Жирафик в боди

 1
 

   - Ассалам алейкум!*
    
   - Ваалейкум ассалам! *
   
   - Давай - давай ко мне, жена как раз дома, хинкал* организует мигом!
   
   - Давай лучше в чайхану, времени в обрез. Официантка, можно Вас? Мы с товарищем десять лет не виделись, посидим, а заказ, вот деньги, отнесите, пожалуйста, вон той паре, что вошла, посмотрите, как сияют бабуля с дедулей - влюблены прям голубки милые! 
   
   - Можно и без этого, посетителей мало!
   
   - И всё же! Скажите, от души, пусть не обижают отказом!
   
   - Хорошо!
   
   - Я ж на Север, как в Питере проучился, сразу подался. Мамы не стало, отца тоже, особо ничего здесь уже не держит, разве что помирать сюда приеду. Гостил у племянника на свадьбе, улетать пора. Час оставался до аэропорта, мимо дома твоего проходил, дай, думаю, зайду, а меня вот чуть женщина не украла!      
 
   - Знаешь, как мы тебя прозвали, когда за нардами* в обед хвастался победами над этой, той, третьей? Без обид, но суперполовым гигантом! И тут не оплошал! На бегу успел!   
   
   - Да нет же! В том - то и дело, что еле оторвался от неё!
   
   - Шлюшка вешается на шею, а он дёру даёт?! Скажи ещё, убегал от неё так, что пятки сверкали!
   
   - Послушай! Десять классов, грузчик на фабрике, армия, год после там, где служил, учился в техникуме, с девчонками дружил… по ночам, было! Домой вернулся, опять на прежнее место, электриком уже. И ночи мои были заняты совсем иным: занимался до отупения, готовясь к экзаменам, на третий раз поступил, куда хотел - видишь, хорошего больше. Но, как говорит мой друг тамошний, капитан дальнего плавания, ветры дуют не так, как хотят корабли. Язык мой породил обо мне же такую дурную славу, что бежит та впереди доброго: до седых волос останусь я развратником в памяти тех, кого знал! Плохое колесо, знаешь ли, больше скрипит. Немало присочинял по молодости, лепя из себя крутого мачо, но многое и случалось! Если б грехи издавали амбре, я б пах дурнее всех на Земле, меня б сторонились, как прокажённого, и это причиняет мне боль, приносит стыд! Утешает одно: переменился именно в студенческие годы! Казалось бы, кровь бурлит, далеко от дома, доступных девок полно, все обалденные, молодые, красивые, в теле, льнут к парню не последнему на деревне! Но, веришь ли, нет ли, не попользовался ни одной. За пять лет учёбы ни од - ной! Легко было в аскезу впасть? Не сказал бы! Вот ты бы смог?!

   - Не знаю, но в годы незрелые или при таких возможностях вряд ли, или б стоило трудов.

   - И я о том! Мама, когда угасала, шепнула, стесняясь говорить о распутстве, что дошла до неё стороною молва обо мне худая. Всё, завязал, обрубил толстенные канаты: после этого и силком на чужую не затащить меня! Ну так вот, проходил мимо дома, где ты с родителями жил, дай, думаю, зайду, повспоминаем. Говорю же, почти не приезжаю сюда, ничего ни о ком не знаю. Постучался в ворота, не отвечает никто. Собрался уходить, вдруг знакомая из моей школы, ты её вряд ли знаешь. Друга, говорю, ищу, улетать скоро, а никак не найду. Отвечает, женился, мол, дом новый купил, в двух шагах отсюда, провожу, как раз по пути
Дошли, я даже не успел удивиться, откуда у неё ключи, открывает калитку. И сама почему - то заходит. Чую неладное, но иду за ней, как привязанный. Поднялись на второй этаж - не заперто. Заходим, в другую комнату заводит, ой - ёй - ёй, а это ж спальня! Жалюзи закрыты, полумрак. И глазом не успел моргнуть, как сбрасывает кофту и юбку, голой остаётся. То есть, показалась сначала обнажённой при свете неверном. Немудрено, какое - то бельё на ней телесного цвета прозрачное, сидит, как влитое, вот и предстала нагой почти. Красавица, скажу тебе! Не потаскушка, домашняя! Как жена! Смотрит глаза в глаза, умоляя подойти. Шепчет в слезах, что в школе горела мной до безумия, умирала, замуж хотела, думала, что забыла,а увидела,поняла, что нет, и раз не сложилось, давай, говорит, хоть так, подари, что буду помнить, сними и остальное с Жирафика!
 
   - С кого?! 

   - Она очень высокая, длинноногая, длинношеяя, стройная! 
   
   - Ну и?
   
