Разговор с Галей

               
       Галя  действительно  ждала   Виктора  в  сквере.   На  ней  было  лёгкое  сиреневое  платьице,   в  чёрных  волосах  был вплетён  большой красный  бант  в  форме  розы.  Она  была  похожа  на  школьницу,  присевшую  после  школы  на  скамейку,  чтобы  насладиться  предоставленной  вдруг свободой  и чудесным  летним  днём.

-  Здравствуй,  Галя!
-   Здравствуй,   Витя!
Все  так,  как  и  раньше.  Только  в  глазах  уже  иной  свет. 
-   Я  думала,  ты  не  придёшь.
-   Почему?
-   Не  знаю.   У  тебя  ведь  сложностей  много,  ситуация  -  врагу  не  пожелаешь.  -  Галя  помолчала.  -  Толя  говорил,  что  ты  вспоминал  обо  мне.  Это…  правда?

-   Правда.
-   Спасибо! 
-   За   что?
-   За  память.
-   И  тебе  спасибо! 
-   А  мне  за  что?
-    Другая  бы  не  пришла…  после  всего.
-    Тебе  повезло:  я  -  не  другая!
-    Знаю.  Поэтому  и  пришёл.

-    То,  что  происходит  сейчас  с  тобой,  мне не  безразлично,  Витя.  Я  говорю  это  искренне.   Ты  должен  сейчас  делать  то,  что  вы  делаете  с  Анатолием.   О  другом  даже  не  помышляй!  Другого  выхода  ни  у  тебя,  ни  у  Толи  просто  нет,    и  я  об  этом  знаю.  Поэтому  главное  сейчас -  выполнить ультиматум…  и  не  отвлекаться  на  посторонние  вещи.

-   Ты -  не  посторонняя!  Нас  слишком  много  связывает.
-   Связывало,  Витя  Ты  не  точно  выразил  свою  мысль.
-    Да  как  сказать… По-моему,  я  не  ошибся.
-    Ошибся,  Витя.  Между  нами  сейчас  -  целая  пропасть. 
-   Я  это  чувствую.   И  не  хочу,  чтобы  она  была. 

-    Но  она  есть,  Витя!   Реальная…  осязаемая  пропасть:    Оля,  её  крутой  папа…  и  ультиматум!  Через  всё  это  не  перепрыгнешь.  По  крайней  мере, пока  вы  её…  эту  милую  девочку,    не  найдёте.   Я  не  хочу,  чтобы  ты  сорвался  однажды,  совершив  какой-нибудь  очередной,  непродуманный  поступок…  и  погиб.

-    Спасибо  за  человечность.  Ты  всегда  была  другом.

-    Почему  "была"? Я  им  осталась.  Поэтому  я  здесь.  Именно  друзья  нужны  в такие  минуты.  Я  искренне  хочу  тебе  помочь,   Витя. Говорю  тебе  это,   не  как  без  ума  влюблённая  в  тебя  до сих  пор  дура,   а  как  друг.

-    Ты?!   Мне  помочь?   Каким  образом?

- Самым  простым!  Ты  не  должен  уходить  от  меня  далеко  в  это,  не  простое  для  тебя,    время.  То  есть…  делая  все  для  выполнения   условий     ультиматума,   ты должен  быть…  рядом  со  мной.

-В   такой  ситуации?  Быть  с  тобой?   -  Виктор  с  недоумением   взглянул    на  Галю.  -  Но…  это  же  невозможно!

-  Почему?

-   Если  об  этом  узнает  Олин  отец,  а затем  и  Оля…  может  произойти  катастрофа,  о  которой  ты  меня  всё  время  предупреждаешь!

-   Большей  катастрофы,  чем  та,  которая  уже   произошла,    не  будет,  Витя.  Это -  во-первых.  Во-вторых:  время  идет,  события  нарастают,  как  снежный  ком,  а  ты  продолжаешь  быть…  таким  же  самонадеянным,  как   раньше.

-   Что  ты  имеешь  в  виду?  Говори  конкретнее.

-   Твою  любовь  к  этой  девочке.  Ты  по-прежнему  плаваешь   в  своих  романтических    облаках  и  не  видишь  того,  что  происходит  вокруг  тебя.

-   А  что  я  должен  видеть?

