Странник. История моей жизни

СТРАННИК. ИСТОРИЯ МОЕЙ ЖИЗНИ, ИЛИ ПОСОБИЕ ДЛЯ НАЧИНАЮЩЕГО ХУДОЖНИКА.

Фантастический роман. (Отрывок)
Опубликовано в альманахе "КЛАССИКА ЖАНРА"

Глава 11. Семь писем к Страннику
 
Дорогой Странник!
Пишу тебе, чтобы поделиться своей радостью. Мне кажется, я духовно взрослею. Мне многое открывается, и от этого становится радостно на душе. Я нахожу счастьем для себя быть свободной от своего несовершенства. Я знаю, что, помимо человеческой воли, существует еще и Божья воля, противиться которой становится невозможно человеку, познавшему Бога. Она никогда не бывает бременем, так как Бог есть радость для сердца. Отними у пророка Волю, и он или сойдет с ума, или умрет, не вынеся одиночества вне Бога. Нельзя нарушать гармонию, ибо она – суть жизни. Как тело отвергает чужеродный орган, так и Бог исторгнет от себя чуждое и противоречащее ему. Главный закон вселенной – свобода воли, и принятие добровольно на себя воли Всевышнего – вот для меня величайшая и настоящая свобода.
Лето здесь не такое «летнее», как у нас. Часто идут дожди. Место под стать названию – топь, одним словом. Зато травы – по пояс.  Лес – все больше берёзы да ели, хотя в пяти километрах от нас есть дубовая роща: большая семья Патриархов.  Они другие. Я слышу их шепот. Они говорят мне о мире – забытом мире без зла. Каждый день я хожу на свидание с вечным, над коим не властен никто кроме Бога, и этой радостью спешу поделиться с тобой. Природа питает меня. Я много работаю.
Выше творчества ничего нет, и пусть кто-то докажет обратное, если сможет.
Скучаю о наших беседах и надеюсь на встречу.
Трой.
 
Дорогой Странник!
Зима прошла в разрушающей суете Запретного города. Я хожу на выставки, общаюсь с людьми, невольно заражаясь их тьмой и искаженным восприятием мира. Мы похожи на бешеных псов, ослепленных болезнью; бежим, не различая дороги, не зная, куда и зачем…
Мы бежим, потому что так надо, потому что боимся; боимся, что нас затопчут бегущие следом, что опоздаем в последний вагон, что нам не достанется благ. На бегу живем, любим, рожаем детей и на ходу умираем, так и не успев понять, зачем бежали. Нас хоронят на бегу и тут же забывают, потому что все мысли и чувства заняты безумной идеей о неведомом счастье. Счастье, которое почему-то нужно урвать, отнять у другого; о котором все говорят, но которое никто никогда не видел. Мы верим, что вот еще одно, последнее усилие, и оно придет, нагрянет, обрушится золотым дождем на наши безумные головы. Гонимся за красивым призраком, не замечая естественной простоты жизни.
Иногда я думаю, что люди, навсегда утратив память о прошлом, не чувствуют будущее; имея лишь сиюминутное настоящее, не зная пути, увлекаются в пропасть, подчинившись воле слепого поводыря. 
Подобная жизнь мне чужда, а душные мысли отнимают так много сил, которые я с удовольствием потратила бы на творчество и созерцание. Постараюсь меньше бывать в столице, хотя для творческого человека это единственная возможность прикоснуться к культуре.  Все самое лучшее (в плане музеев) собрано здесь. Как же обделены мы у себя в провинции, не имея всего этого: ни работ Нино, ни Булла, ни Ван Холли, ни других гениев. Обидно до слез.
Пиши мне. Твои письма как глоток чистого воздуха.
Трой.
 
