Память и долги Сизова

Щепинские рассказы, или Яшкины были.

из цикла:" Воспоминания старого чекиста"

                = Безумия ХХ века =
                - быль -
Мы, забываем образ Бога
Нас развратили дни повес
Случайно ль Рим твердит о горе
Санкт-Петербург палач и грех

Мир Христиан подвержен тленью
Устои хрупки, как хрусталь
Во Храмах горестны молитвы
Слезой стекают на Алтарь...
кн. Щепин-Ростовский Д.А. 1825г.

...Утро, 22 апреля 2021 года, просыпалось медленно и робко, словно нехотя принимая лучи утреннего Солнца.Казалось,что холодные вчерашние дожди, смыли в своих беспокойных водах тепло и радость наступившей весны. Москвичи вновь утеплились в куртки и пальто, а начавшиеся было распускаться почки на берёзках,что прижились двадцать лет назад под окном дома Сизовых, отца и сына, смущённо выглядывали из не опавших ещё нежных "домиков". Солнышко, посмотрев свысока на это не подобие, снова скрылось во внезапно набежавших с Запада туч...,и очевидно на целый день. Старик Сизов, пока его сын Александр спал, ругая себя за неосмотрительность, убирал с балкона выставленные только два дня назад горшки с растениями денежного дерева. Владимир Павлович решил, что ещё рано комнатным растениям быть на улице. Внеся на кухню и потом в комнату своих зелёных питомцев, старик сразу успокоился и стал прибираться в кухне, коридоре и в большой комнате, боясь побеспокоить сон сына. Небольшой портрет в резной золочёной рамке, Княгини Ольги Мироновны, одетой в чёрное траурное платье, расшитым замысловатыми узорами местных мастериц, работы кисти Кузнецова, где в полуоборот стояла княгиня, старик бережно протёр мягкой, хлопковой ткани, салфеткой. Этот старый портрет, на котором княгиня внимательно смотрела вдаль на море, словно желала разглядеть в бесконечной синеве бушующих вод, лицо любимого сына Димитрия, в то время отбывавшего срок на каторге. Высокий красивый лоб Ольги Мироновны, украшала красивая ферроньерка, скрепляя волосы на затылке прозрачной сеткой для волос. Резко очерченные скорбью губы выдавали произошедшую трагедию в княжеской семье. Губы княгини были плотно сжаты, а чуть выдававшийся с небольшой ямкой в средине подбородок,ясно говорили о силе воли и грозном, решительном характере владелице поместья. Надпись на рамке была простая "Помещица Ольга Мироновна". Старый князь, Владимир Павлович, каждый раз убираясь в комнате, как-бы чувствовал острый строгий взгляд прекрасных карих глаз с портрета и ему делалось спокойно, ибо он был не один и даже чувствовал поддержку предков, временами беседуя с ними. Рядом висел портрет Князя Александра Ивановича Щепина-Ростовского, супруга княгини Ольги Мироновны, написанный также Александром Кузнецовым, местным крепостным художником боровского уезда. Князь был изображён в охотничьем костюме и с двумя французскими пистолетами, в шапке-треуголке, как знал старик, XVIII века. За спиной Фон картины завершал ростовский лес,густой, трудно проходимый для многих, и чрезвычайно богатый птицей и крупной дичью...