-   Реальность,   Витя.  То,  от  чего  ты  всегда  бежишь,  спрятавшись  за  свои  мечты.   Поэтому  на  главный  вопрос  -  любишь  ли  ты  по-настоящему  эту  неистовую  нимфетку,  ты  так  и  не  ответил.

-  Ну…  допустим,  для  меня  она  не  нимфетка,  а  вполне  нормальная,  со  здоровой  психикой,  девушка.  Это - во-первых! А, во-вторых: я  не  задавал  себе  такого вопроса.

-   Потому  что   боишься  задать  его.  Потому  что не  знаешь   на  него   ответа.  Тебе  нужно'  время,  чтобы  ты  это  понял,  разобрался  во  всём,  пришел  к  какому-то более-менее  правильному  выводу.   Но  как  бы  ты  на  него  не  ответил,    решающую  роль  во  всей  этой  ситуации  всё  равно  будет  играть  он,     Олин  отец.

-   Ты  имеешь  в  виду… его  непредсказуемость  и  крутой  нрав?

-    Я  имею  в  виду,  Витя,  что  он  совсем  не  рад  такому   зятю,  как  ты.  Мир,  в  котором  он  живёт,  это  мир  хищников,  бездушных  финансовых  роботов.  И  ты  среди  них…  со своей  порядочностью  и  романтикой - чужой!  Там  совсем  другие  законы.  А  ты  живёшь  творчеством.  Ты  мечтатель,  фантазер,  благородный  наивный  поклонник  добродетели,  благородства  и  добра.

 Это  два,  совершенно  разных,  мира,  которые  никогда  не  сольются, не  пересекутся  и,  тем  более,   не  пойдут  в  одном  направлении.    Они  враждебны  друг  другу.   В  том  мире,  где  живёт  и  процветает  Олин  отец,    конкретный  бизнес  и  конкретные  деньги.   Огромные  деньги,  которые  нужно  будет  кому-то  со  временем  оставить.  Поэтому  зять  для  него -  это  не  мальчик  с  голубыми  глазами,  задумчиво  смотрящий  в  небо,  а  его   будущий    реальный  помощник  во  всех  его  непростых делах.

А  затем  и  правитель  его  громадной  финансовой  империи!   Ни  по  каким  меркам  ты,  Витя,  под  этот  гламурный  стандарт  не  подходишь.  Ты  сделан  из  другого  теста.   Ты  никогда  не  будешь  чувствовать  себя  там  свободным,  счастливым  человеком.   Тебе  не  дано  быть  комильфо.  Твоя  свободная  душа  художника  не  выдержит  приторно-слащавых  рамок  светского  этикета.  Да  и  образование  у  тебя…  далеко  не  профессиональной,  бизнесо'вой  акулы. 

 Там  нужно  в  совершенстве  знать   основы  юриспруденции,   маркетинга,  иметь  талант  дипломата и  особенным  образом устроенные  мозги человека,  умеющего  мгновенно  находить  выход  из  любой,  самой  невероятной,  ловушки,  в  которую  он  может   внезапно  попасть.   Ты  же  мечтатель,  романтик,  твоя  сфера -  творчество,  художественные  образы,  метафора  и  сюжеты,  которые  ты  раскрываешь  при помощи  звуков  музыки,    слов  и  таланта  художника.

 И  любовь  Оли к  тебе   не  спасёт  ситуацию.   Не  говоря  уже  о  твоём   слепом  влечении  к  ней. Скорее  наоборот:   очень  скоро  именно  в ней,  в  этой  внезапной,  безумной  любви  к  Оле, взявшейся  неизвестно  откуда  и  смешавшей  все  твои  жизненные  планы,    ты  будешь  видеть  причину  всех  своих  будущих  душевных  терзаний  и  горьких  сожалений  о  бездарно  загубленной  жизни.   И  возненавидишь  её  так  же  пылко  и  страстно,  как  и    ту,  кого  полюбил  когда-то!  Чем  это  всё  может  для  тебя    закончиться,  ты,  я  думаю,    прекрасно  знаешь…

Галя  замолкла. Лицо  её  внешне  казалось  спокойным,  и  только  устремленный  перед  собой,  неподвижный  взгляд  тёмных  глаз  говорил  о крайнем  напряжении,  которое  присутствовало  в  ней  с  самого  начала  встречи.
   