Дорогой Странник!
Я много думаю, стараюсь разобраться в новых для себя чувствах (я бы сказала, предчувствиях) и ответной реакции моего слабого естества. 
Я будто бы разговариваю с невидимым собеседником, с которым я не согласна, ибо он (собеседник) неотъемлемая часть этого мира, который я не приемлю. Мои мысли направлены внутрь меня, и все же они направлены и во внешний мир. 
Почему человек не хочет жить по Божьим законам, предпочитая тьму Свету?  Ведь это так очевидно…
Всему свое время, и время всякой вещи под небом.[1] Разве можно что-либо возразить? Ты можешь принимать или не принимать, верить или не верить – Вечность только посмеется над тобой. Ты сам и весь твой скепсис – та же неотъемлемая часть мирового развития, как и моя вера и преданность Богу. Завтра ты проснешься и скажешь: «Как долго я спал и находился в неведении». Но сон был также необходим твоему организму, как и бодрствование теперь. Каждый приходит к истине своим путем. У нее достаточно времени, чтобы дождаться тебя, потому что истина времени не имеет.
У нас осень – время урожая. Я много работала, и сейчас пришло время и мне собирать свой творческий урожай. Написала портрет Филчерра. Думала, он разозлится. Но нет. Как ни странно, он все понял и предложил сделать мне выставку в музее.
Я в растерянности. Он ведь так неравнодушен к чужой славе. К тому же, вся эта околокультурная суета, общение с людьми отнимает у меня много сил. Но Филчерр настаивает, и, кажется, выбора нет. Он часто бывает груб с подчиненными, но маму боится и на нее никогда не кричит, даже когда очень рассержен. Называет ее «защитницей убогих». Смешно. 
До свидания. Пиши мне.
Трой.
 
Дорогой Странник!
Много думаю о тебе и мысленно беседую с тобой. Самый лучший разговор – это разговор, проведенный в молчании. Мне все меньше и меньше хочется говорить. Бывают такие минуты, когда исчезает ощущение времени. Жизнь человека в идеале – это возвращение к своим истокам. Мысль стара как мир. Но одно дело знать, другое –  жить этим знанием. Я вижу, как изменяется моя личность. Законы созерцательной природы таковы, что человек изменяется не только на духовном уровне, но и на физическом, освобождаясь от пороков и родовых язв. Я начинаю видеть генетику людей, и это не шутка.
Здесь в музее работает одна женщина со странным именем Гаркуша – подарок для художника. И хотя Филчерр и говорит, что она как стихийное бедствие – всегда некстати, мне она нравится. Есть что-то в ней… безумное или безрассудное, замешенное на блаженстве, о котором она не знает. Я написала ее портрет в шляпке. Теперь она ходит ко мне смотреть на себя нарисованную. Говорит, что это не портрет, а история ее семьи в цвете. Ты же знаешь, я не пишу с натуры. Я делаю набросок, а потом работаю без человека, чтобы ничто не отвлекало от сути. Наверное, я почувствовала в ней нечто, о чем знала только она, поэтому моя работа так ее тронула. Хочу пригласить ее снова позировать. Она как фруктовый пирог –  чем больше ешь, тем больше хочется.
Жаль, что я не могу показать тебе свои новые работы, которых уже достаточно набралось; твое мнение для меня бесценно.
Мне все больше хочется работать маслом. Вижу, что это – мое. Надеюсь, что смогу приехать в Муллимер летом.  Я так нуждаюсь в твоей поддержке. 
С поклоном и безмерным уважением к тебе, Трой.

Дорогой Странник!
Как хотелось бы вечно быть небом или хотя бы озером, чтобы отражать это небо. Вечное сияние – это так прекрасно. Но набежали тучи, и озеро сделалось просто серой лужей с мутной водицей. Жизнь – это постоянная борьба двух стихий: чистых небесных вод и сточной канавы греха. Что победит в тебе?   
То, что происходит со мной, похоже на чистку медных светильников – чем больше трешь, тем ярче сияет, и останавливаться нельзя, так как новая сажа уничтожит всю проделанную работу. Самое трудное – это идти до конца, не изменяя себе. Верить, когда весь мир не верит, любить, когда все объято ненавистью, терпеть и не предаваться отчаянию. 
Приезжал Сэр Вариус – зеленый, как наша топь. Был весьма недоволен чем-то(подозреваю, что мной), но вслух не сказал, все только шипел да плевался, жалуясь на жизнь. Что-то он задумал, я это чувствую и мне тревожно. 
Трой.

