Трюмо

  Человек - стадное животное.
     Хотя и хочет выглядеть индивидуумом. Он ставит себя поодаль от остальных
    и чуть повыше. Это требует определенного напряжения сил.
    Но стоит ему забыться и расслабиться, как тут же превращается в маленькую
   рыбку в огромном косяке или становится птичкой, летящей " куда все ".
       Утро на острове начиналось с приветствия соседа.
      Кричать " доброе утро " было далековато, да и ветер мог снести слова.
   Получалось бы не красиво: движения губ не видать, только стоящая истуканом
    фигура.
    Лучше поприветствовать его жестом.
    Подниму одну руку, и он поднимет одну.
    Приветливо помашу ему правой, и он помашет так же приветливо и так же
    правой !
   Сначала я не придавал значения этому обезьянству, пока не поднял обе руки,
  приветствуя его на восходе солнца и радуясь начинающемуся дню, получив
  зеркальный ответ !
     Так и пришлось дать ему кличку, за глаза, разумеется - " трюмо ".
        В сезон, когда вода билась о пороги наших хижен - дачных домиков,
   все разом становились рыбаками, даже я.
   Надолго меня не хватало и уже очень скоро удочка сиротливо торчала на краю огорода. Смелые и отважные промышляли сетями.
  Расставив их вдоль проток, сами скромно сидели в лодке с удочкой - караулили
  сети.
  Почему-то они у рыбаков были на вес золота.
     " Трюмо " после удачного улова развешивал сети прямо в доме на просушку,
  подальше от посторонних глаз.
  В эти моменты казалось, что огромный паук напал на его дачу и крепко заплел
  свою жертву.
       Когда вода уходила, уводя за собой рыбу и обнажая остров,
  все так же дружно становились грибниками, даже я.
  Мы разбегались по лесу как хищники, стуча зубами и ножами, а после на берегу,
  уставшие, хвалились своей добычей.
   Грибник из " Трюмо " был похуже, чем рыбак и постоянно в его корзине
  мы обнаруживали несколько поганок, закамуфлированных под грузди...
  - Андреич ! - смеялись мы - отравить кого собрался или так, попугать ?!
     Он смущаясь, выбрасывал грибы в кусты и благодарил нас за бдительность.
        Не поддавался стадному чувству только Михалыч.
      Он выносил на веранду кресло и часами смотрел вдаль.
  Может быть возраст останавливал его от суеты, а может статус такой был.
  Чем-то заинтересовавшись особенно, он прикладывал к глазам бинокль и застывал
  в позе капитана на мостике.
  Если кто-то засматривался в такие моменты на Михалыча, оторвавшись
  от бинокля он говорил им:
  - Не понимаю ! Чего они так суетятся ?! И так все хорошо видно.
        Хотя нет ! Даже он, Михалыч, не мог оторваться от коллектива,
     когда соседские мужчины тайком от жен собирали деньги на выпивку.
  Он даже предлагал им свою лодку, чтобы сплавать на берег в магазин:
  - Она у меня быстрая. Не то, что ваши " утюги " !
      А жене громко докладывал:
  - Ребятам сеть надо проверить, на месте ли !

  В эти моменты мы не чувствовали себя ни индивидуумами, ни стадом.
  Никто не выпендривался и не ставил себя выше других.
  Мы были сообществом. Сообществом островитян.


       *****