-   Спасибо,     Галя…  -  тихо  произнёс  наконец  Виктор, 
-   За   что?  -  спросила,  оставаясь  неподвижной,  Галя.
-    За  правду.  Ты  настоящий  друг!
-   Не  спеши    благодарить  меня,  Витя.   Настоящий  друг -  это  тот,  кто говорит  правду  до  конца.  А  я этого  ещё  не  сделала. 

Галя  помолчала.  Затем,  преодолев,  видимо, мешавшее  ей  некоторое  внутреннее  сопротивление,  продолжила.

-  Я  знаю,  что  тебе, как  человеку крайне  самолюбивому,  услышать  это  будет  не  очень  приятно.  Но  ты  должен  это  знать.  В  глазах   Олиного отца  ты  не   просто  смазливый  молодой  романтик,  вскруживший  голову  его  неуправляемой  дочурке,  а  герой  известного  французского  бульварного  романа   девятнадцатого  века.    Думаю,  ты  догадываешься  -  какого  именно  героя  я   имею   в  виду?

-   Галя…  ты  говоришь  ужасные  вещи. -  От  волнения  у  Виктора  пересохло  во  рту.  -   Я  никогда  не  мог  бы  позволить  себе  ничего  подобного!    Я  не   Жорж   Дюруа…  У меня  совершенно  иные  принципы  жизни… и  ты  знаешь  об  этом! 

-   Я  -  знаю!  - спокойно  согласилась  Оля.  -  Родители  знают,  сёстры.   Толик…  ещё  пара  друзей,  которым  известен    твой внутренний  мир.   Другие  -  нет!  В  их  глазах  ты  именно тот…  несостоявшийся  унтер-офицер,  светский  проныра,  единственный  шанс  которого  добиться  счастья  в  жизни  -  это   покорение  выгодных  в  финансовом  и   карьерном   отношении   дам. 

Да  и  возраст  у  вас  совпадает,  и  социальная  неустроенность:  в  26  лет  ты  не  получил  ещё  высшего  образования,   живешь  на  съёмной  квартире,   подрабатываешь  в  ресторане.  Поэтому,     что  бы  ты  сейчас  мне  не  говорил,  Витя,  как  бы  ни  возражал,  всё  равно  это  будет  лишь…  полуправда.

 Существует  в  мире  такая  безжалостная  наука,  как   психология.  И  есть  в  ней  один,  очень  интересный    раздел,  тесно  связанный  с  половыми  гормонами  -  подсознание  человека.   Раздел  этот  вдоль  и  поперёк  изучен   уже  многими  светилами,  в  том  числе  и  таким  гением,  как    Зигмунд  Фрейд,    в  трудах которого  давно  уже  все  и  основательно  объяснено. 

Именно на  этом…  подсознательном,  интуитивном    уровне,  независимо от  тебя,  на  твоих  отношениях   с  малолетней  Олей  сказалось  то,  что  её  папа -   могучий   олигарх,  заправляющий  баснословным   горным  картелем,     приносящим  миллиарды.   Сам  того  не  замечая,  ведомый   подсознательным  маячком,  ты  оказался  в  плену    ситуации,  которую,  по  легкомыслию,   сам  же  и   создал.   

Твоё  внезапное  увлечение  этой  эксцентричной   девочкой -   и  это  самое  печальное -  дало    основание  Олиному  предку  подозревать  тебя  в непорядочности  и  заранее рассчитанном,  тайном   умысле  провинциального  мечтателя-неудачника,  ухватившегося  за  Олю,    как  за  спасительную  соломинку.   И это  не  мои   злобные  домыслы  брошенной  тобою  женщины,   Витя.   Это  твердое  мнение  человека,  который,  я  уверена,   сделает  всё,   чтобы  ваша  связь  с  Олей  прекратилась…  как  можно  быстрее!

Галя  замолкла  и  сидела  притихшая,  напряжённая,  нервно теребя  батистовый  носовой   платочек.  Чувствовалось,  что  ей  нелегко  дался    поиск  нужных,  убедительных аргументов  в  этом,   тяжёлом  для  обоих,  разговоре.
 