Дорогой Странник!
Ты прав. Красота мира бесконечна, нужно только набраться смелости проявить ее. Что просто для Бога, почти невозможно для человека.  Невоплощенная мысль не исчезает, она тревожит душу и ищет своего воплощения. Творчеству необходимо Бытие, иначе все теряет смысл. Чем больше познаешь Бога, тем сильнее осознаешь ответственность. Для чего ты живешь?
Верить в Бога – значит поступать соответственно. Что есть Бог? Для меня Бог – это Тайна, дарующая жизнь всему. Тайна, которая будет объединять всех, кто решит довериться ей. Истинное служение – это когда ты служишь Богу не за страх и не
за совесть, а по естеству. Тогда Его становится твоим, тогда исчезает время и появляется единственный критерий – степень духовного развития.
В Ласковой Топи восстанавливают церковь, построенную еще Рувером и разрушенную красными херр-йохами. Говорят, священник, отец Лавер, – бывший художник. Наверное, это хорошо, ведь художнику как никому другому открыты гармония и созерцание, а значит, Бог. Он ищет художников расписывать церковь. Как думаешь, стоит показать ему мои работы? Знаю, опыта у меня нет, но мне кажется, я смогла бы ему помочь.
Надеюсь на твой совет. С благодарностью, Трой.

Дорогой Странник!
Я не брошу то, что начала, и меня не волнуют мнения злых.  Кто-то сказал: «Следуй своей дорогой, и пусть люди говорят, что угодно».[2] Я не перестану проповедовать красоту; и верю, что люди вспомнят, что когда-то были другими.
Человек хочет многого при собственных минимальных затратах.  Так не бывает. Не желая отдавать, в конце концов он потеряет и то, что имел. Желая свободы, он попадет в плен более страшный, чем тот, от которого бежит. По-настоящему свободен лишь тот, кто умеет любить, не требуя любви. Солнце светит для всех и не умаляется от этого. В человеке таятся огромные возможности. Когда кажется, что все потеряно, что все утратило свой смысл, человек все же находит в себе силы подняться, потому что неисчерпаемо его стремление к собственному проявлению, заложенное Творцом.
Гении всегда опережали свое время на несколько столетий и уходили непонятыми и непризнанными. Я не хочу молчать и ждать, что история повторится. 
Когда умирает Гений, сколько рыданий, сколько ненужных слов обрушивается на головы равнодушных свидетелей. А мне хочется спросить: «Где же вы раньше были? Зачем топтали его ризы и бросали в него камни? Зачем кричали «Ату!» – вы, дикие звери?» 
В наш век духовного бессилия кто поверит гласу вопиющего в пустыне? Мы взяли на себя смелость судить Истину. Мы боимся Её, боимся взять на себя ответственность за то, что знаем. Легче не поверить, тогда никто не скажет, почему промолчал, почему ничего не сделал. Тогда совесть не так мучительна и вроде бы жил не напрасно. Но Истина тем и прекрасна, что ее нельзя скрыть или отмахнуться безнаказанно.  Духовная ущербность – вот наказание достойное нашего общества, язва, которую мы передадим своим детям. Мы – общество духовных кастратов, и у такого общества нет будущего, ибо оно преступно.
И все же, я не теряю надежды, что люди очнутся от сна (который есть смерть), скинут с себя оковы, и мир возродится – чистый и просветленный. 
Ты – Гений, и твой Свет нужен людям. Уверена, как только они увидят твои работы, все изменится. Люди их примут.
Нельзя не принять Любовь. Кто в здравом уме откажется от Нее? Только Глуммы. Но мы – не демоны. Мы люди и должны ими остаться. Планета Потерянных Душ – не ад и адом быть не должна. Вот почему нужны твои работы. Чтобы вспомнить, откуда мы. 
Береги себя; ты так нужен этому миру, хотя мир и жесток к тебе.  Не сдавайся. Верю, что все у нас еще впереди. 
Твоя Трой.


Пенза, 2011–2014 гг.

Сноски:

1. Всему свое время, и время всякой вещи под небом. (Еккл. 3:1.)
2. Следуй своей дорогой, и пусть люди говорят, что угодно. (Данте.)