу- вода, слышу шум воды, ведь твой загородный дом стоит на реке под названием Даугава и естественно то, что ты слышишь каждый раз как появляешься в этом своем поместье, это звук струящихся  вод  великой латышской реки и каждый раз у тебя возникают ассоциативные ощущения, например, в детстве, когда рядом журчит ручеек, ребенок может захотеть пописать. Для меня ты, мой дорогой братец, всегда будешь ребенком, так что моя ассоциативная связь подсказывает, что ты похоже от переизбытка чувств описался, то есть, пописал в эту самую речку, прости меня господи.
 Айнарс удивленно распахнул глаза:
- Вообще- то, ты практически угадал, я действительно подошел к реке и да,- он сделал паузу,- захотел это сделать, если тебе будет приятно удостовериться в умении выстраивать логическую последовательность моих действий, но,- он тут же посерьезнел и, сделав рукой резкий жест отрицания, произнес глухим голосом,- но я этого не сделал, я потерпел, потому что у меня было   дело поважнее , я не мог позволить  рыбе с такой древней историей находиться в столь унизительном положении,  засунутой вверх тормашками   в ведро. И я подумал, что будет правильно отнести ее в дом и, как ты предполагал, разделать   и сложить в морозилку до следующих выходных. И я клянусь так бы и поступил, но когда я вынул рыбку из ведра... 
-Постой, я продолжу! Она вновь посмотрела тебе в глаза   проникновенным взглядом и ты выпустил ее в реку! 
Айнарс  застыл с протянутой к брату рукой, он открыл рот чтобы что- то произнести,   но лишь через какое- то мгновение сумел привести в порядок свой речевой  аппарат:
 -Как ты догадался? 
-Я ведь экстрасенс,- не скрывая сарказма прорычал Райвис,- читаю самые потаенные мысли своего брата, не обращая внимание на то, что написано у него на лице светодиодными буквами.
-Да, я действительно выпустил осетра в Даугаву, между прочим, осетровые в реке прекрасно себя   чувствуют и находят дорогу в море и на нерест, и вообще, могут себя прокормить и жить весь отпущенный им природой срок.
 Бутылка с водкой “Грей гус” стояла на столе откупоренной, но не тронутой, как- то слишком быстро развивались события и Айнарс просто не успел разлить водку по приготовленным рюмкам. Оба посмотрели на початую бутылку, но Райвис прервал поступательное движение руки брата к стеклянной емкости.
-Ты вот, простодушная душа, не чувствуешь себя наивным лохом, которого обманула обыкновенная рыба кажущейся тебе осмысленностью взора рыбьих глаз, отпустил ты ее в реку и она наверняка даже хвостом   не махнула, нырь и все” прощай, простофиля- бегемотик”!
 После этих слов Айнарс выпрямился в кресле, затем встал во весь рост и произнес: -Ты сейчас снова назовешь меня простофилей и не поверишь в то, что я скажу, но я скажу: осетр сделал круг по водной глади, а затем подплыл к самому  берегу, на краю которого я стоял, вынырнул  из реки высоко так, почти на пол корпуса,  посмотрел на меня и  улыбнулся!
   Райвис ошарашенно уставился на брата, открыв рот и застыл на несколько мгновений,   держа в руке вилку, на которой  был нанизан кусочек фаршированного карпа.     Застыл, пораженный вдохновленностью брата, ощутив возникшую в воздухе торжественность осетрово-альтруистического накала страстей , Райвис понял, что шутить по этому поводу   никак невозможно. Он положил на тарелку вилку с так и не проглоченным  кусочком рыбки,   сглотнул набежавшую слюну и, махнув освободившейся рукой, скомандовал:
- Наливай!



*Мужчина думает
 Лошадь думает
Овца думает
Корова думает
Собака думает
Рыба не думает
Рыба немая, невыразительная
Рыба не думает, потому что рыба все знает
Рыба все знает

Люди считают, что рыбы безмозглы. Я всегда знал, что это не так, потому что рыба знает, когда молчать, а вот люди — дураки. Рыба и так все знает, поэтому ей и думать не надо.