Скифы в Азербайджане

Скифы в Азербайджане
Скифы впервые появляются в поле зрения ассирийцев, во всяком случае
под своим собственным именем ашкуза, иш-куза (ич-огуз, внутренние огузы -Г.Г.) в 70-х годах VII в. до н. э., когда они под предводительством Ишпакая выступают против Ассирии [Дьяконов И. М, 1951, № 68; Дьяконов И. М., 1956, стр. 245—246, 265].

И. M. Дьяконов проводит их по более равнинным территориям Куры в районе Гянджи до района севернее Урмии, например до гор Кара-даг и Савалан-даг [там же, стр. 281]. И. Алиев помещает Скифское царство на территории Азербайджана [Алиев, 1960, стр. 230], Б. Б. Пиотровский — в приурмийском районе [Пиотровский, 1959, стр. 245], а Р. Гиршман — в Атропатене [Ghirshman, 1954, стр. 98].
По-видимому, центр Скифского царства находился в Восточном Закавказье
— на территории современного Азербайджана с прилегающими к нему районами. Знаменитая Муганская степь с ее великолепными пастбищами привлекала кочевников и много позднее. Недаром Золотая Орда и государство Хулагуидов вели за Азербайджан длительные и ожесточенные войны.
Важно подчеркнуть, что мнение о недолгом пребывании скифов в Азербайджане [Халилов, 1971, стр. 187] не соответствует источникам. Напротив, скифы
укрепились там сравнительно надолго и достаточно прочно. Ликвидация царства Ашкуз (Ашкеназ) произошла только в первом десятилетии VI в. до н. э.
[Дьяконов И. М., 1956, стр. 246, 318; Белявский, 1964, стр. 125]. Еще около
594/593 г. до н. э. пророк Иеремия упоминает «царства Арарат, Минни и Ашкеназ» (Jerem., 50, 9). О длительности пребывания и господства скифов в Восточном Закавказье свидетельствуют также данные топонимики. Страбон (XI, 8,
4) и Плиний (NH, VI, 29) знают здесь область Сакасену (;;;;;;;;, Sakasani).
Даже в более позднее время армянские источники зафиксировали в Восточном
Закавказье такие наименования, как Шакашен (Шикашен), Шикакар, Шаке
[Пиотровский, 1959, стр. 244].
Возможно, какие-то скифы жили в Азербайджане не только между 70-ми годами VII и 90-ми годами VI в. до н. э., но и позднее. По Геродоту (III, 92), в
сатрапии Мидия помимо собственно мидян жили парикании и октокорибантии.
Последнее имя И. М. Дьяконов переводит как «острошапочные», а его носителей отождествляет со скифами-шкуда [Дьяконов И. М., 1956, стр. 248—249,
292].  Правда, само наличие Скифского царства в Азербайджане признается не
всеми. Так, Дж. А. Халилов отрицает его на том основании, что предметы
«скифского» облика найдены в Азербайджане в незначительном количестве [Халилов, 1971, стр. 187]11. Но этот факт еще ничего не доказывает. Удивительнее было бы, если бы дело обстояло иначе. Во-первых, скифы составляли меньшинство по отношению к
местному населению и частично могли воспринять его культуру. Во-вторых,
скифская археологическая культура, известная в Северном Причерноморье,
сформировалась лишь к концу VII в. до н. э., значительно позднее того времени, когда царство Ашкуз впервые появилось в ассирийских источниках. Более
обоснованным представляется мнение И. М. Дьяконова, полагающего, что
благодаря вхождению в состав Скифского царства местного оседлого и полуоседлого населения скифы стали на более или менее длительное время постоянным политическим фактором и участником политической жизни древнего
Востока [Дьяконов И. М., 1956, стр. 280].
О характере Скифского царства можно только догадываться. Утверждение
скифов на новой территории, как прежде в Северном Причерноморье, очевидно, сопровождалось завоеванием и подчинением местного населения, причем
теперь уже и земледельческого. Подчинение было достаточно прочным, поскольку Скифское царство просуществовало около 80 лет. Поэтому можно предположить, что Скифское царство являлось примитивным государственным образованием, основанным на подчинении земледельцев кочевникам.