   - «Ну и, ну и» - сберёг поцелуи, не взял того, что плохо лежит! Я здесь, с тобой, а не с чьей - то женой, мамой, сестрой, племянницей, внучкой! Только что ж толковал: чужого мне не надо! Хотя где - то даже жаль стало ту, которая в меня так втюр…, влюбилась на голову свою! Тем не менее, убежал, вернулся к твоим родителям, опять закрыто, у соседа номером разжился, и вот мы не поговорили толком, мне уже пора.
   
- Почему же не поговорили? Ты был редким бакланом, где - то даже редким, извини, ослом - стал редким орлом! Ладно, брат,в следующий раз, даст Аллах, приедешь с запасом времени.

   - Это вряд ли, привык я на чужбине!

   - Счастливой дороги!

 2 

   - Привет, чего опоздал? Еда остыла!
   
   - Не хочу!
   
   - Чай?
   
   - Нет!
   
   Не в духе, и она чувствует это сердечком так же, как и телом - обнову.   
   
   - Дети спят, пойдём в спальню, покажу чего! Нет, нет, хочу в темноте, Луны нам хватит! Закрой глаза! Открой!
    
   - Ничего себе! "Раз" не успел сказать, а ты во всей красе! Халат скинуть я понимаю, но остальное?!
   
   - Дурачок! Это ж боди! Сегодня купила для тебя! Включи абажур! Смотри! А если я руки подниму, сплету над головой, танец восточный покажу? Чего ещё прикажете, Господин? Как я Вам, Хозяин мой?!
   
   - Родила двух очаровашек, очаровашкой и сама осталась!               
   
   - Идите быстрей, сними с Жирафика и остальное, я Ваша рабыня!
   
   - Подожди - подожди, а достань - ка выпускной альбом.
   
   - Зачем, никогда ж не хотел смотреть!
   
   - Ну же! Гляну, как изменилась!
   
   - Вот!
   
   - Отойди чуть, дай присмотреться! О, а это что за красавчик, его фото рядом с твоим?
   
   - Саид.
   
   - Так это ж товарищ мой!
   
   - Ты не рассказывал!
   
   - А должен был? Много их было. Где он теперь?
   
   - После школы уехал, не знаю куда, с тех пор не видела.
   
   - А я только от него! Сказку рассказал из "Тысяча и одной ночи"!
   
   - Малые дети! Ещё б в детский городок сводил!
   
   - Почему же, она для взрослых! Представь, молодая женщина чуть не попортила праведника! Который грешил раньше напропалую. Изменился! Переменилась и она! Была одетой в наряд целомудрия, а тут разделась, как девка из публичного дома! Спокойно так перед чужим мужчиной! Чудеса, правда?!Сама чуть не за руки хитростью заманила простофилю к ложу утех! К ложу, но на ложе, горе ей, не смогла! Убежал от заразы! Дал такого дёру, как если б сапоги - скороходы у маленького Мука* одолжил! А отверженная? Можешь ли представить, каково было ей?

   - Н - нет!
 
   -  Да? А знаешь, боди один к одному как этот! И дом, где чуть не случилась тысяча вторая ночь, как две капли воды похож на дом твоей сестры! И у красавицы, речь та же: «Иди быстрей, сними с Жирафика и остальное!». Это была ты!

   Сжал до хруста костей кулаки.

   Высокая, она показалась ему нескладною, крупною, мешковатою: если б отвесил ей первую в жизни пощёчину увесистую, отлетела б к стенке, потому, дабы гнева не излить, переменил положение, отошёл чуть.
   
   Она же осталась стоять в одеянии теперь донельзя нелепом, скрестив руки под грудью. Вздымалась доселе та - но это, мелькнула мысль глупейшая, не волновало его ни капельки теперь! - замерла в предчувствии беды! Не избиения - знала, что и пальцем добрейший не тронет! - а прощания: глазами мужниными смотрела на неё разлука вечная!
   
   Любит, да заиграла дико кровь, едва увидела того, кому хранила верность, оказывается!   
   
   Может, от мамы весточка пришла?
   
   Когда была маленькой, отдыхала с ней на море. Снимали квартиру на неделю, и та всегда укладывала дочку рано спать. Сон иногда не приходил, и она слышала из соседней комнаты скрип кровати, возню, смешки приглушённые. Поняла потом. Папа бедный так и не узнал.
 
    Смотрит уже не муж на уже не жену!