-   Да…  я  понимаю…  -  прервал  наконец  затянувшуюся  паузу  Виктор,   -   как бы  я  ни  старался  сейчас  оправдать  себя,  всё  равно  я  буду  выглядеть  в  глазах  других  именно  этим прощелыгой…  с   лихо  закрученными  вверх французскими  усиками.  -  Виктор  едва  заметно  усмехнулся,  вспомнив  приснившийся  ему  недавно  сон.  Потом  добавил.  -  Ты,  Галя,    сказала  мне  именно  то,  чего  мне  не  сказал  бы  никто…  даже  мой лучший  друг  Анатолий. 

А  мне,  рано  или  поздно,   должен  был  кто-то  сказать  эти  жестокие,  правдивые   слова,    в  которых  отчётливо проявляется  физиономия   человека,  очень  похожего…  на  меня.   По  крайней  мере,   я теперь  точно  знаю,  как  выгляжу в  глазах  людей   анфас  и  в  профиль.   И  скажу  тебе  честно,  Галя:    ужасный,  отвратительный  тип  сидит   сейчас  рядом  с    тобой!

-   Не  говори  ерунды,  Виктор! - решительно  остановила   любимого  Галя.   -    Ты  чудесный…  самый  лучший  в  мире  мужчина!  По  крайней  мере,  для  меня!  Просто… зная  твои  таланты,    возвышенные,  благородные  устремления  твоей   души,    я  не  хочу,  чтобы  ты  попусту  растратил  весь  этот  дар,   потерял   интерес  к  жизни  и  закончил  её  в  душевных  мучениях    раньше  срока.

На  глазах у  Гали  заблестели  слёзы.  Она  аккуратно  вытерла  их платочком  и  продолжила.
 
-   У  тебя  очень  хороший  друг,  Витя.  Я  имею  в  виду  Толика.  Он отнесся  к  этому  вопросу  крайне  серьёзно,  как  будто  это  касалось  его  самого,  а  не  тебя  и  нас  с  тобой.  Он  всё  уже  предусмотрел,  продумал,  просчитал,   просмотрел  ситуацию  во  всех направлениях.  И   даже  заручился    согласием Олиного  отца   на  такой  неожиданный  вариант. 

 Этот  дальновидный,    природный  игрок  -  я  имею  в  виду  Олиного   отца - конечно  же,    втайне  надеется,  что,  разыскав  беглянку  и  вернув  её  в  круг  семьи,  ты  вскоре  остынешь,  поймешь  свою  ошибку…  и  оставишь,  наконец,  в  покое  его  ненаглядное  дитя.   Или -  а    это  было  бы   для  него  наивысшим  счастьем! -   произойдёт  и  такое:   под  влиянием  времени  и  обстоятельств Оля   вдруг   сама  возьмёт…  да  и  пересмотрит   своё  отношение к  тебе.   

Надоест  ей  мучиться,  переживать, бегать  по  чужим  странам,  терзать  в  неведении  свою  юную  душу,  и  захочет  она  совсем  другой -  более  предсказуемой,   более  управляемой  ею,   жизни  и  любви!  Но  если  Витя…  я  хочу  тебе  в  этом сейчас  признаться,  хочу,  чтобы  ты  это  знал:  если этого  не  произойдёт,  если  у  вас  до  конца  все  будет  хорошо, и  ты  останешься  с  Олей  -   я  не  буду  вам  мешать. 

Ни  истерик  не  будет,  ни  слёз!  Ни  попыток  отговорить  тебя! Наоборот:  я  буду  даже  рада,  узнав,  что  тот,  без  которого  я  не  мыслила  жизни,    наконец-то нашёл  себя,  свою  любовь  и  нужное  его  душе  дело.  А  мои  страдания…  пусть  они  останутся  со  мной…  и  я  с  ними  как-нибудь,  потихоньку,   разберусь  сама.   

Так  что  выбор теперь  за  тобой  Витя.  Я  приму,  как  должное,   любое   твоё  решение.  Есть  на  свете  еще  девушки,  для  которых  счастье  любимого  гораздо  дороже   собственного.  Именно  такая  сумасшедшая  идиотка   сидит    сейчас  рядом  с    тобой.  И  от  тебя  зависит  теперь -  как  с ней, этой   униженной,  дважды брошенной  тобою,   рабыней  своей  любви  поступить:  прогнать,    как  надоевшего котёнка,   или…  протянуть ей  руку  дружбы?

Глава  романа  "Путь к Центурии" /Забыть  себя.../   
книга 1

Фото  из интернета