Дальнейшая история Скифского царства в Восточном Закавказье не вполне
ясна. После Партатуа царем стал его сын Мадий, продолжавший оставаться
союзником Ассирии. Приблизительно в середине VII в. до н. э. скифы участвовали на стороне Ассирии в борьбе с киммерийцами и трерами [Hartman, 1952,
стр. 25; Дьяконов И. М., 1956, стр. 284—286; Тадмор, 1962, стр. 241; Струве,
1968, cтр. 91]. В одной из надписей царь умман-манды (т. е. северных варваров)
Туг-дамме (=Лигдамису Страбона) назван царем Saka и Gutium. Из этого первого упоминания саков иногда делают вывод, что Тугдамме распространил
свою власть на какую-то часть скифов, живших в Гутиуме (Манна, или Мидия,
по И. М. Дьяконову). Но, возможно, «сака» было таким же самоназванием
киммерийцев.
Скифское царство едва ли могло находиться в зависимости от киммерийцев,
так как оно локализуется в Восточном Закавказье. Напротив, Мадий одержал
над ними победу (St г ab о, I, 3, 21) и, возможно, распространил свою власть
над какой-то частью Малой Азии. Страбон (XI, 8, 4) утверждает, что саки
«дошли вплоть до страны каппадокийцев, в частности до тех, кто живет на
Эвксинском море и теперь называется понтиками». Под саками Страбон, конечно, имеет в виду скифов (ср.: Strabo, XI, 8, 4, об истреблении саков во время
пира) [см. также: Пьянков, 1968, стр. 18].
Политическая обстановка в Передней Азии — ослабление Ассирии и
подъем новых государств — благоприятствовала
росту скифской мощи. Своей кульминации она достигла при царе Мадии. По
Геродоту (I, 103—105), Мадий разгромил мидийского царя Киаксара, когда тот
осаждал Ниневию, и установил скифскую гегемонию в Азии. Скифские набеги
достигали Сирии и Палестины. Египетский царь Псамметих, «выйдя к ним навстречу, дарами и просьбами отклонил их от дальнейшего движения» (Her., I,
105). Эти же события нашли отражение у Диодора (II, 43, 4), отметившего, что
скифы «распространили свое владычество до египетской реки Нила». По Помпею Трогу (Just., II, 3, 14), «вторжению скифов в Египет помешали болота».
Время скифской гегемонии в Передней Азии определяется по-разному.
Ученые, следующие за Дж. Камероном и И. М. Дьяконовым, относят ее приблизительно к 652—625 гг. до н. э. [Cameron, 1936, стр. 176; Ghirshman, 1954,
стр. 98; Дьяконов И. М., 1956, стр. 288—289; Алиев, 1960, стр. 230— 231; Черников, 1965, стр. 82 и сл.; Археология Української PCP, 1971, т. II, стр. 38—39;
Фрай, 1972, стр. 107]. Те, кто старается как можно ближе держаться хронологии Геродота, датируют ее приблизительно 625—585 гг. до н. э. [Gadd, 1923;
Cavaignac, 1957, стр. 29; Cavaignac, 1961, стр. 158— 162; Пиотровский, 1959,
стр. 236—237; Белявский, 1964, стр. 93 и сл.; Граков, 1971, стр. 19—20; Артамонов, 1972, стр. 56—57]. Я не чувствую себя достаточно компетентным в вопросах переднеазиатской хронологии, чтобы предлагать самостоятельное решение этого вопроса или уверенно присоединиться к чьей-либо точке зрения.
Поэтому ограничусь рассмотрением социального аспекта проблемы скифской
гегемонии в Азии.
Для этого важно установить, какая связь существовала между Скифским
царством в Восточном Закавказье и скифами Мадия, нанесшими поражение
Киаксару. Как уже отмечалось, существует мнение, что скифы, подчинившие
себе Мидию, являлись новой волной пришельцев из Восточной Европы и со
Скифским царством непосредственно связаны не были [Белявский, 1964, стр.
124—125, прим. 91; Виноградов, 1964, стр. 25 и сл.; Виноградов, 1972, стр.
12—14]12. Однако вряд ли для него имеются достаточные основания.
Мадий являлся сыном и преемником Партатуа, при котором Скифское царство впервые стало упоминаться в ассирийских источниках. Тот же Мадий до
победы над Киаксаром победил киммерийцев в Малой Азии. Таким образом, существует несомненная связь между политической историей Передней Азии с 70-х годов VII в. до н. э. и вплоть до поражения Киаксара от скифов, династией
Партатуа — Мадия и Скифским царством в Закавказье. Следовательно, последнему принадлежала решающая роль в установлении скифской гегемонии в
Передней Азии, хотя вполне вероятно,
что на протяжении VII в. до н. э. туда из Восточной Европы проникали новые
группы скифов.