... Осмотрев результаты уборки, старик решил, что пора готовить завтрак для себя и сына Александра. Когда сын проснулся, всё уже было готово, и они без стеснения хорошо, плотно позавтракали, будто и не было долгих лет разлуки. Завтрак прошёл в разговоре о настоящем, будущем и прошлом семьи,и всех их родных, дальних и особо близких. Сын Владимира Павловича, родной по крови, Александр Владимирович, лишь сегодня  с удивлением узнал, что он каких-то там голубых дворянских кровей, и что его достопочтимый родной дед, даже живёт, ещё с незапамятных времён революции семнадцатого года, в Южной Америке, в какой-то там  Боливии, о которой он и не слыхивал никогда по жизни. Старик, глядя на удивлённое лицо взрослого сына, усмехнулся. Жизнь, есть жизнь и он по опыту знал, что надо осторожней быть с домочадцами, а тем более с сыном, которого не видел более тридцати лет.Вся его биография, была для него как на ладони и посвящать сразу сына в премудрости и хитросплетения рода, он сегодня вовсе не собирался. Махнув рукою сыну, чтобы тот следовал за ним, старик подвёл его к шкафу, более похожий на буфеты купцов XIX века. Покопавшись в ящиках старинного буфета,он вынул из его недр настоящие реликвии рода, место которых более подходили для какого нибудь европейского Замка,или же скорее для парижского музея.Все предметы, золочёные гербы прадеда, представляющие из себя небольшие значки на винтах, и два больших, червонного золота герба, ранее находившиеся, ещё в начале ХХ века, в их родовой усадьбе в селе Иваньково, что в Ярославской губернии, были исключительно интересной ювелирной работой. Вдруг старик вздохнул и неожиданно для сына заплакал. Всё сложилось, как-то само собой, встреча с пропавшим сыном, его не приглядная и непонятная для многих соотечественниках  жизнь. Тут ещё, эта суета родственников, пытающихся наложить свои права и лапу на всё-то,что старик собирал десятилетиями, а это имущество, пусть и не богатое для дворянина, но ценное для рода и фамилии, ведь именно он продолжил дело своего отца-историка. Тот колоссальный труд, что вложили его предки,в изыскании свидетельств и реликвий, мог пропасть и сгинуть в неизвестности бытия этого сложного для его понятия современного мира. Ведь, как старик понимал, даже трон Британии трещит по всем швам от действий детей британской королевы, а что уж говорить о российских дворянских родах, более древних, но не владеющих никакой властью.Сын, это последняя его надежда.Князь Владимир Павлович в волнении, со срывающемся голосом, рассказывал и передавал сыну поочерёдно все особые  реликвии предков, что были на хранении в сундуке. Первой, он подал,Жалованную их роду в 1630 году, Грамоту Царя Михаила Фёдоровича Романова, в 1623 и 22 годах, их предкам, неким княжнам девицам - сёстрам Марии и Екатерине Яковлевнам Щепиным-Ростовским, как их детям, так и (близкому?)Князю Борису Владимировичу, тогда, в свою бытность уже московскому дворянину 1636 года. Отдельно, золочёная грамота с печатями Князьям Щепиным-Ростовским,стольникам времён царя, сына Михаила Фёдоровича, царя Алексея Михайловича. Потом, они прошли к старинному дорожному сундуку, стоявшему при входе в углу, и накрытому старой попоной, открыв который, батюшка представил сыну древние рукописи и  послания Князя Стародубского Фёдора Андреевича и Елены Романовны Мезецкой, дочери Князя Мезецкого Романа умершей, или убитой недругами в 1492году 2-го апреля,к его предкам,Князьям Щепиным-Ростовским и Князьям Голубым. Сашка Костромской, а ныне Александр Владимирович Сизов, почувствовал в душе что-то такое, что ранее было ему неизвестно и не познано его душою и сердцем. Дожив почти до сорока лет, и никогда не понимая ответственности по жизни, живя просто и весело в меру своих понятий, он не знал, что кроме обязанностей пред паханами в Зоне и блатарями по шконке, есть что-то особое и необходимое в этой жизни,то, что называется семья и долг, пред родными и Отечеством. Голова шла кругом, от всего этого, отец прекрасно видел его состояние и понимал его чувства, он-то знал, что его родной сын по его же вине,прошёл адовы круги и испытания в заключении лагерей и отсидке тюрем. Чтобы, хоть как-то воодушевить и прекратить давление на сына, он сказал ему, показывая рукою на КНЕХТ,привезённый из Кадиса в начале XIX века:
- Принимай швартовы сын от меня, и рули судном судьбы от ныне сам! Ты старший в нашем роду,и твоё времечко наступило.Чти нас, живи по хозяйски, честно и старайся справедливо, как жили твои предки.Что касается родни, то уважай, при этом не давай сесть на шею. С Александром Павловичем я встречался в прошлом,надёжный,но сам себе на уме. Он, как я знаю связался с британским адвокатом, и скупает документы, касающиеся многих политиков прошлого, но в основном, он прибирает к рукам,по заданию князя финансы принадлежащие нашему поколению и роду. Во многом он прав, но слишком уж динамичен и сверх активен, так нельзя. Надобно всё решать вместе.Теперь дальше. Вон те, письма из Литвы, они перетянутые серебряной нитью с печатью рода Князей Стародубских,сии бумаги лежали всегда отдельно от других наших бумаг. Их история отдельна и показательна. Батюшка отложил их до лучших времён, ибо многое надобно уточнить и согласовать с родными. Далее то, что собрала Княгиня Ольга Мироновна в годы, когда её сын Дмитрий Александрович был на каторге, это всё лежит отдельно, в том, резном лакированном ларце красного дерева, были и есть Ханские предписания и договора Орды с природными русскими князьями неких сыновей небольших вотчин,и даже с Москвой, где, то один, то другой из князей договорных должен платить дань Орде чрез столицу, по Москве,ежегодной в сумме 7000 рублей золотом, а князь Галицко-Звенигородский Юрий Дмитриевич,в то время уже по несчастию подвластный от ныне московскому владыке-Великому Князю в 1434 году, отдавал 1026 рублей. По крайней мере, у Татищева эти цифры, а наши расходятся с оными в два раза в пользу Орды...