   Лицо узкое, лоб низкий, волосы чёрные, убранные сегодня назад в тугой хвост, пробор прямой. Никогда не любила длинных волос, морока с ними, но обожал супруг шелковистые, вот и отрастила их по самый пояс. И это шло ей. Брови ухоженные тонкие вразлёт, щёки в пламени до Небес стыда.  Глаза… Карие, широко посаженные мягкие, глубокие, в них ещё сквозит взгляд угловатой девчонки. Ласковые к нему прежде, теперь полны невыплаканных слёз и невыразимой тоски. Носик ровный, совсем небольшой, скулы высокие, да не грубые, губы мягкие, припухлые, цвета спелой вишни, подбородок с ямочкой. Длинная шея, немного выступающие тонкие ключицы, покатые плечи, большие руки, которые только украшают тонкую гибкую фигуру. Кожа загаром лёгким покрыта, в вырезе же глубоком боди - белоснежна до умопомрачения.  Под тканью нежнейшей грудь мягкая, теплая - услада драгоценная, что не умещалась в ладони его, перетекая плотью нежной через края!  Подтянутый животик, ножки - ноженьки длинные. Лоно, что вбирало благосклонно соки живительные, опустошая фиал страсти до дна, а он, влюблённый в собственную жену, наполнял чашу вновь и вновь, поднося с трепетом ещё и ещё, и однажды оно подарило ему двух дочек - близняшек обожаемых.

   Изумительно творенье Господне потерял он только что!
   
   Дыханье стало тяжело ей, когда страданье легло на сердце, сжало грудину, а душа взметнулась к горлу! Вырвалась бы - всего - то расстояния преодолеть. Оставила б мир земной, не стяжав в нём славы,не издав ни слова сожаления, ни стона от боли, что теснит нутро, отравляет кровь - но разве будет она счастлива умереть, не сходя с места?! Обликом простодушна и юна в тридцать пять, взор же старушки древней. Глядит в ужасе на развалины жизни, не оторвёт от мужа взор.
Какие же у него глаза, как же она любила с восторгом неизбывной ласки смотреть в них, когда он овладевал ею.
   
   Дикой гвоздикою веет еле различимо от возлюбленной, да голову   аромат хмельной не кружит, как прежде.
 
   - Как же ты красива и какое ж было наслаждение - ложиться и вставать с тобою! - сказал наконец, - не думал никогда, что однажды нужда погонит меня из тёплого дома прочь! Дочкам скажи, что вина на мне, захотят навестить - пусть приходят, я у мамы.
 
   Бросила, и шагу не ступив, и не молвив голосочком серебристым:"Богом молю, не уходи", сердце к его ногам…
   
   Переступил через! Дождь из ниоткуда словно проливной, а он пиджак забыл на стуле.

 Вот и осталась одна на пиру земном, и когда закрылась дверь, силы покинули её. Изнывая душою по душе, наготой же по рукам горячим, под которыми пылала жаром многажды, опустилась на ложе, которое до скончания века ни с кем не разделить уже, завыла, чтоб не разбудить дочерей семнадцатилетних, в подушку над золою сгоревшего только что дотла счастья неземного - быть единственной и обожаемой у достойнейшего из достойнейших! 
 
 
 
 

 

                3

   
   Убегая тоски по семье, пахал на износ, как лошадь ломовая: строил дома летом, зимой таксовал с раннего утра и допоздна.

   Маму внучки не навещали совсем, отшучивался, что подожди, мол, замуж выдам их, женюсь, подарю тебе хоть одного мальчика.   

   Прошло пять лет.
   
   Как - то позвонила дочка:
   
   - Приходи! Жду двадцать минут! Или я к тебе! Понял?!
   
   - Не надо ко мне, я сам.Не нужны твои крики на весь квартал.
    
   Поехал на маршрутке, зашёл в свой бывший двор.
   
   Ждут за столиком на летней веранде обе.
   
   Сел напротив.
   
   - Мы хотим поехать в Москву, ты должен дать нам денег!
   
   - С кем?

   - Сами!

   - Зачем?
   - Заче - е - ем?! Заче - е - ем?! - передразнила другая, метнув на отца ехидный взгляд, - ни с того, ни с сего свалил от нас, а теперь спрашивает, заче - е - ем! Мы есть хотим, одеваться, лечить маму, у неё куча болезней от тебя, а для этого надо работать. У нас же нет папаши!
   
   - Да о чём ты! - встряла опять первая, - взял и подло ушёл!
   
   - Я пять лет платил за ваше обучение, давал на расходы. В Москву девочек одних не отправлю. Ни - ког - да! Хотите найти работу, ищите здесь, постараюсь помочь.
   
   - Это последнее слово?
   
   - Да!
   
   -  Знаешь, сестра, я хочу, чтоб он сегодня же сдох!
   
   - Зачем?! Лучше заболеет пусть, будет мучиться, подыхать долго -долго за все наши унижения и страдания, за маму!
   
   - Точно, так лучше, как я сама не додумалась?!
   