Известное представление о характере скифской гегемонии в Передней Азии
дают слова Геродота (I, 106): «Скифы господствовали в Азии двадцать восемь
лет и все опустошили своим буйством и излишествами. Ибо, кроме того что
они взимали с каждого народа наложенную ими на каждого дань, они кроме дани совершали набеги и грабили, что было у каждого народа». Помпей Трог
(Just., II, 3, 15) придерживается несколько иной версии: «Скифы покорили
Азию, сделали ее своей данницей, но обложили ее умеренной податью, скорее в
знак своего владычества над ней, чем в знак вознаграждения за победы». Но в
данном случае явно сказались присущая этому автору тенденция к идеализации
скифов, с одной стороны, и его отрицательное отношение к завоеваниям и агрессии — с другой [Зельин, 1948, стр. 220—221; Зельин, 1954, стр. 194—195].
Библейские пророки неоднократно описывают ужасы скифских вторжений.
В книге Иеремии, например, говорится: «Вот, я приведу на вас народ издалека,
дом Израиля,— говорит Яхве,— народ сильный, народ древний, народ, языка
которого ты не знаешь, и не будешь понимать, что он говорит. Его колчан —
открытый гроб. Все они храбрецы. И съедят они твою жатву и твой хлеб. Они
съедят твоих сыновей и твоих дочерей; съедят твоих овец и твоих волов; съедят
твой виноград и твои смоквы. Они разрушат мечом твои укрепленные города,
на которые ты надеешься» (Jerem., 5, 15—18; см. также: Deut., 28, 49—57;
Zeph., 2, 4—6; Jerem., 6,22—23).
Из приведенных источников иногда заключают, что никакого государственного образования у скифов в Передней Азии не было. Более обоснованным
представляется противоположный вывод, особенно если сравнить Скифское
царство VII в. до н. э. со многими другими государственными образованиями
кочевников. В конце концов господство гуннов Аттилы над Восточной Римской империей, или татар Золотой Орды на Руси, или монгольских ильханов по
отношению к сельджукам Малой Азии тоже ограничивалось сбором дани и
грабежом. В отличие от татар скифам не удалось утвердить своего господства
надолго, но сами отношения были однотипными.
Надо принять во внимание еще два обстоятельства. Во-первых, кроме доходов от дани и грабежей скифы располагали определенной территорией, которую, возможно, расширили в период своего могущества. На ней жило коренное
оседлое население, очевидно обложенное повинностями в пользу господствовавших в военно-политическом отношении кочевников. Во-вторых, в Передней Азии скифы, насколько известно, за одним лишь поздним исключением, всегда выступали как единая и целенаправленная сила, что подразумевает достаточно высокий уровень организации.
Ликвидацию скифского господства в Передней Азии Геродот (I, 106) связывает с кровавым пиром Киаксара. «Большинство их (очевидно, скифских предводителей.—А.Х.) Киаксар и мидяне, пригласив на пир и напоив пьяными, перебили; таким образом мидяне спасли свое царство и овладели теми землями, которыми владели и прежде». Надо думать, что после вероломного истребления скифских вождей Киаксар предпринял какие-то военные акции, в результате которых дезорганизованные скифы потерпели поражение.
Однако эти события привели лишь к крушению скифской гегемонии в Передней Азии, но отнюдь не к гибели Скифского царства в Восточном Закавказье. Последнее, коль скоро оно упоминается в речах Иеремии, продолжало существовать еще в первом десятилетии VI в. до н. э., но в ослабленном виде —
как из-за поражения, нанесенного скифам Киаксаром, так и из-за того, что
часть их после него вернулась обратно в Восточную Европу (Her.,
IV, 1, 3, 4).
Дальнейшая судьба Скифского царства, вероятно, отражена в еще одном
рассказе Геродота (I, 73, 74), в котором исторические факты переплетены с легендой. Астиаг, сын Киаксара, царя мидян, стал шурином Креза Лидийского
при следующих обстоятельствах: «Толпа скифов номадов вследствие междоусобий удалилась в мидийскую землю в то время, когда мидянами управлял
Киаксар. Сначала Киаксар принял скифов благосклонно, как молящих о покровительстве; он даже высоко ценил их и поручал им мальчиков для обучения
языку их и стрельбе из лука». Ходя на охоту, продолжает Геродот, скифы всегда приносили что-либо, но однажды не принесли. Киаксар оскорбил их. В отместку они зарезали одного из обучавшихся у них мальчиков, приготовили его
как дичь и поднесли Киаксару, а затем удалились к Алиатту в Сарды. Алиатт
не выдал скифов, из-за чего между Мидией и Лидией началась война. Она закончилась миром после затмения солнца, предсказанного Фалесом Милетским,
и Алиатт выдал дочь за Астиага, сына Киаксара.
