Несломленный репрессиями Глава 9
30-е годы неправильно было бы понимать, как десять календарных лет. Эти годы – форма мышления, до конца не изжитая еще и в наши дни. В отдельных случаях она проявляется и сегодня. Психологический климат тех лет давил человека, давал о себе знать. Самое страшное заключалось в том, что под жернова репрессий и депортаций попадали не только те, кого власти избрали в качестве мишени для стрельбы, но и члены их семей – престарелые родители и только появившиеся на свет дети. Память первых и судьбы вторых не перестают волновать всех, кому дорога правда об истории нашего народа. Жизнь прошедших через 30-е годы нужна, прежде всего, молодым и представителям среднего поколения, нужна она сейчас для нравственного оздоровления нации.
После освобождения из баиловских застенков перед Абдурахманом не стояла проблема выбора рода занятий. Приобщение к профессии зубного врача состоялось до того, как он изведал ужасы сибирского лесоповала и Беломорканала. Приобретенные навыки и природная любознательность привели Абдурахмана в техникум, где он овладел секретами специальности и вырос в первоклассного мастера в своем деле. Закончив курсы, он стал работать в поликлинике. Тогда дипломированных специалистов в азербайджанской глубинке было не так уж много. А истинных мастеров – еще меньше. Поэтому отбоя от пациентов не было. Два года, проведенные в Нахчыване, любимая работа несколько стерли из памяти перипетии прошлого, стали забываться кошмары концлагеря и «великой стройки». Неумолимо надвигался 37-й год, пожалуй, самый страшный год в истории поколения, к которому принадлежал Абдурахман.
Три года, проведенные на свободе, не прошли бесследно для Абдурахмана. Он обзавелся новой семьей, продолжил работу как зубной врач. Постепенно тени прошлого отступали, обязательство перед близкими вынуждало напряженно и много трудиться. Абдурахману, как и миллионам других, было невдомек, что скоро наступившее спокойствие обернется неисчислимыми бедствиями, по сравнению с которыми Беломорканал будет казаться чем-то более справедливым наказанием. На рытье канала он был один, теперь же с ним вместе страдала семья.
Тучи сгущались с каждым днем. Приходили противоречивые сообщения об арестах и обысках. Сотни людей исчезали в подвалах местных отделений внутренних дел. Гроза пока обходила стороной Абдурахмана, жившего в Нахчыване. Но какое-то гнетущее чувство не покидали его, по ночам снились кошмары пройденного и холодный пот покрывал лоб Абдурахмана. Страха не было, неопределенность дальнейшего заставляла вздрагивать и с опаской поглядывать на дверь собственного дома. Скоро наступила развязка. Причем, как всегда, неожиданность и быстрота свершившегося спутала все карты, оставила незавершенными массу дел, круто и навсегда перевернула судьбу Абдурахмана и всех его домочадцев.
1998 год
Продолжение следует
Свидетельство о публикации №221011401519
Вообще-то эту повесть давно прочла. Хочу по поводу репрессий высказаться. Насчет того, почему наш народ пострадал больше других, больше армян, к примеру. Во-первых, в аполитичном Азербайджане не было профессиональных революционеров. Они грибами после дождя появились в 1918 году, когда понимали, что прежнего режима не вернуть. А вот льстить властям, понравиться вождям, тем более другой национальности, - это в духе нашей нации. В 1915-м создали Гуммат, прогремела революция - все вновь ухватились за русских. Какой верный царю азербайджанец вошел в РСДПР с 1898 по 1917 годы? И правильно поступил сталинский режим, убрав лицемеров вроде супругов Султановых, Мусабекова, Караева и др.
Далее, наша национальная зависть. Например, Самед Вургун убирал конкурентов - Ахмеда Джавада, Микаила Мушфига и др. Таким же образом ветер ненависти уносил кого на каторгу, кого под пулю, невинных инженеров, учителей и врачей, как Абдуррахман Гусейнов.
Басира Сараева 2 03.11.2021 06:47 Заявить о нарушении