- Впрочем,что значит по несчастию - обратился старик к сыну с вопросом - если сей князь стал вскоре Великим Князем Московским. Это, как Посол Австрийского Двора, при русском Дворе, некий Граф Лебцельтерн и секретарь сего посольства Гуммлацер, хорошо знавшие нашего декабриста Корниловича и его семью, любезно относившиеся к нему, предупреждали того об ожидаемом его аресте и осуждении. Шёл 1828 год, февраль месяц, а приказ, как им стало известно, был отдан ещё в декабре. Самому же декабристу Корниловичу, начальство пророчило повышение, скорее всего по причине склонения его к ответу на своих товарищей, и он поступил как дворянин отказавшись от спасения, и принял судьбу великодушно и достойно. Кто прав? То-то.
Судьба есть судьба, она, движимая друзьями либо врагами, обстоятельствами, а чаще нашими поступками, неизменна при твёрдости духа и характера нашего народа.Не боги обжигают нас,а власть, и порою довольно успешно замыливая наши мысли демагогией.
Владимир Павлович замолчал, он внимательно, и с беспокойствием посмотрел на сына, ибо он понимал, что то, что он рассказывает сыну, немного сумбурно и торопясь, трудно сразу понять осмыслить и поверить в происходящее.
- Хорошо сын мой,вижу что ты ошарашен от всего познанного ныне,давай пока оставим на время эти вопросы. Старик, с любовью, осторожно, словно хрустальную вазу, закрыл сундук и накрыл его старым ковром-попоной времён гражданской войны. Пойдём -ка за стол и помянем В.И. Ленина и А.В. Керенского. Сегодня их день. Старик с сыном прошли в комнату, и вскоре отец стал накрывать стол, пусть небогатый, но достойный  по нынешним временам. Отец запретил сыну помогать, и тому приходилось лишь наблюдать за действами батюшки. Все его движения напоминали какой-то древний ритуал первопроходцев из эпохи бронзового века. Сашка рассмеялся над собой, подумав,  что здесь не хватает только мамонта для завершения сказки. Выпив по две -три рюмочки "Московского "коньяка, они отобедав, всё таки решили продолжить разговор о семье и об истории России.Разговор был трудный, ибо Сашок не знал пред истории государства российского и дворянства. Отец с надрывом и болью рассказывал о прошлом, листая документы и рассматривая старые, ещё дореволюционной поры фотокарточки.Некоторые были ещё середины XIX, характерной чертой которых был коричневый цвет снимка.
- Не мы решали судьбы трона российского-продолжил разговор старик-и не мы решали судьбы имперских дворян. Дорога жизни, как известно мне, тяжела только для тех, кто следует в одиночку.Запомни это на всю жизнь мой дорогой мальчик. Дворяне, думаю давно стремились быть с народом, но подумай друг, вот они спустились с вершин и приняли народ как братьев, и что? Дмитрий Александрович, твой предок, говорил своим соратникам в переписке:
"- Вы, будете как плита, уложенная на пути, непроизвольно будете мешать движению, и тем и другим, и своим, и обществу. А народный пот, как быть с этим? Их труд тяжёл и труден, невыносим. Зловонье кругом. Ныне кровь и пот народа, ручьями льётся со спин подневольных крестьян и работников заводов и каменоломней, от плетей и произвола власти купцов, и так ненавистных им надсмотрщиков. Вы для всех станете ненавистны. Дух равнодушия, многих помещиков,как и приживалок дворян, пот народа, не совместимы по определению..."