   - Кривая палка не дает прямой тени, наверно, я где - то чем - то прогневил Господа, что наказал меня такими весёлыми дочками. Когда ваша мама стала беременна вами, и когда к каждой из вас спустилась душа с Небес, ангел спрашивал:  "О, Аллах, каким будет этот ребёнок, из числа праведных или же из числа плохих?". И я, кажется, догадываюсь, каким был ответ!
   Встал, покинул их.

                4
 
   Аллея нарядная обновлённая. Скамейки, фонари зажжены, счастливы взрослые, дети, а он один, бредёт к холодному жилищу.
   А сердце от отца слабое, ушёл тот молодым, осталось всего ничего, чтобы догнать папу по годам, стать старше.
Устал воевать, кипят дочки гневом уже, и не откроешь им, каковою предстала однажды их мама. И потому не сделаешь этого, что не она испоганила их, не могла, не такая.
Отчаялся вконец, чувствуя себя ненужной обузой, сдался, сник, забыв даже о маме.

   О, а вот и она, муравьишком на стульчике у ворот, высматривая сынулю. Приметив, расцвела мадонна горская!

   Собрался было подойти, приобнять, но пропели азан*. Поднял руку в приветствии, что жди мол, мамулечка - золото моё, обернусь скоро.
Снял обувь, зашёл, встал в ряд молящихся, возрадовался проникновенному голосу имама*, выстоял, сколько положено, и на последнем земном поклоне стал недвижен, умер.
 
   Сторож мечети, давно уже потерявший счёт прожитым годам и знавший не понаслышке положение дел несчастного соседа своего, который лежал сейчас бездыханным у его ног, прошептал еле слышно, глядя на комок страданий неземных:
- Сын мой,"Каждая душа вкусит смерть". Не скажешь, что потерпел ты убыток перед Всевышним, оставив дунья*! Хотел бы и я завершить дни свои так же счастливо, как и ты в сорок пять: в доме Аллаха, в молитве предвечерней в ночь на пятницу*, в месяце благословенном Рамазан*!

                5


   У свежевырытой могилы молодая и красивая вдова. Читает над ушедшим молитвы, какие знает, вспоминает.

   Когда работала в магазинчике дяди, зачастил молодой человек. Возился у ларя с мороженым, выбирал долго.

   Подумала сначала, что жадина и привереда, но поняла скоро, что не за лакомством ходит.

   Однажды принялся с растерянным видом шарить по карманам.

   - Девушка, деньги забыл дома, а так хочется эскимо!

   - Возьмите, потом принесёте.

   - Нет - нет, я никогда и ничего не беру в долг. Такая жара на улице, в груди пожар! Слушайте, а Вы не принимаете оплату любовью?! Я б хоть так рассчит…! Подождите - подождите, девушка, зачем Вы берёте килограммовое мороженое? Мне столько не нужно, я же не слон! Мне в голову? Не надо в голову, поломается, она у меня одна, я ж не аждаха*! Вы меня неправильно поняли! Я Вас люблю! Выходите за меня замуж!

Через месяц оставила отчий дом…

Примечания:
1)Ассалам алейкум - Мир Вам!
2)Ваалейкум ассалам - И вам мир!
3)Хинка;л - традиционное блюдо кавказской кухни, одно из наиболее популярных и в наши дни. Представляет собой вареные в мясном бульоне кусочки теста, подаваемые с бульоном, варёным мясом и соусом. 
4)На;рды, шеш - беш - настольная игра для двух игроков на специальной доске, разделённой на две половины. Цель игры - привести все свои фишки в дом и снять их с доски раньше, чем это сделает второй игрок. Игроки попеременно бросают кости и передвигают шашки в соответствии с выпавшими очками, проходят шашками полный круг по доске, в свой дом.   
5)Маленький Мук - герой сказки Вильгельма Гауфа.4) Азан - призыв к молитве с минарета.
6)Имам - здесь:предводитель молитвы в мечети
7)Каждая душа вкусит смерть - Сура 3, аят 185, Семейство Имрана: Каждая душа вкусит смерть, но только в День воскресения вы получите вашу плату сполна. Кто будет удален от Огня и введен в Рай, тот обретет успех, а земная жизнь - всего лишь наслаждение обольщением.
8)Дунья - весь материальный мир, окружающий человека вплоть до его смерти. С момента смерти, этот мир для каждого человека подходит к концу и он вступает в следующий мир (ахира). Дунья конечна, а ахира вечна.
9) Аждаха - змей или дракон в мифологии иранских, тюркоязычных, южнославянских народов.
10)В доме Аллаха - в мечети
11)В ночь на пятницу - пятница в Исламе - лучший день недели.
12)Месяце благословенном Рамазан - Рамазан - месяц поста, очень почитаемый месяц.