Эпистолярная любовь

Началось все как-то банально.
Она была в церковном служении. Довольно давно. И с течением обстоятельств на её адрес стало приходить много писем от заключённых.
Что им отвечать?
Как им рассказывать о Боге, о вере, о любви?
Большинство из них сидит весомую часть жизни, а ещё часть - на пожизненном лишении свободы.
Но самое первое письмо не позволило пройти мимо.
Красивый твёрдый почерк, очень грамотная речь. Коротко. Уважительно. Всего с одной просьбой. Не могли бы Вы выслать мне Библию?
"Ну как не могу, - подумала она.- Могу же. Надо ответить."
Так завязалась их переписка.
Он сдержанно, но  от души поблагодарил её своим калиграфическим почерком. Она в ответ предложила порассуждать над возникшим у него вопросами по текстам Писания.
Она почему-то его не боялась. Других, да. Сквозь строчки сквозило желание выбить слезу, раскрутить на посылку. Лесть, ложь, подхалимство просачивалось в той или иной степени из большинства писем. Но только не от него.
Поэтому переписываться было легко. Со временем стали писать много и откровенно.
Так прошло целых четыре года. Куча зеков давно отсеялись. Поняли, что дама не глупа и не богата, и взять с неё в общем-то нечего.
А он тем временем принял водное крещение. (Тюрьма была под опекой местного пастора). Стал заочно учиться в нескольких библейские школах и семинариях. И везде на отлично.
Какой-то особенный он был. Если бы её попросили описать настоящего мужчину, она бы срисовала образ с него: умный , благородный, образованный, талантливый, мастер на все руки, работы не боится, разговор любой поддержит, к вере относится серьёзно, ищет Бога по-настоящему, а не из личной выгоды, как многие в тех условиях.
Не признаваясь себе самой она в него влюбилась. Точнее в его письма. Что случись, сразу думает: а как бы он отреагировал? А чтобы он посоветовал? Почта дело не быстрое, письмо туда, письмо обратно - не меньше месяца занимает. Там же ещё и цензура.
Она чувствовала его нежное отношение к себе, между строк, но ни одного слова, ни намёка не было обращено к ней, как женщине. А она уже желала этого, и побаивалась одновременно. Ну какие тут могут быть чувства?! Он - пожизненно заключённый, а она не могла серьёзно воспринять виртуальное общение с зеком.
Но однажды. Однажды он написал:
"Я люблю тебя. Но это тебя ни к чему не обязывает. Ты просто знай. И если хочешь, мы не вернёмся больше к этому разговору никогда."
Как она была счастлива! Она была действительно счастлива! Ведь за четыре года он стал для неё самым близким человеком, помимо её семьи.
Потом она даже познакомилась и попробовала встречаться в реале. Кажется, даже была готова влюбиться. Но на восьмой встрече все развалилась в пух и прах."Вот он бы так себя никогда не повёл! Он не такой инфантильный, он настоящий, он мужик!" - мелькало в её голове
И она порвала эти начатые отношения.
Рассказала ему о них в письме. Он поддерживал, подбадривал. А она поняла, что пока он есть, она не сможет больше никого полюбить.
 Прошло три года.
И она тоже набралась решимости и сказала ему ответное "люблю".
Так начался  романтический  период их жизни. Закружило их в вальсе писем, чувств, признаний.
Фееричных семь лет провели они в своей эпистолярной любви.
Конечно, он не навязчиво звал её к себе, чтоб зарегистрировать официально брак и попросить благословения у церкви.
Конечно, она отказывалась.
Ещё в начале отношений было оговорено, что семья - это когда рядом, когда под одной крышей. Когда просыпаться и засыпать вместе.
А она понимала, что если она приедет к нему на свидание, то уже не сможет уехать. Просто не сможет. Разорвёт её от нахлынувших чувств.
Документы, юристы, консультации давали маленькую надежду на его условно-досрочное освобождение.
Когда?
На этот вопрос никто ответить не мог.
Так они и жили.
Письма, нежные признания, стихи.
Он даже добился, чтобы большую часть его зарплаты отсылали ей. Хотя это строго запрещено законом, если не состоишь с человеком в родственных отношениях.
Но его там уважали на производстве. Он - голова, на нем практически весь бюджет колонии держится. И начальник производства, просто по человечески, часто шёл ему навстечу. А о человечности в этих местах говорят очень редко.
Не знаю, как бы оно все шло дальше, но случилось то, что случилось.
Её настиг инсульт, а он через несколько месяцев скончался в тюрьме от туберкулёза.
Он уже там, в вечности.
А ей надо учиться жить без него, без его писем, без его дружбы, без его поддержки. Без его любви.
Жизнь идёт дальше. Но 15 лет из неё не выкинешь.