 - О Троцком слышал?- раздражаясь задал вопрос отец- Троцкого, ты сын знаешь? Ну, хотя-бы слышал о нём? Так вот слушай дорогой. Представь,что на дворе идёт 1917 год. Год безумия, первая дикая  Мировая, потом грянула Гражданская война.А началось то всё, с бабьего бунта. Всеобщее сумашествие! Подумать только, бабы изменили ход истории России. При этом всем, пучок красных бантов высшего Общества княжеской породы и дворян.Благообразная Церковь не воспитавшей уважения ни к Царю, ни к обществу и ни к себе, окаменела от событий и мало что могла решить.. Повторюсь. Женский бунт, так называемый бунт кастрюль, когда голодные женщины столицы вышли на улицы Петрограда, и всё,крах. Власть,тогда царская, о землю  разбилась. Власть,вовремя подпрыгнув, принял "Великий вождь", невинного безумья,самоучка демократии, Александр Фёдорович Керенский, непонятый никем, ни своими, ни военными, ни народом, только англичане в удовлетворении потирали свои потные руки.Одно время по столице ходили слухи, что Николай II, в свою бытность посещавший Лондон, и его английский родственничек ловко поменялись ролями, как-бы в шутку, и в Россию приехал не Николай Романов, как с Петром Алексеевичем случай. Тогда понятны и последующие события в столице, отречение. Они близнецы и всё могло быть в то время, ибо они этот трюк уже проделывали и английские царедворцы путали их. Думаю, что такое могло случиться, но мы не гадалки и забудем о сем вопросе. Так вот Керенский, всё по войскам ездил, не брезговал даже одно время за руку здороваться с солдатами, речи говорил, вроде вашего Жириновского. А что в итоге? Он устал каждому руку подавать, ибо война это кровь и грязь, а не Думская болтология и трепачество депутатов. Результат таков,он снял тройку и надел френч, а руку, как Наполеон, за борт френча, и не надобно больше кланяться и руки свои подавать. Думцев понабрали в Думу, и министров назначил любителей поболтать, а не профессионалов. Царские министры были хоть и бюрократы,рвачи и жульё, но какие-никакие профессионалы и хоть как-то тянули воз экономики, и в целом не плохо справлялись в военных условиях. В глазах же русского офицерства, Керенский, сей господин-реформатор, выглядел особо низко и мерзко после того, как он поступил с Корниловым. Не понимал он офицерства, и не знал на что каждый из них готов. К тому же,оружие своему Троцкому передал,а тот обратил сей дар в свою революцию и повернул против него же. И всё же при всех недостатках, Керенский занимательная личность, он был честен и достаточно прям для власти. Умён был, но, беда, что не хозяйственник и не диктатор, словесами бросался, как на амбразуру.Он даже вспомнил слова декабриста Корниловича:
 "- Кто мы, свободные Граждане, или взбунтовавшиеся рабы обложенные соломой?"
Помнится именно ему сказал свергнутый император Николай, кажется второй по счёту:
"-Не делайте, не повторяйте  моих ошибок, ибо нельзя щадить врагов и предателей."
Всё в этой жизни идёт по спирали дружок. Сыновья Керенского, после его побега из России, служили врагу России, Британии. Впрочем, когда в СССР испытали атомную бомбу, он кричал и довольно громко. На весь Мир,и своим домочадцам:"- Ну теперь-то, нас никто не посмеет тронуть!".Парадокс, но он любил Россию, а после смерти у него не было счетов в банках. Нищим умер, как и мы умрём,а слова, слова, как и мы поэты, стареют, ветшают и умирают, а рукописи остаются,ибо есть кому их охранить. Помни сын, о роде Князей Ростовских, они давали и отдавали свои жизни только России. Не всегда правда оправдано и удачно, вот пример, Князья Лобановы-Ростовские в 1555 году хотели справедливости, а их казнили только из-за того, что были честны и правдивы в законах чести. Есть и в Никоновской летописи об этом упоминание: " О разбойном деле 18 января 1555 года." И не держи сын поводья, как Пётр, левой рукою. Тяжко." Да! Пока вспомнил, нам надобно съездить в Питер, на Малоохтинское старообрядческое кладбище, на могилку Князя Алексея Григорьевича Щепина-Ростовского. Надгробный памятник надо  подправить.Лет двадцать там не был.
Ох времена, ох нравы. Время шепчет безумные дни для России. Теперь же, давай-ка отдохнём сегодня сынок, что-то притомился я от всех этих воспоминаний...и долгов пред тобою.Первый наш поход в Большой театр, а завтра в Вахтанговский на премьеру...Как-то так, привыкай к Обществу...