Благодаря упоминанию затмения мидийско-лидийская война точно датируется 590—585 гг. до н. э. Предшествующие ей события И. М. Дьяконов интерпретирует следующим образом. После того как Киаксар перебил скифских вождей, основная часть скифов ушла в Северное Причерноморье, однако вследствие внутренних несогласий часть их осталась в Закавказье и добровольно
подчинилась мидийскому царю. В дальнейшем, после 593 г. до н. э., произошел
конфликт между скифскими вождями и Киаксаром, приведший к полной ликвидации зависимого Скифского царства и к мидий223
ско-лидийской войне [Дьяконов И. М., 1956, стр. 317—318; Дьяконов И. М.,
1968, стр. 179].
Возможны и иные объяснения, более близкие к тексту Геродота. Например,
междоусобицы могли возникнуть в самом Скифском царстве, ослабленном и
дезорганизованном предшествующими событиями. Наконец, не исключено, что
имеется в виду восстание местного населения против власти скифов-завоевателей. Показательно, что именно скифы-кочевники ищут убежища
у Киаксара. Как бы то ни было, но в начале VI в. до н. э. Скифское царство в
Восточном Закавказье прекращает свое существование и входит в состав Мидии.
В заключение следует еще раз остановится на характере Скифского царства
в Передней Азии. Оно было создано кочевниками-завоевателями, в численном
отношении всегда, по-видимому, бывшими в меньшинстве. Несмотря на то что
границы его — совершенно в духе времени — не оставались неизменными, оно
обладало стабильной территорией в Восточном Закавказье. Оно просуществовало не менее 80 лет — срок не малый не только для многих кочевнических, но
и для иных оседло-земледельческих держав. Его цари, принадлежавшие, по
крайней мере в эпоху наибольшего могущества царства, к одной династии,
признавались равноправными партнерами в сложных военно-политических
взаимоотношениях государств того времени. В нем преобладали внешние
межэтнические формы зависимости, основанные:
1) на прочном подчинении местного, в том числе земледельческого, населения на территории Восточного Закавказья;
2) на военной эксплуатации в в виде набегов и грабежей (в иные периоды
вплоть до Сирии и Египта); 3) на взимании регулярной дани с других государств (Мидия); 4) на взимании дани под видом подарков (Египет); 5) может
быть, также на получении платы за союз и военную помощь (Ассирия) и т. д.
Таким образом, в отличие от скифского племенного объединения VIII — начала VII в. до и. э. в Северном Причерноморье Скифское царство в Передней
Азии располагало достаточно стабильными и разнообразными источниками даней, платежей и контрибуций, покоившимися хотя и на примитивной, но действенной и довольно суровой эксплуатации зависимых земледельческо-городских обществ.
Брак царя Партатуа с дочерью Асархаддона, вероятно, был продиктован не
только внешнеполитическими целями. Одновременно он мог быть средством
укрепления собственного престижа и власти и тем самым косвенно указывает
на значительную стратификацию скифского общества VII в. до н. э. По тем же
самым причинам позднее стремились к бракам с китайскими принцессами шаньюи хунну, гуньмо усуней, ханы древних тюрок и уйгуров в соответствующих государственных образованиях.
Изложенные соображения позволяют предположить, что в Передней Азии у
скифов впервые возникло свое государство. Это было примитивное государственное образование завоевательного типа, которое в отличие от более поздних
можно условно называть Первым Скифским царством.
Передняя Азия и помимо Скифского царства знала соединение в одном государстве кочевых и оседлых племен.
Кочевники (тюрки -Г.Г.) в Передней Азии неоднократно являлись основателями
новых государств и династий, но в дальнейшем их правящая верхушка становилась господствующим классом оседлого населения или сливалась с предшествующим, а рядовая масса кочевников теряла привилегированные позиции. В различных вариантах это происходило в древности в Парфии, в средние века в государствах Сельджукидов, Османов, Сефевидов и т. д.
Неизвестно, в какой мере аналогичные процессы развивались на территории
Первого Скифского царства и развивались ли они вообще. При всех обстоятельствах они не охватывали те страны, над которыми скифы осуществляли
гегемонию в период своего двадцативосьмилетнего господства в Передней Азии. По-видимому, скифская знать на всем протяжении своего пребывания там оставалась кочевой, оторванной от местного населения. В Библии (Zeph., 2, 4—6). можно усмотреть намек на стремление скифов увеличить пастбища за счет обработанных земель. «Слово Яхве на вас, Ханаан, земля Филистимская! Я истреблю тебя, и не будет [у тебя] жителей. И будет приморская страна пастушьим овчарником и загоном для скота».
А.М. Хазанов. Скифы.